Читать книгу Не в ту сторону - Юлия Верба - Страница 2

Вспомню сладкую грусть новогоднего сна —

И невольно вздохну без причины.

В этом сне повстречались чужая жена

И чужой одинокий мужчина.

Разрывали с трудом кольца сомкнутых рук,

Говорили и вновь умолкали.

За нежданную нежность пылающих губ

Обреченно себя упрекали.

Уверяли друг друга, что скоро пройдет

Эта блажь и затменье рассудка:

Скоро полночь наступит – и кончится год,

Новогодняя кончится шутка.

И боялись шагов в коридоре пустом

Или стука внезапного в двери.

А скорее всего, волновались о том,

Как бы вдруг в этот сон не поверить.

Такая долгая зима свалилась с неба!

Поймала грустные дома в капканы снега,

Легла дорогой без конца над сонной степью,

Сковала нищие сердца морозной цепью.

Коротких дней седая тьма необозрима.

Такая долгая зима – для нелюбимых,

Для не дождавшихся любви и разлюбивших,

Для одиноких, для обманутых и бывших.

На белом кладбище любви, среди надгробий,

Зима уснула, словно пьяница в сугробе.

А у меня на сердце мгла, душа раздета.

Прошу хоть капельку тепла, хоть лучик света!

Но если в сердце нет тепла, то и не стоит

Напрасно зиму глупой просьбой беспокоить.

Зачем случайный луч ловить

остывшим взглядом?

А если в сердце нет любви – то и не надо.

Обманщик-март, замерзших душ

недолгий праздник,

Как злой мальчишка, издевается и дразнит:

Туманом кутает дома и ветром свищет —

Смеется долгая зима над сердцем нищим.

Кружит ветер по земле

Пыльную метель

И колышется полей

Желтая постель.

Наша лесополоса

В солнечной дали,

Как зеленая слеза

На щеке земли.

А за лесополосой

Дремлет смерть с косой,

Бродят сплетни, и тоска

Приторно горька.

Злая осень нервно листьями шуршала,

Нас с тобою на свиданье провожала.

Обливала нас дождей холодным душем,

Чтоб любовь не брали в голову и в душу.

А за осенью зима любви настала.

Нас метелью закружила, разметала,

Разбросала по сугробам и ухабам,

По чужим постелям, мужикам и бабам.

Но весна любви нас солнцем отогрела,

Страсть и нежность в листья свежие одела.

Убрала постель зеленою травою,

Чтобы снова не расстались мы с тобою.

А потом ворвалось лето в ярких красках.

Мы с тобою утонули в жарких ласках,

Истекали спелым соком ягод сладких

И дрожали от любовной лихорадки.

Снова нас подстерегает злая осень —

Будто в волосах нечаянная проседь,

Слов холодных рассудительность и зрелость.

Все опять пойдет не так, как нам хотелось…

Женская доля – покоя мгновения,

Холод тревоги в бурлящей крови.

Женская доля – море терпения

И капелька любви.

Женская зависть – кошка бездомная

В струях холодных весенней грозы.

Женская зависть – море бездонное

И капелька слезы.

Женская ревность – пламя Везувия,

Долгих ночей непроглядная тьма.

Женская ревность – море безумия

И капелька ума.

Женское счастье – неистребимая

Жажда отдать и растратить, любя.

Женское счастье – море любимого

И капелька себя…

Я совсем сошла с ума.

А вокруг – снега, зима.

Вечер, сизый дым, луна,

Вы – у темного окна.

Вы постойте, покурите.

Ничего не говорите.

Я сама Вам расскажу,

Отчего с ума схожу.

Головою не качайте,

Ничего не отвечайте.

Все понятно: снег, зима.

Просто я сошла с ума.

Утопаю в потоках нежности —

Сердца любящего безбрежности.

Сколько рук потянулись спасти,

Но любовь не удержишь в горсти.

Я тону в любви, как в реке,

Прижимаюсь к твоей щеке.

Верю в то, что тебе нужна,

Что прекрасна я и нежна.

Я несу себя, как букет,

Как хрустальную вазу в буфет,

По ступенькам вниз не бегу —

Для тебя себя берегу.

Будоражит кровь

На исходе лет

Поздняя любовь —

Предзакатный свет.

Всем наперекор.

А вокруг – глаза.

А в глазах – укор,

И ни слова «за».

И ни разу – вдоль,

Только поперек.

Вместо «хлеб да соль!» —

Слезы да упрек.

Бьет не в бровь, а в кровь

Взгляд из-под руки…

Поздняя любовь —

Счастье вопреки.

В белой дымке олимпийская вершина.

День и ночь стрекочет швейная машина.

Разложив цветные нитки на скамейке,

Людям судьбы шьют богини-белошвейки.

Нитью розовой на белую одежду

Пришивают благодарность и надежду.

Желтой нитью – злобу, зависть и разлуку.

А зеленой – одиночество и скуку.

Не пойму, в чем перед ними виновата,

Только стала мне судьба великовата.

Наступаю на подол большого платья,

Спотыкаюсь о потери и проклятья.

Ты навстречу мне спешишь, раскинув руки.

Коротки тебе судьбы носки и брюки.

Расстегнулась ремешка тугая пряжка

И сдавила плечи тесная рубашка.

Попрошу я белошвеек неумелых:

«Одолжите нам немного ниток белых.

Пристрочите нас друг к другу рукавами,

Чтобы больше никогда не расставались!»

Мы жадно постигали науку страсти нежной:

Роман любви листали поспешно и небрежно.

Но кто-то вырвал в книге последние страницы.

Мы так и не узнали, что там могло случиться.

Роман любви прочитан. И мы не виноваты

В том, что любовь, как книга, потрепана, измята.

Дырявые страницы с потертыми углами

Захватаны чужими и грязными руками.

Роман любви прочитан. Пора идти за новым.

Найдешь себе другую. Найду себе другого.

И распахнет призывно страницы перед нами

Нечитаная книга – любовь очередная.

Мне бы спрятать тебя в копилку души

И гвоздями к сердцу прибить.

Только мы, мужчины, вечно спешим

Всех на свете перелюбить.

Стал зачем-то тебя на других менять —

Вроде был не пьян и не глуп.

А в копилке души медяки звенят,

Как у нищего на углу.

Остыну я от страсти

И наконец пойму:

Находится Герасим

На каждую Муму.

Веревкой чувств привяжет

И приведет домой.

А нежных слов не скажет —

На то он и немой.

Муму ему виляет

Коротеньким хвостом.

Она еще не знает,

Не думает о том,

Как больно по живому,

Когда душа кровит.

Как страшно падать в омут

Несбывшейся любви.

И, словно на икону,

До дна и до конца

Смотреть на зыбкий контур

Любимого лица.

Где-то слова, как лед,

Падали мертвой капелью.

Сердце, сбитое влет,

Запорошило метелью.

Сквозь снег проступает кровь

На белой дорожке к дому,

А женщина и любовь

Еще не ушли к другому.

Пальцы до боли

Сжимают свечу.

Плачу я, что ли?

Или молчу?

Когда эта ночь

И эта свеча?

Может, давно,

Может, сейчас.

В сердце – смятенье,

И в мыслях темно,

Черные тени

Встают за спиной.

Орущие рты

Гнутся дугой.

Кто это? Ты?

А может, другой?

Пьяно стаканы

Сдвигают, смеясь.

Я замолкаю,

Чего-то боясь.

Бьется мой страх

В кольце чьих-то рук.

Кто это? Враг?

А может быть, друг?

Из темноты

Взвизгнул рояль.

Кто это? Ты?

А может быть, я?

Ты пришел, полюбил, победил, приручил

И в красивую клетку меня заточил —

В старый сказочный замок с высоким крыльцом,

Словно цепью, сковав обручальным кольцом.

Запер дверь на засов, чтобы я не ушла,

И с довольным лицом поспешил по делам.

Ушел мой палач,

Затих старый дом.

Ах, как тяжела

Любовь под замком!

В старом доме минуты текут, как часы,

За окном – сторожа и свирепые псы.

Мы с любовью сюда, как с подругой, вошли.

Но ее под замком удержать не смогли.

Я осталась одна. А вокруг – тишина.

Никому моя боль не слышна, не нужна.

Прости, мой палач —

Такие дела…

Любовь не лгала.

Была – и прошла.

Мы любовь не смогли удержать под замком,

И скулит мое сердце бездомным щенком,

Таю я, как Снегурочка, день ото дня,

И однажды палач не застанет меня.

Как соломинку, солнечный луч ухвачу

И в рассветную даль вместе с ним улечу!

Прощай, мой палач!

Прощай, тихий дом!

Прости, не смогла

Любить под замком…

Наш сентябрь разорвали

на сотни неравных частей.

Нас незримые судьи судили жестоко и строго.

Нашу пару разбили на двух незнакомых людей,

Одиноко бредущих куда-то по разным дорогам.

Мы навстречу друг другу уже не бежим,

не спешим,

И при встрече уже не ныряем друг в друга,

как в омут.

Кожу-нежность сорвали с растерянной голой души,

Чтобы было удобнее резать и бить по живому.

Тяжелеет от боли и кругом идет голова,

Холод ветра разлуки

мы чувствуем содранной кожей.

И напрасно теснятся невысказанные слова,

Как незваные гости, застыв на пороге прихожей.

Мы случайные взгляды, как ноты, читаем с листа,

И смеемся в ответ, а над кем —

не поймем и не знаем.

Но за смехом не слышно, как стонет душа-сирота

У подножья креста, где веками любовь распинаем.

В доме, где никто не любит, —

Тусклый свет и едкий запах.

Там живут чужие люди.

Дом не прибран и не заперт.

Он таращит окна слепо,

Двери стиснуты от боли.

Дом – оставленная крепость.

Крепость, сданная без боя.

В мир, расколотый на части,

Заберу незримый сверток:

Недоношенное счастье,

Скуку в праздничной обертке.

Была я весела и молода.

Вокруг сменялись имена и лица.

Мой телефон не умолкал тогда,

Все верещал звонкоголосой птицей.

Река из слов бурлила и текла.

Меня несла неведомая сила,

Я так бесстрашно по реке плыла,

Хотя на поворотах заносило.

А время день за днем брало свое:

Душа взрослела, тело тяжелело.

Река из слов заметно обмелела,

Но все журчал беседы ручеек.

Потом еще с десяток лет прошло…

Со мной уже давно никто не спорит.

Как быстро сохнет лужица из слов

В коротком телефонном разговоре!

Мой телефон, затихший, без звонков,

Лежит, как птица мертвая без крыльев.

В нем не осталось даже капли слов —

Как будто в кране воду перекрыли…

Ну, перестань! Зачем опять

«Еще не вечер» повторять?

И жить, как в бесконечном сне,

В тоске унылых серых дней?

Не бойся вечера, поверь:

Однажды ты откроешь дверь

И без оглядки поспешишь

В забытый мир, в другую жизнь.

Пусть будет вечер! И свеча,

Как поцелуи, горяча.

Растают, словно рыхлый снег,

Воспоминанья прошлых дней.

Спеши переступить порог

Пустых сомнений и тревог

И помни: ты во всем права,

А жизнь прекрасна и нова!

В затянувшемся возрасте

Половой перезрелости

Попрошу: «Дай мне, Господи,

Не здоровья, а смелости —

Быть неловкой в движениях,

Не стесняться усталости,

Своему отражению

Улыбаться без жалости.

Пить лекарство от старости —

Капли мудрой беспечности

На короткой дистанции

От заката – до вечности!»