Читать книгу Время вброд - Юлия Резина - Страница 2

Большеглазая бессонница.

Звёздные купели…

Волком воет и заходится

Геликон метели.

Ухает безумным филином, —

Мёртвые глазницы…

Скрипочка, откуда, милая?

Что тебе не спится?

И о чём так тонко-тоненько,

За какою дверцей

Ты рыдаешь, моё золотко?

– Я всегда из сердца

Безутешного. Метельная

Вьюга, как в запое.

Cам в огне, и колыбельную

Бредит, просит: спой мне!

Ночь, пурга да мгла вселенская, —

Расходилась нежить…

Божья воля – доля женская —

Утешать да нежить…

Возвращайся!

– Я ль не нежила

Заповедной ночью? —

Отводила ведьму, лешего

И тоску, и порчу.

Не мои ли колыбельные

Слушал, затуманясь? —

Ветер, сосны корабельные

Знали их на память…

Унимала нерв трепещущий

Над губой губами…

Краше не было убежища

Звёзд над головами.

Слаще не было мгновения, —

С горем ли, бедою

Как валился он в колени мне

Львиной головою.

Знала: лба разгорячённого

Не цели! Не трогай

Обречённо обручённого

С ветром да дорогой!

Не держала приворотного

Зелья и обиды.

Виден был до поворота он

И пропал из виду.

Что ж ты, скрипка, боль сердечная,

Трогаешь до дрожи?

Голос-волос в ночь нездешнюю —

Как игла под кожу!

Между нами даль дорожную

Выжгло время-пламя…

Плачу пленницей острожною:

Нынче выйти невозможно мне… —

Райский сад меж нами…

Волна сердечного волненья

В излёте лет, исходе дня.

Затакт любви. Звезды паденье.

Души очнувшейся уменье

Читать ночами без огня

Подстрочник трав, страницы тени,

След тишины, опавшей в звон,

Загадки лунных отражений,

Цветные дымы сновидений,

Божественные рифмы волн.

И, зачарованная ими,

Пытать судьбу, отринув страх.

Вдруг обнаружить: Ваше имя,

Тревожное, взрывное имя,

В чечётке бьётся на губах.

Вот и лето… Песня спета

Лучшая моя.

Нотой флейты ли, кларнета,

Птичьих перьев пируэтом

На крыле гуляки-ветра

Улетаю я.

Надо было бы проститься, —

Броды глубоки…

Я тебе не стану сниться,

Но не пей дурной водицы

Лицедейки, лгуньи, льстицы, —

Крылья береги!..

Гонят годы по орбитам

Божьи пастухи…

Страсть волною динамита…

Облака в глазах пиита, —

Сердце бедное разбито

Вдребезги… в стихи…

Осень. Парус листопада.

Жизнь – водой в горсти.

Ты идёшь аллеей сада,

Пленной тень шагает рядом.

Отпусти меня, не надо!

Господи, прости!

Не тревожь стихами, снами

Не пиши мне: «Мисс…»!

Нам любовь не брать с боями…

Схоронила за морями

Всё, что приключилось с нами…

Между нами – дни-цунами…

Океаны… Жизнь…

И всем смущением и робостью,

И неба облачною лопастью,

Кровавой кроной октября

Мне присягать на верность вечному

Движению по морю млечному

Поверх сетей календаря.

И хриплой воронья истерике

Не долететь до кромки берега

«Цветных ветров блаженных дней»,

Где ждёт меня мой друг единственный,

Ушедший за моря за истиной,

Не развернувший кораблей.

Есть тема тонкая в печали, и

Её тишайшее звучание —

Душe и свет, и благодать…

Я знаю, кто в своём безвременье

Вдруг ветер попросил сиреневый

Мне нежно кудри растрепать…

И снова полярного бреда

Видения ночью и днём,

Архипелаг Норденшельда

Весь высвечен синим огнём.

В разорванных льдинах зелёных

Хрустальная хлещет струя,

И в этом просторе безмолвном

Извечный абсурд бытия

Не давит, не мучает горла —

Помиловал, бросил: «Дыши!»,

И вовсе не надобно формул

Для постиженья души.

А иначе, где бы взять силы

Осилить бессилие слов

И ранние Ваши седины,

И склянку песочных часов.

Колкое – Коленька! И с колоколенки

Памяти окликом: льды, ледокол

И клокотание глыбы расколотой

В клоны и клинья. Пожар, произвол

Солнца на гранях гремящего крошева

Радужку ранит, а сердцу – восторг:

Льдов пламенеющих мощь и роскошество,

Магмы ледовой горящий поток.

Тяжеловесной турбиной хрустальною

Туго закручен в волну океан…

Вспышкою магния в странствия дальние

Парною тенью взлетел дельтаплан —

Риском описки в главе «Одиночество»

Над полыханьем ледовых полей,

Князь мой серебряный, Ваше Высочество,

Тени навечно венчает Борей.

Кто мы? Куда? Из какого столетия?

Речи – картечи: дуэт ли, дуэль?

Грустные вести из устья предсердия,

Плен корабельный, иллюзии хмель,

Воздух свободы, пьянящий и гибельный,

Да нестерпимая льдов синева…

Нерасторжимая, где бы мы ни были,

Связь между нами – табу тетива…

Что ж ты наделал?!

У самого полюса —

В пропасть прощанья – в ледовый раскол

(Взорванным сердцем и сорванным голосом)

В эхо разбил драгоценный глагол…

Тоньше тени паутины

На подрамнике травы

Свет печали… Всё едино…

Осень, душу не трави

Золотой листвы круженьем,

Струнным серебром дождей,

Времени самосожженьем,

Ожиданием вестей

Срочной почты звездопада:

Друг мой отбывает срок

В райских кущах.

Мне бы надо

Распознать меж звёздных строк

Время встречи…

И проснуться

В час Венеры – дом Тельца,

Чтобы вновь не разминуться

У заветного крыльца.

Там уже горят рябины,

Полыхает клёном лес,

Проявляется незримый,

Тоньше тени паутины

Тихий свет иных небес…

Окликни – оглянусь. Калиновым кустом,

Клоками облаков и клёнов клокотаньем

На яростном ветру, и подвесным мостом

Между мирами грёз, и солнечным касаньем

Чела (ах, боже мой!) являет память власть…

Грядущею грозой полны тревоги птичьи,

И сумерки вот-вот готовы в ересь впасть:

Сгуститься и войти, приняв твоё обличье.

Обласканы луной знакомые черты…

И целованье век, и радость… и отвага

Знать: это – сон, мираж, объятье пустоты…

Но влага на губах солёная…

но влага…

Что нам осталось? Куда нам деться?

Давай станцуем под бубен сердца!

Под ритмы бубна, под грохот крови

Станцуем танец Судьбы с Любовью!

Мы оба знаем, что опоздали…

Плывут деревья в зелёных шалях.

Зелёный ветер звенит тревожно

О том, что поздно, мы знаем – поздно! —

Звездой упала нам эта встреча.

Зелёный ветер. Тревожный вечер.

Пожар заката в тумане сером.

Давай станцуем, мой кабальеро!

Нам день грядущий – что день вчерашний.

Давай станцуем, мой опоздавший!

Очей отрада – не наглядеться!

Давай станцуем под бубен сердца!

Травы – струны, да ветер – смычок.

Поначалу – легато, легато,

Нежно, ласково, чуть виновато:

Рондо детства – поющий волчок.

А потом, а потом, а потом —

Всё тревожнее – юность-анданте,

Всё стремительней – годы-куранты,

Ураганная фуга, потоп!..

А кому-то откроется код

Партитур и утрат, и разлуки…

Так незрячий легко узнаёт

Тихой женщины дивные руки.

Волшебный том! Перелистну ещё страницу,

Покуда ночь звенит дождём, пока не спится.

Ещё одну, ещё одну о нашем счастье

Предам крылатому огню в каминной пасти.

Кто грациозней саламандр, скажи, станцует

Души пожар, полночный жар, вкус поцелуя,

Крещендо страсти, морок сна, обмана петли,

Любви оставив письмена на тёплом пепле?!

И кто вплетает в посвист вьюг озноб угрозы:

«Нам жизнь дарована, мой друг, в летальной дозе!»?

Кто унесёт последний страх и голос кроткий?..

А дождь в стеклянных башмаках всё бьёт чечётку.

Наркозы осени, морозы декабрей

И вдохновенья опийные дозы

Спасают от тенет житейской прозы,

Чем больше прожито, тем легче и верней.

Любовь моя, прощай! – Каков гребец Харон! —

Его ладья уже спешит обратно!

Но память так подробна, мысль опрятна

И благосклонен нынче небосклон.

Птенец-соловушка – моей надежды свет —

Над тихим омутом теперь выводит трели.

Ах, жизнь подобна фарсу, в самом деле!

Но поздней осени гобои и кларнет,

Но верность ветра гибнущей листве,

Дарующего ей полёт забвенья,

Но опийные дозы вдохновенья,

Но частый всплеск весла в светящейся волне…

Гуляка, враль, красавец, сердцеед —

Мой жертвенный костёр, зенит моей печали.

Какие небеса когда-то нас венчали! —

В них нынче истончается твой след…

Благодарю за вечность тех минут,

За взлом взрывной хребта от выпрастанья

крыльев,

Что всё ещё несут над суетною былью

И пасть, и опуститься не дают.

Легчайшим миражам, пленительным и нежным,

Очнувшейся души не обмануть:

«Всё – суета сует»… И небеса безбрежны,

И жребий принят, предугадан путь.

Очарованья дым cтрофою листопада

Увековечит ветер сентября…

Всё – на круги своя… И давнею отрадой

Мне паруса, и дальние моря:

Там лунный луч волну зелёного атласа

Наполнит хризолитами до дна;

Там внятен шёпот муз, ночной полёт Пегаса…

Но побледнел скрипач в созвездье Волопаса:

Волосяная лопнула струна…