Читать книгу Отношения с детьми важнее, чем школа. Я – хорошая мама! Я – счастливая мама! - Юлия Владимировна Крушинская, Юлия Владимировна Кувалдина, Юлия Владимировна Красовицкая - Страница 3

Школьная реальность

Когда-то я считала, что все возможно (смеюсь). Сейчас я убеждена, что это не так. Точнее, я могу что-то делать по мере своих сил и возможностей в конкретных обстоятельствах. И оказывается, я не все могу. Скорее, многое не могу, что хотелось бы мочь, и это нормально…

У меня 2 детей: парни, близнецы, которые перешли сейчас в седьмой класс. Когда мальчишки переходили в пятый, я вместе с родителями класса находилась в легком напряжении. Класс славился своей неуправляемостью, своевольностью, концентрацией активнейших детей.

Первая учительница к концу начальной школы была изрядно вымотана, и провожала нас с большой радостью. Мы до сентября не ведали, кто же будет классной. Зная, что достаточно тяжело с классом было в начальной школе, учителя и директор школы всё думали, какого классного руководителя нам поставить, чтобы он мог с детьми справиться.

Сразу скажу, что у меня педагогическое образование (я учитель начальных классов), выбранное по любви. Учителем видела себя со средних классов точно, и всегда трепетно относилась к школе. Когда сама училась, мне было важно находиться в достаточно близких, доверительных отношениях с классным руководителем. Училась я средне, упор делала только на те предметы, которые мне нравились, включая учителей.

Помню, будучи студенткой первого курса в зимние каникулы бегала в школу, помогала уже бывшей классной проверять тетради, а у старшеклассников выступала на классных часах, заманчиво рассказывая о веселом общежитском студенчестве. Так я призывала хорошо заканчивать школу и поступать. В школе я не работала, но трепетность, уважение, даже благоговение к ней сохранялись очень долго, вплоть до 2019 года.

Пятый класс для нашей семьи был абсолютно кошмарным. Несмотря на то, что я старалась быть в диалоге с новой классной. Мне она сразу понравилась. Да и сейчас в общем-то нравится. Но по факту все мои представления и какие-то радужные надежды разрушились о школьную реальность.

На каждом родительском собрании нас чихвостили, что с детьми невозможно справиться, что ведут они себя безобразно, учиться не хотят, успеваемость низкая, дерзят, хамят, не слушаются, школьные правила нарушают и т. д. Многие учителя-предметники в шоке и готовы от класса отказаться. Где-то осенью за классом по разговорам уже закрепился общий фон – «дебилы».

Помню родительское собрание зимой, когда напротив нас рядком сидело несколько учителей, а директор школы нас отчитывала. Посыл был: вы детей своих уже упустили (детям по одиннадцать лет), они неуправляемые, потому что вы их не воспитываете. Вы их любите, вы с ними мягкие, вы их жалеете, а надо с ними по-другому, более жестко. И все в таком духе минут двадцать.

Я сидела и охреневала, и не верила своим ушам. Ощущение было, что нас, как родителей, меня – как мать, сейчас просто обесценивали, попрекали любовью к своим детям. Убеждали, что мы никчемные родители.

Родители пребывали в немом шоке. Я ерзала на стуле, металась за партой, еле сдерживаясь, чтобы не расхерачить все вокруг. Удерживала только одна мысль: ты уйдешь, а детям тут учиться. В общем, я встала и достаточно корректно из своего глубокого возмущения с дрожащей челюстью сказала директору, что вы чуть попутали, перегнули границы, что нельзя так разговаривать с родителями, нельзя так обесценивать. Лично со мной так точно нельзя! При любом раскладе никому не дано права обесценивать родителей, их любовь. Попрошу выбирать выражения. Директор замолчала, но осадочек остался.

Готова ли я быть с директором в диалоге после такого? Не особо.

Когда на собрании рассказывали об очередном происшествии, спрашивала, где тут конкретно мои пацаны? Расскажите, чтобы я могла разобраться и принять меры. Почему я слышу что-то на собрании, а не узнаю по факту. Выяснилось, что большинство разборов в классе касалось нескольких конкретных учеников, и что фразы «все дети», «весь класс», «они», «вы», «все мальчики» были обобщающими. То есть чихвостили всех под одну гребенку.

И потом ты все несешь домой и высказываешь детям, которые тоже не могут понять, почему им приписывают все грехи, хотя в половине они точно не участвовали. Уж сколько раз я отчитывала детей ни за что, пока не поняла школьный подход.

На мое предложение классной на собрании разделять и говорить конкретно кто, где, когда, получала ответ: нет, мы не будем говорить фамилии, кому надо, те знают. И ты сидишь такая обтекаешь ни за что, не понимая – относится это к твоим или нет. А потом у родителей пытаешься выяснить, кто в чем замешан. А там у каждого своя версия.

Готова ли я после этого быть в диалоге с учителями и ходить на родительские собрания? Не особо.

Способна ли я с детьми говорить об искреннем уважении к правилам школы, учителям? Не особо.

Собственно, родители после каждого собрания были в полнейшем шоке. Родительский чат разрывался от паники: что делать, что делать? Класс расформируют, давайте кого-нибудь отчислим, давайте ходить на уроки, давайте поставим камеры в кабинеты и прочее. Добавить сюда еще разборки родителей конфликтующих детей. Кто больше конфликтовал и плел интриги: некоторые взрослые или дети – тоже вопрос. Чат сваливался в какие-то споры и перепалку.

Класс у нас абсолютно недружный: ни родители не дружат, ни дети. Под дружбой подразумеваю – единение, общение единомышленников. Стихийного объединения не произошло, инициативу осознанно на себя никто не взял, и я в том числе. Все, что объединяло большинство родителей на тот момент – дети учатся в одном классе только по территориальному принципу. Понимая это, при всех своих умениях объединять людей, я не хотела быть в родительском комитете.

Кроме того, у детей в классе быстро сформировался удобный им аргумент уже на уровне убеждения: раз их считают неуправляемыми дебилами, то и ведут они себя именно так. И для них это нормально. Это их реальность.

Коллективные занятия класса с внешним психологом, отдельные встречи мальчиков и пап, беседы родителей не принесли особых изменений к концу учебного года. А у классной опустились руки.

Но и это еще не все. Была еще и домашняя реальность.