Читать книгу Лето над обрывом - Юлия Ива - Страница 3

Егор щёлкнул пальцами перед моим носом.

– Эй, ты уснула? Дождь кончился. Погнали.

Он выкатил мотоцикл с раскисшей грунтовки на убитый асфальт, и вскоре мы ехали по знакомым улицам Чернышёвки. Местные дворняги встречали нас беззлобным тявканьем.

До шестого класса я часто проводила здесь каникулы. Потом мама устроилась в филиал крупной австрийской фирмы, и мы смогли отдыхать за границей. А в конце лета я обычно отправлялась в лагерь «Серебряный бор». Там было круто: бассейн, современный ремонт в корпусах, классная аппаратура в танцзале. Вожатые выкладывались на все сто, придумывая для нас бесконечные конкурсы, викторины и всякие развлечения. Так что по деревне я не скучала.

Бабушкин дом из красного кирпича потемнел от дождя. Перед окнами большой куст сирени ронял капли с глянцевых листьев.

У калитки в зелёном штакетнике Егор затормозил.

– Запиши телефон, – сказал он, забирая шлем. – Если опять захочешь покататься, лучше позвони мне, чем ловить машину на трассе. Ну и вообще, можем сгонять на речку или ещё куда-нибудь.

Уверенная, что не позвоню, я всё-таки сохранила номер.

Едва я стукнула калиткой, бабушка выбежала навстречу.

– Ясонька! Ну, слава Богу! – В её командном голосе проскальзывали жалобные нотки. – Ходила встречать на остановку, автобус приехал, а тебя нет. И телефон не доступен. Гроза, ливень! Мама звонила, сказала, ты в каком-то сарае. Ну что за безобразие?!

Ба спустилась с крыльца и крепко обняла меня. От неё уютно пахло выпечкой и сладковатой парфюмерной водой.

– Всё нормально. – Я высвободилась из объятий. Ба была ни в чём не виновата, но я не могла притворяться, что рада приезду. – Долго в пробке простояли.

– Как же ты добралась?

– С местными. Всё, Ба. Пойдём.

– Дай хоть разгляжу тебя. Совсем взрослая стала! Красавица!

Ветер безжалостно потрепал бабушкины любимые пионы, погнул стебли и сбил цветы. Мы шли к крыльцу по нежно-розовым лепесткам, вминая их в старый гравий. Но Ба, занятая хлопотами вокруг меня, даже не охнула о разорённом цветнике.

Я поселилась в неотапливаемой пристройке, которую Ба называла летником. Бледно-голубые стены, письменный стол у окна, узкая кровать, комод и над ним – прабабкино зеркало в деревянной раме. Едва уловимо пахло ромашкой и мятой.

– Мама в твоём возрасте любила здесь ночевать, её книжки, тетрадки так в тумбочке и лежат. – Ба обвела взглядом узкую комнатушку. – В комоде нижние ящики пустые, можешь свои вещи туда убрать.

Она думает, я останусь на всё лето. Мрак. Я тупо смотрела в окно, занавешенное тюлевой шторкой.

– Ясонька, да что с тобой?

– Домой хочу, Ба! Мне тут нечего делать! Ты привыкла, у тебя знакомые, грядки, сериалы, а у меня вся жизнь в городе!

Ба вздохнула, погладила по спине и ушла. Наверное, она не хотела моего заточения в деревне, просто не стала спорить с мамой. А может быть, тоже считала, что мне надо держаться подальше от Дыма.

Я смахнула слезинку и вытащила смартфон. Сигнал сети оказался слабым. Набрала Дыму, он не ответил. Злится, что я уехала, вот и не берёт трубку. Можно подумать, у меня был выбор!

Мы с Дымом встречались несколько раз в неделю, гуляли вдвоём или вместе с Даринкой и Виталиком. Иногда заходили в кино или боулинг, пили кофе с пирожными в кафешках, но чаще свидание превращалось в гонку или приключение. То мы мчались снимать какой-то невероятный закат над Волгой, то спешили на выставку современного искусства, то ехали через весь город смотреть крутое граффити, пока его не закрасили.

Однажды мы несколько кварталов крались за двухметровым стариком с длинной белоснежной бородой и тростью.

Дым увидел его выходящим из художественной школы, и тут же «встал в стойку», как почуявший дичь охотничий пёс. Азартно подмигнул мне:

– Это Дед Мороз, сейчас мы узнаем, где он проводит отпуск, и кем ему реально приходится Снегурочка.

Он нацелился «Никоном» на деда, но тот свернул к пешеходному переходу.

– За ним! – скомандовал Дым, и мы рванули следом.

Путь нам преградил огромный «банан» с пачкой флаеров. Дым пихнул его в мягкий бок:

– Отвали!

«Банан» неуклюже опрокинулся в щель между скамейкой и урной. Заругался ломким подростковым голосом и беспомощно задрыгал ногами в больших жёлтых ботинках. Я кинулась на выручку.

– Ясик! – с досадой окликнул Дым. – Упустим!

Кое-как поставив «банан» на ноги, я помчалась к нему прямо по газону.

Демьян вцепился в мою ладонь и потащил через дорогу, хотя светофор уже мигал. Могучий дед мелькал на другой стороне, грозя слиться с толпой, высыпавшей в час-пик на улицу. Едва мы заскочили на тротуар, за спиной, взвыв сигналом, промчалась машина. Поток тёплого воздуха от неё толкнул в ноги, и я взвизгнула. Дым обернулся, быстрым взглядом оценил ситуацию и потянул дальше.

Мы догнали Мороза во дворе панельной пятиэтажки. Кадр со спины Дыма не устраивал, и он, рискуя огрести от старика, обогнал его и сфотографировал. Дед угрожающе вскинул трость. Дым отпрянул и немного отбежал. Я растерялась: кинуться следом или не выдавать себя? И неожиданно, сама не поняла, как это вышло, шагнула к старику.

– Извините, мы не хотели ничего плохого. Просто мой друг фотограф, а у вас очень колоритная внешность.

Можно было ждать какой угодно реакции от полного непонимания до тупой агрессии, но старик зычно расхохотался и махнул на нас рукой.

Я выдохнула и помчалась к Дыму.

– А я думал, ты трусиха! – заулыбался он.

Я оглянулась на старика, но его уже нигде не было.

– Дед Мороз не может быть злым, так?

Дым засмеялся и чмокнул меня в нос.

Мы уселись на скамейку у подъезда, чтобы передохнуть и рассмотреть отснятые кадры. Портреты Деда Мороза получились впечатляющими: одни полные спокойного достоинства, вторые – негодования и угрозы.

Спинка скамьи плавно изгибалась, было очень удобно сидеть, откинув голову. В синем небе носились голуби. Искорка самолёта чертила белоснежный тающий след.

– С тобой так хорошо, – тихо сказал Дым, будто озвучивая мои мысли. Переплёл наши пальцы и прижал к груди. Сквозь толстовку чувствовалось его тепло. – Кажется, что можно часами сидеть и смотреть на небо. Или снимать сутки напролёт. И вообще, всю жизнь делать, что хочешь сам.

– А почему нет? Кто тебя может заставить заниматься тем, чем ты не хочешь? Скоро окончишь школу, и будешь свободен.

– Ха! – резко выдохнул он и отпустил мою руку. – Малыш, в жизни так не бывает.

Я подняла голову со спинки и посмотрела на него. Расслабленное выражение лица сменилось жёстким прищуром карих глаз и сжатыми губами. Дым встал:

– Всё, пошли.

Часами сидеть и смотреть на небо он просто не умел.

Как-то раз Дым пытался снимать меня в кафе на фоне заплаканного дождём окна. За стеклом виднелась узкая пешеходная улочка и мокрый куст черемухи, весь в цвету. Изредка мелькали нахохлившиеся под зонтами прохожие. Зонты почему-то были сплошь чёрные и серые.

Дым злился: свет падал не так, я смотрела не туда. Официантка появлялась в самый неподходящий момент и строила ему глазки.

Один наушник торчал у Демьяна в ухе, второй валялся на столе, и из него довольно громко доносились бешеные электронные ритмы.

– Давай, взгляд в камеру, пристальный…

Я покорно уставилась в зрачок объектива.

– Ну что ты смотришь, как овечка?! Ясик! Покажи характер!

– Да нет у меня характера! – огрызнулась я.

Несколько секунд мы сердито таращились друг на друга. Потом Дым выдохнул:

– Ладно, прости, – закрыл объектив крышкой и отложил фотоаппарат. С извиняющимся видом поцеловал меня в висок и сел на диванчик вполоборота к окну.

Я взяла свою чашку с зелёным чаем и только успела сделать глоток, как Дым, схватив «Никон» выскочил из-за столика. Я видела в окно, как он выбежал под дождь навстречу девушке в голубом плаще и с ярко-жёлтым зонтом. Незнакомка испуганно отступила. Дым, прикрывая полой куртки фотик, что-то говорил. Выслушав, девушка кивнула и, положив стержень зонта на плечо, встала под цветущей черёмухой. Она позировала, вся такая ясно-солнечная среди непогоды! Держа ладонь козырьком над объективом, Дым снимал и снимал её. Наконец он снова спрятал «Никон» под куртку, достал телефон и подошёл почти вплотную к своей модели. Та кокетливо заулыбалась. Я отпрянуа от окна и залпом допила остывший чай.

Демьян вернулся, стряхивая капли с длинной чёлки, и вручил мне раздобытую где-то пунцовую розу:

– Не злись, Принцесса, просто она со своим зонтом чётко вписывалась в пейзаж! – Лисьи глаза сияли.

– И поэтому вы обменялись телефонами, – не сдержалась я.

– Она согласилась позировать только если получит снимки! – Дым резко придвинулся ко мне и, глядя прямо в глаза, прошептал: – Ух, как ты мне нравишься, когда ревнуешь! А говорила, нет характера!

– Я не ревную! – возмутилась я, но он тут же закрыл мне рот поцелуем.

С «Никоном» Дым не расставался. Постоянно фотал и, разглядывая отснятое, то удовлетворённо улыбался: «Чётко!», то ворчал: «Опять мыло!», злился, удалял и снова щёлкал. Когда получал особенно удачные кадры, глаза радостно сияли, а в каждом движении сквозила такая мощная энергетика, что все, кто был рядом, не могли сдержать улыбки. Даже Даринка, которая со временем почему-то стала относиться к Дыму настороженно.

Иногда меня бесила его увлечённость. Если Дым замечал, откладывал на время фотик и обнимал меня.

– Не злись. Просто это единственное, что я умею делать нормально.

Несмотря на одиннадцатый класс, учёбой, Дым, похоже, вообще не заморачивался. Судя по разговорам, письменную домашку часто скатывал у Виталика, устные запоминал с урока. Я как-то спросила:

– А ты не боишься не сдать ЕГЭ?

– Пусть отец боится. Он оторвёт мне голову, если не сдам, зато на юрфак без башки уж точно не возьмут.

Я вспомнила, как мобильник Дыма несколько раз взрывался барабанной дробью. «Отец», – хмурился Дым. Если он отвечал, не успев отойти, было слышно, как мужской голос раздражённо отчитывает его за то, что снова гуляет и бездельничает.

– Для папочки мои фотки – баловство, поэтому либо я поступаю на юрфак, либо он меня выгоняет из дома, и дальше на жизнь я зарабатываю сам. Я ещё не решил, что лучше.

Дым мог позвонить в начале дня:

– Видела, какая погода? А ты в классе киснешь! Поехали в парк.

И я покорно сбегала из школы, забыв о контрольной по геометрии или лабораторке по химии. Потом приходилось оставаться после уроков, чтобы всё наверстать, зато у Дыма не было повода считать меня заучкой.

Классная однажды сказала:

– Ярослава, что с тобой происходит? Я понимаю, весна, и вам не до учёбы, но надо же как-то закончить год.

– Высоковой уж точно не до уроков, – подал голос кто-то из девчонок. – Она себе та-а-акого мальчика отхватила!

– Какого «такого»? – Милка Корнеева обернулась с передней парты и уставилась на меня. Мы с Даринкой переглянулись.

– Так! Мальчиков будете после уроков обсуждать! – классная сердито хлопнула ладонью по столу. – Надеюсь, Ярослава, ты за каникулы нагуляешься и в новом учебном году будешь заниматься, как раньше.

Я не сдержала улыбку. Училка, наверняка, приняла это за согласие исправиться, но я думала только о том, что скоро лето. Целое лето! Вереница бесконечных дней и вечеров, и свобода. Свобода!

После урока одноклассницы слетелись ко мне стайкой трескучих сорок, требуя подробностей про нас с Демьяном. Я не привыкла быть в центре внимания и сначала смущённо выдавливала что-то вроде «Это друг, мы недавно познакомились». Но девчонки тут же забросали меня вопросами, пришлось признаться, что мы встречаемся. Это разом подняло мой рейтинг в классе. Все мои фотки, сделанные Дымом, тут же залайкали и написали кучу комментов, не забыв похвалить фотографа.

В воскресенье мы вчетвером собирались пойти в парк погулять и покататься на роликах. Утром солнце заливало мою комнату. В приоткрытое окно влетали свежий ветерок и радостные вопли с детской площадки. Всё предвещало скорое лето, и настроение было прекрасным.

От соседей доносилась незамысловатая мелодия без слов. Я красила ресницы и тихонько подпевала, когда мама стукнула в дверь и встала на пороге.

– Яся, ты уходишь?

– Да, договорились с Даринкой съездить в парк.

Наши взгляды встретились в зеркале. На мгновенье показалось, что на меня смотрят мои глаза из будущего, такие же зеленовато-голубые, но с отпечатками прожитых лет в виде теней и мелких морщинок. Мама нахмурилась:

– Я вчера встретила Анну Александровну. Она сказала, ты не учишь уроки и вообще… витаешь в облаках.

От неожиданности рука дрогнула, и кисточка туши чиркнула по коже. Я макнула ватную палочку в мицеллярку и усердно стирала кляксу с века.

– Ну так что? – поторопила мама.

– Исправлюсь, – покладисто пообещала я. – Всё равно скоро каникулы, а с первого сентября начну зубрить день и ночь.

– Ещё бы! Выпускной класс, – Мама взяла расчёску и поправила без того безупречное каштановое каре. Несмотря на выходной, она была с макияжем и в деловом костюме. – Вот уж не думала, что у тебя будут проблемы с учёбой.

– Да нет никаких проблем! Ну, плохо подготовилась пару раз. Просто устала. – Я торопливо собрала рассыпанные по комоду кисточки и тюбики в косметичку. – Другие вообще не учатся.

– При чём тут другие? Меня волнуешь ты! – Мама положила мои волосы на ладонь и очень ласково, как в детстве, провела по ним расчёской: – Яся, ты влюбилась?

– Мама!

– Что? Думаешь, я не вижу, как ты красоту наводишь, чтобы «пойти заниматься к Даринке»? – передразнила меня она, с деланной наивностью похлопав ресницами. – Или не слышу, что тебе сообщения сыплются, как из рога изобилия?

Действительно, по вечерам, мы с Демьяном подолгу переписывались.

Я повернулась и присела на краешек стола. Вызов в голосе прозвучал помимо моей воли:

– Будешь ругаться?

Почему-то мне казалось, что она против моих отношений с любым парнем: «О мальчиках думать рано, Ярослава. Сейчас ты должна учиться».

Она засмеялась:

– Ну, конечно, буду, если ты выбрала бандита, наркомана или, не знаю, моего ровесника.

Я простонала и картинно изобразила фейспалм. Глядя между пальцев, сказала:

– Его зовут Демьян, и он учится в одиннадцатом.

– Учится – это уже хорошо, – Мама села на кровать и, подперев подбородок кулаком, внимательно посмотрела на меня снизу вверх. – В вашей школе?

– Нет. Мы познакомились в парке. Он меня сфотографировал и… ну и всё.

– Ага! Так вот откуда эти замечательные снимки!

– Ты видела?!

– Вообще-то я на тебя подписана, – мама слегка насупилась.

Я повертела в пальцах кисточку для теней. На ворсинках вспыхнули мельчайшие блёстки.

– Он очень талантливый фотограф, – призналась я.

– Да-а? Покажешь, что он снимает? Ну, кроме тебя, конечно. Заодно чаю попьём.

Я принесла в кухню ноутбук, и мама, прихлёбывая зелёный чай с лимоном, долго рассматривала снимки. Как я и думала, работы Дыма произвели на неё впечатление.

– Действительно, одарённый парень. Умеет взглянуть на вещи под неожиданным углом. А как он сам выглядит?

Я отыскала фотку, где мы с Дымом сидим на качелях в парке. Он не любил сниматься, я еле уговорила. Нас сфотал Виталик. Дым снисходительно смотрел в камеру из-под чёлки и едва заметно улыбался.

Я покосилась на маму: каким он ей покажется?

– Симпатичный. Понимаю, почему тебе не учится, – мама подмигнула, но тут же посерьёзнела и посмотрела мне в глаза. – Только я прошу, не торопись в отношениях. Иногда один-единственный поступок полностью меняет жизнь. И не всегда в лучшую сторону.

Мне показалось, что она говорит о себе.

– Мама! – я закатила глаза. – Я всё понимаю, не маленькая!

– Вот именно! – отрезала она. Встала и, сцепив пальцы в замок, прошлась по кухне от окна до порога и обратно. Постояла, глядя сквозь тюль на солнечный двор. Обернулась. – И, главное, не надо никому ничего доказывать. Ни Демьяну, ни одноклассникам, ни-ко-му.

Кажется, она хотела ещё что-то сказать, но передумала. Вернулась за стол, полистала альбом.

– Это Даринин мальчик?

– Ну… вроде того.

– Очень милый.

Виталик на снимке выглядел ещё более взъерошенным и смущённым, чем обычно. Даринка сидела на высоком парапете и хохотала, запрокинув голову, а он смотрел на неё во все глаза.

– Скажешь тоже! Он неуклюжий и совсем не мужественный.

– Я не об этом. – Мама взяла свою чашку и подошла к мойке. – У него добрый взгляд. И на Дарину он смотрит с нежностью. Из таких мальчиков вырастают замечательные мужья.

Я фыркнула:

– Какие мужья! Он ей даже и не особо нравится.

– Ну и зря! – Мама помыла чашку, вытерла руки и тщательно расправила на крючке полотенце. – Всё, пока, я уже опаздываю. Придётся сегодня немного поработать в офисе.

Она вышла в прихожую и зашуршала плащом. Сказала оттуда:

– Пригласи как-нибудь Демьяна в гости. Только с учёбой разберись!

Дверь за ней закрылась, щёлкнул ключ в замке.

Я разочарованно захлопнула ноут и упёрлась взглядом в стену. Думала, мы поговорим по душам. Я могла бы побольше рассказать о Дыме, и, возможно, в ответ услышать о маминой первой любви. Или об отце, о котором ничего не знала. Размечталась!