Читать книгу Вдребезги - Юлия Резник - Страница 6

Горжусь ли я тем, что сделала? Нет. Нисколько. Наверное, мое отчаяние могут понять только те, кто раз за разом, в течение многих лет, пытался – и каждый раз терпел поражение. Каждый чертов раз. Один бог знает, сколько слез я пролила и как много боли мне досталось. Да, наверное, это не оправдание. И, может быть, я последняя дрянь. Но глядя на своего сына, я понимаю, что если бы мне дали возможность исправить прошлое – я бы ничего не стала менять.

– Хочу шарик.

Замираю посреди только-только открывшегося и еще практически пустого торгового центра. Опускаюсь на корточки, чтобы быть с сыном вровень. Дамир очень похож на своего отца, но осознание этого приходит не сразу. Его лицо по-детски округло, и это будто сглаживает, смягчает его черты. Но если поставить их рядом и сравнить по отдельности – форму губ, носа, или тот же разрез глаз с немного поднятыми к вискам уголками – только слепой не догадается, кто отец моего сына на самом деле. Если честно, я даже не знаю, хорошо это или плохо – то, что Тимур вчера не имел возможности его как следует разглядеть. Ожидание смерти много хуже ее самой… Факт, с которым сейчас я бы не стала спорить.

– Ничего, если мы купим шарик в другой раз?

Дамир пожимает плечами и снова послушно берет меня за руку. Он чудесный малыш. Разве что слишком серьезный для своего возраста. Другой бы на его месте закатил истерику, а этот… Чувство вины накрывает меня с новой силой. Выпрямляюсь во весь рост и решительно меняю курс.

– Знаешь, что? Думаю, ты прав. Мы купим его прямо сейчас, а то вдруг их все разберут, правда? – несу чушь, чтобы скрыть все сильнее нарастающую тревогу. – Только ты сам его понесешь. Хорошо? Я привяжу его к твоей ручке, чтобы он случайно не улетел.

Мой малыш кивает. Вместе мы идем к стойке с воздушными шарами и выбираем самый красивый. Дамир выглядит ужасно довольным. Улыбается, демонстрируя мелкие белые зубки, и в нетерпении переминается с ноги на ногу, пока я, снова опустившись на корточки, завязываю ленту на его запястье. От волнения мои пальцы немного подрагивают, и на все про все уходит немного больше времени, чем я рассчитывала. Исподлобья оглядываюсь по сторонам.

– Все!

Дамир запрокидывает голову, расставляет руки, подобно крыльям самолета, и вот так, не глядя под ноги, бежит вперед.

– Дамир, упадешь!

Догоняю сына у самого эскалатора. Беру на руки и звонко целую в нос. Он – все, что у меня осталось, с тех пор как погиб Гурам. Прижимаю его крепкое тельце сильней, в отчаянной попытке скрыть слезы. Не знаю, почему их во мне так много! Может быть, от того, что мне даже не позволили оплакать смерть мужа. Его брат объявился в день гибели Гурама в автокатастрофе и огорошил меня новостью о том, что теперь, по обычаям их народа, я должна выйти замуж за него. Ну, не смешно ли? Смешно. Вот и я рассмеялась… Я ведь тогда не знала, что этим нанесу ему оскорбление, хуже которого нет. Я вообще ничего не знала о семье Гурама, кроме того, что он оборвал с ними все контакты. И всё сказанное его братом я, как любой нормальный современный человек, восприняла как шутку. Не слишком удачную шутку человека со съехавшей набекрень крышей. Понимание того, что никто со мной шутить не собирается – пришло позже. А с ним пришел страх. И злость. Злость на покойного мужа, который никак не подготовил нас к тому, что случилось. И не защитил от людей, власти которых сама бы я ни за что не смогла противостоять.

Схожу с ленты эскалатора и снова озираюсь по сторонам. Праздники позади, но залы торгового центра все еще украшены искусственными еловыми ветками и рождественскими гирляндами. Дамир еле плетется, завороженно наблюдая за всем этим опостылевшим кому угодно, но не ему, великолепием. А между тем магазин одежды, в котором моя соседка работает продавщицей, находится в самом дальнем конце торгового зала, у пожарных выходов. На всякий случай дергаю дверь – и, к удивлению, она поддается. Хорошо… В случае чего – у меня, по крайней мере, будут пути отступления. Чувствую себя параноиком, но в той ситуации, что я оказалась, лучше сто раз перестраховаться. До этого мне просто чудом везло. Но я не могла полагаться на это везение и дальше. Именно поэтому, после долгих раздумий, я и пришла к Тимуру.

– Ну, наконец-то! Господи, знаешь, как я волновалась?! Почему ты не позвонила? – Катя выскакивает мне навстречу из-за кассы, привлекая ненужное внимание к нам с сыном.

– Чего ты орешь? – шепчу я.

– А как тут не орать?! Я уже думала, этот сумасшедший до вас добрался! – шипит соседка, подталкивая меня в сторону примерочных.

– Я не могла позвонить! Вдруг мой телефон прослушивается? Или на нем какой-нибудь маячок…

– Господи! Я совсем об этом не подумала! А оно ж может быть, Олесь! Ну, вот как я своему Даньке часы купила… Я тебе говорила? Там даже прослушка есть. Жмешь на кнопочку, и все, что в радиусе десяти метров у него там происходит, слышишь! Представляешь, до чего дошли шпионские технологии?!

– Представляю.

– Может, тебе тоже такие часы Дамиру купить?!

– Зачем?

– Ну, как же? Чтобы знать, где он находится!

– При желании их можно влёгкую сорвать с руки. Что толку, если я буду знать, в каком месте его похитили? Тем более что я его никуда от себя отпускать не собираюсь. Не в ближайшую сотню лет – так точно.

Тяжело опускаюсь на обитую лиловым бархатом банкетку в примерочной. Что-то чем дальше – тем страшней. Противный холод сковывает затылок и тоненьким ручейком стекает вниз по позвоночнику. Может быть, зря я доверилась Катерине – энтузиазма и смелости в ней с избытком, а вот ума…

– Ну?! А что, если они за тобой пришли?!

Катерина высовывает голову за шторку и с подозрением оглядывает зал.

– Кать, прекрати! Мне и так страшно! А ты еще нагнетаешь… Лучше скажи, тебя кто-нибудь видел с сумками?

– Вот еще! Я их ночью в Колину машину перетаскала.

– А ночью зачем? – отвожу ладони от лица. – Ты же этим только внимание привлекла, если за домом следили! Какой дурак таскает сумки ночью в машину и никуда потом не едет?!

– Ну, если бы я куда-то поехала ночью с сумками – тоже так себе вариант.

С этим не поспоришь. То, что сумки можно было вынести к машине утром, Кате почему-то в голову не приходит. Наверное, она пересмотрела бандитских сериалов. Растираю лицо руками и выглядываю из закутка примерочной.

– Дамир, не отходи далеко…

Дамир, который занимается тем, что отодвигает туда-сюда шторки в других примерочных, послушно кивает и вприпрыжку бежит ко мне. Красный шарик невротично подпрыгивает у него над головой.

– Так, где ты была?! Рассказывай!

– У отца Дамира, – вздыхаю. Глаза Катерины округляются. Челюсть плавно отъезжает вниз.

– Я так и знала, что Дамир не от Гурама! Вот сердцем чувствовала. А ты, еще подруга называется, лапшу мне на уши вешала!

– Да тише ты! Всему магазину об этом знать не обязательно.

– И как он отреагировал?

– На что? – начинаю жалеть о том, что все рассказала, буквально в ту же минуту, но слово – не воробей, чего уж.

– На то, что у него есть сын!

– Э-э-э… Ну, как бы до этого у нас речь не дошла.

– Зачем же ты к нему ходила?!

Вопрос на миллион. Подтягиваю к себе сумку, чтобы выиграть немного времени, бестолково дергаю молнию.

– Потому что у него такая профессия… В общем, думаю, он сможет нас защитить. Дамир! Сынок, иди сюда! – снова одергиваю сына, который отбежал в сторону на пару метров.

– Он что, мент?! – вскидывает брови Катерина.

– Кто? – туплю я.

– Да ведь отец Дамира! Кто ж еще?!

– А-а-а. Тимур?

– Ну, уж не знаю. Тимур или Вася Ветров!

Улыбаюсь, довольная тем, что Катерина, сама того не ведая, дала мне отличную подсказку. Все же она абсолютно не понимает серьезности ситуации, раз думает, что мне хоть чем-то сумеет помочь какой-то там мент. Киваю:

– Да… Да, он из… полиции.

– Тогда ты правильно сделала, что к нему пошла!

– Очень на это надеюсь, – застегиваю баул с вещами и делаю глубокий обжигающий легкие вдох. Я не говорила Катерине, какую сумку ей следует взять, она остановила свой выбор на огромной спортивной сумке Гурама, с которой он обычно ходил на тренировку. Сердце полосует боль. Не могу смотреть равнодушно на эту вещь. С ней связано столько воспоминаний… Медленно выдыхаю. Закидываю длинную ручку на плечо и подхватываю рюкзак поменьше. – Мы, пожалуй, пойдем. Спасибо тебе за все.

– Найди способ сообщить мне, как вы! Надеюсь, все скоро закончится!

Я тоже очень на это надеюсь. Мне тяжело и ужасно жарко от того, что я так и не сняла куртку, но я один черт медлю и обнимаю Катерину, перед тем как уйти. Тем более что Дамир в кои веки послушался и затаился мышкой в двух шагах от меня.

К выходу из магазина идем, не оглядываясь. Еще немного, и я снова почувствую себя в безопасности, хотя… Меня не покидает мысль, что гнев Тимура может оказаться более страшным, чем даже свадьба с чудовищем, от одного вида которого у меня все внутри стынет.

Ободряюще улыбаюсь сыну и тяну на себя дверь, ведущую на лестницу. Из динамиков торгового центра льется не надоедающий «Джингл беллз», в котором тонет крик Катерины.

– Олеся! Авдалова! Стой!

Оборачиваюсь. Катя несется ко мне через зал, вытянув перед собой мою дамскую сумку. Вот же черт. Дырявая моя голова – я чуть действительно ее не забыла! Хлопаю себя ладонью по лбу, отвлекаюсь на какую-то долю секунды, а когда вновь перевожу взгляд на сына, его уже тащат прочь от меня. Катя начинает орать и махать руками. Прохожие тормозят, но все произошло так быстро, что они не успели осознать то, что случилось. Вряд ли кто-то мне сможет помочь! Паника ударяет под колени. На секунду я теряю равновесие – меня парализует дикий первобытный ужас, но потом в мозгу будто что-то щелкает. И я, сорвавшись, со всех ног бегу… Я забываю все… Все на свете. И то, что скорость – не мой конек, а меткость, я забываю в первую очередь. Сейчас мне все равно. Это не долбаные соревнования! Я несусь вниз, перепрыгивая ступеньки, в отчаянном рывке хватаю за куртку нападающего. Но он бьет меня что есть сил по лицу. На какой-то миг я вновь теряю координацию, и как раз в этот момент, наверное, самый неудачный момент из возможных, появляются другие… Они говорят на языке, который я не понимаю. А может быть, просто в плаче моего мальчика теряется всякий смысл их слов. Рвусь к нему, как дикая кошка. Мне плевать на кровь, струящуюся по губам из разбитого носа, как плевать и на то, что только этими увечьями никто не планирует ограничиваться. Я кусаюсь, царапаюсь и бью ногами, пока меня не вырубают.

Сознание уплывает. Меня качает. Как-то чудом я понимаю, что нас затолкали в машину, но, сколько ни пытаюсь открыть глаза – не могу. И самое страшное, что чем больше я прикладываю к этому усилий, тем слабей становится моя воля. В конечном счете, я будто проваливаюсь в невесомость. Настоящее теряется в окутавшем тумане. Меня затягивает прошлое, но эти воспоминания настолько хаотичны, что я не могу надолго остановиться ни на одном из них.

– Подожди! Я не могу… Ублюдок…

– Лгунья!

Он бьет точно в цель. Я действительно лгу… Лучше бы мне прекратить все, пока я окончательно не пропала! Но испорченный презерватив жжет через плотную ткань одежды, а мечта, ставшая вдруг такой реальной – слепит глаза. Должно быть, я выгляжу заинтересованной! Но все, чего я хочу в этот момент – это, наконец, забеременеть. Окончательно сдаюсь в плен охватившего меня сумасшествия. Поворачиваюсь задом и прогибаю спину. Он ужасно большой, и я не пойму, почему он все никак не заканчивает, потому что дискомфорт, с которого все началось, постепенно перерастает в настоящую боль.

– Кончай! – хрипит он, – ну же! Давай! Сейчас…

Ах, вот оно в чем дело! Господин – джентльмен. Мягко стискиваю его внутренними мышцами и даже что-то пищу на выдохе, имитируя оргазм. Но с облегчением выдыхаю, когда он сам заканчивает глубоко-глубоко во мне.