Читать книгу Пишу любовью - Юлия Погорельцева - Страница 5

Заметаются зори в багровых своих жерновах,

Расплескается синь над безлюдным ночным неуютом,

Я ещё почиваю в раскинутых смятых словах,

На былых простынях беззастенчиво голого утра.

Я ласкаю мечты, с неуёмным желаньем любить,

В сладкой дерзости млея и юность сгребая в крупицы,

Среди россыпей строк одиноко скользящая нить

На раскрытое сердце стежком незаметно ложится.

И сшиваются раны: былое, обиды и грусть,

Неказистые дни, нелюбовь, небывалая стужа…

Тонко плавит рассвет неприкрытую временем грудь,

В ней так тесно стихам, они рвутся, любовью, наружу.

Дух бунтарский, юностью воспетый,

Струн обрывки, деку и лады,

Унесло задиристое лето,

Там, где росы пьют мои мечты,

Где туманов вспененная жалость

Лижет белым пухом стропы ног,

И надежда зябнущая вжалась,

А с небес устало смотрит Бог.

Ты помилуй, Господи, послушай,

Дай мне сито – мысли отберу,

И святой водой омою душу,

Поднимаясь светом поутру.

И молитвой голову покрою,

Осенив крестом свой грешный путь.

Струн обрывки? новые с собою

Я возьму – сыграть когда – нибудь!

Дышит осенью ветер морозный,

ранний вечер неистово тих,

И рождается в завязи слёзной

одинокий и плачущий стих.

Его шепчут опавшие листья,

забирая от плоти земли,

В нëм небесные сизые выси

неземные несут корабли

И любовь, непременно святую,

Без отравы, измены людской,

И надежду, такую простую,

что коснуться возможно рукой…

Одни пишут стихи, чтобы их узнавали, ну и продать

                                      как-то потом себя подороже.

Другие думают о бесславном финале, о словах,

                        что подлодкой веной под самой кожей.

Смена дней и фаз, частоты, короли – свита. Кто-то

                        пробует виски, а иным самогон мëдом.

Я в молебном платке, пожираемая софитом. Одалиска[1],

придуманная своим народом.

Я вращаю часы, изменяя поле, притяжение тел, их частиц

                                                          и места на карте,

До сих пор у судьбы в бесконечной школе,

на своей борозде или полукамчатской парте.

Слышу шум крыла под аккорды и рëв клаксонов,

                    распиваю жизнь и любовь, и жива словами,

На одной планете, среди ангелов и массонов. Я пишу

                              стихи? Нет, это сердце говорит с вами.

Источником вето поэта, –

Не свет и отсутствие света,

Не звон от разменной монеты,

А вера, душа и любовь.

И каждый рисует границы,

Размахом, размером страницы,

Талантом, и к Богу стучится,

Ступая дорогами слов.

Источником света поэта

Надежда и поиск ответа

О жизни, о смысле –

всë это

Ложится к подножью стихов.

Читатель и зритель поэту –

Мерило, ави́зо и вето,

И в строках, сокрытая где-то,

Простая святая любовь.

Из слов – из бисера и нитей,

               на лист, нетронутый судьбой,

В чертог ли – скромную обитель

               ложится текст

И за собой

Уводит спешно и некстати

               по раскалённой кромке дня,

И отрешённо на закате

               рождает заново… меня.

И наполняет – больше – выше,

               упрятав где-то между строк,

Небесной сини сени ближе –

               животворящим – Слово – Бог!

Я напрямик пойду туда,

Где вера правдой колосится,

Где родниковая вода

Из душ сочится в наши лица,

В глаза, сиянием небес,

Их золотого ореола,

Туда, где в небо смотрит лес

И созерцает Божье Слово…

В обветшалой забытой сторожке,

У распутья заросших тропин,

Где лучи достают понемножку,

До окошка

(Окошко – в аршин)

Закипает натруженный чайник

И полешки искрятся в печи,

И, как будто забредший случайно,

Тихий ангел, уставший в ночи…

В уголке…, притулился,

И дрёмой

дом наполнил…

Рассвет на порог.

Постучался…

А в мареве сонном,

словно искра возникшая… Бог…

Этот дом – наши сердце и вера,

И надежда,

И крест на пути,

А рассвет,

что за сумраком серым –

Божий свет – до свободы дойти.

Берёз белеющее чудо

            Передо мной встаёт, как рать,

И лето с нами,

И покуда

            Тепло не скрылось – благодать!

Когда раскинутые ивы

            шумят листвою над водой,

И укрывает пухом сливы,

            туман рачительно, седой.

Тиха и девственна природа,

            Осенний воздух свеж и чист,

И не пугает непогода,

            И обронённый жёлтый лист.

И пусть сентябрь за плечами

            Морозным инеем стоит,

Ты пьёшь свободу,

А ночами,

            Листвы зелёный малахит…

И нет ни осени, ни вьюги,

            Когда в душе ещё светло,

А на распахнутые руки

            Ложится нежностью тепло…

Ещё не известны, потешные,

мы делаем заново взмах,

На нитях, простые и грешные,

в обученных жизнью руках.

Нас дёргают ровно за хлястики,

под ноги подкинув гроши, –

Богема с нашивками свастики,

И хляби у сбитой межи…

Канавы, болота, расщелины,

Вороны, гадюки, мошка,

А там, за мохнатыми елями,

наверное, счастье, пока…

Покуда оно не делимое

на этот заманчивый грош…

Какая-то я нетерпимая?

Да просто пронзительный дождь.

Разливается утро. Светлеет

Набирается силой рассвет.

Еще сон не покинул аллеи,

Где алеет в листах перецвет.

Легкий ветер касается кожи,

Гладит кроны и ветви ольхи Я

люблю это время, до дрожи,

Когда в воздухе зреют стихи.