Читать книгу Зима не всегда. Повесть-сказка - Юлия Степанова - Страница 4

К вечеру погода испортилась. Небо заволокло тучами; резкие порывы ветра гнули кусты и траву, качали деревья. Стал накрапывать дождь. Купаться волчонок любил, но мокнуть под дождем терпеть не мог. Во время ненастья он обычно отсиживался в своей норе: спал или просто лежал с тоской поглядывая наружу и тяжело вздыхая. Он знал: для леса дождь – это жизнь. Каждая травинка, каждый листочек радостно тянется навстречу дождю, умывается, пьет. Сухая земля как губка впитывает влагу, во мху растут грибы, на кустиках наливаются соком ягоды. Ветер очищает и освобождает лес от всего старого, больного, ненужного. Под его напором летят на землю сухие листья и ветки, падают отжившие свое деревья.. Лесные жители терпеливо пережидают непогоду, прячась кто где…

Вот и теперь волчонок, лишь только закапали первые капли-поскорее забрался в свою нору, свернулся клубком и заснул. Несколько дней длилось ненастье. Лес стоял неуютный, сырой. Дождь то прекращался ненадолго, то снова лил как из ведра. Холодный ветер хлестал могучими порывами. Волчонок доел последние фрукты и сидел в норе голодный, предпочитая голодать, но не мокнуть. Когда дождь стихал, он совершал небольшие пробежки к озеру, пил воду и заодно проверял свою лодочку. Потом возвращался и снова лез в нору. Это вынужденное сидение дома ему порядком надоело и он мечтал о том, чтобы ненастье поскорее кончилось.

Наконец наступил вечер, когда дождь совсем перестал. Волчонок стряхнул с себя оцепенение и выбрался из норы, довольный, что заточение кончилось. Он потянулся, несколько раз как следует отряхнулся и чихнул. Потом вдруг игриво припал к земле и в шутку принялся копать лапами песок. Ему сделалось очень весело. Воздух после дождя был такой свежий, такой чистый! Мокрая сосновая хвоя так чудесно пахла! Всюду чувствовалось радостное оживление, наверху в ветвях порхали пташки, хлопотали белки. Еж, пофыркивая, прошествовал в кустах на ночную охоту и волчонок почувствовал, что сам ужасно голоден. Он решил отправиться на рыбалку.

…Стемнело. Ветер стих. Вода в озере была неподвижна как зеркало и отражала звезды. Волчонок плыл сквозь заросли тростника сидя на корме своей лодки, на четверть заполненной дождевой водой. Лодка бесшумно покачивалась и скользила, он осторожно попробовал лапой воду… Было очень приятно окунать лапу в темную воду озера… Наверху и внизу были звезды. Где – то небо становилось водой, а вода – небом. Волчонку казалось, что его лодка плывет в космосе. Квакали лягушки, плескалась рыба. Слышно было, как медленно ходит в камышах цапля, выбирая себе место для охоты. Лодка выплыла на середину озера и замерла. Волчонок забыл про голод и глядел во все глаза на красоту вокруг. Кто – то стремительно пролетел рядом, должно быть ночная птица или летучая мышь. Бухнула выпь. Волчонок от неожиданности чуть не свалился в воду.

– Ты что? Ты зачем?! – удивился он.

– А затем! – ответила из темноты довольная выпь, – Чтоб неповадно было!

Днем выпь обычно сама всего боялась и пряталась в камышах: вытянется в струночку клювом вверх; прикроет глаза и покачивается вместе с камышами, – не разберешь-здесь она или нет. Трусиха была ужасная. Зато ночью своими воплями могла на кого угодно страху нагнать. Наберет в грудь побольше воздуха и как дунет в воду: «Бу-у-у!» – словно кто-то огромный, страшный ревет. Волчонок давно знал эти ее фокусы, но каждый раз пугался. А выпь долго хихикала, сощурив маленькие глазки, выхаживала высоко поднимая ноги по мелководью, довольная собой.

– Чтоб неповадно было! – приговаривала она, хотя сама не знала, что неповадно? Кому?

– А хочешь со мной, в лодку? А? – предложил подумав волчонок. – А то чего все одна, да одна… На звезды посмотрим!

– Глупости! – проворчала сердито выпь, – у меня дел тут по горло, не до звезд … – и, встряхнув перьями забралась на корягу. Цапля, наблюдавшая за всем этим со стороны – неодобрительно поежилась.

«И чего вредничает? – подумала она про себя, – Все ей неймется! Не угомонится никак…» Цапля вспомнила недавнюю неприятную для всех историю, связанную с ночными проделками выпи. Дело было так: на дальний берег озера привели в ночное ребята из деревни коней, пустили их спутанных пастись, а сами расположились возле костра. Слово за слово, – стали как водилось в ночном сказки рассказывать. Старшим с ребятами пришел дед один, большой охотник до всяких сказок про домовых, леших, кикимор и прочую нечисть. Он поначалу все слушал, что другие говорят, посмеивался в бороду, ветки в огонь подкидывал. А как стемнело, стал рассказывать сам, да такого страху на ребят нагнал, что те пошевелиться боялись. Сидели, затаив дыхание, слушали как домовые в избах хозяйничают; как русалки весной по ночам из рек лесных вылезают, песни поют, манят к воде, а подойдешь – защекочут до смерти; в омут за собой утащат.

– Кикиморы – те вообще балованные, – говорил дед, – любят над людьми потешиться. Заманивают путников в самую болотную топь, и в таком образе показываются, что человек от страху ни рукой, ни ногой шевельнуть не может. Стоит на месте как вкопанный, пока трясина не засосет.

– А в каком образе они показываются? – спросил самый младший из компании, млея от ужаса. – Какая она вообще из себя, кикимора-то эта?

– А вот такая: ма-ахонькая, тощая вся, сама вроде старушонки. Головка крохотная. Нос острый. И одета не пойми во что, не то в лохмотья, не то в перья…

– Ерунда все это! – перебил деда другой парнишка, – Кикимор в лесу не бывает, они в домах, за печками живут, – мне бабушка рассказывала! Кикимора из дома носу не высунет, – боится, что ветром унесет!

– Ерунда, говоришь? – насупился дед, – А только бабка твоя не знает, что кикимора там живет, где муж ее! А мужем у кикиморы и домовой может быть, и леший, и водяной. Если водяной, – тогда она в болоте и обитается! – тут дед понизил голос до шепота, – А водяной, он, известное дело не любит, чтоб о нем говорили, вспоминали его. Он за это шибко сердится и наказать может! – и только он это произнес, как выпь возьми, да и бухни с озера свое привычное: " Бу – у-у!» – жуууткий такой звук получился. Лошади шарахнулись, ребята с мест повскакали, друг на друга смотрят.

– Водяной, кажись… – прошептал самый маленький, выпучив от ужаса глаза. А выпь – знай свое: снова воздуху набрала побольше и еще громче:" Бу-у-у! Ууу…!»

Тут уж пастухи врассыпную бросились: кто к лошадям, кто к тропинке что в деревню ведет. Дед – и тот перекрестился, похватал впопыхах вещи и, прихрамывая, к дороге заковылял.

– Рассердился хозяин – то здешний!.. – бормочет.

– Бу-у-у!!! У-у-у! – неслось с озера вслед убегающим ребятам. Когда топот и крики смолкли вдали, ошеломленная выпь вытянула шею и прислушалась.

– Никак убежали? – сказала она вполголоса самой себе. – И впрямь убежали!…

Она была потрясена.

– Так-то!..И чтоб неповадно было! – выпь топнула ногой в сторону опустевшего берега; задрала вверх голову и долго стояла в величественной позе, раздувшись от важности. «Убежали!..-думала она, закрыв от удовольствия глаза, – Теперь – то всем наконец ясно, кто тут в лесу главный!.. Теперь пусть знают, кого слушать…»

Наутро из деревни пришла толпа ребят вчерашних и постарше. С шутками, гиканьем и смехом они принялись искать» водяного». Кто граблями, кто палками шуровали в прибрежном камыше, перетряхивали тину. Озерцо было маленькое. Озерные жители врассыпную бросились, а кто не смог убежать – те попрятались и сидели тише воды, ниже травы. Лягушки нырнули поглубже, рыбы затаились на дне под корягами. Цапля и другие птицы разлетелись кто куда. Выпь, нацелив клюв в небо и вытянувшись стручком – изображала из себя камыш. Ни жива ни мертва от страха, она стояла с крепко зажмуренными глазами и тряслась. Она чувствовала себя напуганной до такой степени, что не в силах была даже улететь. Это продолжалось довольно долго, пока один из ребят, самый младший, не наткнулся случайно на странный пучок перьев.

– Это что тут еще за кучка? – побормотал он, нагибаясь. – Головка крохотная, сама в перьях, тощая… – Паренек с удивлением рассматривал странное существо. – И нос острый… Не иначе – кикимора.. в образе! Меня в топь заманивает!.. – договорить он не успел, потому что выпь приоткрыла один глаз, нацелилась и больно клюнула парнишку прямо в лоб.

– Ух ты! – отскочил он потирая ушибленное место. – Что ты будешь делать?!Братцы! Сюда скорей, тут кикимора в образе! Клюется!!!..

Выпь, видя что ее разоблачили, неловко взмахнула крыльями и с прощальным криком» Кау!» устремилась в сторону леса.

– Ой!!!… Улетела! Глядите! Кикимора летит! – вопил паренек, тыча пальцем ей в след.

– Да какая там кикимора?! – расхохотался видевший все молодой человек в очках. – Дед Кузьма вам сказок нарассказывал, а вы и уши развесили! … Эх, темнота! Птица это. Выпь называется. Обыкновенная болотная выпь. Она и кричала тогда ночью; точнее не кричала, а выдувала в воду воздух клювом. Звук при этом получается громкий, похожий на рев. За это ее еще зовут водяным быком, вы разве не знаете? – стал он объяснять сбежавшимся на крик ребятам. Но выпь всего этого уже не слышала. Лавируя между деревьями, она как могла летела по лесу. Получалось неважно, но нужно было отыскать где – нибудь спокойное местечко, чтобы отсидеться и прийти в себя после пережитого. Наткнувшись на крошечное болотце, выпь сделала над ним несколько кругов и, убедившись, что место безопасное, спикировала в заросли камыша. «Кошмар! – думала она, сидя на кочке и возмущенно встряхивая перьями. – Это ж надо такое сказать: – Кикимора! " – перья у нее на голове встопорщились от негодования.

– Я вам покажу кикимору, – бормотала выпь. – Ишь, смелые стали по утру! Ночью – все в рассыпную, а утром – кикимора! Себя-то видели?!

Местные водяные клопы собрались вокруг и почтительно слушали. Заметив их выпь топнула ногой от досады.

– Клопы! Опять!!!…

Лора.

…Волчонок поймал две крупных рыбины – рыбалка после дождя была отличная. Уже светало, когда его лодка причалила к берегу. Он выпрыгнул на землю и отряхнулся. Внезапно его поразил какой-то волнующий, очень знакомый, но давно забытый запах. Он потянул носом, обернулся и замер. Между деревьями стояла крупная, но очень худая и облезлая волчица. Это была его мать.

Какое – то время они молча смотрели друг на друга.

– Малыш… – позвала волчица и голос ее дрогнул. Волчонок очнулся, прижал уши и бросился к маме, смешно виляя хвостиком. Она прыгнула ему навстречу и ласково ткнулась носом в шерсть на загривке.

– Какое счастье, я тебя нашла! – прошептала она бережно обнюхивая и вылизывая его теплым языком, а он крутился возле ее лап, фыркал и чихал от счастья. У него была целая куча вопросов, но когда первая радость от встречи улеглась – он еще раз оглядел торчащие мамины ребра и свисающую клочьями, когда-то прекрасную шерсть.

– Вопросы лучше оставить на потом, – решил он и торопливо вытащив из лодки рыбину бросил к ее лапам. Потом достал вторую. – Сначала нужно подкрепиться! Давай возьмем рыбу и пойдем к моей норе, я покажу тебе где я живу! Там и поедим!

Сам он тоже был голоден. Оказавшись у входа в нору они сели и принялись за рыбу.

– Как вкусно!..-сказала волчица, урча от удовольствия.-Признаться, – я никогда раньше не пробовала рыбы. Не умею ее ловить!

– Это очень просто. Если захочешь-я тебя научу. Тем более что у меня теперь есть лодка! Мама! Я так рад что ты вернулась! Но почему отец не пришел с тобой? Что с ним? Где вы пропадали все это время? Что вообще произошло той ночью?

Волчица перестала есть и с тоской посмотрела на сына.

– Это невеселая история, малыш…

– Но я должен ее знать!

Она встала и прошлась взад – вперед. Было видно, что она взволнована.

– Ну хорошо… Я начну издалека… Когда ты родился, – мы жили в другом лесу. Не знаю, помнишь ли ты то время, ведь ты был совсем крошкой. Лес назывался Дремучий. У нас было логово в самой чаще. С одной стороны – бурелом, с другой болото, сзади скалы. А в середине – небольшая уютная поляна. С этой поляны открывался вход в нашу пещеру. Лучшего места для логова и пожелать нельзя! Безопасное, удобное, со всех сторон защищенное от врагов и непогоды. Мы с папой уже несколько лет выводили там волчат. Обычно все было прекрасно, никто нас не беспокоил. Наши дети вырастали, становились взрослыми, самостоятельными и разбегались кто-куда, по разным лесам. Но в год твоего рождения рядом с нашим логовом поселился лис. Он облюбовал себе старую заброшенную барсучью нору на другом конце поляны. Вход в нее был узок и мы, волки, не могли пробраться внутрь, иначе лис не решился бы на такое соседство. Нельзя сказать, что мы сильно обрадовались, обнаружив нового жильца на поляне, которую считали своей. Твой отец сразу его невзлюбил. С глухим рычанием он наблюдал, как лис елозит на брюхе и заискивающе подметает хвостом землю при нашем появлении. Но стоило кому-нибудь из нас сделать шаг в его сторону, лис пулей кидался к барсучьей норе и скрывался в ней, делая вид, что у него полно дел внутри. Барсук очень хороший строитель, обычно его нора – это большой подземный лабиринт со множеством входов и выходов. Поэтому караулить лиса у входа не имело смысла. И мы решили не трогать его до поры до времени, если он не будет нам сильно докучать. По вечерам, отправляясь на охоту, мы видели его осклабленную в улыбке морду. Он подобострастно кланялся и чихал, стараясь выказать нам свое почтение. Пока нас не было, он подбирал объедки и обгладывал кости – остатки наших обедов, валявшиеся на поляне. Со временем мы привыкли к его присутствию, и однажды, когда мы с твоим отцом отдыхали после удачной охоты, он подошел ближе обычного и осмелился заговорить.

– Мое почтение сильным мира сего! – сказал лис сладким голосом. При этом он стлался по земле и хвост его не переставая подметал траву.

– О, несравненные Ларс и Лора, как я счастлив соседством с вами! Хочу выразить вам мою благодарность за те остатки, что достаются мне после ваших трапез! Для меня это целый пир! Кстати, мое имя – Люпин. Лю-пин. Меня назвали в честь цветка, что растет на лугу, этот цветок… —

– Убирайся! – не выдержал Ларс, – Нам не интересно как тебя назвали и для тебя будет лучше, если ты исчезнешь и больше не появишься! – рявкнул он, оскалив клыки.

Лис немного попятился, прижимая к голове уши.

– Я понял, – сказал он послушно, – На дружбу я и не рассчитывал …Я просто хотел, чтоб вы знали что я…

Ларс не дал ему договорить, он сделал вид, что поднимается и лис опрометью бросился к своей норе.

– Расскажу в следующий раз! – прокричал он издали и юркнул внутрь.

Меня это позабавило.

– Ты очень строг к нему, – сказала я тогда со смехом, но твой отец ответил без тени улыбки:

– Знаю я это племя… Никогда не охотятся честно! Вот увидишь, он непременно повадится в деревенский птичник воровать кур. А отвечать будем мы! Люди не терпят пропажи домашней птицы, они устроят облаву и когда их собаки пойдут по следу, – куда он их приведет? Естественно сюда. А у нас скоро родятся волчата… Убирался бы он по добру – по здорову… видеть его не могу!

– Ну, ты преувеличиваешь, ведь сейчас весна! Добычи кругом полно, не то, что зимой! И от нас ему перепадает вкусненького. С чего бы ему лезть за курами?! Да и люди сейчас меньше охотятся, они заняты работами в полях и огородах. Но если ты считаешь, что опасность есть – будем оставлять ему побольше мяса на костях! Мне его жалко, он так старается нам понравиться… Видно совсем одинок, бедняга!

Ларс строго посмотрел на меня, но промолчал. Если бы я тогда его послушала! Ведь он как всегда был прав! Все вышло именно так, как он говорил. Мы оставляли лису столько еды, что ему самому не было нужды охотится, но лисы – это такой народ!..Для них жизнь не в радость, если нет какой-нибудь плутни! Обожают хитрить, выдумывать, а уж до воровства сами не свои! У нас уже родились ты и две твои сестренки, когда мы стали замечать на поляне куриные перья. Я все время была занята с малышами, Ларс охотился чтобы прокормить семью, а в промежутках между охотами караулил Люпина. Часами просиживал он в засаде то у одного, то у другого выхода из барсучьей норы в надежде поймать лиса и хорошенько отделать его, но ничего не выходило. В один прекрасный день Ларс принес нам с охоты добычу и сказал: " Нам нужно переселяться. Из-за проклятого лиса в округе неспокойно и я нашел новое место для жилья. Конечно оно не так хорошо, как это, но более безопасно. Другого выхода у нас нет! Лис разбойничает, душит кур, вчера ночью он дошел до того, что загрыз их столько, сколько не съели бы пять лисиц! Со дня на день люди возьмутся за него и тогда нам не сдобровать! Думаю, что переселяться надо сегодня, ближе к рассвету. Перенесем малышей, и дело с концом. Ну а теперь я ухожу. Пойду, устрою на новом месте все, как положено. " – это были его последние слова. Он ласково посмотрел на каждого из вас, ушел и больше не вернулся. – Волчица горестно вздохнула. – С тех пор я ничего о нем не знаю… Два дня я сидела с вами в пещере, ожидая его возвращения, а когда прошел третий день, – поняла, что надеяться не на что. С Ларсом что-то случилось! Голодная, измученная ожиданием и тревогой, я сама отправилась на охоту. Пришлось оставить вас одних, другого выхода не было – нам всем нужна была пища. Я была вне себя от горя и забыла об осторожности. Пробежав приличное расстояние по лесу я услышала хрюканье поросенка, и вместо того, чтоб насторожиться, устремилась к нему! Я чуяла быструю добычу. А нужно было спросить себя:

«Откуда в лесу взяться поросенку? «Пройдя совсем немного я увидела странное сооружение, которого раньше здесь не было. Оно было круглым и напоминало человеческий дом небольшого размера. С одной стороны виднелся вход. Войти туда казалось очень страшным, но поросенок был там, внутри. Я чувствовала его запах, который кружил мне голову; слышала, как он повизгивает от страха… Я была так голодна! Постояв немного, я решилась. Осторожно войдя внутрь, я оказалась в узком коридоре. Развернуться назад в нем было невозможно, приходилось все время двигаться вперед. Вскоре я наткнулась на препятствие, и только толкнув его носом – поняла что это та самая дверь, через которую я вошла, только с другой стороны! Я сама закрыла ее изнутри! Теперь я была в западне! В центре, за прочной перегородкой сидел поросенок, а вокруг шел коридор, по которому можно было кружить до бесконечности! Я билась и металась, но ловушка была сделана прочно. Потом пришли люди…

…Меня отвезли в большой город, в зоопарк. Ты не можешь даже представить, что это такое. В железных клетках сидят лесные звери, а люди приходят на них смотреть. Они приводят с собой детей и думают, что это научит их добру… Еще приходят служители, которые чистят клетки, приносят еду. Все это очень страшно вначале, но потом привыкаешь… – Волчица замолчала. Воспоминание о неволе дрожью отозвалось в ее теле.

– Я все время думала о вас. Иногда мне казалось, что вы умерли голодной смертью, иногда я надеялась, что произойдет чудо, мне удастся убежать и я найду вас живыми и невредимыми. Но убежать оттуда невозможно… Я пыталась найти способ, но его не было… Спустя какое-то время я заболела. Ничего не ела, ничем не интересовалась, почти не вставала. Лежала в углу своей клетки отвернувшись от всех. Посетители, подойдя к решетке, кричали:

«Волк! Смотрите, настоящий волк!» Они свистели и улюлюкали, стараясь привлечь мое внимание… Потом им становилось скучно и они шли дальше. Спустя какое – время ко мне пришел человек. Молодой мужчина с тихим голосом и усталыми, умными глазами. Это был врач. Ветеринар. Он работал в зоопарке, – лечил зверей. Он вошел в клетку не боясь, осмотрел меня; я не сопротивлялась, не пыталась на него наброситься – мне было безразлично, что со мной делают. Он попытался накормить меня из рук, но я только отвернулась и закрыла глаза – я не хотела есть. Он стал приходить каждый день, подолгу сидел со мной, говорил что-то, приносил еду. Сначала это меня утомляло, но потом я привыкла к нему и даже ждала, когда он придет. Мне стал нравиться его голос, запах его рук. Он меня успокаивал. И вот однажды он пришел не один. С ним явился важный господин, директор зоопарка. Молодой доктор указал ему на меня и с жаром стал говорить что-то. Потом зашел в клетку, а директор остался снаружи. Критическим взглядом он смотрел, как доктор ставит меня на ноги, поворачивает так и сяк, и задумчиво курил.

– Вы понимаете, ее поймали в то время, когда у них волчата, в это время охота на других зверей запрещена. Только на волков люди охотятся немилосердно круглый год! Сами знаете… Посмотрите в каком она состоянии! Видите, как исхудала? Она скучает по своим малышам. Она не привыкнет к неволе, она скоро просто умрет. Давайте отвезем ее обратно в лес и выпустим! Мы сохраним ей жизнь!

– Глупости! Что вы такое говорите, доктор! – удивился директор. – За нее заплачены деньги! Она должна отработать их.

– Она никогда их не отработает, вы видите во что она превратилась! – стоял на своем доктор. – Людям не интересно смотреть на скелет волчицы. Это только портит впечатление от зоопарка.

Потом немного помолчав добавил:

– Что касается денег, – я сам готов за нее заплатить. Не хочу чтобы зверь умер от тоски. В жизни себе этого не прощу!

– Но ведь ее нельзя выпустить в городе, – развел руками директор. – А перевозка обратно в лес – дело хлопотное и опять же дорогое. Ее поймали не так уж и близко…

– За перевозку я тоже готов заплатить, к тому же не обязательно везти ее туда, где поймали. Достаточно просто выпустить ее в лес, дорогу домой она найдет сама.

– Это безумие..-директор в недоумении пожал плечами, – ни разу не слышал ничего подобного! Я еще понял бы, если бы речь шла о жизни редкого, ценного зверя, но волчица?!

– Пожалуйста, я очень вас прошу! – доктор смотрел на директора в упор, – Я знаю, что волков повсюду истребляют, люди считают их лишними на планете. Но справедливо ли это?… Природа не умнее ли нас с вами?!! Люди часто ошибаются, а потом жалеют о своих ошибках, но сделанного бывает не вернуть… Давайте будем человечны!