Читать книгу Фантазии. Проблема коммуникации - Юлия Сергеевна Ларина - Страница 3

Я не проходила не собеседование, не даже телефонное интервью. Мне просто пришел по электронке список вещей, которые стоит взять с собой и билет на самолет. Первая встреча с профессором Юханом состоялась в аэропорту. Я нашла его легко, по описанию профессора Ноа, мне надо было искать мелкого старика, который любит прикидываться беспомощным и злым. Он ненавидел аэропорты, и все делал, чтобы насолить службе безопасности. Но метод, который он использовал, даже мне показался слишком уж беспощадным.

Профессор Юхан надевал на себя одежду, которая состояла из максимального количества металлических изделий. Он снимал по одной вещи и выкладывал на ленту досмотра. При этом все это делал медленно, трясущимися руками и злобным взглядом. А затем проходил через металлическую рамку. Естественно она пищала, и сотрудник безопасности аэропорта просил проверить, снял ли он все металлические элементы. На что он фыркал и говорил: «Нет, я забыл про эту вещь». Также он стремился никого не пропустить вперед. Таким образом, очередь двигалась медленно. И как раз в этой очереди я его и нашла.

– Профессор Юхан? Я – Элис, ваша ассистентка. Нужна помощь?

Он посмотрел на меня таким взглядом, как смотрит ребенок на своих родителей, которые мешают ему играть. И сказал:

– Эххх, привет.

Он ускорился, вытащил все металлические элементы и прошел через рамку досмотра. Я последовала за ним.

В зале ожидания, профессор поделился своими возмущениями на счет бессмысленных проверок в аэропортах, и как он их ненавидит. Что это система запугивания, сдерживания и контроля. И как он дал клятву и посвятил свою жизнь борьбе с этой несправедливостью. В общем, псих он был еще тот. В этот момент я уже сомневалась в правильности своего решения, и не удивлялась, что не было собеседования. Если бы я увидела его раньше, то процентов на 80%, меня бы тут не было.

Мы прилетели в Эль-Аюнь, прошли досмотр, нас встретили, и мы сразу отправились в пустыню к объекту исследования. Дорога была кошмарной. Я вымоталась. Нам дали вагончик, и я пошла спать.

Утром разбудил меня профессор со словами: “Соня, пора вставать, а то пропустишь самое интересно”. Мнение на счет интересного у нас различалось. Несколько часов с другими участниками экспедиции мы ходили по площадке, где нашли камни. Они восхищались, говорили про какие-то необыкновенные открытия. В обед им наконец-то надоело восхищаться, мы отправились кушать, и профессор рассказал, что мне придется делать.

В обед он дал мне инструменты, и мы с ним отправились на площадку, где ему выделили место для раскопок. Скажу честно, я и в огороде у мамы ненавидела работать, а в пустыне, где стоит невыносимая жара тем более.

Спустя, наверное, месяц я заметила, что профессор Юхан меня тщательно изучил. Он знал даже какой температуры я пью кофе, что предпочитаю в еде, какая работа мне больше приносит удовольствия, а какую я ненавижу. Также он определил мои триггеры, которые мотивировали меня. Это меня бесило. Чужак знает меня лучше, чем я сама. Он мог предугадать даже, какое печенье я хочу съесть в определенный момент, когда я хочу прилечь поспать, а когда выпить воды. Мой мозг не мог сообразить, как это ему удается. Ведь сам мозг еще не обработал сигналы, что нужно это сделать.

Я человек прямолинейный, и когда меня стало это сильно раздражать, я об этом спросила:

– Профессор Юхан, мне кажется вы какой-то шаман. Откуда вы знали, что сейчас я захочу выпить горячий кофе со сладким печеньем? – он мне принес кофе с печенюшками в палатку, где я очищала находки.

– Скажем так, у меня развито чутье, – он посмеялся, а потом добавил. – Я поступал на нейробиолога вместе с профессором Ноа. Но спустя год, мне это надоело, все казалось таким очевидным, что не понимал, зачем на это тратить 5 лет. Поэтому я перевелся на археолога. Не спрашивай почему, просто в нужный момент попалась нужная информация. Обучение меня зацепило, и это время пролетело незаметно. Во время обучения, я часто ездил в экспедиции. И знаешь, что мне понравилось? Я абсолютно не могу предсказать свою жизнь. Мы могли попасть в бурю, в яму, под проливной дождь без возможности укрыться. Нас могли не пустить на площадку или наоборот не выпускать. Мой мозг был в панике, так как будущее было неизвестно. С каждой экспедицией мозг привыкал к этой неизвестности, но, кончено, ему была нужна точка опоры. Вот я и придумал себе занятие, я изучал привычки людей, с которыми ездил в экспедиции.

Он достал блокнот, где подробно был расписан мой распорядок дня: во сколько встаю, как долго сплю, вижу ли я сны, сколько раз в день я хожу в туалет, какое настроение у меня в течение дня. А также, что ем, что вызывает восторг и удовольствие. А затем он показал такие же наблюдения и за другими людьми. Одним словом, он – чокнутый. Я даже не удивлялась, что он ни разу не был женат, и постоянной подружки у него тоже не было.

Спустя три месяца, его странности перестали меня волновать. А даже наоборот, мне было приятно. Он заботился обо мне как папа, о своей любимой дочке. У нас часто были откровенные разговоры, но я запомнила один:

– Зачем ты тут? – спросил меня профессор Юхан. – Кому и что ты хочешь доказать?

– Я ничего не хочу доказывать, просто нужна была работа.

– Ага, кроме как в пустыне больше негде работать, – он звонко посмеялся и продолжил меня пытать. – Неудачные отношения? С мамой не можешь найти общий язык? Или внутри очень больно?

Я замерла. Он всегда мог задать нужный вопрос, чтобы внутри у меня екнуло.

– Да, внутри больно. Причем я не знаю почему. Но мне сложно быть одной, а также сложно быть с кем-то. Я пыталась ходить к психологу, но меня раздражало, что они сразу пытались узнать все подробности моего детства. А детство у меня было вполне нормальное. Мама, папа, старшая сестра. Мы жили в хорошем районе, у родителей была высокая зарплата, нам покупали все, что мы хотели. Поэтому мне не понятно, почему все время ищут в моем детстве какой-то изъян.

– И не говори, чертовы психологи. Думают, что знают все, а на самом деле ничего.

Мне было приятно, что он не стал меня переубеждать, поэтому я продолжила:

– Я все время ищу место, где смогу быть полезной и где признают мои навыки. Я работала в разных сферах, но пока не могу найти ту, в которой бы совпали оба параметра. Если говорить о пустыне, то тут, конечно, мило, но в таких условиях я бы не хотела провести всю жизнь.

Профессор Юхан рассмеялся и добавил: “Я бы сам не хотел. Ох, это жестокая любовь”. Я улыбнулась.

– Хотя о чем я? – продолжил он. – Любовь – это самое прекрасное чувство. Только мы не умеем его осознавать. Путаем с другими чувствами: со страстью, с наваждением и даже с влюбленностью. Знаешь, какую любовь сложнее всего заметить?

– Ммм… Может между мамой и ребенком?

– Нет, хотя твои рассуждения мне понятны. На самом деле, сложнее всего заметить любовь между внешним и внутренним я.

– В каком смысле? – такое ощущение, что эту фразу я уже поняла, но мне хотелось, чтобы профессор пояснил мои чувства.

– Вот, например, ты хочешь сейчас жить в красивом, уютном доме, где тебя будет окружать миленький интерьер. И где в любой момент ты сможешь принять ванну. Но из-за того, что ты не чувствуешь внутреннюю любовь, отправляешься в пустыню, где тебя будут окружать вонючие вагончики и придется слушать бред старика. Тогда наконец-то, конечно если сложатся определенные условия, ты услышишь свой внутренний голос. И он будет шептать тебе: “Я люблю тебя. Тебе нечего мне доказывать. Ты лучшее для меня творение на этом свете”.