Читать книгу Первая работа - Юлия Кузнецова - Страница 10

Дана уселась перед зеркалом и откинула за спину косички.

Я поднялась со стула, подошла к ней.

– Слушай…

– Пожалуйста, подстригите мне сантиметра два… И покрасьте. М-м-м… В пепельный блонд.

– Что? – опешила я.

– А-а, вы мастер маникюра… – протянула Дана, глядя на меня через зеркало. – Простите… Я вас не узнала…

Уезжала на Бали на месяц. Как все изменилось.

Она говорила низким грудным голосом, растягивая слова и гримасничая.

– Прошу вас, – продолжила Дана и, растопырив пальчики, опустила ладошку на столик.

– Дана, – строго сказала я, – ты должна сейчас встать.

И сесть обратно за стол, чтобы заниматься.

– И что мы будем делать?

– Учить названия животных.

– Скукота…

– Дана, встань, пожалуйста!

– У меня потерялась мо-ти-ва-ци-я. Я уже везде посмотрела – и в сумочке, и в шкафу. Нет ее.

– Хватит кривляться, слышишь меня?

– А вы мне сделаете коррекцию бровей?

Тут я не выдержала и прошипела:

– Ты хоть кого-то слушаешься?!

– Нет. Я и так уже взрослая.

– Посмотрим, – пробормотала я. – Схожу-ка я за твоей няней.

Я выскочила из комнаты. Никакого плана у меня не было.

Но находиться в комнате с ребенком, который надо мной издевался, я больше не могла.

Данина няня оказалась на кухне. Согнувшись, она мыла пол. По радио хриплый мужской голос объявил: «Шансон… У нас сбываются все мечты!»

Роза Васильевна разговаривала с кем-то по телефону, зажав трубку между ухом и плечом. На ее черных брюках посверкивали золотые нити, которыми брюки были прошиты на бедрах. Только я раскрыла рот, как Роза Васильевна сказала в телефон:

– Вертихвостка. Натуральная вертихвостка. Ну откуда я могу знать, сколько ей лет… Четырнадцать. Может, пятнадцать. Главное, я у хозяйки спросила: «Вы сами эту учительницу видели?» А она: «Мне видеозапись на телефоне показывали, как она по-испански стихи читает. Все нормально, Розка, не волнуйся». Представляешь? Отдают мою крошечку не пойми кому. Да еще и деньги платят. Да, кстати, деньги нехилые! Пол моей зарплаты за день! Слыхала? Да, девчонке. Ну ничего, я в Дану Андреевну верю. Барышня от нее через пару недель сбежит. Мама нам каких только профессоров не находила. Особенно по сольфеджии одна свирепая была. Помнишь, я тебе жаловалась? Но Данка молодец. Казак-девка! А? Да зачем мне этот час, пока они занимаются? Я могу и при Данке пол помыть.

Я бесшумно развернулась. Как же захотелось убежать из этой сумасшедшей квартиры! Прямо тошнило от них обеих: и от Даны, и от Розы Васильевны. Я разозлилась на маму, которая нашла мне такую дурацкую работу. Хотя больше всего на свете сейчас я хотела оказаться рядом с родителями. Бежать, бежать отсюда, а перед уходом наговорить гадостей им всем. Чтобы знали: нельзя над людьми издеваться!

Когда я вошла в комнату, Даны в ней не было. Под кроватью что-то брякнуло. Я опустилась на колени, приподняла край розово-золотистого покрывала. Дана лежала под кроватью, положив голову на розовую подушку с кистями, и не мигая смотрела на меня.

Я обессиленно опустилась на пол рядом с ней. Было понятно, что уговаривать ее вылезти бесполезно. Но идти за Розой Васильевной я второй раз не хотела. Это означало признать свое поражение.

Поэтому я опустила край покрывала так, чтобы Дану не было видно, привалилась к стене и молча смотрела на кровать. Дана тоже затихла. Так мы просидели оставшиеся полчаса.

За это время я успела подумать о многом. Прежде всего о том, что я не могу, не имею права говорить этим людям гадости. Потому что няня пожалуется Ирэне, и та решит не покупать у мамы ее платья.

И еще о том, что мне все-таки придется признать поражение.

Нужно будет сказать Розе Васильевне: «У нас не вышло заниматься». А она станет насмешливо смотреть на меня и в мыслях называть «вертихвосткой». Потом возьмет деньги двумя пальцами и положит в кошелек. А может, отнесет в спальню хозяйки. Вряд ли это деньги самой Розы Васильевны.

Я стиснула зубы и поднялась с пола. Ну, мамуля, удружила.

Собрав свои картинки со столика, я не глядя затолкала их в рюкзак. Сказала Дане: «Пока!» – и поплелась к Розе Васильевне.

Но Дана пулей вылетела из-под кровати, опередила меня и бросилась в объятия к няне, которая закружила ее в воздухе.

– Как позанималась, моя крошечка? – ласково спросила Роза Васильевна.

– Выучила! Выучила весь испанский! – с восторгом сказала Дана.

– Подожди, – растерялась я. – Ничего ты не выучила!

– Так скажи что-нибудь по-испанскому, моя птиченька, – перебила меня Роза Васильевна, наклоняясь к девочке.

– ¡Dos helados, por favor! – протараторила Дана.

Я в изумлении уставилась на нее. Вот это память! Просто феноменальная. А Роза Васильевна, выпрямившись, усмехнулась и сказала:

– Вот видите, Маша, не надо думать плохо о моей крошечке. Все она выучит крепко-накрепко, все запомнит. Как вас все-таки по батюшке? Как к вам обращаться?

– Николаевна, – машинально ответила я, пытаясь понять, что происходит.

Разве за урок, на котором учитель сидел на полу и молчал, не увольняют?

– Отличненько, вот вам, Мария Николаевна, денежка, берите прячьте… Только не в задний карман джинсов, – добавила Роза Васильевна, увидев, как я убираю деньги. – Кошелек или борсеточка – есть у вас что-нибудь? Вы в следующий раз в пятницу придете? У нас бассейн, правда.

Давайте часиков в пять, ладно?

Я ошарашенно кивнула. Правда, в пятницу у меня было шесть уроков, а это означало, что мне придется часа три болтаться в школе в ожидании, пока Дана вернется из бассейна. Но все это казалось ерундой в сравнении с другим.

Мне заплатили кучу денег за то, что я ничего не сделала!

– Понравилась тебе новая учительница? – спросила Роза Васильевна Дану.

– Пойдем уже «Кольцо любви» смотреть, – Девочка потянула ее к телевизору.

– Сейчас включу, птиченька, – кивнула Роза Васильевна. – А вы, Мария Николаевна, обувайтесь, только пол не пачкайте, и куртку не забудьте из шкафа достать. Хотя нет, давайте-ка я сама куртку достану, там шубы, то, се… Даночка, возьми пульт, найди «Кольцо» наше с тобой. Я пока твою учительницу выпровожу.