Читать книгу Есть у меня на земле… Сборник стихотворений - Юлия Макарова - Страница 1

Мы не были с тобой на той войне,

Но всё равно – давай поднимем кружку,

Плеснём сто грамм и выпьем в тишине

За тех, кто был.

За стон в землянке душной,

За мальчика-бойца, что умирал,

За эти нецелованые губы,

За город, что несдавшимся стоял,

За пепел и концлагерные трубы…

За партизанку, что лежит во рву,

Ей на груди фашист звезду…штыком…

За моряка, что уходил ко дну

С подорванным торпедой кораблём…

За детский крик и горький бабий плач,

За чёрный снег, от крови алый лёд…

Давай за тех, кого казнил палач,

За тех, кто больше в семьи не придёт.

Давай за всё, что испытать пришлось

И так почти расстрелянной стране,

Давай за то, чтоб вновь не довелось

Всё это пережить тебе и мне.

Давай сейчас, не чокаясь, в сто грамм

Вложив всю память, взорванные сны…

За то, что это не досталось нам,

Давай за то, чтоб не было войны!

Холодно.

                Голодно.

                               Чувства спутаны.

Бьётся

            пургою

                         февраль.

Мальчик,

                  в шубейку

                                     закутанный,

смотрит

              на

                   календарь.

Мысли —

              о хлебе?

                              о солнышке? —

Нет,

          вообще

                        не о том…

Дрогнули

                  стёкла

                               оконные —

рядом

              обрушился

                                   дом.

Сил

         не хватает…

                             по лестнице…

В бомбоубежище

                                  чтоб…

В буржуйке —

                      детское креслице…

И больше

                  не будет

                                дров.

Как тебя звать —

                        Алёшенька?

Ваня?

           Серёжа? —

                             Скажи!

Страшной

                   старухой

                                    скошена

Твоя

        невинная

                          жизнь.

А календарь —

                         там отмечены

Чёрным.

                 По сердцу.

                                     Дотла:

Умерли.

               Умерли женщины:

бабушка,

                  мама,

                             сестра.

Чёрные призраки,

                                   тени ли,

станут по дому

                            бродить…

…Завтра ему день рождения,

Если

        сумеет

                      дожить…

Мы в этом мае удивили мир

Своим полком – Великим и Бессмертным!

И полетело громкое в эфир:

В России – ПАМЯТЬ, ПАМЯТЬ не померкла!

МЫ ПОМНИМ ВСЁ – и тот победный май,

И сорок первый… Ржев и Ленинград,

Когда в бою смертельном поднимаясь,

"За Родину!" – кричал герой-солдат.

МЫ ПОМНИМ ВСЕХ – кто жив и кто убит,

Порой нет фото – имена храним.

Народный подвиг вечно не забыт,

Ведь это нужно мёртвым и ЖИВЫМ!

История идёт своим путём,

Из года в век плетётся жизни нить.

И очень жаль, что есть желанье в том,

Чтоб переврать. Порой всё очернить.

Мы показали людям, что гордимся

Делами тех, кто мир однажды спас!

И в этом мае мир тот убедился,

Что ПАМЯТЬ наша, ГОРДОСТЬ – всё при нас.

И в час рассветный, в ночь и в знойный полдень

В стране, где сли́лись север, юг, восток,

МЫ ПОМНИЛИ!

МЫ ПОМНИМ!

БУДЕМ ПОМНИТЬ!

Навеки с нами НАШ БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК!

Миновало меня лихолетье,

Пролетело оно стороной,

И солдатик, шагнувший в бессмертье,

Не учился когда-то со мной.

Горький хлеб я не клала в ладошку,

Не делила блокадный паёк,

Видно Бог, охранявший немножко,

От кошмаров таких уберёг —

От которых седели в пятнадцать,

От каких стыли души и кровь.

Почему же должно повторяться

Для меня и детей наших вновь

Эта боль, эта смерть, этот ужас,

Мясорубка под словом – ВОЙНА —

Ведь когда-то деды не вернулись

Из боёв, нахлебавшись сполна?!

Если б знали они, что однажды

Внуки, правнуки, всё позабыв,

Снова свастику к флагам привяжут

И завоют фашистский мотив!

Мы живём, потому что когда-то,

Не пожив, уже умерли те,

Кто и не был ни в чём виноватым,

Растворились в войне. В ПУСТОТЕ.

Вот поднять бы солдат из могилы,

И младенцев из пепла поднять,

Чтобы миру они говорили —

Каково было им умирать!

Почему же вдруг умерли души?

Что так жутко корёжит мозги?

Разучились разумное слушать? —

Снова к пропасти будут шаги!

Помни каждый – не пляски беспечные,

Не звук бубна, не всполох огня,

Помни каждый – в Ряду Человеческом

ПАМЯТЬ держит тебя и меня.

Я старше деда на пятнадцать лет,

Я радуюсь, живу, ращу детей.

И нет войны. А мой когда-то дед,

За это всё свечой сгорел на ней.

Он не успел дожить до тридцати,

Не видел сына первые шаги.

Но знал он – нужно Родину спасти

Моля сквозь зубы: «Боже, помоги!»

Огромный мир взрывался на клочки.

Чернел от боли, умирал от ран,

Но шёл мой дед, как будто отчертив —

Чуть-чуть себе, а жизнь большую – нам.

За всех детей, за жён и матерей,

Шли в бой отцы, шли в битву сыновья,

И побеждали верою своей,

Ценою смерти жизни нам даря.

Склоняюсь на колени пред тобой,

За всё тебя, мой дед, благодарю —

За каждый день, за каждый страшный бой,

За жизнь такую мирную мою.

Победа!

       И тысячи дней и ночей

В боях и в бреду мы мечтали о ней,

Решительно к ней приближались!

Родная земля, что нам всем дорога́,

Стонала, кричала под гнетом врага,

Чернела следами пожарищ…

Победа!

       И не было в нашей стране

Семьи, чей солдат не погиб на войне,

Кого лютый смерч не изранил!

А матери, жёны пахали в полях,

Из битв выносили на хрупких плечах,

Молитвы шепча со слезами…

Победа!

       За дом и за горстку земли

И старый и малый на битву пошли,

Не каждый вернулся из боя!

За радость улыбок, за новый рассвет,

Вы отдали жизни за солнечный свет!

И ВЕЧНАЯ СЛАВА ГЕРОЯМ!

О любви написано так много:

с восхищеньем, страстью, со слезой…

…Вижу я – деревня и дорога,

женщина, идущая домой.

Год война поблизости ходила,

но ещё не видно ей конца.

И сама недавно проводила

из дому своих детей отца.

Что сказать? Солдатки ночи злые,

когда лишь забывшись в тяжком сне,

губы пересохшие молили:

«Выживи, родной, вернись ко мне!»

Но дошла до дальнего жилища

весть, о чём не смели говорить:

под Москвой солдат собрали тыщи,

только вот их нечем накормить.

Их ещё не бросили в вагоны,

просто задержали для войны,

а кормить их нечем. Стонут стоном

Родины голодные сыны.

Не бои жестокие погубят

мужиков – отцов и сыновей.

Голод испытаньем тяжким будет,

и порой самих боёв страшней.

Женщина трудом с войной боролась,

тут ещё беда легла на круг…

Собралась. Калининская область —

под Москвою, в Пушкино, супруг.

 Можете представить расстоянье,

что прошла, детей оставив, мать?

Как преодолела испытанье,

чтобы мужу сухари отдать?!

Я не шла с ней рядом, не считала,

лишь потом, по карте, «на глазок» —

сотен пять, не меньше прошагала…

… А ведь он потом погибнуть мог;

всё равно война, как мясорубка!

Миллионы стёрлись в жерновах!

Но, чтоб муж от голода… так глупо?

Ни за что! Дойду! – гнала свой страх.

Плакала, но шла. Прошла полтыщи.

Кто ещё спасет, как не жена?

О какой любви слова мы ищем?!

Всё смешалось: боль, любовь, война!

Что её вело по той дороге?

Говорят – «любить» равно «жалеть».

И дошла! Сквозь горечь и тревоги!

Не дала супругу умереть!

В ней была недюжинная сила?

Или боги чудеса творят?

Это было. Это, правда, было.

Женщина та – бабушка моя.

Я теперь поверю в декабристок,

В тех, что за мужьями хоть куда.

Женщина России может выстоять,

даже если в сердце бьёт беда.

Может, мы теперь так не умеем,

а тогда умели и могли:

женщины любили и жалели,

и мужей от смерти берегли.

О любви писать с восторгом светлым,

Или слёзы сжав внутри себя…

… Я же знаю: сотни километров

Бабушка осилила ЛЮБЯ…

Не тревожьте память о войне —

Каждый день оплакивать не надо,

Лишь порою в звонкой тишине

Доставайте дедовы награды.

Не сдавайте прошлого в архив,

Не гасите Вечного Огня,

Уважайте павших и живых,

Имена их бережно храня.

Говорите детям о войне —

Чтоб из года в год, из века в век

Мир, подобный тоненькой струне,

Сохранить старался человек.

Он забежал всего на пять минут…

Не раздеваясь, прямо у порога:

– Сестёенка, мама, дайте обниму!

Машина ждёт, а времени немного.

Им друг о друге не было вестей

Ведь город лишь вчера освободили.

И мальчика, одетого в шинель,

Ладони, словно крылья, обхватили.

Машина ждёт… А впереди – война…

Дай бог, что встреча будет не последней.

«Сестра бледна. У мамы – седина…»

И звук клаксона из окна передней…

– Вернись живой! Я больше ничего

И никогда у жизни не просила.

И мать, не плача, сына своего

Широким вдруг крестом перекрестила.

Бой догорал. Как злобные собаки

Брехали отступившие враги,

У выживших в безумной этой драке

В крови и грязи тонут сапоги.

А сколько тех осталось? Единицы.

Сегодня им, выходит, повезло.

Усталые, измученные лица —

Тяжёлое досталось ремесло.

Шинели, забуревшие от крови,

На ранах сбились свежие бинты.

А вот один склонился к изголовью:

– Я жив, браток! А ты?! Ну как же – ты?!

У командира сердце рвётся в клочья —

Опять зайдётся в горе чья-то мать —

Убита санитарка. «Как же, дочка,

Родным твоим об этом написать?»

Прогорклым дымом закоптилось небо,

И нынче тут не скошена трава.

Как вдруг – на автомат – белейшим снегом!

– А ведь сегодня праздник Покрова! —

Сказал боец. И было непонятно

Лет двадцать ему или пятьдесят.

Бой догорал. Враг повернул обратно.

Над страшной жатвой полыхал закат…