Читать книгу Теплый пепел - Юлия Верба - Страница 10

(Галка)

Арестовали меня утром, по дороге на работу. Я уже к школе подходила, а тут: сюрпри-и-з! Двое небритых с автоматами дорогу загородили и строго спрашивают: «Ты Фоменко-завуч?» Вот так прямо: Фоменко-завуч. Через дефис, как «Родина-мать» или «город-герой».

Я им так же вежливо отвечаю:

– И чего?

– С нами пойдешь.

– Не пойду я с вами, мне на работу надо.

Тут один мне кулаком по носу как стукнет! Я поняла, что на работу уже не надо. Ищу носовой платок – не могу найти, а кровь так и хлещет в открытую сумку. Утираюсь рукавом и по сторонам озираюсь – хоть бы кто из учеников поблизости оказался. Когда надо – нет никого! С другой стороны, кто ж так рано в школу придет? Только Фоменко-завуч. Вот и результат.

У нас математичку на прошлой неделе с урока забрали. Продержали в заложниках два дня, пока отец квартиру на соседа-чеченца не переписал. Потом соседи их семью вроде бы даже из города вывезли. Может – да, а может – нет. Никто ничего толком не знает – время такое. Хорошо, что мы Юльку к бабушке в Краснодар отправили.

Ну, если меня из-за нашего коттеджа забрали, тогда есть надежда. Муж – собственник, все подпишет. Спрашиваю:

– А в чем дело?

– Ты арестована за связь с ФСБ.

Вот это номер! Тут и не знаешь, что сказать. Да и слушать никто не будет. В машину затолкали, как овцу, под заднее сиденье засунули – это с моими-то габаритами! Как поместилась – не знаю. Еще и ноги свои вонючие на спину поставили! Ладно, думаю, Фоменко-завуч, не развалишься, зато от вони у тебя в мозгах прояснится.

И прояснилось: старшенький мой, Дениска, в военном училище в Подмосковье. Вот тебе и связь с ФСБ.

Тут одним коттеджем не отделаешься. Позавчера по местному каналу показали, как шпиона допрашивали – врага Республики Ичкерии. Вроде собирались показательно расстрелять. А за связь с ФСБ что будет? Спрашиваю:

– За связь с ФСБ что будет?

– Тюрьма будет.

Хоть не расстрел!

Долго ехали, останавливались где-то. Все тело занемело, нос разбитый распух – еле дышу, сиплю, как насос. Наконец-таки добрались до тюрьмы. Лестницы-переходы, железные двери лязгают, гремят. Втолкнули меня в камеру, а там – молодая женщина. Хорошо одета, глаза накрашены. Улыбается.

– Привет, меня Поллу зовут. По-вашему – Полина. А тебя как?

– Галина.

– Ух ты! Прямо в рифму: Полина – Галина. На вот тебе полотенце, а то все лицо в крови.

– Спасибо.

– Ты что, Галина, тоже убила кого?

– Почему убила? У меня сын военный – поэтому.

– Я думала, ты тоже за убийство.

– А ты что, за убийство?

– Ага, я бабку одну утюгом по голове стукнула.

– За что?

– Ни за что, она просто рядом в квартире жила. Да я выйду скоро. Может, уже завтра выпустят.

– Хорошо тебе!

– Да мне и тут неплохо!

– Тут?!

– А что? Тут весело. Вечером ребята придут. Из охраны. И поесть дадут.

Тут я заревела в голос, а Полина удивилась:

– Чего ты плачешь? Нос болит? Устала? Ложись, отдохни.

Прямо мать Тереза! С чего это Полина такая ласковая? И тут я поняла, что она меня, как это у зэков называется? ЗА СВОЮ ДЕРЖИТ. Вот такие порядки у нас на зоне, Фоменко-завуч, отличник народного просвещения! Мотай на ус. Тебе здесь теперь долго сидеть – попу мять, если не сказать хуже.

Легла я на койку, а в голове все мысли перепутались. Какой уж там отдых! Под носом кровь коркой запеклась, а оттереть нельзя. Притронуться больно. Полина посмотрела на мои старания, полотенце из рук взяла.

– Давай еще водой намочу. Да схожу к ребятам, вина принесу – выпьем.

Сняла с ноги красивую туфельку и громко застучала каблуком в дверь. Сразу охранник появился – так быстро, будто за дверью стоял. Пошептались они и вышли вместе. Идут и смеются. А я сижу одна, рукавом слезы утираю.

Не знаю, сколько времени прошло, и опять дверь загремела. Мужчина на пороге.

– Галина Александровна, выходи.

– Что? Вы кто?

– Быстро выходи! Ахматханов я, Хасан. Мой сын у тебя учится, помнишь?

Еще бы я не помнила его Арби: «Арбишка на попе шишка». Вечно в синяках ходит, дерется со всеми подряд. На уроке спокойно сорок пять минут высидеть – проблема. Кого щипнет, кого толкнет, у кого учебник выхватит, у кого тетрадь порвет. Сколько я ему подзатыльников надавала – не сосчитать! Иначе не понимает. Родителей в школу вызывала, этот папа Хасан и приходил. Слушал меня молча, головой кивал. Только после его визитов Арбишка лучше не становился. Правда, не злой мальчишка, но очень уж крученый!

– Галина Александровна, выходи, со мной пойдешь.

– Куда?

– Быстро, быстро давай!

Вышли мы с ним в коридор, и повел меня Хасан под автоматным дулом. Неужели расстреляет за связь с ФСБ? Или за Арбишкины подзатыльники? Долго шли – опять по этажам, через какие-то переходы. Потом за ворота вышли, а на улице уже темно. Это сколько же времени я под арестом?

– Галина Александровна, тебе надо сейчас домой. Вещи собирай, и уезжайте. Быстро!

– Спасибо тебе, Хасан. Ты прости, что я твоего Арби наказывала.

– Иди уже, Галина Александровна! Тебе надо до утра успеть.

В спину меня подтолкнул – я и пошла. Вокруг темнота. Только где-то вдалеке фонарь горит.

Вышла я на железную дорогу к этому фонарю, огляделась. Вроде никого не видно. Вдруг из темноты фигура показалась: прямо на меня по шпалам женщина идет. Сверху посмотреть – вроде одетая, только кофточка впереди разорвана. А снизу – ничего. Ни юбки, ни трусов. В руке – сумка расстегнутая. Идет и спотыкается. Я ее окликнула, а женщина молчит. Только шагает по шпалам медленно, шатается. Я и пошла следом. Догнала, под руку взяла – так она даже не заметила, только вся дрожит. Спрашиваю: «Ты где живешь?» Молчит. Ну ничего. Ковыляем рядом молча. Все равно – вместе веселей.

Вдруг из лесополосы голоса послышались и ветки затрещали. Я попутчицу за плечо – и под насыпь покатились. Смотрю: мужики через рельсы какие-то мешки тянут. Не иначе что-то сперли. Нормально, значит – не до нас им, по сторонам глазеть не станут. Лежим, ждем, пока пройдут ночные воины с трофеями. Потом я женщине этой говорю: «Ну что, подруга? Вперед и с песней?» А она вдруг заплакала и как побежит! Я ей кричу: «Постой, вместе пойдем!». Куда там…

Тут я и сама заплакала. Нос болит. Валяюсь, как окурок на мостовой, невесть где. Вся в крови, грязная, лохматая. Вовка мой там дома уже с ума сходит. А ведь надо до утра успеть вещи собрать и из города бежать!

Такая меня злость взяла! Говорю себе: «А ну, Галина, поднимай свою задницу. Не хрена себя жалеть! Вперед и с песней!». И так я шустро по рельсам потрусила! Бегу и пою тихонько – ну, не пою, конечно. Так, бормочу себе под нос: «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый…»

А поезда как раз и нет, даже запоздалого. Поезда сейчас редко ходят. Потому что после революции их наши джигиты грабить наладились. Остановят поезд где-нибудь в степи – и «национализируют». Коммуниздят все, что под руку подвернется. То-то у них и техника, и продуктов навалом в каждом доме. В первый раз я у соседа ящики с компьютерами в коридоре увидела и спрашиваю: «Салман, откуда такое богатство?». А он: «Родственники из села прислали». Сам глаза отводит. Знаю я его родственников, они компьютеров сроду не имели. Небось, и слова такого не знают.

Интересно, кто в нашем доме теперь будет жить? Салман с семейством? Или его родственники с компьютерами?

А не все ли мне равно, кто? Главное – до утра успеть.

«Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…»