Читать книгу Утро всегда теплее зимы. Сборник стихов от Души - Юлия Ванина, Юлия Ванина - Страница 6

Зачем бьешь руль, кричишь на шины?

Не виноват ты все равно!

Плели всех судеб паутины

Несущие только добро!

Не плач и не ругай себя за слёзы,

Не унижай, хороший мой,

Себя, нам хватит этой прозы,

Чтоб стать для всех тайной игрой.

Ты любишь! Ждёшь горячей неги,

Чтоб целовать и не дыша,

Смотреть, ласкать мои колени

И знать, что временна игра.

Да, встречи бывают же в жизни такие,

Когда один взгляд решает за всех.

Наверно, мы жили всю жизнь только ими,

Страдая с другими, рискуя за тех.

Да разве молили уже мы об этом?

Хоть кто-то подумал, что встретит «себя» —

Такого же светлого истинным светом —

Святого источника мира тепла.

Ты думал, что ты одинок, бесполезен,

Что ты исчерпал весь лимит на любовь,

Но мир оказался настолько нам тесен,

Что в жилах воскресла нечаянно кровь!

Ты попросил одно лишь только фото

И в праве удалить, им дорожить.

Ты хочешь в нём узнать кого-то?

Рука же так предательски дрожит.

Обнять и вечность можешь, только стоя,

А в танце не услышишь сердца стон.

Когда так много в жизни перегноя,

Невольно вспомнишь колокольный звон.

Из тишины ни правил, ни морали.

И глухи одинокие шаги.

Когда в чужой душе подковы медной стали —

И тени не осталось от любви…

Станет оловом медная брошка,

По металлу пройдет синева.

Я играю с тобой немножко,

Ты же ждешь любви от меня.

Успокаивать незачем сердце,

Нет покоя, где светит мечта.

Нет пикантности в пламенном перце,

Кроме горечи вкуса огня.

Говоришь ты, что любишь безмерно,

Но у каждого мера своя.

Не влюблюсь в тебя я, наверно,

В паре любит один, для себя.

Бежишь, несчастный, гонит словно стая.

Ты не успел укрыться точно зверь.

Зачем тебе я – я сама не знаю,

Но знаю: снова приоткрою дверь.

В моих глазах напрасно солнце ищешь,

Окутало давно их темнотой.

И зависаешь, да ты просто виснешь

На окнах непроглядной пеленой.

Болеешь ты, боишься быть негодным.

Ты думаешь, всё можешь изменить.

Ты ж не противишься критериям погодным…

Зачем сейчас меня во всем винить.

Ты помнить хочешь, помнишь, хочешь

И ждёшь, надеясь на ничью.

Свой стержень острием заточишь,

Чтоб написать своё «люблю».

Резинка карандаш сотрет ведь

Чужой безропотный рукой.

Ты пишешь черновик – заметь.

Так что ж ты хочешь от чужой?

А в прошлом больше нету смысла,

Там нет его – там глубина.

Познать тебе мешают числа —

Тревожной гордости чума.

Ветер, волна – воде не спится.

Гонит тоска – вода боится.

Хмурит, мутит и стонет рябью,

Вернуть нельзя чужою явью.

Луне нет дела этой боли,

Купаясь в облачном зазоре.

Гнетёт того, кто хочет пить,

Но он рождён других поить.

Горят глаза, остры костры в них,

Не стоит ждать, когда притих.

Когда одна заводит ночь,

Когда зовут постель толочь.

Смела молва с тем, что вдали,

А приближай – щипают миг.

Заставить лить – боятся влаги,

Ведь просто жить – мало отваги.

От звука света ждать нет смысла,

Пройдут и мысли, и слова, числа,

Забудутся и темы, и объекты, и дела —

То прошлое коснется только сна.

Часы отмерили, не повернувшись вспять,

Лишь люди прошлое пытаются догнать.

Мгновенье было и оно – прошло!

Зачем, скажи, нам ворошить его?

Дорогой бездомной ты ходишь по кругу

И вновь вспоминаешь чужую заслугу,

Когда разбудили и дали тепло,

Которое трудно забыть – не твоё.

Тоска донимает и трудно дышать,

И горло осипло безмолвно кричать.

Ты просишь того всё вернуть за любовь,

Кому лишь недавно поклялся на кровь.

Улыбку ты ждёшь у той и тогда,

Когда истощились к тебе берега,

Когда уж не ждут и счастья с тобой —

Что дал ты, давно мог дать и любой.

Перехватило дух и сердца нет груди…

Она… она прошла… так рядом и… чужая!

Увидели друг друга не мигая,

И вспомнили, что было позади.

Когда тебя хотел и целовал любя,

Да, знаю, что любила ещё больше,

Но тяжелее нет подобной ноши,

Такую гирю раньше не встречал.

Жалела ты меня, расслабился, забылся

И не ценил тебя такой, какой была.

Теперь я всех ровняю на тебя,

Но рай с тобою, как дымка, испарился.

Что думаешь сейчас? Кого ты любишь, ждёшь?

Кому, как мне, в глаза открыто смотришь?

Того, что убыло, обратно не воротишь,

Картинки прошлого теперь сколько не множь.

Жестко, жестоко живьём ты растерзал

И на губах твоих теплится кровь.

Помнишь, когда её душу разрезал

И не повел безучастную бровь.

Помнишь, когда она страстно любила

И всей собою так нежно ждала.

И лишь печально украдкой спросила:

«Любишь ли ты меня так же, как я?».

Что тут ответишь, когда и седины

Всё ещё верят, что всё впереди.

Только теперь, умирая на льдине,

Тем, что осталось, её не зови.

Тело не бренно, он – лишь источник

Помнить о том, что всё нужно успеть.

Ты не успел – в этой жизни заочник —

Эта попытка – чтоб просто хотеть.

Тоска в глазах. Ты снова пьян.

Ты болен той, что отпустил.

И тела нежного дурман

Ты даже взглядом не забыл.

Ты ждёшь её, боясь опять

Проститься снова навсегда.

Заставить сердце б замолчать,

Но тень в душе. А где она?

Изнемогая, он сходил с ума,

Когда рассветная давила тенью мгла.

Задав вопрос, он ждал ответы в ней,

Считал минуты, бесконечность дней.

Мелькали лики бликами везде:

А может и она пройдет в окне?

И жажда подступала комом в бок!

У ожидания его рассчитан срок?

Пересыхало горло, в сердце стон,

Переходили ноты в баритон.

Цепляло кожу эхо тёплых рук!

Не проходил он жизненных наук…

И стук, и боль, и где она сейчас?

И перед кем мелькают искры глаз?

Баланс – она в весы вошла

И уравняла, нежность сохраня.

И пленом острия сковала грудь,

Нет воздуха, нет сил его вдохнуть.

Прильнуть… Она всегда любила суть.

И лишь в её глазах готов тонуть.

Ведь он почувствовал бы нелюбовь.

Она – его, теперь связала кровь.

И бровью поведет, и успокоит сон.

У счастья лишь один закон.

Ведь молод он,

Отсюда и смешон…

Волнуюсь я? Конечно, я волнуюсь.

Боюсь немного, на щеках тушуюсь.

Смущённо подарю слова.

Оценят их влюблённые глаза.

Созвучно небо языку внимает.

Трепещет тело, на губах играет.

И тонкая, смущенная игра

Нам стала ангелом из сказочного сна.

Незыблемы понятия того,

Что ради Светлого придумано давно.

Невинных дев абстрактные узоры

Рисуют пошлой краской его взоры.

И трепет отнимает сердца стук,

Вплетая в дых щемящий тела хук.

Не робко, не уверенно, не скупо

Заставит он кричать в забытый купол,

Где были и мечты, и радость, и она,

Когда играл он, тикая слова.

Себя не пожалев, она ушла.

Не выбросив тепла, она

Смотрела вниз, поверх стекла

На столик у разбитого окна.

Он сдерживал следы её в глазах.

Лишь горечь бешено стучалась в снах.

Но возвратить умершее давно

Ему и никому здесь не дано.

И глухо боль удушливым болтом

Завинчивала в сердце снова стон.

И стоголосый проклятый аркан

Манил взглянуть на её шрам.

Но он не сможет рядом быть,

Она другому не даёт остыть.

Прощайся с королевой, жалкий раб,

Ей больше нечего Нежаждущему дать.

Никого не хочу впечатлять

Не собой, ни движеньем, ни лаской.

Разве могут несчастные знать,

Что приходится думать под маской.

Разве могут слепые понять,

Как прекрасны движенья в партере.

Когда нега пронзает опять

Сверх-непрочностью тела в апреле.

Разве могут немые достать

Самой верхней ноты сладкой.

И, как прима, столь ярко блистать,

Поправляя подъюбник украдкой.

Что сказать неумелым умам,

Когда всех затмило светило.

Говорить уж давно по душам

Впредь не станет седое кадило.

Заученные фразы чертят метко

Немую полосу меж двух огней.

Твоя, давно не нужная, разведка

И так безжалостно исправила людей.

Не глухи, нет, смертельны слов удары,

Их раны до сих пор ещё болят.

Твои уловки и плоски, и стары.

Давно, что было, заживо гноят.

Но всё забыть смогла – тебя простила.

И горечь уж не душит моих губ.

Хотел войну, а я в ней победила,

Отдав тебе прощальный мига стук.

Заставить замолчать и без того безмолвные уста

Тебе было несложно – оба знаем.

А я клялась, надеялась и, наконец, устав,

Закрыла дверь в развеянном тумане.

Немело всё, стучало молотком, горело,

Когда ты бездыханную меня

Сжимал в тиски болезненною верой

В то, что давно забыто для тебя.

Нет страха дальше – страсти не осталось.

И заколоченные дыры не болят.

Где счастья нет – там жалость постаралась,

Рассыпав в памяти из грусти якоря.

Драно и выдрано из книги прошлого