Читать книгу Однажды она умерла - Юлия Кова - Страница 2

Я пытаюсь свыкнуться с мыслью, что совсем одна. Нет родных, близких, друзей, их нет уже 306 дней, а это десять месяцев без одного дня и 18 часов, время стало для меня эталоном, которым можно измерить боль. В один момент я потеряла всех, семья погибла, друзей оставила сама, кто прочёл некролог, пришли на похороны проститься. Да, да, Юнка Мадзург погибла вместе с родителями от взрыва в здании, где был расположен офис её отца.

Ведётся следствие…

Через девять месяцев после этих событий в другой стране появилась молодая, никому не известная художница-затворница Кора Грэшэм.

Мои размышления прерывает звонок с ресепшен о посетителях, соглашаюсь и иду открывать. Риелтор приходит в сопровождении моего лечащего врача и друга Марка Уолберга, я встречаюсь с людьми только в его присутствии. Риелтор подготовил документы на покупку особняка, но лучше бы он купил мне остров. Необитаемый остров, что может быть лучше в моей ситуации.

– Хочу остров!

Я произнесла это на выдохе, практически беззвучно. Но чуткие уши дока уловили даже сарказм выдоха.

– Нет, Кора, мы уже оговаривали это, ты должна привыкнуть к людям. Научиться жить среди них.

– А я, по-твоему, что делаю?

– Сейчас ты общаешься с людьми при необходимости и при мне, а должна сама! Я не позволю тебе загубить свою жизнь. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?!

– О да, Марк, я понимаю! И буду стараться не загубить то, что ты называешь жизнью!

– Кора, дай себе время…

– Марк, со временем проблем нет! Головоломки достали – одно слово – когда? Когда? Когда? Когда? Все вопросы начинаются с этого слова. Когда я привыкну? Когда всё забуду? Или когда все вспомню? Один вопрос, а сколько значений! Он разрывает мне мозг!

Меня начинает трясти, начинаю задыхаться и хватать ртом воздух. Марк усаживает меня и заставляет дышать глубоко и медленно, считая мои вдохи и выдохи. А сам жестом подзывает притихшего риелтора, пытаясь, как всегда, отвлечь меня.

Особняк расположен на побережье, в городке Лагуна-Бич, в красивом районе Орандж Каунти, в отдалении от других особняков и вилл. Белые стены, ни одного яркого пятна, стекло, металл и много пространства, бассейн, вместительный гараж. Практически все пожелания учтены, благодарю обоих за проделанную работу, закрываю за ними и падаю в кровать. Я по-прежнему быстро устаю и, как следствие, часто сплю, не мешают даже кошмары, уже привыкла.

Что же, кажется, у меня появилось то, с чем нужно ознакомиться, ведь я не видела даже фото своего нового дома, а ещё мне просто необходимо средство передвижения.

Услужливый портье пообещал прислать ко мне менеджера автосалона.

Машины и скорость я любила всегда, пристрастия не исчезли, а вот привычки надо менять. Начинать нужно с размахом. Остановив свой выбор на элегантном BMW Active прекрасного серебристого цвета, я также убедила менеджера, что мой V-Rod Muscle должен стоять завтра на парковке отеля. Мы оба остались довольны встречей. Он персональными чаевыми, а я тем, что провела её тет-а-тет.

Прошёл месяц после покупки особняка, я освоилась, занявшись отделкой, даже в первые дни мне было тяжело уезжать из него вечерами и возвращаться в отель, подкупала лишь езда на «Харлее». Не имея ограничений в средствах, имеешь неограниченные возможности, и вот я уже въезжаю. Он прекрасен! Впервые за прошедшее время в моей душе что-то оттаяло, я улыбнулась себе. Может быть, я смогу, может быть, у меня получится, и я стану нормальным человеком. Пусть с прошлым, которое не могу вспомнить, но хочу забыть. Я буду держаться за эту мысль и работать над собой постоянно. Надо стараться прогрессировать, ведь, как говорит Марк, когда не знаешь, что делать, – делай шаг вперёд.

Мне пришлось общаться со строителями, электриками, поставщиками мебели и уборщиками, и пусть всё это не покидая периметра дома, но прогресс налицо, я заговорила с людьми. Сейчас я общаюсь с пареньком из кофейни, он привозит мне свежую выпечку каждое утро, и ему кажется, что я марсианка. Забываясь, я разговариваю с ним на двух языках одновременно, переходя с английского на русский и вновь на английский. Он то прекрасно понимает меня, то перестаёт понимать и, смущаясь, разглядывает меня. Рассказывает мне про соседей. Как живут, чем занимаются, восхищается звёздами, сам мечтает стать актёром и, конечно, уверен, что я тоже звезда. Увы, не может вспомнить, в какой роли меня видел. В этот момент я всегда смеюсь. Как раньше. А потом он уезжает, и я вновь остаюсь одна, и мне не хочется ничего менять.

Поднимаюсь в мастерскую, кажется, здесь я нахожу себя прежнюю, вокруг так много родных лиц, и пусть всё это только портреты, от каждого веет теплом. В карандашных набросках легко узнать родных и близких, старый Питер, холодную Неву, можно войти в Сеть, включить телевизор, всё увидеть, обо всём прочитать, но я не смогу. Боль раздавит. По этой причине в моём доме нет фотографий любимых людей, запечатлевших моменты счастья. У человека без прошлого не может быть фотоархива.

В первые месяцы после трагедии, в военном госпитале, приходя в сознание, я задавалась вопросом: «Почему?» Почему я жива, почему это произошло с моей семьёй? Кто и почему всё это сделал? Кому мой отец помешал, кому поверил или наоборот. Не поверил в угрозы? Казалось, от вопросов разорвётся голова. Вот тогда-то меня и подсадили на миленькие маленькие таблеточки, от которых наступал полный ступор. Марку было необходимо, чтобы я вела себя тихо, не задавая лишних вопросов. Я не виню его и в чём-то даже благодарна. До сих пор не зная, какая боль терзает меня сильнее – физическая или душевная. Но сейчас я хотя бы разумно и со всей ответственностью понимаю ситуацию.

Как в тумане вспоминается первый день вне госпиталя, конечно же, рядом невозмутимый Марк. Моя просьба помянуть родителей и себя, а ещё предложение выпить за новую жизнь. Три стопки виски, пьяные слёзы, истерика до икоты, безудержная рвота – спасибо транквилизаторам. Рваный сон. Марк стал самым близким для меня человеком. Он знает меня лучше, чем я сама, хотя мы не сразу стали друзьями. Я не доверяла его методам, а он в ответ был откровенно жёстким со мной. Наше общение никогда не было ровным, видимо, поэтому в нём много иронии и сарказма. Но он, судя по всему, очень терпелив. А может быть, долг чести превыше всего… Сарказм.