Читать книгу Большая игра в маленьком городе. Том 1 - Юлия Тутова - Страница 6

На вечер пятницы в планах Лизы значилось отдохнуть и развлечься. Возвращаясь с работы, она не рассчитывала застать дома мать, но та по какой–то причине вернулась непривычно рано. То, что наводить красоту теперь приходится в её присутствии, привело Лизу в лёгкое раздражение: куда удобнее делать это без посторонних. Небрежно бросив в кресло простую белую сумку, с которой она ходила на работу, Лиза достала из шкафа другую, нарядно декорированную цветами — подарок Кати. В прихожей перед зеркалом на трюмо она распустила по плечам тёмные волосы и брызнула на себя парфюмом.

— Ты куда–то собралась? — Мать остановилась на пороге комнаты.

— В «Северное Сияние», — ответила Лиза её отражению в зеркале.

— По какому–то поводу?

— Нет, просто так. Хочу развеяться.

— С кем идёшь?

— Ни с кем. В смысле, меня будут ждать уже там.

— И когда вернёшься?

— Не знаю. — Она чуть дёрнула плечом. — Наверное, поздно. Там главное веселье начинается ближе к ночи.

— Ладно, но не слишком задерживайся, — сказала мать, исчезая в спальне. Просьба прозвучала как формальность — по крайней мере, в восприятии Лизы.

— Ну, я постараюсь. — Её собственный ответ получился в той же степени формальным.

Она грустно вздохнула: всё как всегда… Ей не хватало матери, не хватало её тепла и участия, но едва только — в редкие моменты — та проявляла это участие, как Лиза тут же приходила в смятение и раздражение. Почему мать задаёт вопросы, почему вдруг пытается вмешиваться в её дела, если обычно занята своими? С чего это внезапное внимание? Просто чтобы продемонстрировать неравнодушие? Вовсе и не нужно! — делала вывод Лиза и замыкалась. Наталкиваясь на неприятие, мать отступала и закрывалась тоже.

Родители Лизы развелись, когда ей едва исполнилось семь лет: по их собственным словам, они просто оказались слишком разными людьми. Стремились к разным целям, расходились во взглядах и мироощущении и в какой–то момент, устав от противоречий, сочли за лучшее расстаться. Случай не столь уж редкий, но, в отличие от многих, их расставание получилось на удивление мирным. Они не делили имущество, не конфликтовали из–за дочери — отец навещал её при любой возможности, — не поливали один другого грязью и не стали врагами. Однако после развода каждый пошёл своей дорогой. Сергей Сорин довольно скоро снова женился, Алиса же замуж больше не вышла, не стремилась к этому и вообще не завела никаких новых отношений. Насколько могла судить Лиза, мать раз и навсегда закрыла для себя данную сторону жизни, с головой уйдя в другие её проявления и закрывая тем самым зиявшую после развода пустоту. Искусствовед по специальности, она всегда хотела реализоваться в этой области и осуществила желаемое, посвятив себя частной художественной галерее. Владелица, подруга Алисы ещё по институту искусств, бывала в Зареченске лишь наездами и передала ей всё оперативное руководство. Выставлялись в основном работы современных художников, но регулярно организовывались и экспозиции того, что считалось классикой, — в этом смысле хозяйка галереи вкладывала в своё детище и деньги, и душу.

Поглощённая галереей Алиса разве что не ночевала на работе, нередко обходясь вообще без выходных. Что касается Лизы, то её воспитанием она занималась как–то мимоходом, в перерывах между одной выставкой и подготовкой следующей. Не то чтобы она обделяла дочь заботой — она позаботилась о том, чтобы дать ей качественное образование, разностороннее развитие и обеспечивать материально, — но уж точно обделила материнским теплом и лаской. Складывалось впечатление, что в отношении дочери она руководствуется только лишь долгом, необходимостью и привязанностью, а не любовью. По какой–то не вполне понятной Лизе причине она попала в список второстепенных для Алисы категорий, — возможно, как горькое напоминание о неудачном замужестве, ставшим самым большим разочарованием в её жизни. Будучи подростком, Лиза злилась и ревновала мать к картинам, к художникам, к посетителям галереи, которым в своей совокупности доставалось куда больше внимания, чем ей самой. Повзрослев, она стала реагировать менее остро, но зато начала отвечать матери собственной демонстративной холодностью и упрямо держать дистанцию. Не в отместку, а просто приняв такое поведение за модель. Лиза не сомневалась, что Алиса её не понимает и не сможет понять: ей не до того, да и уж слишком они непохожи — честолюбивая, напористая, устремлённая к своим целям дочь и сдержанная, несущая себя с прохладным достоинством классической аристократки, мать. Иногда она удивлялась, что они вообще родные люди: «Мы живём, как соседи по коммуналке. Увиделись утром — поздоровались и разбежались, увиделись вечером — пожелали спокойной ночи и разошлись по своим углам. Кажется, ей достаточно знать, что я жива, здорова и не испытываю нужды». Втайне Лизе страстно хотелось иного. Вплоть до порыва самой сделать первый шаг. И всякий раз, как и сегодня, привычка, сомнения и глубоко затаённая, въевшаяся в душу обида вставали перед ней непреодолимым препятствием. Будет ли когда–то иначе? Риторический вопрос повис в воздухе и растворился.

Закончив сборы и бросив напоследок ещё один оценивающий взгляд в зеркало, — чёрная свободного кроя блузка из атласа и узкие брюки по фигуре смотрелись отлично, — Лиза поспешно покинула квартиру.

Ночной клуб «Северное Сияние» находился на выезде из города. Такое расположение было призвано не только отсекать любопытствующих прохожих, но и создавать лёгкую, расслабленную и настраивающую на отдых атмосферу, однако, чтобы добраться туда, требовалось брать такси. Лиза выбралась из доставившей её машины и направилась к нарядному светлому зданию за высоким стрельчатым забором на фундаменте из природного камня. Контраст светлых стен и затемнённых тонированных окон вкупе с угольно–чёрным мраморным крыльцом не резал глаз, как можно было ожидать, но создавал элемент холодной роскоши и стиля. Клубный вечер уже начал потихоньку набирать обороты: на стоянке было припарковано несколько иномарок, за столиками на террасе кафе и в беседках, спрятанными за лозой дикого винограда, можжевельником и пышными розовыми кустами, расположились пока ещё немногочисленные посетители с сигаретами или прохладительными напитками. Окружающее пространство заполнял чувственный женский вокал, в музыкальном сопровождении льющийся из мощных динамиков. Войдя внутрь, Лиза на ходу кивнула охраннику и по боковой лестнице, прячущейся за поворотом, поднялась на второй этаж: в этом крыле коридора размещалась администрация. Она секунду помедлила у самой внушительной двери, но потом решительно толкнула её и шагнула в кабинет.

— Можно? — Ярко накрашенные губы Лизы растянулись в ироничной улыбке.

— Блин, Лиза! Ты бы хоть стучалась! А если бы я был не один? — Мужчина чуть за тридцать с нарочито богемной внешностью вышел из–за просто громадного письменного стола и направился к ней. — Заходи.

Впрочем, позволение было запоздалым: она и так уже вошла. С Дмитрием Тарановым, владельцем ресторана и клуба, Лиза поддерживала те непринуждённые отношения, которые позволяли ей держаться по–свойски.

Он поцеловал ее в щёку.

— Деловой этикет тебе, конечно, неведом, — насмешливо заметила она. — Дима, в рабочий кабинет не принято стучаться! Даже если ты не один, это твои проблемы: на работе обычно принято заниматься делами, а не чем–нибудь ещё.

— Это смотря какая работа! — Он коротко хохотнул. — На твоей, может быть, и да. А моя имеет несколько иной характер. К тому же рабочий день уже закончился.

— Я не знала, что ты работаешь с восьми до пяти.

— Ладно, не придирайся. Ну да, мы здесь не так строго придерживаемся этикета. Или нет: у нас свой этикет. Так что лучше бы ты всё–таки учла мою просьбу. Будешь что–нибудь? Чай, кофе? Или может, шампанское? — Таранов подмигнул ей. — Мартини?

Она улыбнулась.

— Я не пью мартини, мог бы и запомнить. Давай что–нибудь полегче. Какой–нибудь сок, только не очень сладкий.

— Ладно. Грейпфрут подойдёт?

— Вполне.

Пока Таранов по телефону отдавал распоряжение принести фрэш, Лиза уселась на кожаном диване, чувствуя, как утопает в его глубине. Положив трубку, хозяин кабинета расположился напротив своей гостьи — в кресле из одного комплекта с диваном.

— Ну, что расскажешь?

— А я рассчитывала, что это ты мне будешь рассказывать.

— Что же ты хочешь услышать?

— Да есть кое–что. — Она немного помолчала, прежде чем продолжить. — Меня интересует Регина Черняева.

— Хорошее начало разговора! — Таранов громко и заливисто засмеялся, откинувшись в кресле. После чего потянулся к столу, взял с него пачку сигарет и, вытряхнув одну, закурил. Глотнув дым, Лиза поморщилась. Таранов заметил это, поднялся и подошёл к окну, распахнув его пошире.

— У тебя вечно какие–то странные идеи. Зачем тебе понадобилась Регина?

— Просто она вроде как задаёт тон газете, а для меня это важно: я ведь тоже делаю ставку на газету. Значит, мне надо знать своих противников.

— Да уж, нашла ты себе противника! Не позавидую тебе.

— Неужели всё так ужасно?

Девушка из бара принесла сок и, поставив графин и стаканы, вышла.

— Ну, хорошего мало. Я не хочу говорить о ней плохо, и вообще не хочу говорить о ней: это не очень — обсуждать своих бывших. Но могу тебя предупредить, что противостоять ей будет нелегко. Регина считает, что противники для того и существуют, чтобы быть уничтоженными, а для этого все средства хороши.

— Вот как? Суровая дама! — Лиза глотнула сок.

— Просто она ставит себя в центр всего, и уверена, что остальные должны думать так же. — Он вернулся в кресло и погасил недокуренную сигарету в пепельнице на своём громадном почти пустом столе. — Но характер у неё правда тяжёлый. Радость моя, ты бы подумала хорошенько, стоит ли тебе с этим связываться. Или подыскала бы себе занятие поспокойнее.

— Я уже подумала. Мне нужно именно это занятие, чтобы чего–то добиться. Газета — мой козырь: наша нынешняя редактор, Неонила, просто мокрая курица. Я вполне могу составить ей конкуренцию и подняться на этой волне.

— А что «святое семейство»? Они тоже так думают?

С лёгкой руки Таранова между собой они называли семью Левандовских «святым семейством».

— Не могу ничего сказать. Они, похоже, ещё ничего об этом не думали. Хотя движение началось: Игорь уже озадачил всех выборами. И я всё же надеюсь, что мой сценарий сработает. — Лиза допила сок и отставила стакан.

— Тот, где ты отводишь себе главную роль? — Таранов хитровато поднял бровь.

— Не главную, но и не последнюю.

— И когда же кастинг? Я так понимаю, есть и другие претенденты.

— Есть. Та же Неонила и ещё некоторые… Всё так неопределённо, что я даже не хочу сейчас об этом говорить.

— И как ты планируешь обскакать нынешнюю редакторшу?

— Я же говорю, всё пока слишком неопределённо! Планировать я буду, когда хоть что–то прояснится.

— Тогда будет поздно. Тебе надо заранее заручиться поддержкой Левандовских.

— Ага, я же встречаюсь с ними каждый день за чашечкой чая и обсуждаю текущие дела, — иронично заметила Лиза.

— Ну, значит, встреться. И обсуди. Тогда у тебя будет самый реальный шанс. Я тоже немного знаю эту кухню: всё–таки много вопросов приходится решать с властями, и как они работает, я представляю.

Она усмехнулась.

— Буду иметь в виду: как только — так сразу.

— Я серьёзно. Для тебя же будет лучше. Подумай, как к ним подкатить.

— Надеюсь, если что, ты не откажешь мне в помощи?

— Ты меня обижаешь! Конечно, нет — но с расчётом на взаимность.

— Что?

— Я говорю, что рассчитываю на ответную выгоду. — Таранов подошёл к ней и, наклонившись к её лицу, приобнял за плечи. — А ты что подумала?

— То и подумала. — Она увернулась, выскользнув из его некрепкого объятия. — Что если мы друзья, то должны помогать друг другу. Или ты не согласен?

— С чем именно? — Он пристально, хотя и с насмешкой, смотрел на неё, и его слишком откровенный взгляд заставил её почувствовать неловкость. — С тем, что мы друзья, или с тем, что должны помогать друг другу?

— И с тем, и с тем, — пробормотала Лиза, глядя на стену с золотистыми обоями. Иногда он позволял себе такие вольности, которые она считала дурачеством, чтобы подразнить её.

— Согласен. — Его игривость улетучилась, и он снова стал таким, как был до этого. — Если ты подбросишь задание, которое будет мне по силам, я тебе помогу.

— Ловлю тебя на слове. Может быть, пойдём вниз? — Внизу располагался ресторан.

— Можно. Поужинаем, до того как начнётся программа. Как ты смотришь?

— Я, если честно, не отказалась бы от ужина.

— Ну, значит, так и сделаем.

Он пошёл вперед и открыл дверь, она поднялась и заторопилась за ним.

Со стороны могло показаться, что они знают друг друга давно и достаточно близко, однако это не соответствовало действительности: их знакомство длилось около года и не было отмечено никакой иной близостью, кроме дружеской. Впервые в клуб «Северное Сияние» Лиза попала только прошлой весной, в последний приезд Кати в Зареченск: кто–то расхваливал здешние вечеринки, и она загорелась на них побывать. Осуществить задуманное ей помог двоюродный брат, как оказалось, хорошо знакомый с хозяином клуба. Именно Эдуард попросил Таранова организовать для сестры и её подруг хороший отдых, что тот в полной мере и сделал. Все, включая «светскую львицу» Катю, остались довольны. Похвалы гостей польстили Таранову, хотя он, по всей вероятности, и не ожидал ничего иного, однако его клуб действительно заслуживал высокой оценки. «Северное Сияние» не походило на другие провинциальные заведения подобного типа: здесь всё было по–настоящему шикарно и качественно. Музыка, ди–джеи, коктейли, танцы приглашённых девушек–профессионалок, освещение, интерьер — ничего не отдавало дешёвой имитацией роскоши. Осматриваясь вокруг, Лиза невольно задавалась вопросом, сумму со сколькими нулями всё это могло стоить? Было очевидно, что Таранов высоко поднял планку и стремится держать эту высоту. В какой–то момент вся девичья компания вдруг разлетелась, и Лиза осталась за столом одна с хозяином клуба. Она растерялась: его взлохмаченные в художественном беспорядке волосы, блестящий пиджак, браслет и цепи, небрежность в жестах, подчёркнуто раскованная манера держаться выглядели непривычно. Однако он улыбнулся ей широкой дружелюбной улыбкой и немного придвинулся: громкая музыка сильно затрудняла разговор.

— Хорошо провела время?

— Да, отлично!

— Я рад это слышать. Не удивляйся: мне нравится радовать своих гостей. Потому я и сделал именно такой клуб, где бы все отдыхали с удовольствием.

Она кивнула.

— Ты бывала здесь раньше?

— Нет, не приходилось.

— Ну, я надеюсь, теперь ты придёшь ещё? — Он сопроводил свои слова всё той же подкупающей улыбкой, и она не удержалась, чтобы не улыбнуться ему в ответ.

— Наверное. — На самом деле ходить сюда она не планировала: её смущали вероятные расходы — и плата за вход, и бар. Сама она зарабатывала не так много, а просить деньги на развлечения у матери не считала правильным.

Его ответ оказался ответом на её мысли:

— Приходи, как будет настроение. Скажешь на входе, что ты по моему личному приглашению, и тебя пропустят свободно.

— Этого будет достаточно? — Лизу удивили и насторожили его слова: какое личное приглашение? И с чего вдруг её станут впускать бесплатно?

— Конечно. У меня так заведено. — Таранов посмотрел в её лицо и, догадавшись, о чём она думает, поспешил развеять её сомнения. — Да нет же! Это ни к чему тебя не обязывает: личное приглашение — это просто свободный вход. Клуб приносит достаточно прибыли, чтобы мои гости отдыхали свободно. Я обеспечу тебе приём не хуже сегодняшнего, это тоже моё правило. И не только тебе: можешь взять себе в компанию кого–нибудь из знакомых, чтобы было веселее.

— Спасибо. — Теперь она улыбнулась искренне. — Постараюсь выбраться.

Прошло две недели, Катя уехала, и в какой–то момент, Лиза, заскучав, вспомнила о том, что ей говорил Таранов. Сначала она колебалась, но потом вдруг подумала: а почему, собственно, не воспользоваться его приглашением? Тем не менее, пойти одна Лиза не рискнула и позвала с собой одну из приятельниц. Таранов, как и обещал, уделил девушкам достаточно внимания. Его болтовня была лёгкой, но в то же время разумной: несмотря на «богемность», он оказался весьма здравомыслящим. Одолеваемая любопытством, Лиза не поленилась навести о нём справки, расспросив своих знакомых, и вот что узнала. Он был на десять лет старше неё, материально обеспечен, разведён, имел дочь (бывшая жена с ребёнком после развода уехала из города) и образ жизни вёл весьма свободный — за несколько лет в его любовницах успели походить многие. Поговаривали и о Регине — впоследствии выяснилось, что это было правдой. Последней его пассией на тот момент значилась Ирка Березина, двадцатиоднолетняя местная звезда «полусвета», с которой Таранов то ли расстался, то ли намеревался расстаться, — слухи на этот счёт противоречили друг другу. Рассказывали также о его конфликте с Виктором Черняевым, о каких–то тёмных делах, творящихся под прикрытием клуба, связях с местным криминалом, но, с одной стороны, хозяину «Северного Сияния» вроде как покровительствовали Левандовские, с другой — никто не поймал его за руку на чём–то нечистом, так что разговоры оставались разговорами.

Лиза стала наведываться в клуб, чтобы провести время и пообщаться с хозяином, потому что с ним было весело: обладая бездной артистического обаяния, он не стеснялся вести себя как шут, — собственно, таковым его часто и считали. Да и вообще по части организации развлечений Таранов был мастер. Однако общение с ним оказалось не только приятным, но и полезным. От Таранова Лиза узнавала новости, которые не узнала бы ни от кого другого: у него было немало эксклюзивной информации практически о каждом известном человеке в городе. Время от времени она тоже делилась с ним сведениями о событиях, и обычно он давал или свою оценку, или какой–нибудь совет. При этом она изучила его характер и не питала насчёт него больших иллюзий: Таранов отличался эгоизмом, любил порисоваться, во всём искал выгоду, а окружающих людей словно делил на касты, каждая из которых предполагала соответствующее к себе отношение. Тех, кто был ему безразличен в силу своей ненадобности, он не отличал от стенки, а уважал только тех, от кого зависел сам. К тому же он был не чужд хамства к тем, кого ставил ниже себя. На далеко не лучшие характеристики своего нового друга Лиза закрыла глаза из–за его весёлого нрава и изворотливой изобретательности ума: последнее в её глазах было особенно ценным качеством. Лиза полагала, что по его градации она близка к высокой «касте», потому что симпатична ему — он сам не раз ненавязчиво давал ей это понять. Какое–то время ей втайне хотелось, чтобы они по–настоящему начали встречаться — пусть бы ей позавидовали, но потом сочла такое развитие событий ненадёжным: вряд ли он бы стал удерживать её долго. И она решила не поощрять его к сближению, пусть будет так, как есть.