Читать книгу Дерзновение любви - Юлия Крюкова - Страница 2

Санкт-Петербург

ноябрь 1758 г.

I

– Тётушка Ксения, не уходите… – четырехлетний малыш, уютно пристроившись на коленях у молодой женщины, почувствовал, что добрая гостья намеревается встать.

Ксения повиновалась желанию мальчика, придвинула блюдце со сладостями, взглянула на висевшую в красном углу иконку Христа Спасителя, бросила взгляд в окно. Одинокий огненно-красный лист клёна, гонимый холодным северным ветром, рывками опускался на землю. Ксения Григорьевна подумала о муже. В сердце нарастала тревога.

«И зачем я оставила его одного? Ведь можно было и завтра забрать этот никчемный сценарий для очередного глупого спектакля», – женщина вспомнила, как её муж, Андрей Фёдорович, уже как сутки не мог прийти в себя после бала у её величества Елизаветы Петровны, где он по долгу службы исполнял роль певчего.

Муж Ксении – благочестивый и порядочный, служивший при дворе в звании полковника, даже в физической немощи думал о выполнении своих обязанностей. Страдая телесно и душевно, он всё же убедительно попросил Ксеньюшку сходить к знакомым Бармалеевым за новым сценарием.

Хозяйка дома Анна Сергеевна Бармалеева болтала без умолку, рассказывая про прошедший бал. И как только в её словах намечалась хоть какая-то передышка, Ксения тотчас предпринимала попытку воспользоваться ею и откланяться. Но этот милый мальчик на руках…

Сама двадцатишестилетняя Ксеньюшка Петрова хоть и прожила в браке с мужем уже более восьми лет, но детей не имела. Господь не сподобил их такой радости. Как они с супругом только ни молились, сколько милостыни раздали бедным, скольких странствующих приютили, никогда не отказывали в помощи больным и убогим, и всё напрасно – Господь словно не слышал их горячие слёзы и сердечные просьбы. И достаток в доме, и в семье мир да любовь, да всё зря! Некому передать собранное наследство, не на кого излить свою ласку и любовь.

Если бы не Андрей Фёдорович, давно бы уже отчаялась Ксеньюшка. Так тоскливо иногда становилось на душе. Только любовь к супругу держала молодую женщину, побуждала жить и надеяться на милость Господа. Забота, милосердие и душевная доброта мужа не давали погрузиться в апатию, утратить радость однообразных будней. Вера и взаимное нежное чувство накрепко связывали благочестивых супругов. А общее горе – отсутствие детей – ещё больше роднили между собой.

«Нужно торопиться домой», – Ксения с досадой вспомнила, что последнее время Андрюша часто жаловался на сердце.

Тем временем хозяйка дома, наклонившись к самому уху гостьи, почти шёпотом продолжала свой незамысловатый рассказ. Гостья как будто издалека улавливала текущие непрерывным потоком слова:

– А её величество Елизавета Петровна на этом балу сразу после спектакля и до фейерверка опять соизволили переодеться в костюм гвардейца. В её то возрасте… Ох! Одни утехи да развлечения. А Шувалов-то…

Внезапный глухой стук в оконное стекло заставил собеседниц резко повернуться в направлении неожиданного шума. За окном сизый голубь с расправленными крыльями, словно не видя возникшей преграды, настойчиво бился в стекло, желая попасть внутрь дома.

Хозяйка тотчас угрожающе замахнулась на назойливую птицу:

– Убирайся вон! Вон отсюда! – в порыве негодования Анна Сергеевна сильно стукнула по окну в том самом месте, где трепыхалась бедная птица.

Сердце Ксении ушло в пятки: «Не к добру это…». Словно в ответ на её мысли во дворе залаяла собака.

Молодая женщина аккуратно ссадила мальчика с колен. Поспешно встала из-за стола. В этот момент раздался громкий стук в дверь. Не успела Анна Сергеевна дать разрешение войти, как в комнату ворвалась Маша – крепостная девушка, приставленная помогать Ксении по хозяйству, и сходу упала на колени:

– Ксения Григорьевна! Горе то какое! Андрей Фёдорович… – девушка, залилась слезами, – Андрей Фёдорович… Он… В покоях… Лежит, не дышит…

– Как не дышит?… – только и могла вымолвить бедная женщина.

Схватив шубейку, Ксения выбежала во двор и помчалась что есть силы к своему дому на Петровскую улицу. Молодая женщина не видела ничего вокруг, не ощущала холода, её тело охватил мучительный огонь, словно в мгновение она оказалась в преисподней. В голове крутилась одна лишь фраза: «Не дышит… Не дышит…». Из глубины сердца вырвался крик: «Андрюша! Не уходи! Я сейчас, скоро!». Слабая тень надежды не давала сознанию помутиться, мобилизовала тело, побуждала Ксеньюшку быстрее нестись к дому.

Родной двор встретил женщину гробовой тишиной. Собака забилась в будку, куры теснились ближе к забору, уступая запыхавшейся хозяйке дорожку к дому.

Ксения сходу забежала в распахнутые двери, поднялась на второй этаж в спальную комнату. Андрей Фёдорович лежал на кровати в неестественной позе, его правая рука застыла на груди в районе сердца, серо-синий цвет неподвижного лица с полуоткрытым ртом не оставлял ни малейшей надежды. В первые же секунды супруга осознала, что её муж мёртв.

Молодая женщина бросилась на колени у изголовья кровати, обняла дорогое тело, прильнула к холодеющему лицу. «Как же так? Андрюша! Что же теперь будет с нами?» – секунда за секундой в нарастающей тишине и одиночестве Ксеньюшка в полной мере почувствовала глубокую трагичность неожиданной смерти супруга, катастрофическую невозможность вернуть любимого к жизни.

Вместе со смертью мужа разрушился и весь мир. Ничего не осталось. Ни родных, ни друзей, ни дома, ни балов, ни интересов, ни разочарований, ни надежд. Всё ценное, да и сама жизнь, сохранялись у Ксеньюшки благодаря мужу. Его нет, а значит нет и существования, нет желания, ничего нет… Зачем как-то суетиться, что-то делать, куда-то идти, чем-то заниматься? Если всё, абсолютно всё уничтожено, сломлено и разбито. Огонь отчаяния сжигал молодую женщину изнутри. Палил настолько сильно, что охватывал не только душу, но и всё внешнее бытие, превращая мир в пепел и мрак.

Комната постепенно наполнялась людьми. Вернулась Маша, прибежали соседи, подошёл врач, констатировал смерть от сердечной недостаточности. Ксения ни на секунду не отходила от покойного мужа. Сил хватало лишь на то, чтобы не упасть в обморок прямо здесь у изголовья кровати.

Из глубин отчаяния внезапно всплыла мысль о том, что Андрей Фёдорович умер без христианского приготовления, без исповеди и причастия Святых Христовых Тайн.

«А если Андрюша не с Богом, то с кем? И если не с Господом, то где? В каком месте его душа?» – страшная догадка пробежала холодом по спине. Внешне оставаясь спокойной, Ксения закричала в сердце к Богу: «Господи! Ты взял его совсем неподготовленным! Господи! Не знаю зачем, не знаю, почему Ты это сделал».

Тут женщина остановилась, немного пришла в себя, в голове мелькнула догадка: «По грехам нашим и смерть наша». Волна отчаяния нарастала.

– Прошу Тебя, Господи, только об одном. Облегчи загробные страдания моего мужа. Возьми его к Себе в Небесное Царство. Господи, милосердный, помилуй Андрея Фёдоровича. Услышь меня, вразуми, подскажи, что могу сделать для Андрюши? Для этого только и буду жить. Всё исполню для спасения его души. Ах, если бы я могла умереть за своего супруга!

«Умереть… умереть за супруга…» – сознание Ксеньюшки остановилось на этой мысли, не хотело двигаться дальше, не желало впускать в себя никакие иные реалии окружающего мира.

Вдруг неожиданно молодая женщина ощутила в душе некоторое успокоение, затеплилась надежда.

– Да. Я умру за него. Умру! А Андрей Фёдорович будет жить! И спасать свою душу, – Ксения подняла голову и устремила взор на икону Господа Вседержителя, расположенную прямо над кроватью почившего мужа, – Господь, примешь ли Ты такой дар от меня? Разрешишь ли пойти на жертву?

Минута, другая, Ксеньюшка, не переставая, усердно взывала к Богу. Вскоре сердце почувствовало ответ. Да! Господь примет такую жертву. Он возьмёт Андрея к себе в Небесное Царство, спасёт несчастного, да и её, горемычную, отдавшую свою жизнь за мужа, тоже спасёт.

Молодая женщина ощутила огромное облегчение, душевный подъем и безмерную благодарность Господу! Мрак и отчаяние покидали сердце. Вместо них затеплилась радость. Ксеньюшка как никогда чувствовала любовь Бога, Его безмерную заботу и ласку. Теперь она знала, зачем жить и как жить! Понимала свой путь и смысл. Ориентировалась, что делать, как себя вести, как прожить все дни до своей кончины.

– Каждый вздох приближает меня к нему, каждое биение сердца. Разлука временна, а потом – вечное бытие в радости Господа.

В душе сами собой зародились слова, к которым намертво приковалось внимание молодой женщины: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного».

II

Неотапливаемый ветхий деревянный храм апостола Матфея, куда так часто ходили супруги Петровы Андрей и Ксения, встретил похоронную процессию глухим молчанием.

Ксеньюшка зашла в церковь, стала поближе ко гробу мужа. Приятный запах ладана успокаивал, лики Христа, Богородицы и святых с любовью взирали прямо в душу молодой вдовы, словно приглашали её в свой мир тихой радости. Ксения почувствовала себя дома.

Образы счастливой супружеской жизни отдалялись, растворялись, исчезали, вместо них душа женщины наполнялась ликами ангелов и святых, которые принимали её, заботились о ней, относились как к самой желанной гостье.

«Теперь нет у меня дома, кроме небесной обители», – Ксения оглянулась вокруг, стараясь вобрать в себя очертания нового места жительства.

Её взгляд заметила стоящая рядом офицерская вдова Параскева Антонова, жившая в доме Петровых и снимавшая у четы несколько комнат. Параскева – благочестивая христианка в годах, любила Ксеньюшку и, если бы не разница в летах, то вполне могла бы называться её подругой:

– Доченька моя, терпи, терпи… Господь дал, Господь взял. Но всё воля Божия.

Параскева приблизилась вплотную к страдалице, защищая от потока холодного воздуха, пробирающегося сквозь неплотно закрытые церковные двери. Внутри храма было промозгло и зябко. Служба длилась уже более полутора часов. Холод ощутимо пронизывал худенькое тело Ксении, проникал через распахнутую одежду, мёрзли руки, ноги, по коже бежала мелкая дрожь. Но молодая вдова словно не желала замечать состояние своего организма.