Читать книгу (Не)любимый омега - Юлия Кои - Страница 1

Никита

Никита горел в удушливом водовороте желания и боли. Сознание ускользало и он не был наблюдателем, сохранявшим трезвый рассудок даже с началом течки, как было всегда. Он мог только плавиться, с восторгом принимать каждое прикосновение, ласку, поцелуй, и сам отвечал на них с не меньшим пылом. Все мысли и тревоги, терзавшие его последние дни, растворились, стоило Максу осторожно притянуть его к себе. Будто у него еще был выбор отказаться. Они могли снова поругаться и разойтись, как случалось каждый раз. Но зная, что больше никогда его не увидит, Никита поддался, а после пропал.

Никита сморгнул выступившие слезы и вытер нос рукавом. Он сидел почти голый в спальне Елисея, завернутый в пиджак Виктора и пытался собрать разбежавшиеся мысли. Должно быть, он бился бы в истерике, если бы брат не вызвал врача и тот не поставил укол. Теперь омега сидел, сжав локоть, чтобы не появился синяк, и ватка со спиртом неприятно раздражала обострившееся обоняние.

– С ним точно все будет хорошо? – услышал Никита тихий вопрос Елисея, обращенный к бете, который уже убирал лекарства с свой саквояж.

– Да. Никита Юрьевич пытался заглушить приближающуюся течку увеличенной дозой подавителей. У него не вышло, и состояние из-за этого ухудшилось. Я бы настоял прекратить их прием, чтобы вывести лишнее из организма. После укола он должен уснуть, но сначала может почувствовать себя чуть хуже. Лучше принести тазик на всякий случай, и кому-то нужно остаться рядом с ним. Но не альфе.

– Я понял.

Никита скривил губы то ли в попытке усмехнуться, то ли от горького привкуса во рту. Его обсуждали так, будто он перебрал с алкоголем на празднике. Но по ощущениям было очень похоже, не считая так и не удовлетворенного желания, от которого все дрожало внутри. Между ног по-прежнему было влажно, а вихрем крутившиеся и не слишком ясные мысли то и дело возвращались к огненноволосому альфе, виновному во всех его несчастьях. Никита хотел бы упасть на кровать и как следует выплакаться, но тело не слушалось и вместо выплескивания переполнявших его эмоций, он мог только неподвижно сидеть, отстраненно разглядывая ковер в хозяйской спальне.

Он не услышал, как ушел врач и вяло шевельнулся только когда Елисей сел рядом.

– Прости, что испортил твою свадьбу, – едва разлепив пересохшие губы, пробормотал Никита.

– Не говори глупостей, – возразил Елисей.

Никита почувствовал его мягкие объятия на своих плечах и на секунду закрыл глаза. От брата он получал больше понимания и любви, чем от родной матери, и от этого было горше то, что случилось.

Стоило им приехать, как он понял, что Елисей не такой, как другие омеги. Он не ревновал и не набрасывался на Никиту с кулаками, когда мать настояла, чтобы Никита крутился рядом с женихом Елисея. К счастью, обрученные сошлись еще до свадьбы и Елена больше не могла подкладывать сына под главу клана. Долги семьи, о которых мать постоянно напоминала, давили на всех них, но именно на Никиту возложили ответственность за их погашение. Отец проиграл в азартные игры больше, чем у них было, и единственным шансом расплатиться с кредиторами был выгодный брак. Ведь за красивого невинного омегу можно было выторговать солидную сумму.

После провала с главой большого клана мать переключилась на его ближайшего друга, которого Никита ненавидел всей душой. По крайней мере хотел ненавидеть.

Никита порой терялся перед альфой, но вида никогда не показывал. Не стоило рыжему грубияну, который при каждом удобном случае задирал его, знать об этом. Золотистые глаза Макса всегда смотрели изучающе и с подозрением, а чувственные губы кривились в усмешке, когда с них слетала очередная грубость.

Никита вступал с ним в перепалки не думая о последствиях, пока не вмешалась мама, намеренная устроить их брак и заполучить деньги Макса, о которых тот никогда и не упоминал. Никита опасался, что мама выдумывает то, чего нет, и уже смирился со своей участью выйти замуж без любви за какого-нибудь старого плешивого альфу из-за его денег. Но только не за Максима. Этот альфа словно горел и Никита боялся обжечься, боялся убедиться, что не существует маски гуляки и повесы, а это и есть настоящий альфа, и тогда брак с ним стал бы самым ужасным событием в его жизни.

Но казалось, теперь все потеряло какой-либо смысл. Они прикоснулись друг к другу, и Никита лишился того, что могло помочь ему выйти замуж. Кукольная внешность и невинность играли в его пользу, но проклятая течка и умопомрачительный феромон альфы сыграли против него. И едва только оказавшись в кольце сильных рук, Никита не смог отказаться от этой близости.

Никита вздрогнул, вспомнив охвативший его холод, когда Максим отстранился от него и больше не взглянув, ушел. Омега повернулся к Елисею.

– Не рассказывай моей маме, – прошептал Никита.

Он надеялся, что прошло не много времени, однако то, как отвел взгляд Елисей, заставило занервничать.

– Селя?

– Она уже знает.

Никиту начало трясти. Он вцепился в свои длинные светлые волосы и завыл, упав на постель. Она точно не оставит это просто так!

– Никита, – рука брата опустилась на плечо и осторожно погладила. От его прикосновения стало чуть легче, но слезы остановить было невозможно. Никита продолжил лежать, всхлипывая и почти не слыша того, что говорит ему брат. – Она сейчас вместе с Виктором и Максимом. Они обсуждают церемонию. Если ты забеременел, то нельзя откладывать это.

– Я не пойду за него, – с небывалой уверенностью прошипел Никита, проглотив слова о том, что Максим и сам не станет брать его в мужья. Ведь столько раз альфа говорил о его глупости, называл пустышкой и куклой, а бывало и еще похуже.

– Почему? Мне казалось, вы нашли общий язык в последнее время. Максим хороший оборотень, достойный.

– Достойный? – Никита не выдержал и вскочил на ноги, начав расхаживать по комнате, не обращая никакого внимания на шум в ушах и головокружение. – У него нет денег! Он голодранец, который живет за счет своего друга и тащит в постель каждого, кто не против!

– Ого. Так вот какого ты обо мне мнения.

Никита вздрогнул от низкого голоса, который принадлежал уж точно не его брату. Медленно повернувшись к двери, Никита замер. Знакомые золотые глаза смотрели с небывалым холодом прямо на него. Макс стоял в проеме. Альфа избавился от пиджака и остался в одной лишь рубашке и брюках. Его одежда, как и прическа, находились в беспорядке, придавая какой-то диковатый вид, от которого сладко свело внизу живота, и в то же время стало немного страшно. Никита заметил пару свежих засосов на шее альфы. Сомневаться в том, что это он их поставил, не приходилось. Но к покрасневшей скуле, по которой словно хорошенько заехали кулаком, он вряд ли имел отношение.

– Знаешь, куколка, – все внутри сжалось от презрительного тона Максима, но Никита заставил себя стоять прямо перед ним. – Я тоже не горю желанием брать тебя в мужья.

Максим

Все внутри клокотало от злости, раскаленной добела. Альфа сверлил взглядом омегу перед собой и больше всего на свете желал сомкнуть руки на тонкой шейке, и сжимать до тех пор, пока… Мускул на лице дернулся, и Макс заставил себя отбросить эту фантазию.

А ведь он и правда допустил, что Никита не такой, каким казался с начала их знакомства. После заварушки с похищением и дальнейшими событиями, в которых двое омег не единожды рисковали своей шкурой, Макс проникся к Никите настолько, что это начало волновать его.

Обычно он на утро уже не помнил имен тех, с кем переспал, но при этом со всеми умудрялся сохранять неплохие отношения. Однако одно лишь нахождение рядом с Никитой пробуждало в нем самые плохие качества. Омега бесил его и раздражал, и Макс был достаточно опытен, чтобы понимать, что это вовсе не плотское желание. Он не хотел целовать и раздевать его, скорее наоборот, прикрыть постоянно полуобнаженную тушку. В его вкусе скорее был жених лучшего друга. Елисей был высоким, утонченным омегой, тогда как Никита рядом с ним выглядел совсем уж простеньким коротышкой. Да, мордашка была недурна, но скверная, охочая до денег натура не смогла скрыться за этим фасадом. И Макс уже ненавидел себя за то, что поддался.

Никита всегда играл с духами и феромонами, заставляя альф ронять на него слюни, пару раз он угадал даже с ним, как сегодня. Максим заскрежетал зубами. А сразу после того, как их оттащили друг от друга, рядом с ним появилась мать Никиты, потребовавшая за поруганную честь сына внушительную сумму. Настолько, что стало даже подозрительно. Будь в голове Макса романтическая мишура, он бы мог отдать такую большую сумму денег за Никиту. Он шел сюда, чтобы всего лишь увидеть омегу, удостовериться, что ему не показалось и в том, что между ними произошло, не было фальши. Но услышанное развеяло сомнения еще до того, как он взглянул на Никиту.

Омега был бледнее, чем обычно, а щеки горели красным. И, блять, как же хотелось повалить его прямо на пол и продолжить то, на чем их прервали, но он возненавидел бы себя, если бы прикоснулся к Никите еще хоть раз, пусть это желание и приносило почти физическую боль. Теперь ему было понятно, почему омега крутился перед Виктором, стоило семейству Зайцевых объявиться в городе. Да и распутные костюмчики даже в холодную погоду стали объяснимы. Они просто ловили на живца. Гнилое семейство.

– Т-тогда все хорошо, раз мы оба против! – пискнул едва слышно Никита и отвернулся, зашагав к постели.

Макс дернулся вслед за ним, но Елисей встал между ними, охлаждая пыл.

– Не надо, – процедил Максим.

– Ты сейчас не в себе, – тихо шикнул на него Елисей. – И можешь навредить ему. Лучше отложить разговор до утра.

Макс сжал кулаки, глянув на Никиту, который цеплялся за пиджак Виктора, доходивший ему едва ли не до колен. Запах чужого альфы пропитывал его кожу, и Макс сатанел от этого, пусть рассудком и понимал, что это сущий бред. Не будь между ними Елисея, он не знал бы, что могло случиться дальше.

– Только посмотрите на это! – раздался визгливый женский голос. – Как вы могли сбежать до того, как мы договорили!

В комнату разъяренной фурией влетела Елена и вцепившись в плечо Максима, рванула его в сторону от постели. Он даже не заметил, как приблизился к ней.

– Не забывайтесь, – рыкнул альфа, глядя в перекошенное от злости лицо матери Никиты.

Дверь в спальню захлопнулась, когда туда зашел последний свидетель произошедшего. Виктор окинул взглядом присутствующих и остановил свой взгляд на Максиме.

– Обсуждения сейчас ни к чему не приведут, – проговорил, как обрубил, альфа. – Церемонию проведем утром.

– Виктор Львович, а как же компенсация семье? – влезла мать Никиты.

Сейчас Виктор был не чьим-то другом, а главой клана. Именно его тяжелый кулак привел Макса в чувство, когда стоило ему оторваться от Никиты, он поспешил обратно к нему. Но, как оказалось, это средство действовало не долго. Спустя несколько минут ругани в кабинете, когда мать Никиты обвиняла Макса во всех смертных грехах, он все же не удержался и пришел сюда.

– Он набросился на моего сына и обесчестил! Кто его сейчас возьмет в мужья после того, как его попользовал ваш друг! – не унималась Елена, бросившись к Виктору. – А ведь он должен был вот-вот обручиться.

Макс впился взглядом в невысокую фигурку Никиты. Омега обхватил себя руками и отвел взгляд. Этот разговор уже дошел до абсурда. Он должен был остановить их всех еще раньше, но не пожалел, что не сделал этого. Вся грязь вылезла наружу. Макс усмехнулся на очередное обвинение, брошенное в его адрес и достал карту, которую намеревался и вовсе не вводить в игру.

– Я не возьму вашего сына, потому что у меня уже есть муж, – заявил Макс, с отвращением понимая, что шум сейчас поднимется пуще прежнего.

Никита

– Муж? – вместе с остальными переспросил Никита.

В груди неприятно кольнуло, пока он долгие пару секунд смотрел на Макса в ожидании ответа, и не дышал.

– Почти, – рыкнул на остальных Макс. – Мы давно помолвлены и я не могу забрать данное слово назад.

Никита должен был облегченно выдохнуть. То ли от того, что Максим не заключал брак, то ли от того, что у него были веские основания, чтобы не брать в мужья его. Но вместо этого ощущалась лишь разъедающая изнутри горечь и желчь. Легкие будто слиплись в груди, и Никита не смог вдохнуть. В глазах начало темнеть, и к горлу подступила тошнота. Уже падая на пол, последнее, что он запомнил – яркие золотые глаза и чьи-то крепкие руки, подхватившие его.

– Не время терять сознание! – прошипел родной голос прямо на ухо.

Никита содрогнулся в приступе тошноты, инстинктивно прижимая длинные волосы к себе. Его рвало в ванной, а от яркого света резало глаза.

– Мама, пожалуйста, – переведя дыхание, прошептал омега. – Я больше не могу.

– Все ты можешь.

Мама помогла ему подняться и содрала остатки одежды, испачканные рвотой.

– Быстро под душ, мы эту добычу не упустим.

Никита поморщился от набатом бьющей боли в висках. Ему и до этого было не слишком хорошо, а сейчас штормило так, что окажись в желудке еще хоть что-то, то его бы снова вырвало. Он хотел только одного, уснуть и забыть хотя бы на время о происходящем.

– Холодно! – вскрикнул он, когда мать начала поливать его ледяной водой.

– Это чтобы ты проснулся, глупый. Придумал терять сознание, когда я тут за тебя жопу рву, чтобы выдать замуж. Повернись.

От гневного шепота Никиту затрясло еще сильнее. Ориентируясь на ощупь и боясь открывать глаза, чтобы они снова не заболели, он повернулся спиной и стоял, пока Елена поливала его ледяной водой.

– Внизу не вздумай мыть. Если повезет, семя приживется. И тогда он уже не отвертится.

Никита неожиданно для себя повернулся и выхватил лейку из рук матери.

– Максим обручен, мама! – омега тряхнул мокрыми волосами. – Я выйду за кого скажешь, за того, кто даст нужную сумму денег и плевать, как будет выглядеть и каким оборотнем будет. Но не настаивай на этом альфе, прошу.

Мать сузила глаза и Никита внутренне дрогнул. Он знал этот взгляд, когда можно было получить оплеуху.

– Никто не возьмет тебя после того как альфа тебя единственно что не пометил. Не чувствуешь, как от тебя несет? Пропах снаружи и изнутри, а побыли наедине всего ничего, – голос Елены стал жестким. – Ты уже все сделал, Максим у нас на крючке. Получим деньги, и не только покроем долги твоего проклятого отца, но и хватит на жизнь. Потом можешь развестись. А если родишь ребенка, то будешь обеспечен на всю жизнь.

Нижняя губа задрожала и Никита прикусил ее до боли, чтобы сдержать рвущиеся наружу всхлипы. Как все было просто в ее глазах. Он должен был выскочить за альфу, родить и жить припеваючи. А то, что жизнь превратится в ад, мать не брала в расчет. Елена всегда хотела только денег, и с завистью смотрела на браки тех, кто устроился гораздо лучше.

Она вышла замуж после быстрого и бурного романа. Толком не узнав друг друга, они с отцом поженились, думая, что деньги и основа в виде отношений, не нужны. Но уже к рождению ребенка супруги возненавидели друг друга.

Никита мог бы понять, что она хочет денег для себя и для него, но как бы он не пытался принять мысль о том, что помогает семье и себе, все в нем противилось этой затее.

– Или ты забыл, что тогда будешь торговать собой в борделе? Твое тело быстро износится и тебя будут отдавать не дорогим клиентам, а всякому отребью.

Желчь подкатила к горлу, ноги ослабели и Никита поскользнулся. Неловко ухватившись за воздух и выронив лейку, омега упал, подвернув ногу. Он перевернулся на живот и склонился над стоком, куда продолжала течь холодная вода. Но в нем уже ничего не осталось и он только корчился от бесплодных позывов.

– Хватит разыгрывать спектакль. Я все устрою, а ты раз вздумал всех нас по миру пустить, то не забывай, что пострадаешь самым первым.

Хлопнула дверь в ванную комнату и Никита остался один. С трудом выбравшись из ванны, он завернулся в полотенце и вышел в коридор. Вокруг было тихо, и только где-то в глубине комнат слышались напряженные голоса, но сил разобрать их уже не было. Никита хотел бы присоединиться к остальным, но еле переставляя ноги и прихрамывая, он только смог добраться до небольшой кушетки в коридоре, где и свернулся калачиком, дрожа от холода.

Как глупо все вышло. Сознание медленно ускользало, и постепенно омегу окутала нега и спокойствие. Тяжесть в груди и невыносимое томление угасли, позволив ему уснуть на пару часов, чтобы еще до наступления рассвета узнать приговор, вынесенный ему самыми близкими оборотнями.

Максим

Максим принял стакан с крепким алкоголем из рук Виктора и сел в одно из кресел в его кабинете. Рядом на диване сидел клевавший носом Елисей, и Виктор занял место рядом с ним, обняв мужа. Четверо оборотней спорили и рычали друг на друга почти до утра, и наконец-то пришли к соглашению, которым все остались недовольны, но поменять что-то было бы еще худшим решением. Никто не получил того, что хотел. Однако Максим был удовлетворен уже тем, что ему не придется связывать себя на всю жизнь с Никитой, а мать омеги, от криков которой разболелась голова, не получит то, на чем настаивала очень рьяно.

– Простите, что испортил вашу свадьбу, – буркнул Макс, опрокинув в себя весь бокал.

Жгучее ощущение прокатилось по горлу и на краткий миг согрело, тут же угаснув. Ему захотелось еще. Напиться до чертиков, чтобы забыть все произошедшее, а завтра быть не в состоянии стоять на ногах.

– Да, мог бы сдержаться хотя бы раз, – с раздражением бросил Виктор.

Макс поморщился и потянулся за бутылкой, которая будто нарочно стояла слишком близко к нему. Наливая себе вторую порцию янтарного напитка, он думал о том, что правда смог бы, окажись это кто-то другой, а не проклятый Никита. Прохвост засел в груди ядовитой занозой, яд которой опьянил. Альфа готов был упасть к его ногам еще до того как отведал на вкус, а когда лишь прикоснулся. А теперь все внутри разъедало от ярости при мысли о том, как его окрутили. Обвели вокруг пальца как последнего лопуха.

– Каждый может ошибиться, не так ли? – съязвил Макс, возвращая хмурый взгляд Виктору.

Уж он-то должен был понимать его как никто другой. Ведь сам купился на мордашку и феромон, едва познакомившись с Зайцевым. И только благодаря чудесному жениху, и в чем-то самому Максиму, друг избежал фатальной ошибки. А проклятый омега вернулся к своим проделкам.

– Я уже не раз повторил, – подал голос Елисей. – Врач подтвердил, что у Никиты началась течка, и хуже стало от того, что он напичкал себя подавителями до критического предела. Думаю, вы оба не виноваты в том, что произошло.

Макс сжал челюсти, и напрягся всем телом, подобно тетиве лука, готовый в один миг снова сорваться и пойти к омеге. Альфа давил в себе это непонятное желание оказаться рядом и презирал себя за слабость. Он бы хотел поверить, что выбивший из него дух феромон был настоящим и поплывший, ласковый и тянувшийся к нему Никита был искренен. О небо, руки дрожали как у юнца от волнения, когда он пробрался ими под ненавистную одежду и прикоснулся к очень горячей, шелковой коже.

Максим мотнул головой и наполнил бокал в третий раз, и закинул ногу на ногу. Ему было мало и хотелось еще. Однако сковавшие его условия требовали сохранить рассудок, иначе все пойдет прахом.

Он открестился от брака из-за своей помолвки, обязуясь дождаться первых признаков беременности, если таковое случится, а потом назначить Никите содержание, не претендуя на его свободу. А если же беременности не будет, то на него же и возлагается обязанность выплатить компенсацию, которую с боем отвоевывала мать Никиты. Как ни посмотри, для альфы все было выгодно, как и для омеги. Но Максим не чувствовал себя удовлетворенным. У них все произошло по согласию и необходимости в браке не было бы, не окажись проклятый омега невинен.

Альфа заскрежетал зубами и поднялся на ноги.

– Как и планировал, утром я возвращаюсь к семье, – оповестил он парочку, устроившуюся вполне удобно на диване.

Виктор держал Елисея на коленях, а омега уже посапывал, уткнувшись мужу в шею.

– Ты мог бы остаться здесь, – уже спокойнее проговорил Виктор.

Друг настаивал на браке, пусть мог не спрашивать ничьего согласия на правах главы клана, но Елисей стал для него голосом рассудка. Омега предложил не торопиться, и позволить Максиму просто оставить Никиту рядом с собой до выяснения последствий. Зная о том, как стали дружны братья, Максим удивился бы, если бы Елисей хоть на крупицу был склонен к интригам или хитрости. Но это предложение также играло лишь в его пользу. Он избавится от визгливой гарпии, требовавшей денег, а когда прибудет домой, просто дождется подтверждения того, что минутная слабость осталась без последствий. В лоне его семьи, один и без поддержки, Никита не сможет пользоваться уловками, а еще не сможет внимать напутствиям своей матери, и альфа допускал, что они даже смогут договориться. Поэтому отъезд был все же идеальным вариантом.

– Нет. Здесь я уже не нужен. Вернусь, когда вы утонете в пеленках и подгузниках.

– Думаешь, я доверю тебе нянчить ребенка? – усмехнулся Виктор. – Ты же его уронишь или потеряешь, едва взяв на руки.

Макс криво улыбнулся. Лед, в миг появившийся между ними, тронулся.

– Ты меня недооцениваешь.

Альфа протянул руку и друг пожал ее. Максим вышел из кабинета с тяжелым осознанием того, что покинет этот дом еще до того, как остальные оборотни поднимутся из своих постелей. Он преодолел коридор и спустился на второй этаж. До спальни оставалась всего пара метров, когда Максим встал, как вкопанный.

На кушетке в коридоре лежал голый омега, укрывшись одним лишь полотенцем.

– Какого, – прошипел Максим, сделав шаг назад.

В темном освещении золотистая кожа отдавала синевой. Никита лежал, поджав ноги к груди и мелко дрожал, что было отчетливо видно даже на расстоянии. Макс медлил всего секунду, закрыв глаза и глубоко втянув воздух, наполненный едва уловимым, перебитым лекарствами феромоном.

Злые слова вертелись на языке, но выплеснуть их было не на кого. На счастье этого беспечного дурачка, они были в доме главы клана, где никто не мог покуситься на беззащитного омегу. И где же находилась сама заботливая мамаша, которая позволила сыну остаться в таком виде? Не иначе, планировала, чтобы они оба еще раз оступились.

Стараясь не вдыхать глубоко, Максим приблизился к кушетке и подхватив Никиту на руки, направился в свою спальню. Уж лучше он будет знать, где этот дурной омега ночует. Опустив его на кровать, альфа колебался недолго, прежде чем убрать влажное полотенце. Перед ним лежал голый и все еще одуряюще пахнущий Никита. Стоило только наклониться, лизнуть горячую кожу, разбудить его ласками и лечь рядом с ним.

Макс отдернул руку, которой уже успел коснуться немного вьющихся у виска светлых волос, и сжал ее в кулак, протыкая кожу острыми удлинившимися когтями. Внутри будто каждый раз что-то взрывалось, стоило оказаться рядом. И сейчас с каждым ударом сердца решение не приближаться истончалось.

Макс метнулся к двери прежде, чем успел передумать, и захлопнув ее за собой спустился вниз. Провести пару часов в теле волка было лучше, чем искушать судьбу.