Читать книгу Дракон - Юлия Раввина - Страница 8

VII

«Дастаевский пишит полную поебень. Он устарел и оташел в прошлое. Никаму не интирестно читать про эту гребаную старушку. Всем интирестно про секс и женьщин читать». Соня оторвалась от сочинения Денисова и уронила голову на руки. Кто виноват, и что делать? Идти к директору? Но «дирек» не поможет, увы. Наорет, но не поможет. Вызовет родителей, и все равно не поможет: дело-то труба. Соня собрала оставшиеся тетради и положила в сумку.

Идти домой не хотелось. Эти злые и несносные существа были все же лучше, чем одиночество. Одиночества в прямом смысле слова Соня не боялась, но ведь в том-то и дело, что она почти не оставалась одна: рядом с нею, где-то поблизости жило безобразное и гнусное существо. Оно было бесформенным и зловещим. Соня помнила его столько, сколько помнила себя. Сначала это жуткое существо не имело имени, но однажды (еще в детстве) Соня взяла в руки альбом, где была картина, изображавшая поверженное чудовище, чем-то похожее на монстра из ее страхов и называемое «драконом». Соня тоже стала называть его так.

Если вы, подобно Соне, выросли на окраине Петербурга в панельном доме серии 1-ЛГ-606, то соседом по подъезду у вас, скорее всего, был дракон. О его соседстве говорили мусор, вываленный прямо на лестницу, шприцы в подъезде, загаженные ступени, неработающий лифт, зловонный запах и крысы. Если вы живали в подобном доме, то знаете не хуже меня, что дракон питается гнильем и отбросами и не брезгует ничем. Возвращаясь каждый день из школы домой, Соня тряслась от ужаса, опасаясь встречи с драконом. Ходили слухи, что дракон зарезал кого-то в лифте: мальчика или девочку, а может быть, и обоих. Войдя в свою квартиру и закрыв как следует дверь, Соня могла чувствовать себя в безопасности, но эта ежедневная мысль о возможной встрече с монстром была ужасна.

К счастью, несколько лет назад (Соня в то время уже окончила школу) ее родители продали свою квартиру у метро «Озерки» и купили дом в Павловске.

Соня поселилась с университетской подругой в съемной квартире на Загородном проспекте. В центре города присутствие дракона ощущалось меньше, чем в Озерках, но стоило включить телевизор (да и просто выйти на улицу), он был тут как тут. Грозил кому-то расправой, похищал людей, а чаще всего делал липосакцию, сидел на диете, ел, пил, спал, все что угодно, только не жил. Иногда, наоборот, он толстел, тряс седыми волосами и возмущался, что все продали и пропили. Ежедневно он передвигался по городу, ругался на прохожих и плевал на асфальт. Он не был человеком, не был и вещью, он не был даже сознанием, он был привычкой, ленью что-то понять. Нежеланием что-то делать, куда-то двигаться, осознавать себя. В нем было все, кроме смысла, и он был страшен. От него нельзя было спрятаться. Однажды он напал на Соню прямо в кабинете психолога. Долго сомневаясь и мучаясь, она все же решилась поговорить об этом со специалистом, пришла… и встретила дракона. Он сидел в кожаном кресле в платье с пышным жабо и говорил с ней мягким и улыбчивым голосом тридцатилетней женщины: «Я вас понимаю, совершенно понимаю… Это невроз». Дракон был всюду. Его фальшивая кротость была не менее страшна, чем явное буйство. Вроде бы он ничего такого не делал, но везде и всюду он распространял ненависть.

Уже на первом курсе филфака у Сони родилась мечта: избавиться от дракона, навсегда избавиться от этого ужаса и просто жить, жить долго и хорошо. Нет, совсем извести дракона было невозможно, это Соня, разумеется, понимала, но можно было перестать бояться – найти защитника. Эта мысль так крепко засела в Сониной голове, что стала наваждением. Рыцарь, о котором она мечтала, был похож на архангела Михаила с картины Тинторетто, только он был живым и еще более прекрасным.

Убирая со стола, Соня нашла журнал, который накануне отобрала у девочек во время урока. Прямо с глянца обложки на нее смотрел дракон, принявший вид беспечной блондинки с искусственными формами. В столбик шли обычные заголовки. Дракон на сцене. Гостеприимный дракон. Дракон в джакузи. Семья дракона на отдыхе. В разделе «Добрые советы» дракон распространился о том, как уберечься от претензий бывшего мужа и его попыток захватить собственность. Кстати, сегодня утром по радио он пообещал понизить цены на свет. Соню это нисколько не удивило: ведь когда-то он всерьез обещал всеобщее бессмертие. Сонина бабушка рассказывала, как в 1941-м на улицах лежали трупы, тысячи трупов…

Нет, об этом думать не стоит, это слишком страшно. Лучше уж думать о 10-м «б». Да, 10-й «б» безнадежен. Ей, в общем-то, все равно. Но интересно просто с антропологической точки зрения, как тридцать два человека могут быть одинаково безнадежны? Или они по-разному безнадежны? Как у Толстого, когда все несчастные несчастны по-своему… И подумать только, Олег Достоевскому предпочитает Толстого. Это очень странно и, конечно, это не так. Он просто ее дразнит. Для Достоевского литература была самой его жизнью, а для Толстого – нет. Он всегда гонялся за чем-то недостижимым… как Олег… Соне виделись какие-то странные смутные картины: кружевные занавески, рояль, старые дубы со спутанными и тяжелыми ветками, хозяйка, разливающая чай… Хотите откушать чаю? Нет! Хочу бежать! Бежать из дому! А вас – да, именно вас! – я выбрала, чтоб вы мне способствовали. Я вас выбрала… Она вошла в туалет и посмотрела в зеркало: бледная, со светло-серыми волосами. Дурацкий цвет. На третьем курсе она покрасилась в рыжий: Олег так хохотал, что чуть не упал. Она включила теплую воду и подержала в ней руки. Надо что-то менять. Бросить все, и к черту – в Америку? Она вздрогнула. С 10-м «б» каши уже не сваришь, а вот 10-й «а»… Там что-то произошло, в 10-м «а»… Две недели назад там что-то случилось. Что-то очень странное: они ей стали сдавать не плохие, а хорошие сочинения… и совершенно одинаковые. То есть их писал один человек, а остальные двадцать пять с него списывали. Слово в слово списывали. А писал один. Кто?