Читать книгу Ведьма - Юлия Мартыненко - Страница 4

Как бы я ни старалась уговорить себя, что все произошедшее сон, в глубине души крепла вера в неизбежную встречу с прошлым.

Ночью мне приснился Виктор, указывающий путь к полянке, где похоронен он и Олимпиада. А еще на долю секунды мне снова привиделся Стас. Я не видела его лица, но точно знала, что это он. Стас стоял вдалеке, повернувшись ко мне спиной. Слабая надежда озарила меня – если Виктор не исчез, то и Стас, возможно, тоже.

Две недели после последнего звонка я промучилась в догадках. Сны снились мне краткие, обрывочные и на рассвете растворялись в первых лучах солнца. Порой я не видела снов вовсе. Экзамены к тому же отняли последние силы. Даже учитывая то, что я хорошо подготовилась, голова отказывалась соображать, и иногда приходилось краснеть перед преподавателями за незнание элементарных вещей.

В итоге последний экзамен был сдан, учительница объявила оценки, и все, глубоко выдохнув, поспешили поздравить друг друга. Пока Зоряна о чем-то разговаривала с преподавателем, я смотрела в окно. С него видно было рощу и небольшую часть кладбища.

Долгое время меня не покидала идея проверить на правдивость свой сон. Было интересно узнать, действительно ли Виктор погребен рядом с Олимпиадой. И не только узнать от кого-то, а увидеть это собственными глазами. Желание день за днем становилось сильнее, притупляя страх и здравый смысл. Наконец, оно окончательно взяло верх.

Схватив рюкзак, я быстро миновала толпу одноклассников и вышла из школы. Уверенным и бойким шагом, не сбавляя темпа, я добралась до главных ворот.

Это становилось похоже на ритуал, ведь почти каждый раз я задерживалась у ворот на несколько минут, размышляя, стоит ли идти дальше. Не дожидаясь момента, когда мне просто захочется бежать отсюда прочь, я переступила порог и торопливо направилась к поляне. Как обычно, нужно было постараться, чтобы найти Олимпиаду.

Покой Ады охранял Виктор, когда еще был жив, и заклятия, оставшиеся на надгробии и камнях вокруг могилы. В мыслях я пожелала добраться до могилы девушки как можно быстрее. С каждым поворотом тропа становилась непроходимее, моя решимость таяла, а шаг замедлялся.

Вдруг неподалеку послышался странный шорох. Редко кто ходил на кладбище в этой его части. Несколько мгновений я стояла неподвижно, всматриваясь вперед. Но шум больше не повторился. Я отважилась двигаться дальше и, к удивлению, почти сразу вышла на нужную лужайку.

Сколько бы раз я ни представляла этот момент, все равно увиденное в реальности повергло в шок. Прямо возле захоронения Олимпиады теперь находилась еще одна могила. На черном, как смоль, довольно большом гранитном камне было высечено лицо, когда-то принадлежавшее Алексу. Как и во сне, фотография его была настолько натуральной, что, казалось, сейчас картинка оживет, и из глубин гранита послышится насмешливый голос с хрипотцой.

Внизу золотыми буквами была выбита надпись:

«Ковалев Александр Алексеевич

27.03.1986 – 04.08.2006

Сынок, как рано ты покинул нас»

Дурной сон оказался вещим. Предчувствие беды усилилось троекратно. Сделав несколько шагов назад, я облокотилась спиной об дерево позади, чтобы ощутить опору. Тело, используемое колдуном, и правду покоилось здесь, возле Олимпиады.

Однажды в коридоре я услышала разговор двух девчонок из десятого класса. Они говорили об Алексе. Мне нужно было пройти дальше, но в силу любопытства я остановилась и подслушала их беседу. Одна из них рассказывала, что на похоронах Алекс выглядел как живой. Мертвецы обычно не блещут красотой, особенно те, кто пролежал несколько дней на солнце. Но Алекс был исключением.

Мертвенно-бледный оттенок придавал его лицу особенного шарма. Светлые волосы были не зализаны, а слегка взъерошены, как при жизни любил делать Саша. Черты лица стали заостренными, губы, отливавшие синевой, покорно сложились в легкой ухмылке. Одет он был как с иголки – в черный брючный костюм и такого же цвета рубашку.

Слушая все это, я старалась абстрагироваться, но в голову лезли неприятные образы. Они были обрывочными, словно отрывки из сна, или навязанные кем-то воспоминания. Сегодня же я четко увидела его в гробу из дуба, искусно сделанного лучшим гробовщиком, оббитого красным бархатом изнутри. Все прощались с покойником, целуя последний раз холодный лоб. Мать, одетая в темные вещи и черная от горя, не могла сдержать слез, стояла, опираясь об мужа, на лице которого застыла маска боли.

Находясь в стороне, я наблюдала за церемонией, на которой не пожелала присутствовать. Бесконечной вереницей люди продвигались по тропинке, чтобы проводить в последний путь прекрасного юношу. Все как один несли к его ногам красные цветы – гвоздики и розы. Каждый, кто находился здесь, проронил хотя бы одну слезу по ушедшей юности и красоте, которую вот-вот поглотит холодная земля. Подул ветер и унес с собой внезапное видение, снова оставив передо мной уже две могилы.

Найдя в себе силы, я приблизилась к ним. Тем летом Марго рассказала, какие сладкие речи нашептывал Виктор Аде. Он верил в ее могущество.

– Когда-то давно вы желали лежать вместе под этими деревьями спустя долгие годы. Ваше желание сбылось. Каким-то невероятным образом вы вновь соединились. И как бы мне хотелось, чтобы никто из вас больше не восстал из мертвых, – сказала я.

Шум неподалеку отвлек меня от размышлений. Не успела я испугаться, как на полянке появилась Зоряна.

– Ариана, что ты здесь делаешь? – спросила подруга, медленно приближаясь ко мне.

– У меня к тебе такой же вопрос, – сказала я.

– Ты серьезно? – Зоря даже немного покраснела. – Я шла за тобой. Ты была весь день какая-то странная. И теперь я понимаю почему. Точнее, не понимаю.

Осознавая то, что Зоряна так просто не отцепится, я рукой подозвала ее поближе к себе.

– Это Алекс, – указала взглядом я на могилу слева. – Мне не пришлось проводить его в последний путь, поэтому я решила наведаться сюда сегодня.

Зоряна взволнованно посмотрела на меня, а затем на памятник. На нее он, видимо, оказал сильное впечатление. Задержав взгляд на надгробии, подруга некоторое время изучала фотографию Алекса. Затем она взглянула на могилу Олимпиады.

– А она кто? – задала вопрос Зоряна, терпеливо дожидаясь моего ответа.

Но я не ответила. Развернувшись, я направилась к выходу со словами:

– Пойдем отсюда.

Зоряна сначала хотела что-то возразить, но передумала. Когда мы покинули территорию кладбища, она схватила меня за руку и воскликнула:

– Ариана, с тобой явно что-то происходит! Когда ты обернулась ко мне, то выглядела как призрак. Тебе страшно было находиться там, и не потому, что ты увидела могилу друга. Так ведь? Знаю, тяжело быть откровенной. Но я не смогу помочь, если не буду понимать, что с тобой.

– Не помню, чтобы просила тебя идти на кладбище! – в ответ воскликнула я. – Почему ты вообще решила, что сможешь помочь мне?

– Я пошла за тобой, потому что уже не в первый раз вижу, как ты меняешься на глазах. Словно вместо тебя появляется другой человек, которому все равно на свою жизнь.

– Это не так, мне не все равно, – сказала я уже спокойнее. – Просто мне нужно было проведать Алекса. Я видела Алекса во сне, он что-то хотел сказать мне.

– И что же мертвец хотел тебе сообщить? – удивленно спросила Зоря.

– Не знаю, – сказала я, чувствуя, что если мы с Зоряной сейчас поругаемся, помощи будет ждать не от кого. – Зоря, я уже говорила тебе, что всего рассказать не могу. Просто поверь, я не хочу впутывать тебя в это дело, потому что назад дороги не будет. Ты зря пошла за мной. Это место, – я указала рукой на кладбище, – губит людей, высасывает из них жизнь, заставляет играть в жестокие игры, запутывает. Мне уже не выбраться, а у тебя есть шанс спастись. Пожалуйста, не ходи на кладбище, даже если хочешь помочь.

Я решила, что говорю как Стас. Он также умолял меня не идти на погост, но было поздно. И, похоже, я только распалила интерес подруги. Ее вопрос прозвучал слишком спокойно:

– Иначе я умру?

– Смерть – это не самое страшное, что может случиться.

– И что, по-твоему, хуже смерти? – спросила Зоряна.

– Господи, где ты взялась на мою голову! – взмолилась я. – Хорошо, я расскажу тебе все, но мне нужно немного времени. Через неделю выпускной, и у нас будет что обсудить. Договорились?

Зоряна победоносно улыбнулась и кивнула.

– Если тебе нужна будет помощь, – сказала она, – обязательно звони. Я приду в любой момент.

На том мы и договорились. И, наконец, разошлись. На этот раз я решила не испытывать судьбу и пошла домой. Оставалась ровно неделя, чтобы приблизиться к пониманию, какую загадку на этот раз подкинула мне судьба.

***

На следующий день я точно знала, куда мне стоит идти в первую очередь. Еще вчера, вернувшись с кладбища, я достала из тайника записку и науз, попавшие ко мне в День влюбленных. Науз был не простым подарком, а посланием, которое могли отправить только два человека – Виктор или Стас. Судьба обоих уже была более или менее известна, хотя в последнее время я сомневалась в том, что план Олимпиады сработал.

Виктор, возможно, потерял всю свою силу, покинул тело Алекса, но не исчез. Теперь он словно проникал в мои мысли, являлся в видениях и даже говорил со мной. Тогда и у Стаса была бы возможность спастись. Но почему он не показывался мне и не дал хотя бы малейшую надежду найти его?

Если проклятие еще действовало, Стас бы не смог покинуть кладбище и поэтому все еще оставался в его черте. В последний раз я находилась в доме Стаса прошлым летом. Тогда ничего не намекало, что под маской ловеласа Алекса прячется колдун. Сомневаться в Стасе меня заставила Ольга Сорокина, которая показала фотографию Марины Белозеровой. Девушка стояла рядом с высоким темноволосым парнем, скорее всего, ставшим причиной ее гибели.

Больше к жилищу Стаса я не приближалась. Пришло время навестить его дом.

Я пошла в обход кладбища. Чем ближе был дом, тем меньше становился мой энтузиазм, ноги замедляли ход, и, увидав впереди отделенную погостом поселковую часть, я сделала небольшую остановку. Было странно, что поселение это в буквальном смысле соседствовало с кладбищем, разделяемое всего-то небольшой лужайкой и балкой.

Когда-то в низине протекала неширокая речка. Глубина ее достигала не более нескольких метров, а в некоторых местах можно было уверенно пройтись, замочив лишь ноги по колено. Деревянные шаткие мостики пересекали безыменную реку, и вместе с потоком времени они исчезли навсегда.

Никто не знает, каким проклятием обрек Виктор эти земли на погибель, отчего прекрасный древний лес стал колыбелью мертвых, и почему исчезла река. Но больше всего меня волновал вопрос, как вышло, что в месте, где столетие назад сельчане уснули разом вечным сном, сейчас живут люди. Ведь сила такого мощного заклятия не только отражалась на внешнем виде поселения, медленно уничтожая его шаг за шагом, но и на жизни людей, обитавших здесь.

Хотя Виктору дорого обошлась эта прихоть. Все силы, которые он так долго копил, ушли на месть. Ради Олимпиады колдун разрушил десятки, а то и сотни человеческих жизней. И по сей день он не обрел покой, являясь мне во снах.

Науз я не надевала ни разу. Если он принадлежал Виктору, то мог стать проклятием. Если же он был Стаса – то служил защитой. Однако испытывать судьбу не стоило. Время, несомненно, расставит все на свои места, только б наверняка знать, что его у меня вдоволь.

Миновав балку, я направилась в сторону дома Стаса. Ничего не изменилось с тех пор, как я последний раз была здесь. Улицы местечка пустовали. Может, это было нормальным явлением в жаркий летний день, но здесь чувствовалась угнетающая атмосфера, а в воздухе пахло гарью.

Дом Стаса располагался в конце улицы и был крайним. Обнесенный невысоким деревянным забором, он являлся не самым лучшим образцом заброшенного старого жилища. При жизни Стас потратил много сил, чтобы поддерживать дом в хорошем состоянии. Лишь только сорняки, заполонившие весь двор, красноречиво намекали на отсутствие хозяина.

Хотя можно было заметить еще кое-что. В старых окнах, разбитых на небольшие прямоугольники деревянными перегородками, затаилась тьма. Она крепко осела там, не тронутая светом лампы или свечи, не потревоженная голосами людей. Питаясь пустотой, тьма становилась сильнее, поглощая все вокруг.

Отворив калитку, я вошла во двор. Сердце неприятно заныло, предостерегая идти дальше. Под ногами прямиком к входной двери расстелилась дорожка из мелкой брусчатки. По обеим сторонам дорожки находились клумбы с цветами и сорняками вперемежку. Несчастные цветы из последних сил выживали в неравной борьбе с дикой природой и солнцем. Даже темно-бордовая роза без должного ухода понуро опустила увядающий бутон, обнажив многочисленные острые шипы.

Миную дикорастущие цветники, я прошла к двери, которая оказалась закрытой. Когда-то Стас показал мне место, где хранился запасной ключ. Он сказал, что двери его дома всегда открыты для меня. Пошарив рукой в пустом горшке для домашних растений, я обнаружила ключ.

Дверь недовольно скрипнула и отворилась. Затхлый сырой запах вырвался из дома. Зайдя внутрь, я закрыла на всякий случай дверь, но быстро отворила форточки, чтобы теплый свежий воздух поступал в помещение. Пустота, которую я заметила в окнах, стала недовольно трещать и стремительно разбегаться по нетронутым светом углам.

Небольшой и достаточно уютный дом насчитывал всего две жилые комнаты – зал и спальню. Довольно просторная кухонька, маленькая ванна и коридор составляли остальную часть помещения. Меблировка комнат была проще некуда – в зале стоял диван, кресло, стол, маленькая стенка с книгами и нишей под телевизор, в спальне – кровать, шкаф с одеждой и прикроватная тумбочка.

Неприличный слой пыли покрывал все поверхности, хотя в остальном все находилось в идеальном порядке. Видно было, что никто уже давно не посещал дом, поэтому надежда найти хоть малейшие признаки появления здесь Стаса рассеялась. От отчаяния я села на диван и почувствовала, как глубокая печаль наполняет сердце.

В этом теперь уже осиротевшем жилище мне приходилось бывать несколько раз, но здесь я чувствовала себя уютно. Гнетущая пустота и тишина не могли рассеять светлые воспоминания о Стасе. И все же я понимала, что лишь мучила себя ложными надеждами. Будь Стас все еще жив, он бы непременно дал о себе знать. Он бы не покинул меня.

Возвращаться сюда еще раз было бы крайне тяжело, поэтому я решила осмотреть комнаты. В спальне не было ничего кроме вещей. Распахнув шкаф, я посмотрела на аккуратно развешенную одежду, которая все еще хранила сладковатый аромат духов.

На одной из вешалок висела порванная майка. Сразу вспомнилась наша вторая встреча, когда Стас нашел меня на погосте. Тогда он перевязал рану на моей руке куском ткани. В тот день я смело доверилась прекрасному кареглазому парню и не ошиблась ни капли.

Стас спас меня от чар Виктора, и показал, что такое настоящая любовь – чистая, светлая и бескорыстная. Любовь, которая способна спасти от смерти.

Я потянулась, чтобы забрать майку, но тут же передумала. Захлопнув шкаф, я направилась в зал.

Стол оказался пуст, как будто кто-то предварительно почистил его. А вот книжная полка привлекла мое внимание не хуже шкафа. Одна из книг слегка выпирала из общего ряда. Это оказалась книга «Мастер и Маргарита».

Два года назад я прочла роман и влюбилась в эту историю по уши. Конечно, раз десять я говорила Стасу, как мне симпатизирует Воланд и его свита. Но мистика, которую так романтизировали в книгах, в реальности была убийственной.

Открыв первую страницу, я увидела простую подпись, скорее всего сделанную рукой Стаса: «Не дай никому сломить себя». Внизу этой страницы был оторван небольшой клочок. Я достала записку, которую получила в День влюбленных и приложила бумажку к листу. Клочок подошел идеально.

Это был Стас. Он прислал мне науз и записку. Мало кто знал, каким произведением я была одержима. И вряд ли кто смог бы так умело все обставить. Захлопнув книгу, я положила ее в рюкзак. Одна загадка нашла ответ, но на ее место пришла другая.

Собрав всю паутину в доме, я вышла на улицу и вдохнула свежий воздух. Внезапная эйфория рассеялась быстро. Если бы Стас был жив, то уже нашел бы меня.

Предварительно закрыв все окна, я заперла дверь на ключ. Его я также бросила в рюкзак, боясь, что кто-то мог следить за мной и пожелать проникнуть внутрь жилища. Мания преследования иногда мешала жить, но эта предосторожность не была лишней. Этот дом был единственным доказательством того, что Стас существовал. Даже фотографии, которые я сделала на телефон и по глупости не распечатала, затерялись во времени.

Быстро пересекая улицы, я все время оборачивалась, чувствуя чей-то тяжелый взгляд. Подобное ощущение сохранялось вплоть до момента, пока калитка за моей спиной не захлопнулась.

Уже дома я с нетерпением раскрыла книгу и стала ее листать. Только на странице, где бедный Берлиоз лишился головы, внизу листа значилась приписка, сделанная маленькими буквами: «Одноклассник Марины знает».

Эта фраза предназначалась мне и однозначно была подсказкой. Речь шла, скорее всего, о Марине Белозеровой, которая упала с крыши школы и погибла, не дожидаясь, пока в ее тело проникнет дух Олимпиады. Я уже общалась с ее одноклассницей, но вот о ком была речь в записке, оставалось неясно. Опять наведываться к Ольге Сорокиной совсем не хотелось, особенно возвращать фотографию обратно.

Отложив книгу в сторону, я твердо решила навестить место, где под слоем пыли хранятся истории и тайны; где можно отыскать информацию о городе, и почти о каждом жителе нашего небольшого городка – в архив.