Читать книгу Комендант Холодной Башни. Рассказы - Юлия Соль - Страница 6

Олли ждал в большом холодном зале. Камин не топили. Какой камин в мае? Яркий свет лился сквозь стрельчатые окна. Весна в этот раз была щедра на скверную погоду, но сегодня сквозь тучи прорвалось солнце. Правда, лучи его особого тепла не добавляли.

Барон д’Экраф заставлял себя ждать. Может быть, хотел подчеркнуть свою значимость. На кого-то это могло произвести должное впечатление. Но не на Олли. Он не выспался, мерз, и вообще предпочел бы горячий завтрак вот этому вот бессмысленному ожиданию. И сожалел лишь о том, что теплый плащ, как и оружие, пришлось оставить за дверями зала.

Наконец появился барон, потирая руки, как будто это он тут дожидался три четверти часа. Его плечи согревала накидка с лисьим мехом.

– Прекрасное утро, – нарочно бодро начал он, – наконец-то светит солнце. Хороший знак. Конец холодам.

– Несомненно, – Олли изобразил поклон, впрочем, не особо стараясь.

– Крестьянам в полях много работы.

Вполне возможно, что к крестьянам барон причислял и его. Поэтому лучше было промолчать.

– Тебе придется съездить в Лавиньель.

– Это далеко.

– Не близко.

– Не могу. Слишком много дел.

– Можно подумать, без тебя дом рухнет.

– Рухнет, – легко согласился Олли, – крыша течет, да и балки прогнили. Нужно менять.

Д’Экраф сделал вид, что не понял намека. Конечно, деньги ему сейчас и самому нужны. Молодая жена хоть и родила ему наследника, но не принесла приданного, на которое был расчет.

– Я бы посоветовал думать не о балках и крыше, а о сестре и матери.

Вот так сразу переходить к угрозам? Странно и недостойно.

– О моей сестре давно заботится ее муж. А матушка за высокими стенами монастыря, под защитой Господа нашего Бога.

Олли ждал продолжения. Сейчас наверняка барон вспомнит Милу. Через пару месяцев она должна родить ребенка. Его ребенка.

Не то чтобы Олли сильно любил девушку, не то чтобы радовался появлению бастарда. Но уж что случилось, то случилось.

Барон промолчал. Видимо, не в его правилах было пристально следить за жизнью подданных.

Кто-то еще появился в зале. В начале Олли принял это за расплывчатую черную тень. Но в луче солнечного света она оказалась слишком материальной. Человек, закутанный в широкий плащ, в маске и перчатках. И от этой мрачной бесформенной фигуры веяло силой и властью. Настолько, что даже милостивый барон д’Экроф отступил с его пути.

Тень прошла через зал, остановилась рядом и протянула руку . Олли стиснул зубы и позволил себя коснуться. Неизвестный взял его голову за подбородок и повернул к окну. Минуту рассматривал.

– Да, – сказал он, – это то, что нужно. Светлые волосы, светлая кожа, серо-голубые глаза.

И в этот короткий момент Олли увидел, как между рукавом и перчаткой шелковисто блеснул желтый камень в обрамлении серебра. Луч света коснулся его, и свет камня напомнил мерцание зрачка хищника. Короткое видение, не дольше одного удара сердца.

– Так в чем же дело, сэр рыцарь? Отчего не хотите исполнить волю своего сюзерена?

– Весна. Работы много, – сквозь зубы ответил Олли.

– Я полагал, это у крестьян, – удивился неизвестный.

Барон произнес что-то вроде: «Этот недалеко ушел».

– Разумеется, ваша дорога в Лавиньель будет оплачена, – добавил тот, что в маске.

– А обратно? – попробовал съязвить сэр рыцарь.

Его удивили эти уговоры. Вассал обязан служить своему сюзерену два месяца в году, а во время войны до окончания оной. Войны, к счастью, пока не предвидится. До Лавиньеля неделя пути, или около того. Обратная дорога будет зачислена или нет?

– И даже сверх того.

Человек в маске достал кошель. Выглядел он не особо тяжелым.

«Там серебро или серебро с медью?» – вяло подумал Олли. Если честно, то он и от меди не отказался бы.

– Полагаю вопрос решенным?

– Завтра, с первыми лучами зари, я отправлюсь в дорогу, мессир.

Подумал, поклониться или не стоит. Решил, что не стоит. Выпрашивать деньги, а потом еще кланяться – это уж слишком.

***

После промозглого дня полутемный и дымный зал придорожного трактира «Заколдованный принц» с синей лягушкой на вывеске мог показаться почти раем. Похоже, так казалось не только Олли. Все столы были заняты. И, как бы ни хотелось путнику поесть в одиночестве, пришлось мириться с обществом.

Соседом по столу оказался какой-то длинноволосый дворянин, который тоже не выказал восторга при появлении Олли. Тем не менее он кивнул и сделал жест рукой, будто дозволяя находиться рядом с его персоной. На пальцах блеснули серебряные кольца.

«Как будто меня интересует твое мнение», – покривился Олли. Впрочем, в неверном свете факелов и сальных свечей его гримаса могла остаться незамеченной.

Еду принесли им одновременно.

Сегодня Олли понял, что кашами и тушеной капустой он сыт по горло и решил взять рагу из бычьих хвостов с репой и луком. Его сосед, как оказалось, взял тоже самое. Он слегка приподнял уголки губ, что, должно быть, символизировало улыбку. Но комментировать не стал.

Олли налил вино из кувшина в глиняную чашку. Девица, которая разносит еду, уверяла, что пить его можно.

Можно. Но не нужно. Хотя большинство посетителей оно вполне устраивало.

Олли размышлял, что делать – пить это, стиснув зубы, или взять другое. Платить еще за один кувшин совсем не хотелось.

– Можете пить мое, – равнодушно предложил сосед по столу.

– Не хочу вводить вас в убыток, мессир, – тон ответа был далек от любезности.

– Не беспокойтесь. Я в состоянии оплатить два кувшина вместо одного.

Тебе же хуже. Олли пожал плечами и не стал ломаться.

Вино было терпким и прохладным, с тенью клевера и меда.

– Белое вино к мясному рагу? – не смог он удержаться.

– Не люблю красное, – ответил длинноволосый.

На этом их общение закончилось.

Ночь Олли провел в маленьком закутке, который трактирщик отчего-то именовал комнатой. Несмотря на отсутствие окон, из щелей нещадно сквозило. Но зато на двери имелся засов, так что Олли все устраивало. Особенно плата за ночлег. Получалось почти столько же, как в общей комнате, только рядом никто не храпит и не воняет давно не мытым телом.

Проснувшись не слишком рано он для начала решил посмотреть, как там Дымка, а потом уже взять что-то из еды в дорогу и рассчитаться с трактирщиком.

Однако этот самый трактирщик перехватил его во дворе.

– Вы что же, господин хороший, уже уезжаете?

– Нет еще, – отмахнулся Олли.

– Вот и хорошо! А то я уж подумал грешным делом, что хотите вы уехать, не заплатив.

– Что ты себе позволяешь?

– А что такое? Вон ваш друг поутру уехал, а про денежки, видимо, позабыл.

– Какой еще друг?

– Да тот самый, с которым вы вчера за столом сидели.

– Я его первый раз видел!

– И тем не менее! И вам, господин хороший, придется платить и за себя, и за него.

– С какого перепуга?

– А кто же тогда?

– Это твоя печаль, раз проворонил.

– Э не, господин хороший. У меня есть вы, и вы заплатите. А коли вдруг столько денег нет, то я, так и быть, вашего коня заберу.

– Да ты сдурел, что ли?

За спиной трактирщика появился детина, шире Олли раза в два. В его руках шипастая дубина смотрелась почти зубочисткой.

Конечно, Олли легко бы мог покрошить на рагу и вымогателя, и его вышибалу. Возможно, успел бы вывести из конюшни Дымку. А вот оседлать времени уже не было. Бросать же седло и уздечку не хотелось. На какие гроши потом покупать новые?

– Ты, видимо, перегрелся среди своих горшков, – зло прошипел Олли, кладя ладонь на рукоятку меча, – я не стану платить за эту длинноволосую тварь!

– Что? – удивленно спросила длинноволосая тварь, выходя из конюшни и ведя в поводу огненно-рыжую тонконогую лошадь.

– Э-э-э… Прошу прощения, сиятельный господин, – замямлил трактирщик, – я думал, вы давно в дороге.

– Этот, – Олли недобро усмехнулся и ткнул пальцем в сторону вымогателя, – хочет, чтобы я заплатил за вас.

– За меня? – продолжал удивляться вчерашний сотрапезник.

– В противном случае угрожает забрать Дымку.

– Это тот серый конь?

– Да.

– Он стоит гораздо дороже, чем весь этот сарай. Любезный, – голос длинноволосого стал предельно ласков, – тебе было мало моего серебра?

– Нет, что вы, сиятельный господин! Вы были щедры. Не могу забыть вашей доброты!

– О, значит, твоя память пробудилась ото сна.

– Простите великодушно! Стар я становлюсь, годы свое берут. Вот память и шалит иной раз.

– Забирай коня, – приказал сиятельный господин Олли, – и да, можешь ничего не платить этой связке сарделек.

– Но…

– Что-то не так?

– Все так, господин, все так!

– Вот и хорошо.

***

Они ехали вместе уже час. Молчание не тяготило, но все же Олли решил заговорить.

– Мое имя Оливер де Форе. Я направляюсь в Лавиньель.

– Жак де Рин, – вздохнул его спутник, – и, какая досада, я тоже направляюсь в Лавиньель.

– Не любите попутчиков?

– В особенности, когда эти попутчики случайные.

– Тогда можете унестись вперед на вашей огненной птице. Обещаю, пару часов буду продвигаться рысью.

– Ее зовут Ласточка, – Рин улыбнулся и ласково потрепал лошадиную гриву, – щедрое предложение. Но если вы потеряете время в дороге, то не успеете до темноты добраться до очередного трактира. А к вечеру, возможно, будет дождь.

– Или не будет.

– Хотите ночевать в поле – ради бога.

Тем не менее, они продолжали ехать рядом. Дорога шла через лес. Дымка и Ласточка шли резвой рысью. И когда липа, вздрогнув молодыми клейкими листочками, повалилась поперек дороги, Олли успел от души порадоваться, что они не перешли на галоп.

Лошади взвились на дыбы. Прежде чем удалось их успокоить, второе дерево с треском повалилось позади, отрезая путь к отступлению. В тот же миг из подлеска высыпала толпа, вооруженная мечами и копьями.

– Семеро, – прошептал Олли, – еще один на дереве. Стрелок.

Рин мрачно кивнул.

Один из незваных гостей потянулся ухватить Дымку под уздцы, конь негодующе вскинул голову, едва не задев всадника. Олли с досадой хлестнул плетью по протянутой руке.

– Уй! – взвыл обладатель руки.

Если бы не стрелок, можно было попробовать порубить засаду. Если бы его спутник помог.

Не поможет. Сидит совершенно спокойно и взирает на грабителей и убийц как на обычную челядь. Только губы побелели.

– Ваша светлость господин граф, – обратился атаман к длинноволосому, мы не причиним вреда ни вам, ни вашему спутнику. Мы просто хотим поговорить.

– Говорите, – обронил сиятельный граф или кто он там.

– Не здесь. Если отдадите оружие, мы проводим вас к месту переговоров.

– Переговоров с кем?

– С теми, кто хочет говорить с вами.

– Нет.

Теперь самое время заявить, что он сам по себе и не имеет никакого отношения к длинноволосому. Случайность, что они вместе, их просто свела дорога. Олли промолчал.

– Если вы не согласитесь, нам придется быть грубыми. Пожалуйста, не доводите до этого. Отдайте оружие.

Рин медленно обнажил клинок.

Олли буквально почувствовал, как напрягся стрелок на дереве. Несколько копий тотчас же направились на всадников.

Рин отвел руку в сторону. На клинке ярко блеснул солнечный свет. Длинноволосый медлил. Прошло пять ударов сердца, прежде чем он разжал пальцы. Меч упал на дорогу.

– Благодарю! – атаман слегка поклонился и повернулся к Олли, – Теперь вы, сэр.

Расставаться с оружием не хотелось. Но какие были варианты? Какие?

Граф слегка повернул голову. Этого полувзгляда хватило, чтобы прекратить душевные терзания.

«Нужно было бросить тебя на дороге, – зло подумал Олли, – ну к черту, больше никогда никаких попутчиков».

Он расстегнул пояс и отдал, не глядя, меч вместе с ножнами.

– Теперь положите руки на седло. Приношу тысячу извинений, но эта необходимая предосторожность.

Подошли разбойники и принялись вязать руки всадникам.

Олли поморщился, но стерпел процедуру – в конце концов, они же сдались, так что ребята в своем праве. Могут и мешок на голову нацепить. По счастью мешков не наблюдалось.

Разбойники цепью направились обратно в лес. Два человека впереди, три позади, а в середине еще два, которые ведут лошадей в поводу. Приходилось постоянно уворачиваться от веток, которые норовили хлестнуть всадников по лицу.

Олли пошевелил связанными руками. Допустим, ему удастся избавиться от веревки. Это не трудно. Повинуясь приказу, Дымка бы вырвался из рук сопровождающего. В чистом поле этот трюк мог бы сработать. Но в лесу, прежде чем Олли успеет подобрать повод, запутается в кустах и ветках. Не получится.

Неудачный день сегодня выдался.

***

Солнце перевалило за полдень, а они все шли по лесу. Олли казалось, что их водят кругами. Во всяком случае, дерево с дуплом уже попадалось на глаза. И не один раз. Непохоже, что разбойники заблудились, просто запутывают следы. И весьма удачно. Без посторонней помощи Олли теперь вряд ли бы выбрался.

– Будьте осторожны, – предупредил атаман, – тут везде болото. Безопасна только та земля, на которой стоят дома.

Теперь, когда ветки не норовили выколоть глаза, Олли огляделся. Самая обычная деревня. Дома, сарайчики, хозяйственные постройки. Во дворах бродят куры, где-то мычит корова. Население в основном состоит из мужчин. Но есть женщины и дети, и даже несколько стариков. Удивительно, насколько лихие люди здесь обжились.

Кстати, о женщинах – одна стоит отдельно от толпы. Невысокая. Олли прикинул, что она еле-еле достанет ему до подбородка. Каштановые кудри лежат на плечах, ни коса, ни платок не сдерживают их свободу. Цвет глаз на расстоянии не разглядеть, зато ясно видны чуть пухлые губы. Зеленое платье и синий передник.

Может, не красавица, но Олли бы не отказался бы подойти поближе. Как только развяжут руки, запустить пальцы в ее волосы, коснуться губами губ.

Руки развязали. Но идти пришлось не к лесной незнакомке, а в дом, стоявший в центре поселения.

В помещении, довольно светлом, стоял длинный стол и с двух сторон от него лавки. Видимо, место для общественных собраний.

Гостей усадили на лавку у стены, по бокам и напротив разместились местные жители.

– Пожалуйста, – обратился к пленникам атаман, – держите руки на столе.

Рин усмехнулся, положил ладони на чисто выскобленную столешницу. Олли посмотрел на серебряные кольца его на тонких пальцах. Но одном из колец был изображен странный бегущий зверь. Именно такой была печать на письме, которое он вез в Лавиньель.

Две немолодые женщины поставили перед каждым кружку с подозрительной жидкостью. Посреди стола водрузили кувшин с обычной водой и отошли.

Олли крутанул свою кружку. Жидкость заплескалась. Запахло крепким спиртным духом, настоянным на зверобое.

– Мое имя Годвин, господин граф. Это мои люди и наше поселение. Как вы заметили, оно находится на вашей земле.

– Заметил, – холодно ответил граф.

– Я позволил себе пригласить вас столь странным образом, чтобы сделать некое предложение.

– Как вы узнали, что именно сегодня я буду на той дороге?

– Мой человек видел вас вчера в «Синей лягушке».

– Что за предложение?

– Вы позволяете нам и дальше спокойно жить здесь. А мы отпускаем вас и вашего спутника живыми и здоровыми.

– Иными словами, вы живете на моей земле, не платите налоги, стреляете мою дичь, нападаете на людей, которые едут по моим дорогам, а я все это терплю и периодически получаю нагоняй от его сиятельства герцога. Так?

– Ну, почти.

– Это несерьезно.

Годвин нахмурился. Он считал, что договориться будет не так сложно. Достаточно слегка припугнуть длинноволосого.

– Вас, граф, мы не тронем. Пока. Начнем убеждать с вашего друга.

У них есть специалисты по убеждению? Хотя самые простые методы тоже неплохо работают. Олли прикинул, как долго он сможет молчать, если они начнут забивать гвозди в его кости. Впрочем, зачем молчать? Можно хоть обораться, от него тут ничего не зависит.

– Да на здоровье, – кивнул Рин, – я этого человека первый раз вижу.

– Второй, – поправил Олли.

– Я этого человека второй раз вижу.

– Неубедительно? – огорчился атаман.

– Нет.

– Но, в принципе, у нас есть хоть какой-то шанс по-доброму договориться?

Рин улыбнулся. Одним длинным глотком выпил содержимое своей кружки. Кто-то суетливо протянул ему воду запить. От воды граф отказался. Расслабленно прислонился к стене.

– Что вы можете мне предложить? – с интересом спросил он.

Все остальные тут же тоже выпили содержимое своих кружек, в том числе и Олли. Напиток горячей волной скатился по горлу в пустой желудок, напомнив, что он со вчерашнего вечера ничего не ел. На миг перехватило дыхание. Ладно, он в своей деревне привык к такому пойлу. И то при этом морщится. А сиятельный граф даже глазом не моргнул.

Годвин вздохнул с облегчением. Послышался даже чей-то неуверенный смешок.

Женщины убрали ненужную воду и начали выставлять на стол еду. Свежие лепешки, тушеную зайчатину, кур, приготовленных на вертеле, и рыбу, жаренную на углях. Принесли еще несколько видов настойки – на рябине, душице и даже на липовом цвете.

Попробовав их все, Олли решил, что на рябине вполне пристойно получилось, и дальше пил только ее.

За столом велся торг, к которому Олли не имел ни малейшего отношения. Ему только и оставалось, что есть и пить. И когда он захотел выйти из-за стола, никто этому не препятствовал. Только Годвин напомнил про болото, и посоветовал никуда из поселения не уходить.

Олли добрым советам никогда не доверял. Поэтому решил пойти и проверить – тем более, пока в нем бродила рябиновка.

Действительно, шагах в двадцати от крайнего дома он заметил широкую полосу воды, а за ней ровную зеленую полянку, тянущуюся к горизонту. Кое-где на ней торчали вешки. И наверное, при особой необходимости, по ней можно было пройти. Только Олли никак не мог представить себе эту необходимость.

Он опустил ладонь в воду. От торфа она была темно-бурой и удивительно чистой.

– Ищешь кого-то?

Олли отчего-то сразу понял, кому принадлежит этот голос.

– Да, – ухмыльнулся он, – тебя.

Он выпрямился. Та самая, с каштановыми кудрями стояла перед ним. Губы чуть приоткрылись в улыбке, глаза прячутся за ресницами.

– Я думала, ты еще там, – она кивнула в сторону поселения.

– Там без меня обойдутся.

– Может, тебе чем-то помочь? Может, ты хочешь есть или пить?

– Я достаточно сыт и пьян. Но вот о ночлеге уже пора подумать.

– Не рано ли? – она усмехнулась.

Олли посмотрел на небо. Солнце скатывалось за верхушки деревьев и дарило миру теплый янтарный свет.

– В самый раз, – усмехнулся он в ответ.

– Ну, может быть, я и смогу предложить тебе какой-нибудь закуток.

Пока все шло очень хорошо. Так, как и должно было бы идти. По крайней мере до тех пор, пока Олли не отвлекся от прекрасных особенностей женской фигуры и не посмотрел вокруг.

Шагах в ста, у стены какого-то сарая, стояла женщина с каштановыми кудрями. Точная копия той, что была сейчас перед ним.

Та, что у сарая, закрыла ладонью рот. И на лице ее было удивление? Испуг? Что? С такого расстояния не очень разглядишь. К тому же вечерние тени могли быть обманчивыми.

Две абсолютно похожие женщины. Сестры? Близнецы? Но почему тогда в одинаковой одежде – зеленое платье и синий передник? Хотя, наверное, так бывает, когда похожие люди стараются довести свою похожесть до абсурда. Но тут, на болоте, в разбойничьем поселении – зачем?

Олли прикоснулся к ней. Кожа показалась ледяной.

– Ты замерзла?

– Согрей меня, – женщина прильнула к нему.

Олли обнял ее, а сам пытался вспомнить, как отличить обычного человека от ведьмы. Кажется, в этом помогали огонь и вода. Огня под рукой не было, зато воды в избытке. Если бросить ее в воду, ведьма останется на поверхности. А невинная жертва начнет тонуть.

Ничего, если начнет тонуть – он успеет ее вытащить.

Олли подхватил прелестницу на руки. Она потянулась к его губам, но не успела. Олли бросил ее в черную воду. Тело тут же превратилось в желтый дым.

Но до этого на миг возник образ старухи с редкими седыми прядями, темными глазницами и запавшим беззубым ртом. Олли содрогнулся. И тут чья-то ладонь легла на его руку.

Он успел пожалеть, что меч ему так и не вернули, а среди этой нечисти защищаться было нечем.

– Тише! – зашептал голос. – Я настоящая!

Опять перед ним была женщина с вольными каштановыми кудрями, в зеленом платье с синим передником. Она ничем не отличалась от той, что рассеялась дымом. Только, кажется, ладонь ее была теплой.

– Я докажу!

Женщина достала из-за пояса нож, маленький, с узким лезвием. Он мог бы показаться игрушкой, если не знать, как подобная игрушка может проткнуть вену и в ней повернуться ребром.

Женщина уколола палец, закапала кровь, яркая и алая. Олли перехватил ее руку, зажал ранку губами. На вкус кровь тоже была обычной, чуть пряной и солоноватой. Для иллюзии слишком правдоподобно. Но кто их тут знает. Может, имеет смысл и эту бросить в воду?

– Подальше от воды? – криво усмехнулся Олли.

– Поближе к огню.

Она привела гостя в дом – совсем маленький. Он состоял из одной комнаты, если не считать чердак и кладовку. В комнате стол со скамьей, кровать, очаг и сундук. Сундук со слегка выгнутой резной крышкой, на которой спать почти невозможно. Уж лучше на полу.

– Хочешь есть или пить? – спросила женщина.

– Ты кто? – Олли не мог не задать этот вопрос. Она была на пару лет старше него, но все равно дьявольски влекущая.

– Мое имя Регина. Я берегиня этого места.

– Берегиня от кого?

– Хотя бы от той, что притворялась мною.

– А она кто?

– Обычный суккуб.

– Да, – согласился Олли, – обычный.

Он положил ей руки на плечи и зарылся лицом в волосы. Они пахли земляничным листом и теплым солнечным светом.

– Ты так и будешь стоять?

– Я предпочел бы лечь, но твоя кровать слишком узкая.

– Придется потерпеть. Сможешь?

– Постараюсь.

Олли поцеловал ее плечо. Кожа была бархатной и нежной, как пепел.

***

– Тебе пора уходить, – сонно сказала Регина.

За закрытыми ставнями давно была ночь. Комната освещалась только слабыми всполохами огня из очага.

Олли вдохнул. Покидать уютное ложе совсем не хотелось. Но если женщина говорит, что ее нужно оставить, лучше это сделать. По возможности быстро и без вопросов. Мало ли какие у нее причины, некоторые в самом деле лучше не знать.

– Куда мне идти? – спросил он, разыскивая в полутьме свою одежду.

– Ты сможешь сейчас найти тот дом, в котором вас встречали?

– Смогу.

– Рядом с ним сеновал, там сможешь переночевать. Луна сейчас яркая, не заблудишься.

– Ну, если на меня опять кто-то не нападет.

Воспоминания о встрече с суккубом не вдохновляли.

Женщина протянула ему кожаный мешочек на плетеном шнуре, расшитый красной и зеленой нитью.

– И что это?

– Это позволит видеть истинный облик сущностей. Всегда сможешь отличить человека от нежити. Все наши носят такие.

Олли послушно взял мешочек. Он мог сколько угодно сомневаться в свойствах подарка, но спорить с женщиной, с которой только что провел несколько весьма насыщенных часов, он точно не собирался.

Хотелось еще раз поцеловать ее губы. Да что губы! Хотелось покрыть поцелуями все тело. Особенно ту часть бедра, где кожа всего нежнее.

Олли мотнул головой. Нужно уходить и как можно быстрее. Иначе неизвестно, чем все это закончится.

Он выбрался в ночь. Теплый ветер сдул со лба пряди волос, за спиной в двери задвинулся засов. Нужно идти искать сеновал. Луна действительно яркая, скоро полнолуние.

Сено, разумеется, было прошлогоднее. Но все равно пахло сладко и душно.

– Что тебе в кровати-то не лежалось. Или где ты там был, – послышался из темноты ленивый голос длинноволосого графа.

По всем прикидкам, он сейчас должен был быть мертвецки пьян. Но нет, ничего подобного. Только глаза в темноте блестели.

– Там муж пришел, – не стал вдаваться в подробности Олли. Он постелил плащ и попытался улечься. Было довольно тепло и мягко.

– Рано утром нас проводят к дороге, – произнес Рин, – время мы, конечно, потеряли, но не слишком много. Можно будет наверстать.

– Ты о чем-то договорился с этими местными? – спросил Олли просто для того, чтобы спросить.

– Пожалуй. Мы пришли к некоторому соглашению.

– А тебя предупредили, что тут водится такое… всякое?

– Да, они говорили. Но, вроде, есть ведьма, которая оберегает эту деревню.

– Ведьма?

– Колдунья. Или что-то еще. Какая разница?

– Тебе дали мешочек, который позволяет отличить людей от нелюдей?

– Какой еще мешочек?

Олли показал. Вряд ли во сне можно было различить узоры, но общий принцип был понятен.

– И что там внутри?

– Понятия не имею.

– Вдруг там сушеные пауки?

От этой мысли Олли передернуло. Он решил пока не убирать подарок под одежду.

Рин рассмеялся.

– Давай спать,– сказал он, – до рассвета не так много осталось.

– Угу.

Где-то в сене скреблись мыши, в щелястых стенах задувал ветерок, будто играл на флейте. Олли закрыл глаза и изо всех сил понадеялся, что снов сегодня не будет. Они же не каждую ночь его мучают.

Не помогло.

***

Утром он долго плескался у бочки с дождевой водой, надеясь смыть липкую патоку ночи.

– Хватит, – усмехнулся Рин, – ты распугаешь всех местных лягушек.

На завтрак им подали вчерашние лепешки, поскольку свежие еще не успели напечь, ягоды, вареные в меду, и взбитые сливки.

Олли, прибывавший в дурном настроении после ночных кошмаров, желчно заметил, что так изысканно кормят не во всяких высоких замках. Рин легко с этим согласился. И Годвин, кажется, слегка возгордился, что окончательно испортило настроение.

Хотелось увидеть Регину. Попрощаться они вряд ли смогли бы, но хоть просто увидеть.

Но его желания не имели ровно никакого значения. Берегиня не пришла смотреть на их отъезд. Собственно, смотреть тут было особо не на что.

Дымка попробовал показать себя и выплясывал на месте, гордо вскидывая голову. Ласточке это быстро надоело, она куснула его за холку. На этом все и успокоилось.

Проводник вывел гостей на дорогу, на этот раз не петляя по лесу.

Небо опять стало затягиваться тучами.

– Если будем, по возможности, передвигаться галопом, и если сделаем только две остановки по полчаса, есть шанс, что к вечеру прибудем в Лавиньель, – сказал Рин.

– Мы не успеем до закрытия ворот.

– Это не важно. Меня пустят.

– Ты так торопишься?

– Немного тороплюсь. Надеюсь, дальше обойдется без задержек.

И именно после этих слов лошади заартачились, отказываясь идти дальше.

Впереди была дорога широкая и ровная. Слева поле. За полем лес. Справа пара крестьянских домов за забором, несколько яблонь в цвету. Почти идиллия, если бы так не дрожали и не храпели лошади.

Олли нервно оглянулся.

– Ты видишь что-нибудь?

– Собаки, – тихо ответил Рин, – выглядывают из-за забора.

Две крупные собаки с острыми мордами действительно смотрели на путников. Но не с опаской. Скорее с ленивой досадой, будто люди появились здесь совсем не вовремя и помешали какому-то их собачьему делу.

– Морды в крови, – заметил Рин.

И тут подарок Регины дал о себе знать.

– Это не собаки, – прошептал Олли.

Твари на четырех лапах, каждая из которых заканчивается острыми птичьими когтями. Огромные пасти на три четверти узкого черепа и бока, местами прогнившие до костей.

– Вараки. Посмотри сам.

Олли хотел протянуть графу кожаный мешочек, но тот жестом отказался.

– Почему не нападают?

– Сыты, видимо.

Вараки, не обращая внимания на людей, перебежали через дорогу и неторопливо затрусили в сторону леса.

День был тихий. Настолько тихий, что путники вздрогнули, когда послышался скрип обычной крестьянской телеги. Румяный парень и его не менее румяная полнотелая спутница неспешно катили по дороге. Чалая кобыла степенно ступала, изредка переходя на вялую рысь. Рядом с ней бежал длинноногий жеребенок.

– Эй, парень, – спросил Рин, дождавшись, когда телега поравняется с ним, – ты знаешь, кто живет в этом доме?

– Знаю, господин, – крестьянин сорвал с головы шапку и прижал ее к груди, – старый Ян здесь живет. Со старухой, дочерью и внуками.

– Возьми какое-нибудь оружие или что-то похожее и иди за нами.

– Ты полезешь в этот дом? – с недоверием спросил Олли.

– А есть варианты?

Ну, у Олли был один вариант – проехать мимо своей дорогой. Но ничего не получится, к сожалению. Придется идти и смотреть, что там осталось после посещения вараков. Но хорошо, что у них теперь есть этот румяный простак. Можно затолкать в дом, пусть его первого сожрут.

Крестьянин вытащил из телеги лопату и попытался держать ее, как копье.

– Иди за нами, – приказал Рин.

И Олли понял, что первым в дом идти ему. Господи, ну не длинноволосого же туда запускать?

Дверь была приоткрыта. Нет, она не скрипела. И не было в ней ничего зловещего. Она просто была приоткрыта на пару пальцев.

Они обнажили мечи. Рин резко распахнул дверь, Олли шагнул вперед и в сторону. И все остановилось. Даже пылинки в солнечном луче перестали кружить.

Ничего не происходило.

Просто нечему было происходить. Не было никого – по крайней мере, живых.

Дом был наполнен теплым янтарным светом и тяжелым запахом свежей крови.

– Здесь пусто, – Олли судорожно сглотнул.

Вошел Рин. За его спиной маячил крестьянин – на его физиономии страх соперничал с любопытством. Любопытство победило.

Рин досадливо поморщился, когда парень, зажимая рот руками, бросился на улицу.

– И что тут? – спросил длинноволосый.

– Возможно, два тела. Возможно, женщины, – пожал плечами Олли, – трудно сказать.

Вокруг были кровь и куски плоти. Даже на потолке висели какие-то ошметки. Одна голова с обкусанными щеками была под столом, другая, без челюсти, закатилась в угол.

– Что-то еще, или можно уходить?

– Можно уходить, – согласился Рин.

И тут они услышали, как кто-то скребется из-под пола.

– Вараки?

– Слишком тихо для вараков.

– Мыши?

– Какие, к черту, мыши?!

Рин подошел к здоровенному сундуку, который нелепо смотрелся посреди комнаты, и попытался его сдвинуть. Олли присоединился к нему.

– Может, того парня позвать? – неуверенно предложил он. Но, услышав характерные звуки с улицы, отказался от этой мысли.

– Две женщины, одна из которых старуха, смогли затащить сюда эту дрянь, – начал говорить Рин, предварительно выругавшись, как портовый грузчик, – так что мы в состоянии хотя бы сдвинуть его. Интересно, там внутри – камни? Железо?

– Хочешь посмотреть?

– Нет.

– А то могу замок сбить.

Рин фыркнул.

Сундук попал углом в лужу крови и дальше пошел легко, как по сходням, смазанным свиным жиром. Под ним, как и ожидалось, оказался люк в подвал. Крышка осторожно приподнялась, показалась головка со светлой аккуратной косичкой.

– Мама?

Рин стремительно подхватил девочку на руки, закрыл ей глаза ладонью.

– Где мама?

– Не здесь, – ответил длинноволосый, – все хорошо. Пойдем отсюда.

– А собаки уже ушли?

– Ушли.

– А как же Дини?

– Какой Дини?

– Братик. Он там, внизу. Он маленький, собак боится.

– Я пойду за ним, – сказал Олли.

Он спустился по шатким ступенькам. Не очень глубоко, даже не встать во весь рост. Низкий потолок нервировал. По стенам полки с остатками прошлогоднего урожая. Лук, морковь, репа или что там еще. Слабо мерцал огарок сальной свечи. В этом почти умиротворяющем свете удалось разглядеть темный комок.

– Дини?