Читать книгу К цели по серпантину - Юлия Владимировна Шумова - Страница 6

Родители выбрали уфимскую школу-интернат для слепых и слабовидящих детей. В Челябинской области школа тоже имелась, но только в провинциальном городке Троицке. А мне, считали мама с папой, в большой город надо, и, что немаловажно, Уфа находится в ста пятидесяти километрах от дома – даже ближе, чем Челябинск; если на машине, то добираться относительно недолго.

Психолого-педагогическую комиссию я прошла с большим успехом. В какой-то момент члены комиссии стали сами отгадывать мои загадки, а их загадки с ответами я знала наизусть и, не давая договорить загадку, с первых слов узнавала её. Перебивать взрослых, конечно, невежливо, но получалось очень эффектно. Я называла отгадку и переводила разговор в нужную мне плоскость:

– Ваши загадки неинтересные, Вы лучше мои отгадайте. Мы их с бабушкой сами придумали. А Ваши загадки я давным-давно знаю, слышала по радио, и пластинки у меня с ними есть. В общем, ваши загадки мне до ужаса надоели, где Вы их только вычитали? Они же старые, и отгадки на них всем известны. А кем Вы работаете, девушки? И почему такие любопытные? Всё спрашиваете и спрашиваете?

Члены комиссии откровенно хохотали надо мной. Они попросили сравнить скатерть и листок бумаги по толщине.

– Толще скатерть, конечно. Мокрый шелк у вас, кажется? Вот у моей тети ткань еще толще – у неё скатерть льняная. А у тети Гали в Москве совсем тонюсенькая – ситцевая, кажется.

Члены комиссии после продолжительного тестирования пригласили войти обоих родителей и долго меня хвалили. Спрашивали, откуда ребенок так много знает, и удивлялись моей коммуникабельности. Родителей распирала гордость за свое чадо.

Если бы я знала тогда, что эти милые женщины определяют мою дальнейшую судьбу! Мне предстояло вскоре вылететь из семейного гнездышка и на многие годы стать обитательницей школы-интерната с его суровой действительностью и казенным жизненным укладом, к которому я так и не смогла привыкнуть. Мне до сих пор тяжело вспоминать события тех лет. Большой разницы между тюрьмой и интернатом нет: та же жесткая дисциплина, чёткий распорядок дня; все действия строго регламентированы. То ли воспитатели, то ли бездушные надзиратели – большой разницы не наблюдалось.

Безусловно, встречались среди этой казенщины нормальные люди с живыми эмоциями и добрым сердцем. Они старались приласкать своих воспитанников и строили отношения по-семейному, за что им здорово доставалось от начальства. В нашей интернатской жизни популярностью пользовалось доносительство и искоренение панибратства. Панибратством называлось любое проявление ласки, нежности и сострадания. Даже за ручку с воспитателем пройтись было нельзя без особой надобности. Это тоже считалось панибратским отношением к воспитанникам. Если ребенок плакал, обнять и успокоить его также строго воспрещалось. Некоторые воспитатели носили ребятам конфеты и другие подобные вкусности, ведь сладким нас баловали только под Новый год. За желание порадовать детишек сладостями сочувствующих воспитателей строго наказывали выговором и угрозой увольнения.

– Пусть дети кушают в столовых то, чем их кормят, согласно меню. Там всё выверено. Белков, жиров и углеводов достаточно. С калориями тоже всё в порядке. Не надо в стенах казенного учреждения поддерживать панибратские отношения.