Читать книгу Глаза одиноких, или Женщина с прошлым ищет мужчину с будущим - Юлия Шилова - Страница 5

Я ехала к Лешке на квартиру. Душу терзала острая боль, что он так мне ни разу не позвонил, не раскаялся и не попросил меня вернуться. Все это говорило, что у Лешки с той девушкой все было серьезно. Иначе бы он обязательно мне позвонил, сказал, что он дурак, подлец, что он не понял, как это произошло, что не может без меня жить и что это никогда больше не повторится. Но телефон молчал. Кто бы мог подумать, что он может не позвонить в такой чудовищной ситуации? Я никак не могла примириться с мыслью, что Лешка обманул мое доверие, и от этого сердце ныло еще сильнее. А ведь все так замечательно начиналось! После того как мы с Лешкой познакомились, он стал совершенно ненавязчиво присутствовать в моей жизни. Без него мне было по-настоящему холодно. Я знала, что стоит мне его только увидеть, как он тут же меня согреет. Я постоянно о нем думала, мечтала о встрече. Когда мы стали жить вместе, мне стало спокойнее, потому что я знала – теперь он рядом. По вечерам мы заваривали ароматный чай, укрывались одним пледом и включали какой-нибудь легкий фильм, чувствуя невероятное тепло, которое исходило друг от друга. Я смотрела на экран и думала, что мы с Лешкой абсолютно разные. У нас разные характеры, вкусы и предпочтения. Наверное, именно поэтому нас так тянуло друг к другу, и мы чувствовали, что счастливы. Я хотела, чтобы наша с Лешкой идиллия длилась как можно дольше. Мой любимый был всегда внимателен, заботлив, нежен.

От этих воспоминаний кровь застучала в висках, и я сказала себе, что все это – прошлое, что нам уже никогда не сидеть под одним пледом, не ездить в клуб, чтобы станцевать румбу, и не строить планы на будущее.

Подойдя к двери квартиры, за которой еще совсем недавно проходила наша личная жизнь, я перевела дыхание и дрожащей рукой сунула ключ в замок. Мне не терпелось выяснить, дома ли Лешка или он все же ушел, чтобы со мной не встречаться и уж тем более не вдаваться в малоприятные и бессмысленные объяснения. Открыв дверь, я остановилась на пороге и крикнула:

– Лешка, ты дома?

Ответа не последовало. Убедившись, что в квартире никого нет, я решила, что, возможно, это даже к лучшему и, захлопнув за собой дверь, сморщилась от какого-то резкого и неприятного запаха. В квартире было абсолютно тихо, но я почувствовала неладное и ощутила, с какой сумасшедшей скоростью забилось мое сердце. В следующий миг мне пришлось пережить сильное потрясение.

– Что за чертовщина?

Войдя в спальню, я громко вскрикнула, увидев лежащую на кровати обнаженную девушку. Ту самую, которая была здесь вчера. То, что девушка мертва, не вызывало сомнений. Ее тело было какого-то сине-зеленого цвета, а в голове зияла жуткая дырка. Вся постель была забрызгана кровью. Я видела, что девушке уже ничем не поможешь, но все же, с трудом осознавая происходящее, подошла к ней и взяла за руку. Рука была безжизненной и холодной. Впрочем, по-другому просто и не могло быть. Я ощутила, как у меня самой все похолодело внутри и поплыло перед глазами.

Закричав, я бросилась прочь из квартиры и, достав мобильный телефон, стала звонить в милицию, сбивчиво рассказывая, что произошло. На лестничной клетке я слегка отдышалась и подошла к окну. Облокотившись о подоконник, я почувствовала себя так плохо, как никогда еще не чувствовала в своей жизни. Мне хотелось завыть от страха. Я с ужасом поняла, что толком не знаю, какая трагедия разыгралась за стенами моей квартиры и кто убил эту юную девушку. Недолго думая, я полезла в сумочку, чтобы достать пачку сигарет, но это движение далось с огромным трудом. Руки совершенно не слушались. Они дрожали и не могли удержать зажигалку. Когда все же мне удалось прикурить, открылась соседская дверь и вышла моя соседка Татьяна – одинокая женщина, вдова, приблизительно сорока пяти лет, проживающая в квартире вместе с сыном. Сын в свою очередь укрывался от службы в армии и появлялся дома крайне редко, общаясь с матерью в основном по телефону или при помощи электронных сообщений. Увидев меня, соседка удивилась и, поставив на пол мусорное ведро, обеспокоенно спросила:

– Лизка, а ты что тут стоишь? Случилось что?

– Случилось, – почти шепотом ответила я и почувствовала, как на моих глазах появились слезы.

– С Лешкой поругались?

– Мы с Лешкой расстались.

– Как расстались?

– Таня, это не важно.

– Как это не важно? На тебе же лица нет! Стоишь бледная вся, и губы трясутся.

– Я милицию жду.

– Он что, тебя избил?

– Таня, Лешка здесь ни при чем. В квартире труп.

– Какой труп? – не сразу поняла испуганная женщина.

– Там девушка убитая в нашей спальне лежит.

– А Лешка где?

– Не знаю, – нервно замотала я головой.

– Он ее, что ли, убил?

Я затравленно взглянула на Татьяну и осторожно спросила:

– А Лешка-то тут при чем? Лешка никогда в жизни комара не убил, не то что человека. – Произнеся последнюю фразу, я прикусила язык и подумала, что Таня права. Ведь, кроме Лешки, это сделать некому.

Бросив на пол сигарету, я тут же принялась набирать его номер и, услышав, что абонент недоступен, положила телефон обратно в сумку.

– Он недоступен, – зачем-то сказала я Татьяне и вытерла слезы.

– Конечно, он будет недоступен, он же не идиот. Если бы был доступен, то в квартире не было бы трупа.

Слова Татьяны кольнули меня в самое сердце. Оперевшись на стоящую рядом соседку, я ощутила, как стали подкашиваться мои ноги и, собрав невероятные усилия, с трудом удержала равновесие.

– Лиза, ты что?

– Что-то мне нехорошо.

– А может, тебе померещилось?

– Что померещилось-то?

– Девушка убитая.

– Я еще совсем с ума не сошла, – укоризненно сказала я. – На кровати труп. Девушку убили выстрелом в голову.

Увидев поднимающихся по лестнице милиционеров, я испуганно посмотрела на Татьяну и прошептала ей на ухо:

– Таня, я, наверное, пойду.

– Куда?

– Домой поеду.

– Да как ты можешь уехать в такой ситуации?

– Я ничего не видела, ничего не слышала и ничем следствию помочь не могу. Я вчера приехала из командировки и застала Лешку в постели с девицей, только она тогда была еще живая. Она меня испугалась, стала простыней прикрываться, мне даже как-то ее жалко стало. Врагу не пожелаешь попасть в подобную ситуацию. Я сказала Лешке, что сегодня приеду за вещами, и выбежала из квартиры. Он не позвонил ни вчера, ни сегодня. Я приехала за вещами, а тут такая картина. Татьяна, я никаких показаний давать не хочу. Я домой поехала.

– Не вздумай, – резко ответила Татьяна. – Сама знаешь, какова наша милиция. А то еще тебя крайней сделают.

– А я-то здесь при чем? – не поняла я.

– При том, что если ты вчера застала их в постели, то могут на тебя все повесить. Обвинят в убийстве на почве ревности.

– Татьяна, ты что несешь? – затряслась я словно в лихорадке.

– Я тебе дело говорю. От нашей доблестной милиции можно всего ожидать. Я считаю, что тебе лучше остаться и дать показания.

– Ты думаешь?

– Я в этом просто уверена.

Я послушалась Татьяну, все же осталась и, вновь вернувшись в квартиру, принялась отвечать на все вопросы приехавшей на место преступления опергруппы. Я была в крайне подавленном состоянии, с ужасом прокручивала в голове всю картину произошедшего и ощущала острую душевную боль, что все происходящее мне не приснилось. Это жуткая и пугающая реальность. Когда меня спросили о том, было ли у Лешки оружие, я отрицательно покачала головой и сказала, что его у него никогда не было и, по моему мнению, он даже не умел с ним обращаться.

– Как вы отреагировали, увидев своего гражданского супруга в постели с девушкой, личность которой нам придется установить? – задал мне вопрос следователь и испытующе посмотрел на меня.

– Как я могла отреагировать? С чувством собственного достоинства, – глухо ответила я и вжалась в стену.

Я обвела взглядом кухню и поймала себя на мысли, что она стала какой-то серой и мрачной, несмотря на то что окно выходило на южную сторону. Будто предметы домашнего интерьера тоже чувствовали беду и имели уникальную способность менять цвет соответственно настроению, которое царило в доме. Меня смутило выражение следователя «гражданский супруг», потому что я к нему была еще не готова. Мы просто жили с Лешкой вместе, любили друг друга, копили деньги на свадьбу. Получается, что если двое живут под одной крышей, то это и называется «гражданским браком». Я ничего не имела против, потому что прекрасно понимала, что с Лешкой у меня теперь вообще не будет никакого брака, ни гражданского, ни уж тем более официального.

– Ну, немного понервничала. Сказала, что завтра приду за вещами. На наших отношениях поставлена точка.

– Вы так спокойно на это отреагировали? – недоверчиво улыбнулся следователь.

– Да, – глухо ответила я.

– И вам не хотелось отомстить за то, что вас предали?

– Вы правы. У меня было желание набить ему морду, но я подумала: зачем топтать то, что уже затоптано?

– У вас такие крепкие нервы?

– Я не жалуюсь.

– А у вас не возникло желания убить незнакомую девицу, лежащую в вашей постели?

Вопрос следователя поверг меня в шок, и я залилась алой краской.

– К чему вы клоните? К тому, что эту… даму убила я?

– Я этого не сказал.

– Но вы на это намекаете. Я вообще-то понятливая девушка. Все на лету схватываю.

– И все же вы не ответили на мой вопрос, – стоял на своем следователь.

– Когда я застала Алексея в такой пикантной ситуации, у меня не возникало желания никого убивать. Мне всего лишь хотелось взять что-нибудь тяжелое и дать им по башке. Подобная мысль действительно была, но я тут же отмела ее. Если мужик загулял, то виновата не та женщина, с которой он бросился во все тяжкие, а виноват сам мужик.

– Как вы думаете, а ваш гражданский муж смог бы пойти на убийство? – Следователь прищурил глаза и посмотрел на меня так, словно пытался просветить меня насквозь, подобно рентгеновскому аппарату.

– Нет, – не задумываясь, ответила я и нервно застучала пальцами по кухонному столу.

– Почему вы настолько в этом уверены?

– Потому, что я слишком хорошо знала человека, с которым жила.

– Вы противоречите сами себе. Вы говорите, что хорошо знали своего гражданского мужа, тогда почему вы были так удивлены, когда он привел в вашу постель постороннюю девицу?

– Измена и убийство – совсем разные вещи, и их нельзя ставить на одну ступень. Леша не убивал. У него и пистолета никогда не было, – заступалась я за Алексея.

– Вы уверены?

– Вполне. Да и зачем ему ее убивать? За какие грехи? Он же понимает, что этим преступлением он перечеркнет всю свою жизнь. Лешка не сумасшедший. – Преступления редко совершаются сумасшедшими людьми. В основном их совершают вполне здравомыслящие люди. – Леша не убивал, – вновь повторила я и почувствовала, как затряслись мои губы.

– А кто? – спросил следователь.

– Не знаю, – дрожащим голосом ответила я. – Вы милиция, вы и ищите.

– Мы-то найдем, – в голосе следователя появилась легкая угроза. – Но перед началом поисков мне бы хотелось услышать ваше мнение.

– Я вам ничем не могу помочь.

– А вы бы смогли убить любовницу вашего гражданского мужа?

– Вы меня об этом уже спрашивали.

– Простите.

– Да вы что, меня обвиняете? – незамедлительно всполошилась я. – Получается, вам нет разницы, кого за решетку сажать. Кто первый под руку подвернулся, тот и виновен. Вы, господин следователь, сериалы по телику не смотрите. В них женщины, доведенные до отчаяния, стреляют не любовниц, а мужей. Только это не про меня.

– Я вас ни в чем не обвинял, – тут же попытался исправить ситуацию следователь и хмуро добавил: – Я всего лишь задаю вопросы, а все остальное установит следствие. Не волнуйтесь, мы обязательно найдем виновных.

– Хочется верить, что за решеткой окажется настоящий убийца, а не тот, кто просто проходил мимо.

Я посмотрела на следователя и, не выдержав, прослезилась. Достав носовой платок, я постаралась взять себя в руки и успокоиться.

– Из-за чего вы расстроились?

– Как из-за чего? – опешила я.

– Но вы же утверждаете, что не знали эту девушку, что не были с ней знакомы? Вы плачете, потому что она мертва?

– Мне всегда грустно, когда кто-то умирает. Мне жалко эту девицу, жалко себя, жалко Лешку, жалко нашу любовь, – нерешительно ответила я, покусывая губы.

Увидев, что меня всю трясет, следователь записал координаты Алексея и сказал, что пока я свободна.

– В ближайшее время я вас приглашу.

– Зачем?

– Затем, что нам с вами придется еще неоднократно побеседовать.

– Я не убивала, – вновь повторила я и почувствовала, что еще немного, и у меня начнется истерика. – Если бы я была убийцей, то сбежала бы с места преступления и не вызывала милицию.

– В нашей практике было столько разнообразных случаев и хорошо разыгранных жизненных спектаклей! Но я повторяю еще раз, что вас никто и ни в чем не обвиняет. Возможно, вы что-нибудь вспомните.

– Что именно я должна вспомнить?

– Да что угодно! Сейчас вы в таком состоянии, что вам не до воспоминаний, но как только вы успокоитесь, то, возможно, припомните какие-нибудь новые детали. Вот вам моя визитка. Если что, сразу звоните, в любое время суток.

– А все-таки, что я должна вспомнить-то? – Я ощутила, как у меня сильно пересохло во рту.

– Ну, например, быть может, вы вспомните, что был момент, когда вы почувствовали, что у вашего мужа кто-то есть, что он с кем-то встречается, что у него появились собственные тайны, в которые он категорически не хотел вас посвящать.

Я хотела было возразить, но следователь жестом дал мне понять, чтобы я не торопилась с ответом, и попросил позвонить сразу, как только Алексей появится на горизонте.

– Вы должны мне сообщать о любом звонке, любом визите вашего мужа, и незамедлительно. Это же в ваших интересах. – Следователь протянул мне свою визитку и поднялся, закончив разговор.

Я кинула на него безжизненный взгляд, сунула визитку в карман, вышла из кухни и направилась домой, к маме.