Читать книгу Время вброд - Юлия Резина - Страница 1

Пока моей судьбы беспечный одуванчик

В безветрии стоит у поля на краю,

Бродяга-менестрель, печальный шут, шарманщик,

Я тихо говорю своё «Благодарю!»

Всем обернувшимся, застывшим на мгновенье,

Захваченным врасплох мелодией дорог…

Даруй им небеса, мой легкокрылый бог,

Но не лишай земного притяженья!

Вдруг зацепиться за пустяк:

Росток игрушечным кинжалом,

Часов беспечное тик-так

И памяти бессонной жало,

В прорехи звёздные сквозняк,

Расфокусированность взгляда —

Всё – будто кокон шелкопряда…

Кто тот неведомый рыбак,

Отдавший световую нить

На сеть нездешнего плетенья,

Чтоб в океане отчужденья

Печаль чужую уловить?

Или попасться в нежный плен

Предощущения цветенья —

Вдыхать древесных сновидений

Эфир зелёный перемен.

Любви тончайшее лассо —

Не выскользнуть из этой сети…

И крупным планом – дети, дети —

Судьбы внезапное лицо.

Ветер на рассвете в голубой пастели

Сдвинул гору тучи, чтобы полетели

И легли, упали на моря и дюны,

На леса и скалы световые струны.

Вытяну тончайшую пёрышком старинным,

По ночам звучащую песней лебединой,

Уведу в подстрочник диких трав, пророчеств,

Тайны многоточий, бездны одиночеств…

А к утру в катрене нерва трепетанье:

Тремоло и трели, хрустали в гортани, —

Юной филомелой[1] рвётся вон из плена,

Как душа из тела, песня из катрена —

Отдалённым эхом света-паутинки,

Тем, что опадает из небесной синьки,

Тем, что замерцает в темноте кромешной,

Как пойду дождями по дорогам здешним.

Перевести с речного на земной,

Цветочного, лесного, и дыханье

Перевести,

и время, что со мной

Неравную игру на выбыванье

Ведёт. Упасть в объятия травы,

Вдыхать настой цветущих медоносов

И дочитать до утренней главы

Повествованье мелей, миль и плёсов.

Постичь урок смирения волны —

Итог полётов, гибельных баталий,

И обнаружить фолиант луны

На дне реки, в глубоком зазеркалье.

Ах, время, – мой насмешник-визави!

Как дописать сонет, сонату, песню —

Том переводов на язык любви?..

И уронить на дно реки небесной.

Свет неба, дыханье цветов,

Зелёные летние дЫмы…

В подстрочнике жизни – любовь:

Любовью хранимы, гонимы.

В глаголах прощальное «эл»,

Короче строка многоточий,

А я прочитать не сумел

Седых одуванчиков почерк

Летящий, гекзаметры волн,

Концертов цикад партитуры,

Кудрявых каракули крон

И тайные знаки цензуры

На строфах созвездий – молчит

Небес фолиант в изголовье.

И только безумный пиит

Внимает звучанью безмолвья.

Он плачет, любимец богов,

Смеётся и машет руками.

И сад засыпает его

Черешневыми лепестками.

В сентябрьской ауре дерев

Бурлит реторта.

В ней – сон и явь, и миф, и блеф,

Аmor et morte.

Велик Алхимик – cветлый лик —

ВолнЫ легато —

Зеркалит мрамор базилик

В часы заката.

По золоту – легчайший лист,

Едва остывший,

Судьбы незримый Сценарист

Ночами пишет.

И в прописях волосяных —

Все тайны мира —

ЧтО жизнь твоя? Твой страх и стих? —

Честна ли лира?

Каков итог? Истёк ли срок?

Все рiano, forte…

И красной нитью между строк:

Amor et morte.

Лицедействуют и зеленеют

В сентябре и трава, и листва.

Летним солнцем залИты аллеи,

Синева безупречно чиста

Над волной, но исчезли стрекозы,

И ночей загустела зола, —

Будто тень отдалённой угрозы

На поля и поляны легла.

И тревогою древних пророчеств

Наполняя цветной парашют,

Неприкаянный бог одиночеств

Совершает свой вечный маршрут.

И взлетают пернатые стаи,

Умолкают оркестры цикад,

Cад в предчувствии бед замирает,

И волчица рычит на волчат…

НО

поёт оглушённому миру

Всё о НЕЙ… —

одинок, нелюбим,

Менестрель —

под Селеной-секирой

И под богом высоким своим.

В лунных лагунах ликует, полощется,

Плещется, радуется пробуждению

Музам – сестра, компаньонка, помощница,

Сердцу – огранщица слуха и зрения.

Дарит б е с с о н н и ц а тропы межзвёздные,

В сеть миражей увлекает, обманщица.

Ночью острожной, тревожной, морозною

Веткой черешневой пенится, дразнится.

Держит в объятиях новою пленницей,

Дрожь вызывающей лаской нездешнею.

Просит – всего-то! – глоточек, безделицу:

Лакомства сладкого – сока сердечного…

И медленно всплывать вдоль ласковых стволов

Со дна земли, влекома в водоёмы

Небесные… Прошу: не надо про любовь!

Лети, лети, осенний, невесомый,

Несомый ветром прямо в кому-дрёму,

Отгрезивший своё,

в своё посмертье лист!

Я в зареве малиновом заката

Хочу стоять, пока небесный органист

Не разразится фугой и токкатой,

И долгой левитации легато

Осенней темою вокруг оси земной

Волной впадёт в потоки листопада,

И возвестит отбой эоловый гобой

Стараньям славным леса, поля, сада…

Свершение – печальная отрада…

А в роще пауки последние стежки

В завесу паутинную пунктирно

Кладут меж миром слов и миром, где стихи

В сплетенье тем виоловых, клавирных,

Ещё в плену у тишины надмирной…

Галера дерева и корни – якоря;

Пьянящее желанье веток-вёсел

Сорваться и уйти в небесные моря,

Покуда парус не порвала осень.

Пока Ваятель гнёт, сгибает поутру

В подкову радугу в небесной синьке,

И чья-то жизнь (моя ль?) беспечно на ветру

Качается, висит на паутинке,

Рас-ка-чи-ва-ет-ся —

Волною вниз и вверх…

Мелькают блики, радужные лики.

И гул, и звук, и слог из облачных прорех —

Иного мира явные улики

Уходят в белый лист, в истоки странных строк,

И радуга мостом над местом тризны…

И вечный душ ловец, пока не вышел срок,

Не подсекает паутинку жизни…

Зелёные дымы весны —

Туман и дурман пробужденья,

Деревьев и птиц нетерпенье

И сердца, и тварей лесных.

Не будем гневить небосвод

Забвением нажитых истин.

Вот грохнет речной ледоход —

И русла, и мысли очистит.

Младенческий лепет листвы

Сродни возвращению в детство.

Прекрасны пернатых соседство,

Нечаянность первой строфы…

В костёр строкИ – гори, моя беда!

Катрен – в камин, уничтожая память,

Водой в огонь – всесильная вода,

Размой и унеси: ни пепла, ни следа

Чтоб не осталось… Ах, зачем лукавить!

Вот зеркало, в нём – взгляд и вскрик, и взлёт,

И обморок совместных левитаций…

Как долго между нами таял лёд,

Пока судьбы не грохнул ледоход,

И в пламени азалий и акаций

Не запылали вето… Старый сад

Был изумлён и, притаившись, слушал:

– Что ты сказал?! Скажи пять раз подряд!

Нет, замолчи!..

– Скажу. Я буду рад:

Впервые распечатываю душу…

Туман дорог. Зарока срок истёк.

Ещё в начале яблочного спаса,

Как чашу, брал лицо и всё не мог

Напиться, будто бы иссяк исток…

И лопнул волосок. И мир взорвался…

Строка к строке, межстрочия секрет,

Кузнечиковой скрипки флажолеты…

ЧтО жёг закат, чтО пестует рассвет? —

Скажи, поэт!

Что есть стихи, поэт?

(взгляд в ад)

– Любви разменная монета…

Лето – грозы, вихри листьев,

Шторм, мальстрема виражи,

Тайны храма древних истин,

Атлантиды миражи;

Чёрных облаков кипенье,

Море, полное чернил,

Ветер, оседлав деревья,

Погоняет, что есть сил.

Возвращенье, возрожденье,

Очищение Земли…

Снова – первый день творенья —

И по морю корабли,

И нефритовые волны

С хризолитами на дне,

Снова жёны, как мадонны, —

Клином свет и свет в окне.

Тоньше ландыша, сирени

В воздухе благая весть:

Нас на грани светa-тени

Берегут любовь, терпенье;

Охраняют от паденья

Вера, благородство, честь.

Осеннего сонного солнца слюда.

Следами разгульных налётов Борея —

Рябиновый град, георгинов беда,

Кленовая алая кровь на аллеях.

На мельницу слова мой Сказочник льёт

Дары откровений, видения сада,

И птиц для меня поднимает в полёт,

И волны возводит в крещендо, глиссандо…

В подробностях требует срез тишины

Представить под утро без лишних вопросов

И сотню оттенков ущербной луны

На грани рассвета у плёсов белёсых.

Мой Сказочник добр, и его веселит,

Как я постигаю небес псевдонимы —

И в прописях жизни: «Не хлебом единым, —

Пишу под диктовку, – жив, дышит пиит»…

И думаю: верно, не хлебом единым,

Пока синим пламенем время горит, —

Нелепой любовью… и синим массивом

Ледовых морей, и осенней осины

Серебряным эхом, и эхом Марины —

Салютом рябиновым…

неугасимым…

Земным одиночеством нерасторжимым…

И росчерком мимо косых – некрасиво,

И дальше, и больше, с нажимом, курсивом…

Янтари осенние, алые кораллы.

C золотым тиснением это покрывало

Покрывало просеки и бросалось в ноги

Путнику, что посохом разбудил дорогу.

Облака ушедшие, дым рассветов тонкий,

Эхо отзвеневшее собирал в котомку.

В речке солнце плавилось, журавли кружили.

Реченька – красавица… берега чужие.

Нет пути обратного. Небо вместо крова…

Тишина закатная опадала в с л о в о.