Читать книгу Ветер далеких скал - Юлия Камилова - Страница 1

«Прежде чем в дом

войдешь, все входы

ты осмотри,

ты огляди, —

ибо как знать,

в этом жилище

недругов нет ли1».

Они имели множество имен: дубгаллы, финнгаллы, аскеманны, варанги и варяги, – и все же в истории они навсегда остались викингами. Теми, чей неуемный дух воина звал их далеко от родины. Страждущие и жаждущие лучшей доли они не страшились встретиться с новой культурой и чуждой религией. Рожденные морем взывали к богам, которые первое время откликались на их мольбы, но вскоре наступили перемены. Необратимые перемены.

Мужчина самозабвенно печатал строку за строкой и, совсем увлекшись, мог пропустить собственный обед, услужливо принесенный официантом. Однако ему повезло, и юноша, тактично кашлянув, привлек его внимание к блюду. И лишь сейчас, когда взор обратился к сочному бифштексу средней прожарки, он осознал, насколько был голоден. Ровно настолько, чтобы он мог отвлечься от работы минут на пятнадцать, а затем снова продолжить начатую еще прошлой ночью статью для литературоведческого журнала.

Отодвинув в сторону ноутбук и нажав на всякий случай на сохранение, он приступил к трапезе, которая безусловно приносила ему несравнимое ни с чем удовольствие. Не хватало лишь терпкого красного вина в бокале, но вместо него стоял только графин с кристальной водой. У мужчины было одно нерушимое правило: работать с ясной головой, а потому расслаблялся он только после окончания дела или проекта.

Мясо оказалось столь восхитительно приготовлено, что мужчина не сумел противиться и заказал вторую порцию. Все же он был голоднее, чем рассчитывал. А затем он вспомнил, что не ел уже целые сутки. Иногда уходить в работу с головой становилось той еще проблемой для собственного же здоровья.

Расстегнув оставшиеся пуговицы черного пиджака, мужчина приступил уже ко второму стейку за сегодня. Флегматичным взглядом он скользнул по входной двери и, не обнаружив там ничего интересного, вернулся к трапезе.

Только нежный кусочек мяса отправился к нему в рот, как напротив присела без всякого стеснения молодая женщина. Легкий румянец и заметная одышка говорили о том, что она недавно бежала, и если на вопрос куда мужчина мог ответить, то зачем, он пока не понимал.

– Профессор Иверсен, мне нужна ваша помощь.

– Мне жаль, но в свое нерабочее время я не даю консультаций. Будьте добры, встаньте и покиньте мое скромное общество, которое не готово к незваным гостям, – уж слишком вежливо ответил он, отчего женщина вздрогнула, словно ей отвесили знатную оплеуху.

– Это не займет много времени, – мигом оправившись, настойчиво произнесла она, глядя на руки Иверсена, державшие столовые приборы. Минута – и он окончательно утратил интерес к разговору, продолжив резать стейк на аккуратные треугольники. – Хорошо. Я вас поняла. Вы можете даже не отвечать, просто выслушайте меня.

Иверсен никак не отреагировал на ее слова, и женщина, расценив это как автоматическое согласие, продолжила.

– Совсем недавно в мою жизнь ворвалась скандинавская культура, чего я совсем не ожидала, – она беспокойно постукивала указательным пальцем по циферблату наручных часов, однако рассказ не прерывала. – Я честно пыталась разгадать смысл этих рун сама, но они не подались мне, сколько я не старалась.

– Неужели ко мне обратилась нерадивая студентка, не справившаяся с заданием? Нет, взгляд явно неюной особы.

Шум ресторана вдруг отошел на второй план, а голос Иверсена звучал так звонко и четко, словно они были в пустой комнате. Даже суета официантов вокруг испарилась, как и не бывала.

– Просто интерес к скандинавской культуре? Тогда можно было записаться на мои лекции по литературе и удовлетворить свою жажду знаний в стенах университета. Это явно проще, чем… – Его многозначительная пауза заставила женщину еле заметно поерзать на месте, однако продолжать свою мысль Иверсен не стал, оставив ее повиснуть в незавершенном виде. – Так почему вы… простите, не знаю, как к вам обращаться. Вы не представились.

– Лёвушева.

– Так почему, Лёвушева, вы побеспокоили меня в личное время? – Пауза для ответа оказалась слишком мала, и женщина даже не успела ответить. – И кто вообще сообщил вам, что я буду в это время здесь?

Иверсен не злился, но и не пытался скрыть нарастающее раздражение, охватившее часть его разума. Он прибывал в замешательстве от столь неожиданного конфуза, который пока не подавался даже элементарному анализу.

– Или же это новый способ знакомства? Склеить меня решили, Лёвушева?

– Боже упаси, нет! – Она снова бросила напряженный взгляд на часы, словно они отмеряли немногочисленные минуты ее жизни. – Я могла прийти на вашу лекцию, если у меня самой было бы достаточно времени, но увы. Даже сейчас мне его катастрофически не хватает, – на одном дыхании выпалила Лёвушева, и звучало это так привычно и органично, словно она говорила так всю свою сознательную жизнь. – А ваш коллега – Виктор Станиславович, услужливо подсказал мне где вы.

– Услужил, так услужил. – Сделав глоток воды, Иверсен подозвал жестом официанта, который мигом убрал всю посуду.

– Поэтому я обращаюсь к вам сугубо как к профессионалу в своей сфере, а не как к мужчине, – безжалостно закончила она, заставив Иверсена ухмыльнуться.

– Какой удар по моему самолюбию.

– Я не хотела… не собиралась… – Она прикрыла на мгновение глаза, сделала глубокий вдох и снова заговорила, следя за интонацией, словно опасаясь прозвучать слишком грубо: – Вы можете не делать из этого балаган? Просто взгляните на руны и скажите мне значение, пожалуйста. Больше я вас не побеспокою и… – вместо дальнейшего объяснения загадочного «и», она подала небольшой зеленый стикер с аккуратно выведенной строкой из девяти рун.

Иверсен приложил невероятное усилие, чтобы ни один мускул на лице предательски не дрогнул, выдав тем самым его неподдельный интерес. Лёвушева, к счастью, ничего не заметила, ведь она следила за его руками. Она боялась, что он просто сомнет бумагу и выбросит ее прочь, но вместо этого он спрятал плотную бумагу во внутреннем кармане пиджака. Захлопнув ноутбук и сложив руки в замок, он задал волнующий его вопрос:

– Откуда у вас этот рунный шифр?

– Шифр? Так вы знаете его? Встречали ранее? – с нескрываемой надеждой спросила Лёвушева, подняв голову. Иверсен же отвернулся к окну, избегая ответа на ее вопросы. – Что же вы молчите? Ответьте мне!

– Я задал вопрос первым. И раз вы не считаете нужным ответить на него…

– Это личное, – заверила она, накрыв ладонью циферблат.

–…то я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. По-моему, это и называется справедливостью.

– Хорошо. А что насчет шифра? Что вы имеете в виду? – Лёвушева не теряла веры получить хоть малую крупицу информации от профессора сейчас, пока они сидели лицом к лицу.

– То, что истинный смысл фразы лежит глубже, чем в банальном дословном переводе. Я хоть сейчас могу назвать вам каждую руну с этого листочка и ее значение, но это сомнительное дело не имеет никакой ценности.

– Я понимаю, и вы не возьметесь за него, – без малейших сомнений произнесла она, упершись ладонями в столешницу. – Извините, что потратила ваше личное время, профессор Иверсен.

– Возьмусь, но мне нужно больше времени. Футарк дело непростое, и чтобы увидеть истинный смысл этой комбинации рун необходимо повозиться, поэтому, – разблокировав телефон, мужчина протянул его женщине: – запишите мне свой номер. Я позвоню, когда разберусь с этой загадкой. – Его темно-синие глаза заблестели, а пальцы тихо стучали по лакированной поверхности, не соблюдая определенного ритма.

– Хорошо. Но учтите, на звонок я могу не ответить сразу, поэтому лучше…

– Написать, – уверенно закончил за нее он. – Лёвушева, я уже понял, что вы очень занятой человек. – Смартфон вернулся в его ладонь, и женщина мгновенно встала. – Позвольте хоть узнать, кем вы работаете?

– Хирургом. И опаздывать мне совершенно противопоказано. Было приятно с вами познакомиться, профессор Иверсен, – уходив, говорила она, приготовившись в любой миг сорваться на бег. – Удачного вам дня! – Выдохнула она и скрылась за дверью.

Сквозь прозрачное широкое окно он проследил за Лёвушевой, добежавшей до конца улицы, словно заядлый спринтер на длинные дистанции. Русый низкий хвост растрепался, и перед тем как женщина свернула за угол тонкая резинка слетела с волос, вызвав легкую улыбку у Иверсена.

– Что за чудная встреча, – сам себе буркнул он, сжав телефон в руке. Словно одумавшись, он ослабил хватку и взглянул на потухший дисплей. Решив проверить одну маленькую деталь, которая вдруг озарила его разум, Иверсен быстро разблокировал смартфон и зашел в контакты. – Какая незаурядная личность, – усмехнувшись, огласил вердикт он, мысленно прочитав новый контакт: «Рунозагадка». Такой фантазии позавидовал бы любой студент, связавший свою жизнь с филологией. Как хорошо, что он уже давно не был студентом.

Решив не тратить время зазря, Иверсен сложил ноутбук в обыкновенную черную сумку, закинул лямку на плечо, а расплатиться за обед он отправился к стойке.

Не прошло и пяти минут, мужчина покинул уютный ресторанчик, за пределами которого на него мгновенно накинулся ожесточенный ветер, принесший грозовые тучи с северо-запада. Чувствовался запах разряженного озона и легкой свежести, которые окончательно убедили Иверсена свернуть с улицы и окольными дорогами поторопиться к ближайшей остановке.

Автобус явился почти мгновенно, и мужчина никак не мог сдержать облегченный выдох, когда сильный ливень ударил в окна транспорта. Он был тем самым типом людей, считавших, что прекраснее всего наблюдать за дождем из теплого укрытия и желательно с кружкой чего-то бодрящего в руках. Кондуктор безусловно не могла предложить ничего кроме билета, но отличное расположение духа Иверсена ничего не могло испортить.

Вторая половина дня обещала стать невообразимо увлекательной и продуктивной, а потому он со сладостным предвкушением ожидал прибытия транспорта к нужной остановке.

Полчаса с гремящей музыкой в наушниках пролетели совершенно незаметно, а усилившийся дождь не сумел разрушить самое настоящее боевое настроение мужчины. Шагнув за порог, он скинул вымокший пиджак, а из внутреннего кармана достал почти непострадавший стикер. Лишь края чуть заметно промокли, но содержание записки нисколько не пострадало.

– Сегодня Боги благоволят мне. Любопытно, – с возросшим интересом Иверсен оставил рунный шифр на кофейном столике в гостиной, а сам отправился в душ, чтобы смыть городской дождь, от которого ничего кроме ощущения грязи не стоило ждать.

Теплые струи воды мерно стекали по плечам, испещренные бесцветными тонкими шрамами, а черные мокрые волосы закрыли лоб, посягая на глаза. Мышцы наконец-то покинуло скопленное за месяцы напряжение, и мужчина почувствовал себя более, чем отдохнувшим. Он был готов стоять так целую вечность, сосредоточившись лишь на шуме воды, но там за пределами ванной комнаты его ожидали статья и загадка, терзавшая его разум с каждой минутой все с большей силой.

Иверсен вышел из душа обнаженным, позабыв захватить сменную одежду с собой. Только он успел добраться до спальни и открыть шкаф с одеждой, как тишину квартиры разорвал звонок на мобильный телефон.

– Фенрир вас задери. Ни минуты спокойствия, – беззлобно пробубнил он, влезая в домашние штаны и по пути натягивая футболку. – Да! Виктор Станиславович, что же вы мне звоните так несвоевременно?

– Судя по твоей реакции ты уже встретился с Полиной Ильиничной, – из динамиков уверенно заявил охрипший от назойливой простуды голос.

– Если вы имеете в виду одну занимательную особу со странным интересом к рунам, то да. Встретился и даже больше вам скажу, – выдержав некоторую паузу, Иверсен добавил: – пообщался.

– Конрад, давай без излишнего драматизма. Театральность тебе не к лицу, – Виктор зашелся в болезненном приступе кашля, и лишь через минуту он смог продолжить. – И прекращай с этим официозом, словно с начальством говоришь. Аж мурашки по телу.

– А вы привыкайте. Вдруг вас скоро повысят, – ухмыльнувшись, чуть ли не пропел последнее слово Иверсен, будто нарочно издеваясь.

– Конрад!

– Ладно-ладно, – сдался он, услышав новый приступ кашля. – Ты там выздоравливать собираешься? Месяц на работе не появлялся. У меня уже твои нерадивые студенты в печенках сидят. Абсолютно не желают открывать лишний раз книгу, обходясь посредственным кратким содержанием. Терпение мое скоро подойдет к концу, и поубиваю их к чертовой матери одного за одним.

– Ты только им оружие в руки не давай, а то еще и в Вальхаллу отправятся, как павшие в бою, – не скрывая смешливые нотки в голосе, прохрипел Виктор.

– Да катись ты в…

– Так я согласен! Куда угодно, лишь бы выйти за пределы больницы. Надоело тут отлеживать бока, да любоваться юными медсестрами.

Поставив на громкую связь смартфон, Конрад принялся обустраивать свое любимое рабочее место за кухонной стойкой подальше от окна, за которым до сих пор буйствовала природа. Она словно грозилась выбить тонкое стекло из рамы, но оно оказалось гораздо прочнее, чем выглядело.

– Упивайся незапланированным отпуском и не жалуйся, а то я быстро тебя подменю.

Хриплый смех разнесся по всей комнате, а Иверсен только успел поставить ноутбук на положенное ему место и водрузить чайник на плиту.

– Лучший собеседник, бесспорно, – весело заявил он, а на фоне послышался скрип кровати. – Ты хоть навестишь своего коллегу, который так помогал тебе…

–…скинул всю свою работу на целый месяц, – засыпав две ложки кофе в чашку, равнодушно отметил Конрад.

–…давал ценные советы…

–…сбагривал студентов с курсовыми… – опиравшись поясницей на кухонный столик, он скрестил руки на груди, кисло взглянув на черный дисплей.

–…уведомлял о проверках… – не угомонился мужчина, даже позабыв о кашле на время своей тирады.

–…а сам сбегал с совещаний под предлогом важных дел, – выдохнув, Иверсен закрыл глаза, окунувшись в воспоминания на одно мгновение. – Хорошо, я к тебе загляну. Занесу витаминчиков…

– Лучше коньяк, – быстро поправил совсем радостный Виктор, а Конрад осознал, что его снова пытались словить на живца, только он уже давно не был мальчишкой.

– Вам противопоказано ничего крепче зеленого чая, Виктор Станиславович, – безапелляционно сказал он, повернувшись на свист чайника. Залив кипяток в чашку и быстро размешав сахар, он завершил свою мысль: – Как минимум врачи не допустят такого злостного нарушения правил.

На фоне послышался звук открываемой двери, за которым последовал вежливый опрос медсестры. Судя по голосу, девушке было чуть за двадцать, а судя по изменившимся интонациям Виктора, она еще оказалась и невероятно красивой.

На неопределенный срок коллега Иверсена вышел из строя, и за это время Конрад успел открыть ноутбук и напечатать пару абзацев статьи. Слушать заигрывания пятидесятилетнего мужчины с молоденькой девушкой не было никакого желания, но и сбрасывать вызов ему было не на руку. У него все еще остались вопросы.

– И я снова с тобой, Конрад. Так вот, если вернуться к теме с коньяком… – воодушевленно начал было Виктор Станиславович, как Иверсен без всяких зазрений совести прервал его.

– Его не будет и точка. А теперь непосредственно к делу, которое интересует меня, – Конрад особенно четко выделил последнее слово, подразумевая серьезность его намерений выяснить правду. – Зачем ты сообщил Лёвушевой, где я был сегодня? С каких пор ты выдаешь меня посторонним людям?

– Она не посторонняя. Она лучший хирург в этой захолустной больнице!

Иверсен с шумом втянул воздух в легкие и медленно сжал кулаки.

– Для тебя может быть, но не для меня… – замолкнув на пару секунд, он размял пальцы, а затем повел разговор дальше. – Ты узнал причину ее интереса?

– Она сказала, что это личное.

– И ты не пытался узнать больше? – скептично переспросил он, отхлебнув горьковатого кофе с минимумом сахара, бодрящего и согревающего похлеще стопки высокоградусного алкоголя.

– Обижаешь, – протянул он, слабо кашлянув. – Пытался, но Полечка – кремень. Даже глазом не моргнула и не выдала свою тайну. Как я ни старался, она не сболтнула лишнего. Только то, что ей нужна была помощь кого-нибудь сведущего в скандинавской культуре.

Фыркнув, Иверсен закатил глаза. Бесполезный допрос не добавил ни единой крупицы полезной информации. Все это он узнал и сам от Лёвушевой.

– А ты взял и предложил меня, – запустив руку в мокрые волосы, мужчина бросил взгляд куда-то сквозь окно, за которым было так темно, словно на город уже опустилась ночь.

– Я не мог посоветовать ей какого-то дилетанта. Уж прости. Если помогать, то хорошо, – гордо произнес Виктор Станиславович. – А лучше – безупречно.

Раскат грома, а вслед за ним яркая молния рассекла небо, осветив изнутри половину темных облаков. Казалось, природа воевала с невидимым врагом. Безжалостно и сурово. Все нутро выло в унисон новым и новым ударам стихии, которая словно боевой рог звала на поле брани. Отогнав наваждение, Конрад снова сфокусировался на разговоре, который стоило бы уже заканчивать.

– Да-да. А чужими руками вдвойне лучше. Я тебя понял, я тебя услышал, а теперь мне пора за работу. В отличии от некоторых мне не платят за отлеживание боков и любование прекрасными дамами в белых халатах, так что прошу простить, но мне пора.

– Ладно, работай, трудоголик. Не забывай, что ты обещал меня навестить, – напоследок бросил Виктор и скинул вызов.

– Как же тут забудешь, – размяв шею, сообщил он пустой квартире, и под шум дождя смешанный с удалявшимся громом он вернулся к статье, готовой уже на добрую треть.

Вынырнуть из работы Конраду удалось лишь к позднему вечеру, а сон из-за сбитого режима совсем не шел. Оставив ноутбук в гордом одиночестве, он устроился поудобнее на диване, разглядывая листок с прелюбопытным шифром. Он не мог перепутать, он видел его раньше, но он никак не ожидал, что давнее предсказание норн дало бы о себе знать столь нетривиальным способом. Память затиралась, и некоторые события испарялись с полки осознанных воспоминаний, но только не это.

Спустя двадцать лет Иверсен помнил тот момент, словно он был час-полтора назад и, глядя на одну единственную строку рун, давний разговор снова зазвучал в его голове.

– Юноша, что вы хотите узнать от нас? – Три голоса словно один задали обыденный вопрос, но все же с флером таинственности и чарующей неясности.

– Мое будущее, – четырнадцатилетний Конрад ответил той же монетой женщинам без возраста напротив, которые как ни странно очень хорошо его поняли.

Без докучливых уточнений они приступили к делу. Трижды отличные ладони исчезали в черном непроницаемом мешочке с темно-зелеными завязками, и трижды каждая из норн клала руну на стол. Когда девятая коснулась стола, Иверсен напряженно вгляделся в них, но он запутался уже на второй.

– Я не понимаю. Объясните мне, – сбивчиво произнес он, подняв голову и силясь отыскать поддержку у женщин, которые неожиданно встали из-за стола. – Не уходите. Вы не сказали мне ни слова по поводу моего будущего.

– Запомни, эти руны, – посоветовала женщина справа.

– Они определяют твою судьбу, – добавила средняя.

– А значение их придет к тебе само, – успокоила последняя из них, и развернувшись, не позабыла закончить фразу: – В нужный миг.

Это короткое предсказание норн оставило после себя необъяснимое послевкусие, но разочарования тогда еще совсем юный Иверсен не почувствовал. На уровне внутренних органов он уловил всю правильность момента и озвученных ему слов. И пусть разум вопил о том, чтобы он остановил их и расспросил, сердце все же сдержало мимолетный порыв, оставив все как есть. И вот по прошествии стольких лет он снова встретился с ними:

– Словно увиделся со старым другом после мучительно долгой разлуки, – прошептал Конрад, проведя средним пальцем по надписи.

Манназ, Райдо, Йера, Дагаз, Турисаз, Иса, Соуло, Эйваз, Отала – он прекрасно знал эти руны по отдельности, но сложить все в единое целое не удавалось. Он было подумал, что сейчас то самое подходящее время, когда на него снизошло бы озарение, но он оказался не прав. Сколько он не сверлил бы взглядом бумагу, тайна не поддавалась. Она была так близка, что руку протяни и заполучи ее, но пальцы словно натыкались на пусть и тонкую, но крепкую преграду.

Момент не настал.

– Если бы я знал истинное значение, – задумчиво добавил Конрад и положил листок на медленно вздымавшуюся грудную клетку, – и, если бы я знал истинные мотивы Лёвушевой. Если бы… – Очередное предложение сослагательного наклонения повисло в воздухе, приняв участь никогда не стать завершенным.

Мозговая активность совершенно не желала сокращаться, лишив Иверсена очередной возможности лечь до полуночи. Вернувшись к преданному в работе другу: ноутбуку, – он собрался отвлечься от профессорской деятельности и отправился на Ютуб.

Обычно мужчина был против бесцельного зависания на видеохостинге, сделанного по принципу беличьего колеса. Все начиналось с одного небольшого, казалось бы, полезного материала, а потом человек обнаруживал себя, досматривавшего совершенно абсурдную вещь, которую он никогда не открыл бы на трезвую голову.

Тем не менее сегодня Конрад решил извести себя и свой разум целым рядом успокаивающих развлекательных видео, благодаря которым он надеялся не бодрствовать всю ночь. Казалось, план был идеален, но через полчаса, когда глаза мужчины стали слипаться, нашелся один изъян. В рекомендациях появилось новостное видео, на которое Иверсен кликнул по чистой случайности.

Бледноватый репортер с бегающими глазами сообщил о трагической смерти ученого-математика Орлова Александра Александровича, которого убил неизвестный в его собственной квартире. Никаких свидетелей, зацепок или угроз, адресованных жертве, не было. «Чистое» преступление на первый взгляд, но Конрад чуял здесь гораздо больше. Ведь он прекрасно был осведомлен о деятельности ученого, грезившего о возможности путешествий по параллельным мирам. Несколько лет об Орлове не заговаривали, из-за одного крайне абсурдного конфликта на всемирной конференции в Праге, а о его исследованиях и вовсе попытались забыть.

Конрад не верил в совпадения очень давно, и он видел здесь определенную закономерность. Размяв пальцы, он быстро пробил в поисковике все, что его заинтересовало, но подозрений меньше не стало. Наоборот, его чутье в очередной раз оказалось право, и здесь совершенно не пахло обычным убийством.

Выдающегося математика своего времени, пусть и временно потерявшего авторитет в научной сфере, нашли мертвым за день до конференции. По заверениям журналиста, взявшего интервью у Александра Александровича, он собирался заявить о главнейшем открытии не только его жизни, но и всего человечества. На дальнейшие расспросы он тактично уходил от ответа, но обещал раскрыть все карты на питерской конференции в конце недели.

– Видимо, он все же нашел способ, – подвел итоги своего мини-расследования Иверсен.

Прокрутив еще раз видео, сообщавшее о смерти Орлова, он задумался. Само место преступление не фигурировало в репортаже, что сильно опечалило Конрада, но он знал, кто мог ему помочь. Взяв в руки смартфон, он ловко напечатал краткое, но информативное сообщение контакту «Повелитель трупов».

– Знаешь что? В следующий раз я отвечать тебе в свою ночную смену не буду, – посетовал мужчина, сняв очки и нервно потерев переносицу. Белый халат аккуратно лежал на плечах, а на самой ткани не было ни одного залома, ни пятнышка. – Без тебя спокойнее работается.

– Может и спокойнее, но не веселее, – подмигнул Иверсен, хлопнув друга по плечу. – Уверен, ты мне потом спасибо скажешь. Дело, точно тебе говорю, стоящее и безотлагательное. Думаешь, я из прихоти приехал к тебе ночью с другой части города, да и еще в таком виде?

Конрад так спешил, что даже не сменил домашнюю одежду, оставшись в той же футболке и штанах. Он лишь переобулся и накинул на плечи пальто, ведь, несмотря на царившую весну, ночью было не так тепло.

– Убедил. Дело срочное, дело важное. Я должен что-то знать, прежде чем открою холодильную камеру? – серьезно уточнил он, настроившись главным образом на работу.

– Сём, я не знаю, что конкретно с трупом кроме того, что его убили. А судя по бледному лицу репортера, весьма изощренно. Морально подготавливать тебя я не вижу смысла, ты у нас бывалый. Но если вдруг мои инстинкты окажутся верны, то мне понадобится твоя помощь, – ответил Иверсен, ничего не утаивая.

– Безусловно, – коротко бросил он и одним ловким движением выдвинул стол с трупом Орлова из камеры. – Кхм… минуточку.

Судмедэксперт отошел к чистому столу позади себя и подхватил тонкую папку с бумагами. Зеленые глаза бегали по строчкам, выискивая основные пункты заключения, и пока он сверял номер камеры с документами на труп, он неосознанно запустил руку в каштановые волосы.

– Действительно он. Орлов Александр Александрович. Пятьдесят шесть лет. Хронических заболеваний не было. Причина смерти очевидна.

Конрад молча кивнул, соглашаясь. То, что осталось от головы, смутно напоминало человека. Лицо с недюжинной силой вдавили вовнутрь, пробив костью носа мозг и не оставив ни шанса на выживание. Глазницы зияли безумно аккуратной пустотой, что смутило обоих мужчин.

Молниеносно надев белые перчатки, судмедэксперт аккуратно повернул голову, рассматривая малейшие гематомы, которые должны были быть в следствии такого вмешательства в организм пусть и посмертно. Однако Семен не обнаружил ни царапинки, ни трещинки. Все было слишком чисто и безукоризненно. Даже глазных нервов не осталось.

– Это весьма необычно. В отчете сказано лишь про отсутствие глазных яблок, но без уточнений. Какой дилетант заполнял форму? – раздражено вопросил мужчина скорее у стен морга, чем у самого Иверсена. – Здесь, здесь и здесь грубые упущения важной информации, – он тыкал в документ, и казалось, что он одним только взглядом был готов немедленно сжечь бумагу.

Конрад предпочел отойти чуть в сторону и не мешать завершать Семену экспертизу, которую так ленно выполнил неопытный судмедэксперт. Он был довольно щепетилен в вопросах своей работы и особенно заключений, которые судмедэксперты давали по итогу всех процедур.

Его повышенная ответственность порой напрягала начальство, но никто не смел жаловаться. Ведь никому не нравилось тратить время на переделывание работы, а после Семена это никогда не грозило. Однако он был вынужден постоянно сталкиваться с новичками, торопившихся все сделать в один миг и по неопытности пропускавшие такие важные мелочи, как сейчас с Орловым.

– Я этому Труханову завтра все фаланги переломаю, – пообещал Семен и, сделав последние заметки по делу на отдельном листе, расслабленно выдохнул. – Я, конечно, все понимаю. Тело привезли к концу рабочего дня, давление от начальства, на которое в свою очередь давит СМИ. Однако за такую безалаберность в работе, – он многозначительно провел большим пальцем по шее, – нужно наказывать.

– Не хотел бы я с тобой работать.

Конрад обошел Семена, пока тот закрывал холодильную камеру и заглянул в пометки по делу. Понять профессиональную лексику судмедэксперта оказалось выше его сил, а потому он скоро обратился к нему за помощью. Тот лишь ограничился парой комментариев, а затем предложил:

– Давай мы покинем эту часть и вернемся в чистую зону. Разговор непростой, да и по времени мне уже положен мой законный ночной перекус. Мозговая активность требует подпитки.

Сдаваясь, Иверсен поднял руки и проследовал за Семеном, настроение которого со спины трудно читалось. Мысли промелькивали разные, но ни одна не была столь оптимистична. Конрад прекрасно осознавал, что последствия смерти Орлова куда обширнее, чем просто материал для журналистов на недели две.

– А теперь рассказывай про ученого все, что тебе известно, – безотлагательно приступил к сути он, взглянув на часы.

До рассвета оставалось часа два, а до прихода Труханова на рабочее место – три с половиной. Мешкать было нельзя, и Иверсен уложил весь свой рассказ ровно в то время, которое понадобилось Семену на перекус.

– Что скажешь?

– Ты прав. Орлов явно нашел способ перемещаться в параллельных мирах, но не успел поделиться этим с ученым миром.

– Его убрали с шахматной доски, и это явно не свои…

Конрад сложил ладони в замок и уперся в них подбородком. Его взгляд блуждал по стене, увешенной картинами с морскими лейтмотивами, а разум складывал все звенья цепи в одну. Не хватало лишь одного элемента.

– Твоим размышлениям станет легче, если я скажу, что глаза Александра Александровича выпили?

– Определенно! Тогда все, совершенно все, становится на свои законные места, – вскочив с места, Иверсен принялся мерить комнату широкими шагами, спрятав руки в карманы домашних штанов. Пальто грозилось слететь с плеч, но мужчину это казалось вовсе не беспокоило. Семен же молча наблюдал за каждой микроэмоцией на его лице и ровным дыханием, несмотря на быстрый шаг. – Это значит лишь одно: код Ё.

– Я бы воскликнул: «Ёб твою мать», – да только это не отразит всю ситуацию корректно. Здесь нужно словцо покрепче.

– Согласен, – хмыкнул Конрад и замер на одном месте. – Вот здесь мне и нужна твоя помощь, – заметив озорную улыбку Семена, он поторопился исправиться: – И я не ругательства имею в виду, а помощь с включением общего сигнала.

Семен покинул свое место и ободряюще хлопнул Иверсена по плечу.

– Ты обратился по адресу, дружище. Ты же знаешь. – Он протянул связку ключей и, вложив их в ладонь, крепко сжал пальцы. – Поезжай ко мне. Где устройство, ты знаешь. Подготовь его.

– А твои…

– А мои на неделю уехали к «бабушке с дедушкой». Вернутся завтра. Ты только Олли покорми, а то он наверно и вовсе забыл, кто ты такой. Так часто ты у нас бываешь в последнее время.

– Сема, не тебе говорить мне о загруженности, – бросил небольшой камень в огород друга Иверсен, на что тот лишь развел руками. – Не волнуйся. Договорюсь я уже как-нибудь с твоей собакой.

Семен вернулся к столу и, достав чистые листы бумаги, принялся быстро и размашисто писать. Конрад уже направился на выход, как услышал брошенные напоследок фразы, про которые, видимо, судмедэксперт чуть не забыл:

– Я закончу смену, и мы вместе включим сигнал. А свою часть отчета я сам напишу, думаю успею, – взглянув на настенные часы и мысленно подсчитав, он уверенно добавил: – Да, успею.

Кивнув, он вышел за дверь и поспешил по длинным пустынным коридорам к главному входу. Он почти выбрался из стен больницы, оставалось преодолеть один лестничный пролет и несколько поворотов, как он столкнулся лицом к лицу с Лёвушевой.

– Доброе, почти утро, – отсалютовал он, проходя мимо женщины.

Тихий, но звучный голос вынудил его замедлить ход. Мгновение – Конрада потянули назад за висевший рукав пальто, а затем проследовал настойчивый вопрос:

– Что вы здесь делаете?

– Иду на выход, а до этого момента я навещал друга. Того самого, кто так любезно выдал вам мое местоположение, – немедленно ответил Иверсен, не сомневавшись. Он медленно повернулся и, чуть склонив голову, принялся без стеснения рассматривать Лёвушеву перед ним.

– Часы посещения давно окончены, – не сдавалась она, не выпуская темно-коричневую ткань из рук. – Что вы здесь делаете, профессор Иверсен?

– Нарушаю правила? – Уголки губ чуть дернулись вверх на долю секунды и вернулись к исходному состоянию. – Разве нельзя закрыть глаза на ма-а-аленькое нарушение правил ради крепкой дружбы? Полина Ильинична, сжалитесь надо мной и не ведите за ручку к главврачу. Я обещаю больше не нарушать.

Бровь Лёвушевой скептично изогнулась, и Иверсен поспешил добавить:

– Хорошо. Я могу немного рассказать о ваших рунах, но если вам неинтересно…

– Интересно. Говорите, – сухо произнесла она, подняв голову.

Все тот же низкий хвост, что был днем, лишь тонкие прядки выбились из него, аккуратно обрамляя круглое лицо с ярко выраженными скулами. Россыпь еле заметных веснушек на щеках придавала легкой несерьезности, резко контрастировавшей с суровыми льдисто-серыми глазами. Полные губы были сейчас плотно сжаты, даже не собираясь добавить хоть одно маленькое слово.

– Здесь сказано о человеке, – наконец-то сдался Конрад и сказал то, в чем был уверен на сто процентов. – Первая руна означает человека, а остальные восемь лишь поясняют то, что написано ему самой судьбой. Точнее сказать не могу, шифр сложный, а времени прошло недостаточно.

– Хм… – Задумавшись, она наконец выпустила рукав пальто из схватки и отошла на шаг от мужчины. Постукивая по губам фалангой указательного пальца, она словно совсем забыла о чужом присутствии. – Они не должны быть о человеке… здесь должно быть место…

– Что? Полина Ильинична, вы сказали место? Так вы знаете, что здесь зашифровано? – со слабой надеждой и ноткой изумления уточнил Конрад, подвинувшись ближе.

Она встрепенулась и отошла еще на пару шагов, избегая неловкой близости. Устало проведя ладонью по взмокшему лбу, она покачала головой и коротко, но ясно ответила.

– Вам показалось. Я ничего не говорила.

– Неправда.

– Хорошо, неправда, – как-то легко сдалась она, утомленно выдохнув. – Но вы меня не так поняли.

– Так как же я должен вас понять? – вкрадчиво спросил он, не давая женщине отступить слишком далеко, давя на нее одним лишь своим присутствием.

– А я вижу, что вы так торопились к своему другу, что даже не переоделись из домашнего, – на одном дыхании произнесла она, делая широкие шаги назад, а когда Иверсен отвлекся и посмотрел на себя, она просто сорвалась с места и убежала по коридору прочь.

– Лёвушева! – Конрад попытался ее остановить, но она даже не думала возвращаться. Ее план по отвлечению внимания прошел успешно, а мужчина остался в коридоре один, почувствовав себя в некотором роде облапошенным. – Она скрывает что-то весьма интересное, если судить по ее поведению. Что же, посмотрим кто кого обыграет.

Ухмыльнувшись, Иверсен продолжил свой путь. На улице вдохнув полной грудью, он отправился к ближайшей стоянке таксистов и встретил там того самого, что вез его сюда несколько часов назад.

– Куда теперь изволите? – широко улыбаясь, осведомился полный мужчина, выкинув сигарету в урну.

Иверсен назвал адрес, и таксист занял свое место за рулем. Он быстро щелкнул на любимую радиостанцию, которая, судя по бодрым голосам ведущих, была круглосуточной. Всю дорогу Конрад преимущественно молчал, лишь иногда односложно отвечая на вопросы, даже не стараясь поддержать разговор. Таксисту казалось на это было вообще наплевать, и собеседник как таковой ему не нужен был. Скорее всего он был именно из тех людей, которые просто не могли долго молчать.

Расплатившись, Иверсен покинул авто и мысленно попросил богов, чтобы ему не пришлось сегодня куда-то в срочном порядке ехать снова. Зато таксист с потяжелевшим кошельком довольный поехал прочь.

Узкая дорожка, обрамленная серыми камнями, провела Конрада через аккуратно подстриженную лужайку сочного зеленого цвета, мимо двух сосен, охранявших беседку. Обогнув небольшой пруд, она наконец-то вывела мужчину к дому. Ключ легко провернулся в замке, но сама дверь открылась не сразу. Нечто мешало открыть ее, и через мгновение Иверсен понял, что именно.

– Чертенок, отойди, пожалуйста, а то я войти не могу, – тихо, но ласково попросил Конрад, заглянув через щель в прихожую. На большее расстояние дверь не открылась.

Послышалась шумная возня, и вскоре Иверсен смог войти. Только долго стоять на ногах ему не позволили, ведь громадное черное тело врезалось в него и повалило на деревянный пол с характерным звуком.

– Ты меня убить вздумал? – Конрад потер ушибленную макушку, тихо выдохнув. Он только успел приподняться на локтях, как теплый язык приветственно коснулся его носа, отчего он тут же зажмурился. – Полегче, полегче, чертенок.

Олли, казалось, игнорировал просьбы мужчины и, продолжив облизывать лицо, радостно бил хвостом по полу. Мощные лапы могли бы с легкостью раздавить грудную клетку взрослого человека, но вместо этого они заботливо обнимали Иверсена, выказывая всю свою накопившуюся любовь и преданность.

– Ох, ты мой хороший мальчик. Как же ты соскучился по мне, – светло улыбаясь, заговорил Конрад, понимая, что ему еще не скоро позволят встать. – А вот твой хозяин мне сказал, что ты меня и вовсе позабыл.

Ньюфаундленд раздраженно гавкнул и даже качнул головой, опровергнув недавние слова Семена.

– Понял, понял. Такое просто невозможно. Вижу, мой чертенок, вижу, – ответил он, заботливо почесывая за ушами. Пес так и вовсе расплавился и уже был готов растечься словно лужица, только у Иверсена оказались совершенно другие планы. – А не хочешь со мной прогуляться?

Повторять дважды не было нужды. Олли мгновенно встал и отошел на пару шагов, предоставив свободное пространство мужчине. Конрад сначала перевел дух и лишь затем отправился с радостным чертенком осматривать дом: все входы и выходы, которые были.

Иверсен чувствовал лодыжками еле уловимый холодок неясного происхождения. В то время как Олли составлял ему компанию, мужчина пристально осматривал дом и пытался сообразить, где источник холода. Когда же он его нашел, особой радости это не вызвало. Разбитое окно на кухне, а среди осколков прозрачного стекла он нашел кристаллы синего льда.

– Твою же… – сорвалось с его губ, как он немедленно умолк.

Развернувшись, он увидел в проеме инеистого исполина, в руках которого оказалась дверь, сорванная с петель одним движением. Решение словно молния озарило сознание Конрада, упершегося руками в подоконник и настроившегося в любой момент запрыгнуть на него. Он даже забыл о ньюфаундленде, который, не дожидаясь указаний, самостоятельно бросился на двухметрового незваного гостя. В тот самый момент, когда он сбил его с ног, Иверсен выпрыгнул через окно наружу и побежал в одних носках по мокрой траве вокруг дома.

Самая минимальная фора пришлась бы на руку, но жалобный скулеж дал знать, что времени у Конрада почти не оставалось.

Почти не дыша, он снова пробрался в дом через запасной вход со стороны лесного массива и сломя голову пробежал сквозной коридор. Хватаясь за перилла, он услышал треск мебели позади. Оглядываться он не стал, зная, что исполин последовал за ним. Он также знал, что если он его все же догнал, то легко переломал бы пополам как тонкую спичку.

На выдохе пятка оторвалась от последней ступени, и Иверсен уже поворачивался, когда ему в плечо врезался осколок деревянных перилл. Взвыв от боли, он не стал выдирать его и побежал в конец коридора. Он даже не стал закрывать дверь, преследуя лишь одну цель, пульсирующую в висках. Тайник в одной из шуфляток стола. Единственный шанс на спасение был там.

Вдох-выдох. Грохочущие шаги и треск пола.

Конрад суматошно проверял шуфтлятки, которые были издевательски пусты. Мысль, что возможно он ошибся и стал искать не там, подкосила ноги. Рухнув на колени, Иверсен пропустил дверь, пролетевшую там, где одно мгновение назад была его голова.

Окно рассыпалось, исполин молча двинулся вперед, а Конрад наконец-то отыскал то, что требовалось. Снизу к дубовой столешнице был прикреплен черный револьвер с белой ручкой. Быстро сорвав его с поддерживающих ремней, он отполз от стола к окну, на ходу проверяя заряд. Пули блеснули красным отливом, Иверсен встал на ноги и вскинул руку вперед, прицеливаясь.

Исполин швырнул стол прямо в него, но пуля уже вырвалась из ствола, направляясь прямо в центр грудной клетки. Прежде чем рухнуть из окна на землю, Конрад успел увидеть, как пуля достигла цели.

Падение на спину выбило весь воздух из легких, а грохот со второго этажа, заставивший все окна в доме лопнуть словно воздушный шарик, вынудил Иверсена облегченно закрыть глаза и сделать наконец живительный вдох.

Исполин мертв. А Конрад все еще жив.

Утро было воистину прекрасным.

Конрад совсем забыл о времени, пока Олли не прилег рядом с жалобным взглядом. Его меньше всего заботило собственное физическое состояние, он был крайне озабочен Иверсеном и нисколько это не скрывал.

– Чертенок, не волнуйся. Со мной все хорошо. Видишь? Я живой, – улыбнулся он и запустил пальцы в шерсть Олли, не поворачиваясь. Все тело ныло, и обломки стола на его груди ситуацию не облегчали. – Я живой, чертенок, и ты кстати тоже. Я так рад.

Вдруг ньюфаундленд исчез из-под руки Конрада, и он уже хотел было приподняться несмотря на боль и взглянуть, куда он собственно запропал, но в этом отпала необходимость. Грудная клетка смогла легко подняться вверх, а воздух до краев заполнил легкие. С шумом выдохнув, Иверсен понял, что своенравный пес снова принял решение самостоятельно и освободил его от обломков письменного стола.

– Спасибо, – хрипло вырвалась благодарность с его уст, а пес заботливо подсунул голову под его руку, которая до сих пор сжимала револьвер.

Чувство разбитости, смешанное с триумфом, вызвало странные ощущения, которые прошлись от кончиков пальцев к самой голове. Встать же оказалось сложнее, чем думалось Конраду ранее, но валяться на сырой траве и дальше было нельзя.

Небо окрасилось первыми лучами рассветного солнца, и Иверсен с помощью Олли встал и, шатаясь, отправился в дом. Ребра жгло, и каждый вдох был полон мучительной боли. Пес остро чувствовал состояние мужчины, а потому далеко не отбегал, приглядывая за ним. Он был готов в любой момент потащить на своей широкой спине, если силы окончательно покинули бы Конрада.

– Да-а-а, – разглядывая погром в доме, невесело протянул Иверсен. – Сема нас с тобой по головке за такое не погладит.

Олли согласно гавкнул и засеменил на второй этаж в кабинет хозяина. Там на полу лежал уже мертвый исполин, а в воздухе кружилось множество снежинок, от которых ньюфаундленд с восторгом запрыгал, ловя их мордой.

Иверсен не стал прерывать его веселую возню, а только подошел к телу, проверив рану на груди. От пули шли черные прожилки, распространившиеся по всему корпусу. Глаза исполина заволокло снежной пеленой, а рот искривился словно в предсмертном крике.

Отвернувшись, Конрад обратил свое внимание на книжную полку и, отсчитав пятую книгу слева и седьмой ряд снизу, он аккуратно вытащил нужную за корешок. За обложкой он нашел тонкую серую пластину и маленькую линзу, мгновенно исчезнувших в карманах штанов. Пальто мужчина потерял во время тактического отступления из-за неожиданного вторжения.

Рвано выдохнув, Иверсен схватился за бок и прислонился здоровым плечом к косяку двери. Перед глазами все потемнело минуты на две, но усилием воли он взял себя в руки и осторожно зашагал по коридору. Рано было расслабляться, он еще не сделал все, что должен был.

Соседний кабинет, почти ничем не отличавшийся от предыдущего, встретил его благостной тишиной, и Конрад поблагодарил всех богов, что инеистый исполин вторгся в одиночку.

Пройдя к узкому столу посередине, Иверсен поежился. Из-за отсутствия стекла в раме стало довольно зябко, а потому ему захотелось поскорее закончить часть работы здесь и спуститься вниз к пледу на диване. Крякнув, Конрад залез под стол и, одновременно нажав на дубовые боковины, запустил почти беззвучный механизм.

– Итак…

Пальцы быстро прошлись по краям открывшегося тайника, который судя по пыли, не использовался несколько лет. Иверсен осторожно вытащил небольшой темный литой прямоугольник, от которого чуть заметно веяло теплом. Приложив серую пластину к самой маленькой грани, он аккуратно ее вдавил. Прямоугольник быстро преобразился, и в центре образовался специальный паз. Ловким движением Конрад горизонтально вставил линзу и сделал пол оборота до щелчка.

– Помнят руки, помнят, – пробормотал себе под нос Иверсен, настроив рёст на необходимую волну. Осталось лишь дождаться Семена с отчетом, ведь от мысли писать свою часть Иверсен отказался, решив, что лучше пустить оставшееся время на отдых, который ему был просто-напросто жизненно необходим.

Он не помнил, как добрался до дивана. Однако через некоторое время до него приглушенно донесся знакомый голос, будто сквозь толщу воды.

– Вставай, соня. У меня к тебе пара вопросов, – Семен осторожно позвал друга, который, встрепенувшись, мгновенно сел на диване. Конрад даже рта не успел раскрыть, как его с медицинской точностью и быстротой осмотрели, озвучивая попутно вердикт: – Кроме очевидного ранения в плечо, сломаны четвертые и пятые ребра, а еще, – приблизившись и присмотревшись к лицу, он добавил: – подозреваю, что у тебя сотрясение. Ты чего мне не позвонил? Я тут же приехал бы…

– Не пришло в голову. Я только настроил рёст и решил прилечь на пять минут, а тут и ты вернулся.

– Какой же ты беспечный, – покачал головой Семен, пряча за напускной строгостью искреннее беспокойство за друга. – Ранения могли быть и посерьезнее. Ты что из окна выпал?

– Не поверишь, но да, – ухмыльнулся Иверсен, но тут же скривился от боли. Дышать становилось все сложнее, но он старался не сильно подавать виду. – Зато кроме подозрений у нас теперь есть весьма существенное доказательство наших слов.

– Где? Что?

– Наверху в твоем кабинете. Чертенок охраняет.

– Из-за этого все окна лопнули? Ты использовал револьвер?

Конрад только кивнул, а брови Семена поползли вверх, и на всякий случай он еще раз осмотрел друга. Пробормотав нечто похожее на «Еще легко отделался», он взял в ладони рёст и, повернув линзу на три оборота, четко и громко заговорил:

– Мидгард двести тридцать пять на связи. – Линза загорелась красным, что означало: сигнал дошел. Когда же она загорелась зеленым, изнутри донесся серьезный голос:

– Слушаю вас, Мидгард двести тридцать пять. Доложите обстановку.

– Код Ё.

Тишина воцарилась с обеих сторон, а Иверсен, воспользовавшись моментом, сел на диване и, подобравшись, уверенно заговорил:

– Запрашиваем разговор с ярлом Эириком Скоглунном, – из-за головной боли родное наречие давалось с трудом, но Конрад не привык сдаваться. Особенно когда так много на кону. – Дело не терпит отлагательств.

– Вы уверены, что тревога не ложная? – разумно уточнил голос, ведь никому из мужчин не хотелось тревожить ярла зазря.

– Да. Убийство Орлова. Мы как раз хотели доложить о более детальной экспертизе, вскрывавшей новые обстоятельства гибели. Люди по неопытности пропустили важную часть с глазами, но…

–… не вы. Хорошо, я вас понял. Ярл выйдет с вами на связь через десять минут. Переключите линзу на третий режим.

Конрад и Семен только переглянулись и молча перевели рёст на озвученный режим. Из центра появилось белесое, напоминавшее туман севера, марево, в котором дребезжало нечеткое изображение.

Иверсен, понимая, что со временем лучше ему не становилось, предложил немедленно переместиться в кабинет с телом. Семен противиться не стал и, поддерживая друга за пояс помог ему снова подняться на второй этаж. Присвистнув, он оценил нанесенный ущерб исполину и одобрительно показал большой палец Конраду. Тот лишь отмахнулся, словно особой заслуги в этом не было.

Однако, как только они поставили рёст на стол, марево дрогнуло и, развеявшись окончательно, явил их взору суровое лицо Эирика, чья длинная рыжая борода не помещалась в угол обзора.

– Семен, Конрад, – он приветливо кивнул, но в его глазах плескалось невысказанное волнение. – Расскажите о смерти Орлова все, что знаете.

Семен махнул документами в рёст, и довольно сжато и резво пересказал их содержимое. Скоглунн внимательно его слушал, ни разу не прервав, а затем после минутного молчания внимание обратилось к Конраду.

– На отчетность времени не было, однако у меня есть, что вам сказать и показать.

Он взял рёст в руки и навел его на мертвое тело на полу, утратившее прежнюю целостность. Исполин больше не отливал синевой, выглядя просто как груда камней, словно его только что вытесали из самой горы.

– Мне повезло, что он оказался не в своей истинной форме, а в переходной. И смею предположить, что именно он убил Орлова.

– Я могу проверить, – подал голос Семен, подойдя ближе. – Вы позволите?

Эирик кивнул, и судмедэксперт приступил к делу. Рот исполина был по-прежнему открыт, но из-за окоченения открыть его шире оказалось немного сложнее. Однако Семен справился и вытащил оттуда доказательство, которое им требовалось. Глаза погибшего ученного.

– Код Ё принят. Я объявлю экстренный тинг, а вы утилизируйте тело согласно регламенту на случай вторжения ётунов. Не светитесь местным властям и ждите дальнейших указаний, аскеманны, – уверенно произнес Скоглунн, убеждая в очередной раз, что он не зря был ярлом. – По решению тинга станет ясно, будем ли мы сражаться за этот мир или покинем его.

Конрад понимающе кивнул и уже был готов к завершению разговора, как ярл напоследок искренне пожелал им:

– Vart dere heilur2.