Читать книгу Мой швейцарский муж - Юлия Смоленская - Страница 21

– Юлия, ты что испугалась? – удивленно спросил Майк, заметив мой настороженный взгляд в чернеющую глушь.

– Куда мы едем, Майк? – спросила я нерешительно. Мне показалось, что мой голос дрожал.

– Домой, к родителям. Это моя обычная каждодневная дорога в университет, – объяснил Майк.

Мы подъехали к одиноко стоящему посреди поля прямоугольному трехэтажному дому с плоской крышей, показавшемуся мне в темноте серым ящиком из арболитовых блоков. Дом выглядел словно сточенная со всех сторон глыба бетона, в которую беспорядочным образом были вставлены маленькие темные оконца.

В одном из окошек чуть тлел бледный огонек.

– Родители нас ждут. Сейчас будет ужин! – сказал Майк, въезжая в бетонную пасть подземного гаража.

По темной лестнице мы прямо из гаража поднялись в гостиную. В огромной комнате с высоким потолком где-то над деревянными балками горели рождественские свечи. В углу, словно великий кайзер на вожделенном троне, до потолка возвышалась массивная ель, украшенная ярко-красными и золотыми шарами.

«Красный уголок», – подумала я про себя.

Потрескивали ароматические свечи. Мебели в комнате почти не было, мой ищущий опоры взгляд все время натыкался на белую гладкую поверхность стен. В таком большом помещении я чувствовала себя скованно и немного неуютно.

– Мама, папа, это Юлия из Мюнхена, то есть из Москвы, – представил меня родителям Майк.

– Очень приятно, Юлия, меня зовут Грегор, – сказал на рипуарском[2] кёльнском диалекте крепкий седой эльф с могучей бородой и задорными глазами, выйдя из темноты гостиной, словно из сказочной пещеры.

– Матильда. Майк – мой сын, – коротко представилась мать Майка на каком-то другом диалекте, название которого я точно не знаю до сих пор.

Худощавая Матильда, с большими грустными глазами и туго стянутыми в пучок темными волосами, больше не сказала за весь вечер ни слова, чем облегчила мою участь: мне пришлось как минимум в два раза меньше стесняться того, что я действительно не понимаю их речь.

Майк показал приготовленную для меня огромную спальню с ванной в форме лепестка розы, с душем-водопадом во весь потолок и с какими-то совершенно не знакомыми мне гидромассажными устройствами, которые заняли бы не меньше половины всей моей московский квартиры.

– Юлия, через полчаса ждем тебя к ужину, – улыбнулся Майк и закрыл за собой дверь.

А я была бы несказанно рада рухнуть на белоснежную внушительных размеров кровать, которая стояла в середине комнаты, разрезанной белым лучом луны, прямо напротив несоразмерно крошечного окошка. Я мечтала лишь об одном: поскорее забыться сном, оставив позади все навалившиеся на меня за ночь в поездах впечатления и прогулку под хлестким дождем в рождественском Бонне.

Я осталась одна со своими мыслями и облегченно выдохнула, радуясь долгожданному покою. Но не тут-то было! В дверь постучали. Не дожидаясь моего ответа, вошел Грегор и забарабанил без остановки:

– Это душ, тут ты можешь сделать полную струю, нужно лишь чуть повернуть направо, до вот этой картинки, а это гидромассаж, в нем можно регулировать силу подачи воды. А вот эта кнопка – тут нужно просто нажать, и будет подсветка. Можно выбрать цвет, тут четыре базовых и оттенки. А это душ-туалет с подачей воды, режим автоматический, можно настроить индивидуально, ну вот попробуй, настрой температуру сама, как хочешь. Я не знаю, как лучше, теплее или холоднее. Давай уж сама. На улице зябко, вы же с Майком замерзли небось. И тогда давайте к столу, жена приготовила чечевицу или горох, я уж и не помню точно. И жареные колбаски с кислой капустой. Еще есть суп теплый из шиповника. А я говорил ей, что надо делать свиное жаркое с клецками. Русские же любят свинину?

Я ничего, то есть совсем ничего, не понимала из того, что говорил мне Грегор. А он тараторил, тараторил и тараторил дальше на своем рипуарском, или кёльнском, или каком-то ином нижнерейнском диалекте. Майк, к моему счастью, распознал, что я ничего не понимаю, вернулся в комнату и начал переводить. Отец Майка не мог говорить на обычном немецком – я же с первой минуты нашего знакомства с Грегором вдруг осознала, как мил и понятен мне этот язык, как сильно, до глубины души, я его возлюбила и продолжаю нежно любить его до сих пор.

– Юлия, папа совсем не говорит на немецком, он его не знает и не понимает, – разъяснил мне после сытного ужина Майк, – он всю жизнь прожил в этой деревне. Он каменщик. Этот дом построил он сам. Все своими руками. Он гордится своей работой. А вон там, видишь, такой же дом? Это он построил для моей старшей сестры. Она живет там с двумя детишками. А сразу за ним, чуть дальше, видишь? Еще один такой же дом. Это он построил для меня.