Читать книгу Долго тебя ждала - Юлия Резник - Страница 6

Сон отпускал Женю нехотя. Он потянулся так, что затрещали кости, а порядком натруженные мышцы сладко заныли. Перевернулся на живот, зарылся носом в подушку, которая пахла неожиданно сладко, открыл глаза, поморщился – свет, льющийся из окна, был слишком ярким – и тут, наконец, вспомнил минувшую ночь.

– Маш… Маша! – позвал свою недавнюю любовницу и растянул губы в глупой улыбке. Жене даже в голову не пришло, что она могла уйти, после того, что у них было. Он встал. Еще раз потянулся, подняв над головой руки и, чуть размявшись, оглянулся через плечо. Да уж. Неудивительно, что Машка решила перебраться на диван. Кровать, на которой он спал со времен школы, была совершенно не предназначена для двоих. Каким чудом они умудрились в ней вытворять то, что они вытворяли – вообще загадка. Кравец опустил взгляд на вновь окрепший член и, жутко довольный собой, ухмыльнулся. – Маш! Мы проснулись…

Шутка так себе, конечно. Но Жене было смешно. Он вообще проснулся в удивительно благостном настроении, чего с ним не случалось вот уже… а черт его знает, сколько.

В животе заурчало. Все еще пребывая в счастливом неведении относительно того, что остался один, Кравец лениво прикинул, чего бы ему хотелось на завтрак в первую очередь – стандартную яичницу с гренками и авокадо или кое-что поинтереснее… И по всему выходило, что глазунья не выдерживала никакой конкуренции. На завтра он хотел Машу. И точка.

– Ма-а-аш.

Ти-ши-на. И никакого тебе звона посуды, либо шума воды, если бы она вдруг решила воспользоваться душем… Ни-че-го.

Кравец нахмурился. Выглянул в зал. Метнулся в кухню. Заглянул даже в туалет и кладовку. И замер у того самого комода, на котором теперь аккуратными рядами громоздились баночки с всякими разными кремами и лосьонами, да дурацкие статуэтки. И ни туфель ее, ни пальто… Машка прибралась, перед тем как уйти. С одной стороны, ему это даже понравилось. Но с другой – какого черта?! Почему она не соизволила с ним попрощаться? Женя обвел взглядом коридор. Женский плащ на вешалке, куртки. Туфли-лодочки, все эти баночки-скляночки на комоде, и чертыхнулся. При более детальном осмотре Маша наверняка решила, что у него кто-то есть! В квартире его матери все кричало о том, что в ней живет женщина. Что было довольно логично. Другой вопрос, какого черта он не подумал об этом, прежде чем приводить Машу сюда?

Женя торопливо вернулся в комнату. Схватился за свой айфон, открыл телефонную книжку, и только в этот момент до него дошло, что не записал Машкин номер. Единственной возможностью связаться с ней оставался чат в приложении для знакомств.

Кравец настрочил:

«Привет. Я надеялся проснуться с тобой».

Ноль эмоций.

«Женское барахло в квартире принадлежит моей матери».

И снова – игнор.

Не то чтобы он так уж сильно был избалован вниманием женщин, но такого с ним еще не случалось. Неожиданно телефон, который он продолжал сжимать в руке, зазвонил.

– Да! – рявкнул, предварительно даже не взглянув на экран.

– Жек, ты где ходишь? Юлий Самуилович уже здесь.

– Ах ты ж черт! – Кравец подхватил валяющиеся на полу штаны. – Я проспал. Там, ты задержи его, ага?! Я буду, черт… – споткнулся, – я буду через пятнадцать минут.

– Ты уж поторопись. Серьезные люди ведь…

– Да-да, я понимаю.

Черт! Как он мог забыть о встрече с кардиологом матери? Тамерлан ведь ясно дал понять, что к нему просто так не запишешься! Это Машка все… Развратница. Запудрила ему мозги и слиняла, как воришка. Так, стоп! А почему как? Он ведь вообще о ней ни черта не знает.

Кравец сунул руку в карман джинсов. Открыл портмоне. Наличка, которую он снял, была на месте. Карты и телефон тоже. И даже золото матери, которое та хранила в жестяной банке из-под конфет, никуда не делось. А ведь тут были и дорогие вещицы, которыми он маму баловал.

Ну, что ж. По крайней мере, Маша – не какая-нибудь клофелинщица. Город у них был курортный. Здесь чего только не случалось. Чем он думал, приведя в дом матери женщину, которую знал от силы пару часов?! А впрочем, известно, чем…

Женя бросился в ванную, в надежде, что холодный душ поможет ему остыть. Не помогло. Одной рукой натягивая трусы, второй он снова схватился за телефон. Маша, прочитав его сообщения, отвечать на них не торопилась. Ах вот, значит, как? Ну, это мы еще посмотрим, кто кого! – решил Кравец, принимая вызов. Оделся. Выскочил из дома. К профилю Маши был привязан её телефонный номер. Обычным пользователям приложения тот, конечно же, был не виден. Но… Он-то был не совсем обычным пользователем! Вообще ни черта не обычным, если уж на то пошло. Ха!

В палату матери Женя ворвался донельзя возбужденным.

– Здравствуйте. Извините за опоздание. Никак не перестроюсь под новый часовой пояс.

Юлий Самуилович – лучший кардиолог города, строго взглянул на Женю поверх очков в тонкой металлической оправе.

– Это ничего. Я все объяснил вашей матери.

– Я был бы очень признателен, если бы вы повторили сказанное и для меня, – как можно мягче потребовал Женя, очень хорошо понимая, что, опоздав, не имеет на это права. – Хотя бы в общих чертах.

– Женечка, да что ж мы будем задерживать доктора? Я сама тебе все расскажу, – слабо улыбнулась мама со своей койки. Приличной койки. Из новых. Он эту самую койку оплатил из своего кармана. Но какого-то черта никак не мог избавиться от мысли, что сделал все равно недостаточно.

– Пойдемте, проводите меня до машины, – смиловался Юлий Самуилович. Женя кивнул, открыл дверь, пропуская вперед светило. Он не знал, чего ждал от этой встречи. Наверное, хотел услышать какой-то рецепт, который бы гарантировал его матери долгую и счастливую жизнь. А вместо этого получил весьма пространственное, далекое от медицины измышление:

– Она нуждается в вашем внимании, понимаете? Все ее болезни от острого ощущения собственной ненужности.

– Это и все рекомендации? – нахмурился Женя, удивляясь тому, как его задели слова эскулапа. – Или, может, мы остановимся на каких-то более традиционных способах лечения? Таблетках или уколах, на худой конец.

– Таблетки не склеят разбитое сердце, хотя уже назначенная схема лечения ему и не повредит. – Юлий Самуилович нырнул в черную Шкоду и был таков. Женя чертыхнулся, глядя вслед удаляющейся машине. Их разговор имел какое-то непонятное горькое послевкусие. Кравец пнул валяющийся на асфальте обломок кирпича и пошел обратно в отделение. Дверь в палату матери была приоткрыта, и оттуда доносился ее мелодичный голос:

– Что ты, что ты, Сарочка! Женечка приехал тут же… Все бросил и примчался. Не так бы я хотела его встретить, но что ж? Вышло, как вышло. Это ему твой Кеша, наверное, позвонил. Он от меня не отходил, пока Женечка не приехал. Настоящий друг. А еще Мариам забегала. Она, бывает, ко мне заглядывает, ты знала? А от Романа и Юль Санны прислали цветы. Вот ведь, какие люди серьезные, а не забывают! Все ж какие дети у нас выросли… И сами дружат, и нас в беде не бросают. Правда? Жалко, что разбросало так. Я иной раз думаю, как бы было хорошо, если бы Женя был рядом. А потом ругаю себя, мол, ну, что ты за дура такая, Ленка, не сидеть же ему около твоей юбки?! Да мне это и не нужно. А вот что внуков нет – жаль. Занятые ведь. Не до детей им. А я что? Я бы помогла. Но я уж помалкиваю. Они молодые, умные, уже столько всего повидали. А я-то, пока Женя не подался в Штаты, дальше нашего побережья нигде и не была. Все вкалывала…

Женя прислонился лбом к прохладной покрытой кафелем стене. Каждое материнское слово проходилось по его нервам ржавым лезвием. И вот ведь фокус – на него, вроде, никто и не жаловаться, но почему-то каждое слово матери в ушах Кравца звучало упреком. Не медля больше, он вышел из тени.

– Ох, Сарочка, Женя пришел. Я потом тебе перезвоню. Или ты набирай.

Мать отбила звонок и радостно на него уставилась.

– Мам, а хочешь, я тебя к себе заберу? – неожиданно для себя выпалил Женя.

– К себе? В Америку, что ли? Да что ж я там буду делать? Ты целыми днями работаешь, а у меня ни знакомых, ни языка… Нет-нет, Женечка. Спасибо, но, знаешь, я как думаю? Где родился – там и пригодился. Вся моя жизнь тут. Вот если бы ты…

– Что?

– А! Ничего, – отмахнулась Елена Сергеевна. – Ты знаешь, что Семен вернулся? И девочка эта, новенькая, Дуня, кажется? Тоже здесь бывает наездами. У них с Юль Санной какой-то грандиозный проект. Дуня там кем-то вроде главного архитектора. Насколько я поняла, у ваших есть даже план поставить на той земле домики. Помнишь, у вас в ряд участки? Юль Санна с Романом свои два соединили и выстроили домину! Я, конечно, у них не была. Но Юлькина мать докладывала. Ты же помнишь Рюмочку? Так вот, она по городу теперь ходит, задрав нос! Ромку-то на нюх в школе не переваривала. А как у того денежки появились, так сразу и переобулась. А я, знаешь, как рассуждаю? И правильно! Если регулярно не переобуваться, ноги завоняются. Это я к чему? Может, и ты бы себе какой домик поставил? Природа там – красивейшая, сам знаешь. Был бы свой домик, глядишь, ты бы и приезжал почаще… А в твое отсутствие я бы за ним приглядывала. Огородик разбила бы. Сад…

– Хм… Звучит интересно.

– Правда? Вот! Тебе бы с Юль Санной обсудить это дело.

– Обсудим. Мы тут надумали встретиться. Посидеть, как в старые добрые времена.

– Это хорошо, сынок. Просто замечательно. Когда друг за дружку держишься, легче жить. Жаль, люди об этом забыли.

Прерывая их разговор, у Кравца зазвонил телефон. Он взглянул на дисплей. Чертыхнулся. Рано она проснулась!

– Да, Барб. Какие новости? И кстати, на случай, если ты не видела, я выполнил, что обещал.

– Да я первым делом просмотрела твои сториз.

– Тогда почему я слышу недовольство в твоем голосе? – чтобы не мешать матери, Женя вышел за дверь.

– Ну, вот скажи, почему из всех женщин в том чертовом городе ты выбрал какую-то долбаную модель?! Не мог найти кого-то попроще?

– Об этом мы не договаривались.

– Гораздо лучше бы сработала история с менее эффектной женщиной. Неужели ты не понимаешь?! Наше приложение дает шанс всем! Это наша маркетинговая стратегия. А что продемонстрировал ты, лицо нашей компании?!

– Что?

– То, что на самом деле этот шанс предоставляется исключительно избранным.

– Да это же полный маразм!

– Это правила игры, в которых мы существуем, – прорычала Барб.

– Вот и существуйте. А я этого вдоволь нажрался! – Женя психанул. И сбросил вызов. И черт с ним, если его сместят. Он давно раздумывал над тем, чтобы продать свою долю в Т*. Может быть, он бы давно уже так и сделал. Если бы не боялся, что не сможет создать что-то столь же значительное.

– Плохие новости? – раздался за спиной голос Когана.

– Пока не понял, – поморщился Женя и протянул другу руку: – Ты здесь какими судьбами?

– Нет, вы посмотрите! Он еще и спрашивает…

– А что здесь такого?

– Что?! Да я буквально сгораю от нетерпения!

– И чем же оно вызвано?

– Конечно же, твоей встречей с Мариам! Чем же еще? Ну, колись! Насколько ты обалдел, по шкале от одного до десяти, когда ее увидел?

– Постой. С чего ты вообще решил, что мы с ней встречались?

– То есть ты хочешь сказать, что добровольно отказался от свидания с mari_am?

– Нет, – мечтательно улыбнулся Кравец, – о нет. Эта женщина – лучшее, что со мной случилось… – перед глазами пронеслись картинки их близости. Вот – он теребит ее языком, а вот уже она лижет его, будто он – самое вкусное блюдо из всех, что ей доводилось пробовать. Первый толчок… Он сверху. Еще один – сверху уже она. Осторожно опускается, пробует, а потом срывается в такой галоп, что он чуть было к чертям не стерся. Но какой же это был кайф… Стоп. Одно непонятно, каким боком здесь его школьная подружка?

– Да неужели Мариам так хороша? – растянул губы в гаденькой улыбке Коган. И вот тут, пожалуй, впервые в ушах Кравца заорала сирена…

– Мариам?

– Ну, да. Ты же ее узнал, в конце концов? Правда? Или… Твою в бога душу мать!