Читать книгу Лето. Орки. Любовь - Юлия Устинова - Страница 5

Кирилл

– Лагерь имени Александра… какого? – спрашивает Дэн.

Сдвинув бейсболку на самый нос, я прижимаю трубку к уху и тихо отвечаю:

– Матросова.

На том конце провода слышен издевательский смех.

– Чего ты ржешь, дебил? – одергиваю его. – Это, вообще-то, Герой Советского Союза. Когда он погиб, ему было столько же, сколько и нам, чтобы ты придурок, мог спокойно с предками на море поехать.

– Ого. Кирюх, это точно ты? – Корытин продолжает угорать надо мной. – Смотрю, ты неплохо подготовился к работе.

– Ничего я не готовился. Во-первых, я отдыхал в этом лагере… лет в пятнадцать в последний раз. А, во-вторых, в отличии от тебя, в школе не только в столовке зависал. Это потом… ты сбил меня с пути праведного.

– Это кто ещё кого сбил!

– Эй, мужик, если бы не ты, меня бы здесь не было!

– Если бы не я, ты ночевал бы в сортире того клуба.

Дэн снова хохочет.

Конечно, я бы тоже посмеялся над этой ситуацией, будь он на моем месте. Но мне не до смеха. Предки перекрыли кислород, пообещав прекратить платить за мою учебу, если я не поеду в этот гребаный лагерь хотя бы на одну гребаную смену в качестве превентивной меры. По их мнению, свежий воздух и ответственное занятие должны отбить у меня охоту до ночных тусовок и студенческих попоек. Какие наивные. Как там в песне поется? «Взвейтесь кострами, синие ночи…»

Я недолюбливаю детские лагеря за их тупые правила и ограничения, глупые развлечения и неистребимый запах непросушенных полотенец, хотя в последний раз было не так уж и стремно. Уверен, наш первый отряд второй смены две тысячи пятнадцатого ещё долго вспоминали с ужасом и содроганием.

Толпа у стадиона все растет. Над головами провожающих и детей белеют таблички с номерами отрядов. Еще не знаю, на какой отряд меня поставили, поэтому просто наблюдаю за теми, с кем проведу три бесконечные недели и пытаюсь приметить в ней тех, кто может помочь мне скрасить дни вынужденного заточения. У меня просто глаза разбегаются. Девчонки здесь что надо. Почти все упакованы в короткие шорты и футболки. У некоторых на шее завязаны оранжевые галстуки, а на груди навешены бейджи с именем и званием, то есть, фу-ты, блин, с должностью. Я же не в армии. Пока. И эти галстуки единственное, что помогает отличить вожатых от повзрослевших «пионерок». Что немаловажно. Отец пригрозил, что собственноручно оторвёт мне хозяйство, если я решу замутить с несовершеннолетней. Как будущий юрист, я его понимаю. Но как мужчина… Ведь их же не разберешь, этих девушек. В пятнадцать они могут выглядеть на все двадцать пять. И наоборот. Вот поэтому так важны галстуки.

Из-за поворота по дороге, огибающей забор стадиона, появляется колонна автобусов. Толпа оживлённо гудит и берет низкий старт. Шипя, автобусы распахивают двери и тормозят у самого края тротуара. С намерением занять место у окна, я расталкиваю локтями кучку атаковавших двери пацанов, которые мне в пупок дышат.

– Эй, парень, ты куда?! – с интонацией прапорщика в пятом поколении меня окликает какая-то тетка, я невольно оборачиваюсь и встаю по стойке смирно. На вид ей лет пятьдесят. Спортивный костюм, короткая стрижка и свисток на шее не оставляют у меня сомнений в том, что это наш спортинструктор. – Ты же тоже вожатый? – Я киваю. – Где твой бейдж? Фамилия, имя? – чеканит она.

– Лисовский… Кирилл, – переворачиваю бейсболку козырьком назад.

– Вот что, Кирилл. Давай двигай в самый конец, – физручка указывает рукой в сторону, – там в ПАЗике сумки поедут. Надо помочь загрузить. Вопросы есть? – спрашивает она и сама же отвечает: – Вопросов нет.

Ну точно Прапор.

Закинув сумку на плечо, я плетусь в хвост колонны, пробираясь мимо детей и их родителей. В детстве каждое лето я переживал этот крайне драматичный момент – прощание у автобуса или электрички. Но сегодня по мне никто не льет слезы и не машет рукой. По-любому, предки закатят праздник в честь моего отъезда, и мама наконец-то будет спать спокойно, перестав фантазировать на тему того, почему меня нет дома в три часа ночи.