Читать книгу Птицы - Юлия Петрова - Страница 5

Настя зубрила физику, сидя на подоконнике. Физика не будила воображение, не захватывала, даже не вызывала любопытства. Единственный выход – как можно скорее выучить нужный параграф, как стихотворение (пожалуй, даже как японское стихотворение на языке оригинала), и забыть его, как только закончится урок. Настя прочитывала несколько предложений, а затем старалась повторить их, одновременно любуясь заснеженным городом. Однако любоваться заснеженным городом было гораздо увлекательнее, чем повторять абзацы из учебника (тем более из учебника физики).

Окутанный снежной дымкой лес вдалеке навевал какое-то радостно-тревожное настроение. Он как будто намекал на то, что сказка все-таки существует, что мир все-таки не без чудес. Загадочный, непременно скрывающий нечто волшебное, он казался границей, за которой заканчивается реальность. В настоящий момент реальностью являлась физика, а еще тот факт, что ее, Настю, должны были вызвать на следующий день к доске.

Девочке пришло в голову, что можно законспектировать основные мысли из параграфа, чтобы сложился план, который поможет ей запомнить неинтересную информацию.

Настя спрыгнула с подоконника и побежала в спальню родителей, чтобы взять из папиного ящика лист А 4. Писать план на обычном листке из тетради почему-то казалось скучным. А может быть, просто хотелось потянуть время, отдохнуть от ненавистной физики.

Настя сунула руку в ящик и вытащила сразу несколько листов. Между ними оказалась фотография молодой женщины, которую девочка никогда до этого не видела.

Первым порывом было отнести снимок в коробку для фотографий, а первой мыслью – что на фото какая-то родственница. Но как только Настя сделала шаг в сторону зала, в голове, как бабочки ночью возле лампы, закружились, заметались мысли. Кто положил снимок в пачку с бумагой? Его пытались спрятать? Кто эта женщина? Ни она ли появилась в жизни их семьи под кодовым названием «вечерние совещания» и «много работы»?

Настя пристально вгляделась в лицо на снимке. Темные длинные волосы, большие и выразительные карие глаза, форма губ, как обычно рисуют у королев в сказках, – совсем не похожа на маму. Настя подумала, что мама, несомненно, тоже красивая женщина, но только совсем другая. Ее красота строгая, северная, сотканная из льдинок и холодных ветров.

Настя спохватилась: «А почему, собственно, она их сравнивает? В доме целая коробка фотографий, на многих из которых – незнакомые люди. Может быть, и вот эта попала в листы случайно… А может, и нет». Настя решительно отправила фотографию на ее прежнее место. В любом случае лучше оставить все, как есть. Если подозрения верны – она, Настя, не сможет ничего изменить. А папа. Папа сам разберется, он уже большой и гораздо умнее дочери.

К тому времени как с уроками было покончено, на прогулку по улицам городка вышла дама Темнота. Настя представляла ее в виде женщины в черном плаще с капюшоном, привлекательной, знойной, с искорками, вихрящимися в глубине зрачков. Девочке пришло в голову, что дама Темнота вполне могла бы быть похожей на женщину с фотографии – немного высокомерная, очень загадочная, слегка вздорная.

Вечером Настя снова уснула без промедлений – слишком много переживаний и размышлений принес день. Проснулась она посреди ночи тоже сразу – страна сновидений отпустила ее без проволочек. Еще до того как девочка повернулась к окну, она уже знала, что птица здесь, на полу, возле окна, бесстрастно смотрит своими блестящими глазками на Настю.

Так и есть. Ночная гостья расправила крылья, как бы потянувшись, и снова замерла. Настя обрадовалась ей, вскочила с кровати, достала перчатки из сумки, которая висела в клюве у птицы, и натянула их на руки. Еще несколько секунд, и Настя уже сидела верхом, с нетерпением ожидая полета над ночным городом.

Девочка решила в этот раз не закрывать глаза. Ведь интересно же, как они оказываются за окном, не разбив стекла и не поранившись. Но секрет так и остался секретом. Только что они были в комнате, и вот уже птица с Настей на спине парит над улицей. А стекло… стекло, как будто исчезло. Во всяком случае девочка ничего не почувствовала и не заметила, пролетая через окно.

В этот раз птица не дала Насте времени привыкнуть к полету – пришлось сразу же приступить к работе. Уже в соседнем дворе они обнаружили целое стадо (или может, стаю?) мерзких темных животных. Настя трудилась с усердием, будто занималась ловлей… гмм… непонятно кого всю жизнь. Она не знала, зачем это нужно. Просто чувствовала, что нужно.

Настя не имела понятия о том, сколько прошло времени. Она не чувствовала усталости. Животных стало меньше, они с птицей подолгу кружили над улицами и дворами, прежде чем обнаружить одну или две особи, притаившиеся где-нибудь в кустах или под лавкой. Звери гадко шипели, злобно поблескивая глазами, когда Настя вытаскивала их из укрытий.

Одна из тварей забралась между мусорными баками. Птица с девочкой на спине кружилась и так, и этак, пытаясь подлететь достаточно близко, чтобы Настя могла схватить животное. Когда мероприятие почти увенчалось успехом, случилось нечто неожиданное. Настя ощутила сильнейший толчок, в результате которого девочка упала на землю.

Она вскочила на ноги и стала судорожно оглядываться вокруг, пытаясь обнаружить причину аварии. Откуда-то сверху раздался смех. Настя подняла голову и увидела парня, самого обыкновенного парня примерно ее возраста, который сидел верхом на птице. Птица выглядела точь-в-точь как Настина, но только была белоснежной – ее оперенье казалось яркой вспышкой в темноте ночи.

– Это ты меня толкнул? – неуверенно пробормотала Настя.

Парень засмеялся еще громче.

– Ну и глупый же у тебя вид. Прикольно ты в ночнушке смотришься посреди улицы зимой, – он едва мог говорить от хохота.

Настя смутилась.

– Я думала, меня не видно, и вообще, что может это сон, – сбивчиво объяснила она.

– Упс, – парень перестал смеяться. – Так ты вообще не в курсе, чем занимаешься? Тебе не объяснили? Зачем же ты, интересно, ловишь тогда фурхов?

– Фурхов? Эти серые уродцы так называются? Ну, не знаю, очень уж они противные, я решила, что будет только польза, если очистить от них город.

– Какими ж им быть, если они рождаются из самых грязных и злых мыслей, – ухмыльнулся парень.

– Мыслей? Чьих мыслей? Как это рождаются из мыслей?

Настя подумала, что если это и сон, то бредовый.

– Из всех мыслей, всех, что появляются в городе. Ночью сгустки черной энергии, генерируемой людьми в течение дня, концентрируются и превращаются в этих очаровательных зверюшек. Твоя работа – их собирать, чтобы огромная серая птаха спустила их в Жерло небытия. А моя работенка – защищать их. Для равновесия, понимаешь.

– Жерло небытия? Это где?

– Первый дельный вопрос за все время, – парень снова ухмыльнулся. – А вот этого нам с тобой знать не дано. Наш уровень в иерархии недостаточно высок, так сказать.

Парень спустился ниже, теперь с ним можно было разговаривать, не задирая голову.

– Леша меня, кстати, зовут. А тебя, девушка в ночной рубашке?

Настя подумала, что, во-первых, ее ночнушка вполне себе закрытая, а, во-вторых, все это с большой долей вероятности – сон. А значит – не стоит стесняться.

– Настя, – девочка смело посмотрела собеседнику в глаза.

Танец чертиков в темно-карих радужках можно было наблюдать даже при тусклом свете фонаря.

– Ну, так вот, Настя, предстоит нам работать с тобой вместе. Так что до скорой встречи.

Леша и его птица медленно проплыли вокруг девочки дважды. Пристальный насмешливый взгляд парня смущал и даже обжигал, но Настя, упрямо задрав подбородок, медленно переступала с ноги на ногу, поворачивалась вслед за белой птицей, и не отводила глаз от лица новоявленного коллеги. Затем Леша задумчиво взглянул на Настину птаху, которая сидела с мешком в клюве на заснеженном тополе в нескольких метрах от них.

– Так и быть, сегодня добыча ваша. Должен же я дать фору неопытной глупышке.

Прежде чем Настя успела презрительно фыркнуть, заметив, что он просто понял, что ему не достать мешок, Леха взмыл ввысь и стремительно умчался прочь.

Дома в постели, перед тем как уснуть, Настя думала о новом знакомом и его словах. Равновесие. Жерло небытия. Фурхи. Ее жизнь обещала стать насыщенной и интересной. Засыпая, Настя улыбалась.