Читать книгу Перкаль - Юлия Удалова - Страница 2

Выйдя на следующее утро на балкон своего номера, я увидела, что погода изменилась. Солнце светило уже не так ярко, дул прохладный ветер, а с запада шли огромные и тёмные тучи. На море надвигался шторм, но я решила, что успею искупаться до того, как он начнётся.

Наскоро позавтракав кофе, абрикосовым йогуртом и бутербродом с сыром, я поспешила на пляж. Несмотря на приближающийся шторм, было довольно многолюдно: наверное, все, как и я, спешили использовать последнюю возможность перед вылетом домой окунуться в море.

Лежак, на котором я загорала в прошлый раз, так и стоял в отдалении от остальных… Направилась к нему.

Море было неспокойным, его цвет изменился с аквамарина на глубокий тёмно-синий. Большие волны с гребнями пены, грохоча, накатывались на песок. В такой воде я ещё не плавала, но мне неожиданно понравилось кататься на этих огромных волнах. Правда, отдаляться от берега не рискнула, не говоря уже о том, чтобы плыть до буйков. Пару раз не успела поймать волну, и солёная вода накрыла меня, на несколько секунд полностью лишила ориентации, заполнила рот и нос, намочила убранные в пучок волосы. Но все равно это было весело, хоть и самую чуточку страшно.

Выбравшись из воды, содрала резинку со съехавшей набок причёски и легла на полотенце, прикидывая, успею ли я ещё разок окунуться, или рисковать все же не стоит. Волны становились все выше и яростнее.

Тут мой взгляд случайно упал на то место, где я складывала своё имя, но вместо него кто-то, не пожалев времени, тщательно выложил из камней неприличную картинку: пухлые женские губы, а рядом с ними головка члена. Неизвестный художник не поленился приставить к члену два камушка, которые должны были изображать капли спермы, вытекающие из него.

Я смешала камни, сгребла их в горсть и швырнула в море. Я не была такой уж невинной добродетельной девой, краснеющей при одном намёке на упоминание мужских половых органов, и всё же мне стало неприятно. Интересно, что за дурак был тут до меня? Наверное, он посчитал, что это изображение занимательнее имени «Ева».

Усевшись на шезлонге по-турецки, я глядела в морскую даль, а в мыслях была не глупая картинка, а слово, которое произнёс греческий священник.

Перкаль. Я думала о нём всю обратную дорогу до отеля. Странное слово, резкое, но в то же время певучее, сонорное. Явно греческое, но как мне узнать его перевод? Когда я приехала, то первым делом кинулась к планшету, чтобы забить «перкаль» в поисковик, но как сети не было, так она и не появилась. Не поленившись, пошла искать вай-фай в главный корпус Флегры, но Интернета не было и там.

Может, я зря огород горожу, и «перкаль» по-гречески что-то вроде напутствия, благословления?

Задумавшись, я и не заметила, как тёмная громада туч закрыла солнце. Работники пляжа собирали зонтики и шезлонги, укутывали брезентом стойку бара. О том, чтобы ещё раз зайти в море не было и речи: волны стали просто огромными, дул пронизывающий ветер, в воздухе явственно ощущался запах озона.

Я натянула на себя сарафан, быстро собрала вещи и пошла с пляжа прочь. Остановилась лишь на пару минут, прежде чем свернуть к тропке, ведущей в отель. Было что-то притягательное в надвигающейся грозе, в готовой вот-вот разыграться стихии. Шторм сметает на своём пути все, но после него солнце светит ярче.

Первые капли застали меня у ступенек своего бунгало. Ливануло сразу и сильно, так, что я промокла секунды за три. Дождь тяжело застучал по огромным листам бананового дерева, растущего прямо у лестницы.

Я, не глядя, сунула пластиковую карточку-ключ в замок и вбежала в номер, захлопнув за собой дверь. Все мои мысли сейчас были о душе и тёплом одеяле. А ещё можно будет сходить в главный корпус за тёплым молоком и имбирными печеньками, и включить на планшете какой-нибудь захватывающий сериал.

– Привет, солнышко! – услышала я до боли знакомый голос и в ужасе отступила назад. – Соскучилась?

На море уже вовсю бушевал шторм, ветер рвал кроны пальм, дождь яростно стучал в балконную дверь, а на моей двуспальной кровати с довольным видом сидел Гай. И хотя он назвал меня ласковым словом, в этом обращении явственно послышалась издёвка.

В отличие от меня, на которой не было ни единой сухой нитки, и которая сейчас больше всего была похожа на мокрую курицу, выглядел Гай, как всегда ухоженным, даже холёным. Дорогой темный костюм с иголочки, начищенные до блеска ботинки, синяя рубашка… Этот цвет ему очень шёл.

Я почувствовала себя беззащитной и очень наивной. Этот человек всегда получает свое, и дура я, что думала обхитрить его.

– Нет, – прошептала я, делая ещё один шаг назад. – Нет, ты… он… Ян здесь… Господи, как вы меня нашли?

– Я больше не с ним, Ева, – произнёс Гай примирительным тоном, рассматривая меня с головы до пят. – Давай поговорим спокойно, хорошо?

Я чувствовала, как меня колотит – то ли от холода, то ли от страха. Мокрая ткань сарафана облепила, как вторая кожа, и я скрестила руки на груди, надеясь, что он не заметит торчащие соски.

– Можешь оказать любезность и не смотреть так? – выдохнула зло. – Очередную сказку хочешь рассказать? Не трать время на ее придумывание. Ты с самого начала все знал и вёл двойную игру. Господи, ты… ты служил этому нелюдю! Он увивал людей, а ты служил ему! Ты сам стал убийцей! Твой сбрендивший хозяин велел найти меня и привезти обратно? Ну, давай, выполняй приказ! Знаешь, он хотел обмазать меня и себя мёдом и совокупляться до потери пульса… Будешь наблюдать со стороны? А может, присоединишься? Мразь ты конченная, вот кто!

Выдохшись, я запнулась. Мне много ещё хотелось сказать о том, каким неожиданным и сильным ножом в спину обернулось его предательство, обругать его самыми последними словами, но я молчала, тяжело дыша. К горлу подступил ком, и я чувствовала, что сейчас разрыдаюсь. Только этого не хватает! Я уже не маленькая и плакать на его плече не собираюсь.

Но Гай и сейчас не изменил себе и выглядел так, как будто я дурная истеричка, а он человек, который прав абсолютно во всем. Ни душевных волнений, ни тем более хоть каких-то признаков стыда на его лице не отразилось.

– Да, я предатель, подлец, и вообще последняя сволочь, – произнёс Гай практически без эмоций, просто констатируя факт. – Я служил ему и это правда, но я бы никогда в жизни не отдал этому больному ублюдку тебя. И ещё – Влада я этого малахольного не убивал. В отличие от Яна, я пока, вроде, не сбрендил.

Не убивал? Господи, а что если Гай говорит правду и Влад жив?

Лишь эта мысль промелькнула в голове, я поняла, что дело дрянь. Конечно же, сейчас я поверю своему вечному спасителю Гаю, мы обнимемся, и будем вместе рыдать над тем, как несправедливо нас разлучили обстоятельства.

Нет уж! Я не хочу больше обманываться, выступая в роли глупенькой девочки, верящей всему, что говорит сильный и умный мужчина.

– Бесполезно, Гай. Можешь рассказывать что угодно, я тебе не поверю. Ты убийца, и мы по разные стороны баррикад.

– Баррикады… – с мрачной усмешкой повторил Гай, поднявшись и подойдя к окну. – Слова какие красивые. А знаешь, что я скажу тебе, ненаглядная Ева? Мы с тобой сейчас не на баррикаде, мы загнаны в угол. Ян прямо-таки жаждет добраться до тебя. Я у него на втором, правда, месте, но, тем не менее, я его предал и бросил. Думаю, он уже приготовил мне весёленький конец, что-то в духе кровавого орла… Слышала о такой казни?

– Не слышала, но какой бы она не была мучительной, ты это заслужил, – жёстко перебила я. – Знаешь, я могу допустить, что ты больше не с ним, и сам от него скрываешься. Но зачем ты нашел меня? Неужели непонятно, что я не желаю иметь с тобой ничего общего? Ты мне омерзителен!

– Значит, хочешь чтобы я умер в муках? Ладно, Ева, не трать время, – поморщившись, перебил Гай. – Ты меня ненавидишь и никогда не простишь, я понял… Но против этого ты ничего поделать не можешь. Он уже близко. Он в Греции. И, слава богу, что я нашел тебя раньше него.

Гай кивнул на свежую греческую газету, лежащую на кресле.

– Я не понимаю по-гречески, – произнесла я растерянно.

– Да и не надо знать язык, – словно поражаясь моей беспросветной глупости, вздохнул он. – На фотографию посмотри!

Фото было крупным, во всю первую полосу, но довольно плохого качества, отчего сразу возникло ощущение достоверности.

– Русская туристка была найдена задушенной в своём номере, – произнёс Гай негромко, не отрывая взгляда от хлещущего по стеклу дождя.

На черно-белом снимке изображена девушка, тело которой было перетянуто какими-то шнурами. Фото заретушировали, но видно, что она лежала на постели совершенно голой, и ее полная грудь попала в объектив папарацци.

– Купальник, – подсказал Гай, будто в ответ на мой немой вопрос. – Эластичная ткань купальника перетянула тело и настолько сильно сжала органы, что они чуть ли не полезли через ее глотку наружу. Ничего не напоминает почерк, нет?

Я опустилась на постель, отшвырнув от себя газету и изо всех сил сжав пальцами виски. Мне было безумно жаль неизвестную девушку. Мне было страшно. Мне было хлипко и скверно.

– Будь ты проклят, Гай Гайлюс, без тебя Ян бы никогда не стал тем, кто он есть сейчас, – прошептала я. – Как ты вообще, черт бы тебя побрал, попал в мой номер?

Это уже было совершенно неважно, но я спросила. Спросила просто, чтобы не думать о том, что Ян, может быть, именно сейчас смотрит на бунгало, в котором располагается этот номер.

– Подкупил горничную, – охотно сообщил Гай. – Сказал, что ты моя любовница, я приехал неожиданно и хочу устроить тебе сюрприз. Она мне даже лепестки роз хотела дать для долгожданного свидания, представляешь?

– Я сейчас позвоню на ресепшен, и тебя отсюда вышвырнут вместе с этой горничной, – я прервала его, быстро двинувшись к телефону.

– Стоп… – Гай цепко поймал меня за локоть. – Мы сделаем немного по-другому. Ты соберёшь вещи и выпишешься из отеля, после чего мы с тобой полетим в одно хорошее и по-настоящему укромное место, чтобы спокойно решить, что делать с Яном. Я вообще, честно говоря, поражён твоей наивностью. Я думал, ты улетела в Австралию, или хотя бы в Америку, денег хватило, а ты… С таким же успехом могла остаться в городе.

Его пальцы сжимали мою руку, он был близко, слишком близко… Такой уверенный, сильный, умный… Мой.

Какое-то время смотрел на меня сверху вниз, а потом разжал пальцы.

– Ева… – произнёс негромко и зачарованно. – Ева, как же я скучал…

– Да, Гай, ты прав, – опустила я глаза. – Я не умею скрываться. Возможно, ты сможешь спрятать меня лучше, чем я сама. Я только подсушу волосы.

Я резко отпрянула и скрылась в ванной.

Оливковый кафель. Кровавые разводы. Кружится голова. Я облокотилась на раковину, глядя на своё бледное и растерянное отражение.

– Гай! – истерически крикнула что есть мочи. – Гай, он здесь!

Едва только Гай шагнул в ванную, я толкнула его вперед, выскочила наружу, и хлопнула дверью, заперев ее. Он не сможет открыть изнутри.

Чуть-чуть постояла, отдышавшись, и твердым шагом подошла к прикроватной тумбочке.

– В двести первый номер проник какой-то незнакомец! – сказала я, набрав номер ресепшена Флегры. – Вызовете охрану, полицию! Пожалуйста!

– Деспенис, вы уверены? – спросил болван, взявший трубку. – Может, вы сами впустили этого человека?

– Вы меня слышали? – гаркнула я. – Посторонний находился в моём номере, когда я пришла с моря. Может, это вор, а, может, кто похуже. Я заперла его в ванной. Поторопитесь, пожалуйста!

– О! – наконец-то серьёзность моего заявления дошла до тугодумного работника ресепшена. – Охрана уже направляется к вам! – и он отключился.

Все время до прибытия охранников и полиции я не рисковала приближаться к ванной, боясь, что Гай что-нибудь скажет мне из-за двери, и я отопру ее. Ведь он умеет убеждать, очень хорошо умеет… Вылезти в окошко Гай не сможет, оно прямо-таки крошечное, и теперь, со злорадством подумала я, у него будут большие проблемы. Он привык к безнаказанности и вседозволенности, надеюсь, хоть что-то способно сбить с него спесь.

К чести местных работников правопорядка они прибыли очень быстро, минут через десять после моего звонка, и это несмотря на бушующий на улице ураган. Выглядели очень внушительно, этакие бравые полицейские с пистолетами и дубинками наперевес. А если брать во внимание сопровождающий полицейских почти полный состав сотрудников охраны отеля, то отряд для моего спасения был организован нешуточный. Это вселяло надежду, и в целом было славно.

Гай сидел на бортике ванной, выглядел совершенно хладнокровным и, как всегда, немного мрачным. Увидев новоприбывших людей, он слегка поморщился, только и всего.

– Ева, зачем ты подняла всех на уши? – по-русски произнёс он с досадой. – Они не спасут тебя от Яна.

– Откуда вы знаете моё имя? – округлила глаза я.

Гай чуть выгнул бровь и покрутил пальцем у виска.

Прислушивающийся к нашему диалогу полицейский переводчик ещё раз спросил, знаю ли я этого человека. Я, конечно, ответила, что нет. Починяясь требованиям полиции, Гай спокойно завел руки за голову, дал себя обыскать. Ничего запрещенного вроде ножа, пистолета или пакетика с кокаином у него, к сожалению, не обнаружилось, но служители закона все равно, к моему облегчению, объявили, что он задержан и его повезут в участок.

– Я знаю, что мы расстались не на самой хорошей ноте и у тебя есть причины не доверять мне, но ты совершила большую ошибку, Ева, – произнёс Гай напоследок. – Уезжай из этого отеля немедленно! Сегодня вечером он будет здесь. Я найду тебя, как только смогу.

Едва за всеми закрылась дверь, я заметалась по номеру. Он уже не казался мне тёплым и безопасным. Позвонив на ресепшен, предупредила, что недовольна случившимся инцидентом и хочу немедля съехать из Флегры. Я и без предупреждения Гая собиралась бежать отсюда подальше. Газета со страшной фоткой постоянно попадалась мне на глаза, и я пихнула ее под кровать.

Только сейчас до меня дошло, что ожидая в номере, Гай имел великолепную возможность полюбоваться моим нижним бельём и предметами гардероба, раскиданным по кровати, тумбочке и креслу. Дело в том, что разленившись здесь после дядюшкиной муштры, я легкомысленно не утруждала себя серьёзной уборкой. Ладно, надеюсь, Гай все-таки не из извращенцев-фетишистов, да и вещи вроде бы лежали в таком положении, в каком я их оставила. Вернее, раскидала.

Я прямо-таки по-военному быстро вымыла и высушила волосы, переоделась, собрала свой небольшой красный чемоданчик с откидной ручкой и дамскую сумку, в которую положила все самое необходимое: документы, наличные, планшет, влажные салфетки и маленькую бутылочку воды из местного бара. Дождь начал стихать, шторм шёл на убыль, только вот зонта у меня, к сожалению не было.

На ресепшене передо мной долго и исступленно извинялись за случившееся и обещали установить, почему в номер проник посторонний. Горничную, получившую от Гая взятку, наверняка найдут и уволят. И поделом! Хотя, пожалуй, она думала как лучше. Гай всегда производит на людей положительное впечатление. Ну и деньги, понятно, свою роль сыграли.

Я вышла из дверей отеля и направилась к автобусной остановке. Слава богу, дождь уже почти прекратился – накрапывало едва-едва. Так что обойдемся без зонта!

План простой: уехать в Салоники и переждать там в каком-нибудь на этот раз крупном отеле до вылета в Москву, который состоится послезавтра рано-рано утром.

– Как жаль, что вы покинули наш гостеприимный отель, прекрасная Ева! – услышала я бархатный тенор Прочороса.

Садовник стоял на остановке неподалёку от меня и тоже, кажется, ждал автобус.

– Ну, вы, наверное, уже знаете, что произошло. После этого как-то неприятно оставаться…

– Понимаю, понимаю, – кивнул грек. – Нехороший случай, но виновные будут наказаны, поверьте, деспенис!

– Верю, – кивнула я, подумав, что мне от этого уже будет ни холодно ни жарко.

Колесо запущено, и я снова в бегах.

– Может, вы подскажете в Салониках какой-нибудь комфортный и тихий отель? – решилась спросить я.

Если бы был Интернет, я хоть выбрать смогла, а так я находилась в совершенно подвешенном состоянии. Не водителя же спрашивать!

– О, с огромным удовольствием! – произнёс парень. – Вот кстати, и наш автобус. Я тоже направляюсь в Салоники.

– А как же ваша работа?

– Во Флегру как раз приехал… как это по-русски… парень за меня работает, – ответил Прочорос с лёгкой заминкой. – А у меня в Салониках есть ещё одна работа. Интересная! Я творец.

Надо было из вежливости спросить, чего он там творит, но я не стала. Сейчас вообще не до этого.

Небольшой комфортабельный микроавтобус плавно подкатил к остановке. Дверь отъехала, и я забралась вовнутрь. Водитель на мгновение показался смутно знакомым, но потом я решила, что все греки старше тридцати, в принципе, на одно лицо.

Прочорос порадовал тем, что сел не рядом со мной, а на другое свободное сиденье, и с разговорами не лез. Я вставила наушники и прислонилась лбом к прохладному стеклу. По правде, мне ужасно нравится сидеть вот так в автобусе, смотреть в окно и слушать музыку. Будь моя воля, я бы ехала бесконечно.

Смеркалось, но отмытое дождём побережье жило своей жизнью: светились витрины магазинов, народ наводнил кафешки, в ночных клубах играла музыка. Мне же почему-то ужасно захотелось спать, и я с трудом продирала слипающиеся глаза. Даже плейер пришлось выключить: любимая музыка почему-то действовала усыпляюще.

Закинув наушники в сумку, обратила внимание, что в автобусе как-то уж очень тихо. Выглянув из-за кресел, поняла, что салон пуст, только Прочорос о чем-то негромко разговаривает с водителем.

– Я сказал название отеля, куда вас отвезти, Ева, – грек показался в проходе, белозубо улыбаясь. – Мы сейчас направляемся в него.

Но я уже физически чувствовала неладное.

– По-моему, мы едем не в отель, – я старалась сохранять спокойствие.

Мы проехали многолюдные и светлые кварталы Салоник с магазинами и барами, и теперь микроавтобус катился по каким-то трущобам: бесконечные коричневые многоэтажки, разбитые фонари, пустынные улицы, заваленные грудами мусора.

Господи, во что я опять умудрилась вляпаться? Это мне так не везёт, или я просто непроходимая дура?

– Остановите, пожалуйста! – воскликнула я, обращаясь к водителю и стараясь не смотреть на садовника. – Вы слышите?

– Нам осталось ещё мало, – галантно улыбнулся Прочорос. – Почти приехали, о, великолепная Афродита! Самый прекрасный отель скоро распахнёт вам двери.

Как и следовало ожидать, автобус остановился перед какой-то обшарпанной шестиэтажной, даже отдалённо не напоминающей гостиницу, на окраине Салоник.

– Я не буду выходить, – глядя прямо перед собой, сказала я. – Зря вы меня сюда привезли. Но ещё не поздно все вернуть, отвезти меня в центр города и высадить там.

В ответ на это Прочорос, все так же улыбаясь в тридцать три зуба, сцапал меня повыше локтя и насильно выволок из автобуса. Хватка у грека, надо сказать, была железная. За всем этим, посмеиваясь, наблюдал водитель, и я вдруг вспомнила, где его видела. На пляже неподалёку от Флегры, он был в компании греков, пивших пиво и глазеющих на молодых туристок.

Be careful, сказал мне чернокожий парень. После Метеор я совсем забыла о его предупреждении. И зря. Как я могла упустить из внимания, что в мире существуют другие опасности, кроме Яна?

– Милая маленькая деспенис, Афродита, я только увидел тебя – сразу понял, что ты очень мне необходима, – жарко шептал мне в ухо грек, волоча по каким-то грязным серым коридорам. – Деспенис, которой едва есть восемнадцать лет, приехала одна в Грецию. Где ее родители, родственники, подруги? Ведь ты одна, деспенис, совсем одинокая, я угадал? У тебя нет никого в твоей заснеженной далёкой России? Никто не будут искать тебя, если не вернёшься домой, это так?

Я брыкалась, пыталась вырываться, но Прочорос явно не зря ходил в качалку и мог справиться со мной одной левой. В отчаянии я попыталась укусить его за руку, но грек только засмеялся.

– Какая горячая маленькая деспенис! Я… как это… я профи, я не ошибся… Невинная и сексапильная. В тебе есть секс, ты прямо расточаешь сексом, хоть и сама это не видишь. Чудесный маленький бриллиант! Я наблюдал за тобой. Ты с сексом ходишь, с сексом поправляешь волосы, с сексом пьёшь кофе и ешь сладкие булочки. Ты выбираешь скромные нежные платья, но даже они не могут убрать твой красный цвет. О, миленькая деспенис, ты станешь моей героиней. Я же не ремесленник, я художник, деспенис… Ты будешь моей музой, моей актрисой, богиней. Каждый творец мечтает! Помню, как сначала тебя увидел. Ты подошла к ресепшену, волоча свой красный чемодан. Белое платье, на шляпе лента, и эти роскошные волосы, шик! У меня возникла идея, сюжет. О да, я очень долго ждал такую одинокую русскую куколку, как ты. Ведь русские очень выносливы, это правда, что о вас говорят?

Господи, я каждый раз ругаю себя за глупость, но, наверное, горбатого только могила исправит! Я бежала от Яна, из заснеженного сибирского города, я хотела чуть-чуть солнца, моря и свободы, хотела забыть все неприятное, что со мной произошло, а в итоге опять попала в какое-то гадкое положение. Что этот грек болтает? Что он хочет со мной сделать?

Явно ничего хорошего, пессимистично подсказал внутренний голос. Почему, черт побери, почему эти мужчины так до меня докопались? Я хотела спокойно жить и никого не трогать. Тогда почему я каждый раз упорно оказываюсь в роли жертвы? Видит бог, мне надоела эта роль!

Прочорос тем временем подтащил меня к одной из квартир, и втолкнул внутрь. За коричневой ничем не примечательной дверью оказалась большая хорошо освещённая кухня, обставленная по последнему слову техники. Красный и белый были основными в ее колере. От ярких цветов даже глаза заболели, словно подпитывая мою внутреннюю тревогу. Я пыталась отдышаться и хоть чуть-чуть собраться с мыслями, но мой взгляд затравленно метался по комнате.

Гарнитур с огромными алыми маками, большой обеденный стол, накрытый скатертью в красно-белую клеточку, расставленная по кухне какая-то аппаратура, осветители, камера, фотоаппарат на треноге и… большой белый кожаный диван, на котором сидел мой недавний знакомый с пляжа Демитрос.

– О! – при виде меня радостно воскликнул грек и на своём языке что-то сказал Прочоросу.

Вошедший вслед за нами водитель микроавтобуса тут же подскочил к аппаратуре, начал проверять её, что-то там подкручивать, выключать и включать осветители… Греки по-деловому переговаривались между собой, улыбались, хихикали.

– Умудрённый опытом восточный мужчина сильно берёт прелестную юную европейскую деспенис, – по-русски, видимо, специально для меня, проговорил Прочорос. – Этот ролик станет… профи работой, так! Тысячи просмотров, тысячи евро. Потом мы снимем с тобой другие, и групповушку снимем, и лесби, и, может даже, что-то… о, любовь с веровольфом! Тебя, чудесная деспенис, оттрахает мой ротвейлер… Но этот первый ролик! Он будет моей визитной карточкой, чувственным бестселлером… Изнасилования сейчас на гребне моды. Миллионы мужчин, и, я уверен, женщин возбудятся, увидев, как ты сопротивляешься Демитросу. Сильный Зевс и непослушная Европа! Ты ведь будешь сопротивляться, маленькая деспенис? Я же не ошибся в тебе?

И он вразвалку направился к одной из камер.

Я сглотнула, пытаясь осмыслить сказанное греком. Меня изнасилуют, во всех подробностях снимут это на видео, после чего скинут это видео в Интернет.

Из огня да в полымя!

Самое страшное, что на сей раз у меня действительно нет шансов. Ни одного. Гай не придёт на выручку, ведь я собственными руками сдала его греческой полиции и сейчас с ним разбираются в участке. Господи, ведь он увидит порно видео со мной в главной роли…

Я знаю, что будет тогда. Он забудет про свою любовь, и никогда больше пальцем ко мне не прикоснётся. Никто не прикоснётся. Я буду навсегда запятнана, опорочена, и ни с одним мужчиной не смогу иметь нормальных отношений… Я буду уже не я. Нет, нет, я просто не перенесу, если этот грек совершит надо мной насилие!

Димитрос деланно красивым жестом на камеру расстегнул рубаху, обнажив поросшую седыми волосами грудь, и направился ко мне. На ходу он стащил и брюки, и мой взгляд уперся в его эрогированный член, которым он с гордостью помахивал, выставляя его на всеобщее обозрение и наслаждаясь моим ужасом.

Это просто кошмар какой-то! Мало того, что половой орган грека был просто огроменным, как у племенного жеребца, так он ещё зачем-то вделал в свой член три шипа из медицинской стали. Острые кусочки металла, поблёскивая, опасно торчали сквозь его разбухшую плоть.

Святые из трущоб, да он просто-напросто порвёт меня своим членом-страшилищем! Противный, старый, потный, да к тому же ещё на всю голову извращенец! Не станет нормальный человек вытворять с собой то, что сделал этот грек.

Уж лучше Гай-убийца, Гай-предатель, чем этот мразотный Демитрос!

Ненавижу себя за такую мысль, зато она правдива.

Гай, где ты Гай? Далеко. Ты обязательно найдёшь меня, но будет уже поздно.

В отчаянии я бросилась к выходу, понимая, насколько безнадёжна эта попытка. Прочорос отлип от камеры и поймал меня за край юбки. Мятно-зелёная ткань треснула, грек отбросил оторвавшийся подол и схватил меня за талию. Я брыкалась, царапалась, рвалась, кусалась, за что и получила от Прочороса по уху, взвыла, и затихла, оглушенная болью.

– Русская сучка, ты сделаешь это видео по-настоящему горячим, – восхищённо воскликнул грек. – Можешь сопротивляться сильнее? Давай-давай, покажи класс!

Он швырнул меня на диван и снова вернулся к камере. Голый Демитрос со своим отвратительным шипастым членом навис надо мной, раздвинул коленом мои судорожно сведённые ноги и принялся слюняво целовать мне шею. От него пахло чесноком, острым перцем и дешевыми сигаретами.

Все, это неизбежно. Сейчас он вгонит в меня свой член, сделает мне больно, унизит, втопчет в грязь. Как же я ненавижу сволочей, которые насилуют женщин! А эти ещё и снимают, собираясь продавать видео!

Запрокинув голову, я увидела объектив камеры, которая крупным планом снимала происходящее… и встретилась со взглядом Прочороса. В нем было столько упоения, сладострастного удовольствия и предвкушения, что был у меня в ту минуту пистолет, я стреляла ему в голову до тех пор, пока она бы не превратилась в кровавое месиво.

Грек улыбнулся до ушей и сунул камеру мне прямо в лицо.

– Этот ненавидящий взгляд… Великолепно! Потрясающе!

Демитрос разорвал на мне трусики и навалился всей своей тушей сверху.

Сейчас это произойдёт. Господи, помоги мне! Я не хочу, не хочу, не хочу…

Слёзы навернулись на глаза, и вдруг передо мной затрепетали на ласковом ветерке белые чистые полотнища, развешанные перед входом в монастырь Метеор. Я гладила мягкую ткань, и она трепетала под ладонью, как живая. И тогда из отчаяния, страха, полной безнадёги шёпотом пришло это слово.

– Перкаль, – выдохнула я не своим голосом и повторила громче, увереннее, будто звала кого-то забытого, но хорошо знакомого когда-то, – Перкаль!