Читать книгу Когда ангел проходит по сцене - Юн Фоссе - Страница 3

Юрий Бутусов, главный режиссёр и художественный руководитель Санкт-Петербургского академического театра имени Ленсовета, режиссер спектакля «Сон об осени» по одноименной пьесе Юна Фоссе:

Желтые перчатки Ибсена

(несколько замечаний о пьесах Юна Фоссе)

Я пишу этот текст, сидя в мансарде старого дома в Дании. Для нас, русских, это все большое общее место – СКАН – ДИ – НА – ВИЯ. Позвонили знакомые: «Как вы там среди мороза и снега?» А здесь +4, снега нет и в помине. Ничего мы не понимаем и не знаем про планету Скандинавию. Про людей, которые здесь живут.

И вот – Юн Фоссе… Он не датчанин. Норвежец. Пожалуй, это единственное, что о нём известно точно. Пишет… или писал… много. Сейчас куда-то пропал, вроде затаился где-то во фьордах. Пьесы странные, написанные лесенкой, похоже на Маяковского… ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА – Мужчина, Женщина, Отец, Мать, Он, Она… Иногда встречаются какие-то загадочные имена. В одной из пьес, по сути, действующее лицо – Ибсен… Хотя на сцене не появляется (пьеса «Сюзанна»). Связь с Ибсеном очевидная, кровная, полноценная… Разъясняет ли что-то Фоссе, дает ли ответы? Нет, только ставит вопросы. Хочет ли объяснить? Нет, не хочет. Кто он вообще, этот Фоссе? Неизвестно. Сколько лет ему? Нет ответа. А жив ли вообще? Неясно. Может, и умер давно. Кто он? Наследник Ибсена? Возможно. Борьба с внутренними троллями, с тезисом «Будь довольным собой», один из краеугольных камней его драматургии. Может быть, Стриндберга? Наверняка. Мужчина и женщина. Их взаимоотношения. Смерть мужчины… Связь очевидна. Метерлинка? Конечно. Пьесы насквозь символичны. Должен прийти Кто-то… Вершины. Туман. Ожидание. Наследник суровых норвежских рыбаков? Не исключено. Кто он? Живущий в одно время с Брейвиком, Ю Несбё, Гарбареком, Мольвером. Загадочность Фоссе – одна из важнейших черт его драматургии. Его пьесы читаешь, как детектив. В них всегда есть саспенс, есть кто-то, которого мы ждем и боимся, но и надеемся, что он придёт, и все станет ясно… Но не приходит… Как Годо из великой пьесы Беккета. И всегда, всегда Мужчина и Женщина, Он и Она, и Сын… и Море. Ветер. Фьорды. Лодка. Старый дом и вселенская боль одинокого человека. Его Крик, выросший из картины Мунка, фундамента искусства двадцатого века. Хотя это не картина, конечно. Это сама человеческая Душа, разорванная в клочья… И в кажущемся спокойном течении слов – Крик, беда человека наедине с самим собой. Кто этот Кто-то, о ком пишет Фоссе? Человек? Бог? Случайность? Любовь? Смерть? Надежда? Завораживающий ритм слов, бесконечные повторения…

Работа со временем и пространством. Абсурдность ситуаций. Огромность смыслов под текстом. Это Чехов. Но, наверное, в отличие от Чехова, погружающего нас во время и, таким образом, размывающим его, Фоссе время уничтожает. Так же, как и пространство, смешивая их, путая верх и низ. Ночь и день. Старость и юность. В центре этого космоса – Человек. Человек без кожи, без логики, смысла. Человек Достоевского, человек парадокса и бунта. Его пьесы – обман. Он обманывает нас, как обманывает туман, утреннее солнце, спокойное море, тихая ночь… Фоссе вскрывает человека, как хирургический скальпель смертельную болезнь… Он чудовищен, этот Фоссе, в своем понимании сущности человека и человечества. И только приняв эту правду, мы можем понять, кто это тот, кто должен прийти – навязчивый, повторяющийся мотив пьес, представленных в этом прекрасном сборнике. Это непросто, мучительно. Кажется, что не нужно. Мы прячемся. Но тогда мы рабы, уверенные в себе, в своей правоте, агрессивные, но все-таки рабы. Фоссе ищет дверь, путь в нового человека через боль, крик, смерть и возрождение.

Повторяющийся, почти навязчивый образ Фоссе – комната. Комната, как мир, но и как тюрьма тоже (пьеса «Свобода»). Это не ново, это классика. «Комната» Вирджинии Вулф, «Полторы комнаты» Бродского, и в этой наследственности – красота и сила культуры. Фоссе погружает нас в мифологическую, антропософскую пучину, не имеющую ответа (прекрасная и глубокая пьеса «Телемах»). Возвращение блудного сына. Поиски Отца. И еще ключевая для меня тема, которую я с удивлением и радостью обнаружил у Фоссе, – незнание важнее знания.

Еще несколько замечаний. Когда я читаю Фоссе, я думаю о Тарковском, его вере в то, что смерти нет, его понимании невозможности счастья. И жизни, наполненной мечтами о нём.

Предоставим слово самому Фоссе: «Свобода – непременное условие, как смерть и одиночество. Проклятое непременное условие». И еще – точно, глубоко и просто: «Что был бы человек без смерти, без одиночества, без свободы?» И парадоксальное: «Важнее всего – не помнить, а забыть».

Мои заметки о Фоссе называются «Желтые перчатки Ибсена». Мне кажется, что в этом образе из пьесы «Сюзанна» сказано очень многое. Написанная с невероятным юмором и смыслом пьеса концентрирует в себе многое, о чем говорит Фоссе. И снова его слова, финал пьесы «Сюзанна», ироничные и безнадежные: «Только бы Ибсен пришел».

P.S. Фоссе прекрасен, загадочен и театрален, как «Черный квадрат» Малевича.

Ольборг, 7 февраля 2018 г.

* * *

Фарид Бикчантаев, главный режиссер Татарского государственного Академического театра им. Г.Камала, режиссер спектакля «Однажды летним днем» по одноименной пьесе Юна Фоссе:

«Обращение к пьесе Фоссе стало попыткой вернуться к началу, к истокам, к тому моменту, когда мое представление о театре, о сцене было именно таким. Когда для серьезного разговора со зрителем нет необходимости в большом пространстве. Когда временные связи и рамки в спектакле можно разрушить и перевоссоздать. Когда текст движется по вертикали, а не горизонтально; не линейно, но дискретно, не позволяя уйти в быт, в реализм. И еще потому, что я устал от сюжетов, от простых и сложных историй. Для меня важнее не про что, но как. Тему фатальной неразрешенности и неразрешимости отношений между людьми многие могут прочесть как отношения между Мужчиной и Женщиной, но для меня это более глубокая дихотомия. Это о сложности диалога вообще. О проблеме высказанного и не высказанного. В сюжете эта тема реализуется через отношения Женщины и Мужчины, но я надеюсь, в спектакле есть смысловой пласт, впрямую с сюжетом не связанный, реализуемый посредством ассоциаций, аллюзий».

Казань, 24 января 2018 г.

* * *

Александр Огарёв, художественный руководитель творческой лаборатории «ЛЕС» театра «Школа драматического искусства», режиссёр спектакля «Сюзанна» и «Норвежских читок» малых пьес Фоссе «Жить тайно», «Вон там», «Свобода» и «Телемах»:

Юн Фоссе, с которым нас познакомила Елена Рачинская в своих кропотливых, рожденных влюбленностью в автора, переводах, сразу произвел ошеломляющее впечатление. Ты читаешь и с первых строк понимаешь: перед тобой личность, глыба, монстр, сочинивший мир, отраженный от нашего, видимого. Перед тобой открывается неизведанная с суровыми, лаконичными пейзажами, но населенная до боли знакомыми, узнаваемыми людьми. Это реальность, пропитанная жизнью особого фоссевского Духа.

После удивления и восторга приходит паника. А как это представить на сцене? Нет привычных ориентиров. Простые слова, написанные столбиком, как стихи. Но нет знаков препинания. Автор умалчивает про интерьеры или экстерьеры, окружающие его героев. Все похоже на нашу жизнь, все имеет материю и плоть, но эта материя иллюзорна. Если историю жены Ибсена воспринимать, как биографическую драму, то история никуда не движется, стоит на месте. Как повторяются бесконечно слова героини пьесы Сюзанны: «Ну что же Ибсен не идет?». Мы должны выбрать: Сюзанна для нас сумасшедшая старуха, ждущая умершего мужа? Или мы имеем дело с актом Веры? С особенным устройством человеческой души, позволяющим продолжать общение с воскресшим, никогда окончательно не умирающим объектом. Ибсен – единственный мужчина Сюзанны. Ибсен – художник, сотворивший единственную красоту, которую понимает и принимает Сюзанна. Ибсен – религия Сюзанны. Ее Бог не совершенен. Он маленький и некрасивый. Он неразговорчив, неприветлив, угрюм. Он любит выпить. Он не раз изменял ей. Он покинул ее. Он не отзывается на ее зов. Он постоянно открывает окно, не заботясь о том, что северный ветер, гуляющий по комнатам, губителен для суставов Сюзанны. Но он дал ей ощущение Красоты и Свободы. Этим ощущением Сюзанна живет. Именно оно сформировало ее образ Счастья. Есть два центральных монолога, в которых героиня пытается назвать из чего соткан Ибсен, его творчество и за что она полюбила его. В первом монологе долго ищется сущностное слово, корень, секрет его письма. Слово находится – «Боль». Ибсен, как Бог, болен несовершенством мира. И мир его драм вырастает из его Боли. Во втором монологе, его безупречно ведет в нашем спектакле народная артистка России Евгения Симонова, Сюзанна вспоминает те, давно прошедшие счастливые, мимолетные мгновения, когда-то в Италии на Виа Капо-ле-Казе, где Ибсен был не Богом, а человеком, художником. И эти воспоминания так неуловимы, так импрессионистичны. Сюзанна затрудняется назвать мизансцену, ситуацию, запечатлевшуюся в душе. «Мы это не лицо не руки не тело Мы что-то другое». И вот это что-то другое, не формулируемое делает ее верной Ибсену-человеку. Фоссе помогает мне сделать фундаментальное для себя открытие. Сила и мощь Красоты в ее зыбкости и конечной неопределимости.

Сама ситуация – ожидание Ибсена, конечно, напоминает «В ожидании Годо» Беккета. Только беккетовские герои – продолжение пессимистического взгляда на мир самого Беккета. Тщетно ждать Годо. Годо не придет. Поэтика же Фоссе, на мой взгляд, оптимистична и окрашена в светлые тона. Несмотря на приглушенный колорит, неспешность, аскетичность, тексты Фоссе наполнены тонким юмором и мудростью отшельника, долго наблюдавшего за человечеством с берегов далекого фьорда, знающего этому человечеству цену, но давно простившего его грехи. Наследник Ибсена сочинил гуманистическую мистерию об Ибсене. В этой мистерии человек ждет Ибсена, даже не воскресшего Богочеловека, а некое понятие, образ Мечты, которую мы когда-то ощутили, прожили с ней кусочек жизни, потеряли, а теперь снова и снова ждем ее возвращения.

Фоссе антиидеологичен. Его герои опираются на какое-нибудь безусловное утверждение и тут же опровергают его чем-то противоположным. Для Фоссе справедливо и черное, и белое. Герой монолога из короткой пьесы «Жить тайно» горячо взывает к тому, чтобы каждый из нас сохранил глубоко в себе свой личный заповедник, недоступный больше никому на свете. Но это, как ни парадоксально, не проповедь закрытости, не призыв к недоверию, а такой способ сохранения и возобновления внутренних ресурсов, жизненной креативности, помогающий внешнему человеку не превращаться в маску, во что-то не живое. Гармония внутреннего и внешнего – вот что герой монолога нащупывает вместе с нами очень трудным и противоречивым поиском, формулирующим его необычное ощущение себя.

Любая, донельзя избитая тема у Фосса поворачивается неожиданным ракурсом. В пьесе «Вон там» вечная история несмыкания мужского и женского. Даже в предельно идиллической ситуации мужчина и женщина страдают от взаимного непонимания. Живущий внутри мужчины художник видит яркий свет, который не дано увидеть женщине. Она воспринимает красоту мира, как есть, реально, материально. Ее острый взгляд замечает мельчайшие детали пейзажа, но не видит, свет, который приводит в болезненный экстаз мужчину. Это противоречие Фоссе отмечает не с высокомерным превосходством, а с едва заметной скандинавской улыбкой, заставляя нас в очередной раз поразиться, как он обнаружил и описал эту практически не видимую тонкость в отношении двух полов, исследуя тему, про которую, кажется, уже сказано предельно все!

В своих исследованиях человеческих душ и идей, которыми увлекаются люди, Фоссе так тонко ироничен, что прикосновение даже к самым больным вопросам не вызовет гнева у служителей толерантности. Прокуроры нравов просто не заметят насмешливость автора. Он припорошил ее безукоризненным, ровным покровом снега из волшебного ритма своих строк. В пьесе «Свобода» обсуждается стремление женщины, много веков угнетаемой сильным полом, избежать, убежать от малейшей несвободы. Комплекс зависимости от мужчины, семьи, обязанностей, детей, заставляет героиню искать полную освобожденность от всего. И такой поиск приводит к новой несвободе. К несвободе поиска. К новым обязанностям обеспечивать себя и свои желания, оказывающимся тяжелее несвободы семейных уз. Героиня возвращается к мужу с двояким чувством: мои поиски были не напрасны, но я хочу вернуться к тебе, чтобы ты ценил мой уход от тебя, ценил мою жажду свободы, чтобы я была с тобой, с детьми, но всегда имела возможность уйти. Желания женщины, условия, выдвигаемые ею при возвращении, не учитывают того, что у ее бывшего мужа уже давно есть другая женщина, другая жизнь. Эта новая избранница и появляется в конце пьесы, заставляя героиню уйти обратно к своей свободе, в которой она не чувствует себя свободной. В этой пьесе угадывается добродушная полемика норвежского гения с идеями феминизма. Он ни в коем случае не против этих идей. Но с удовольствием описывает ситуацию тупика, в которую женщина загоняет себя сама.

«Телемах» показывает, что для стиля великого скандинава пространство эпоса также удобно, как и другие территории. Он также величественен, минималистичен, также многообрАзен и многоОбразен. В его мини-драме сосуществуют мифологические персонажи, известные нам из Гомера, и Певец (сам Гомер), сочиняющий свой эпос параллельно жизни героев и наблюдая их жизнь. Дуалистичность, парадоксальность Фоссе выражена в неопределенности финала. Фоссе не торопится воздавать патетическую хвалу Пенелопе. Может быть, она дождется своего Одиссея, и тогда Певец воспоет ее подвиг. А может, Одиссей никогда и не появится. Тогда ожидание Пенелопы бессмысленно и глупо. В этом варианте она – героиня абсурдистской драмы и ждет не Одиссея, а Годо. А может, она свяжет свою жизнь с женихом, и получится семейная драма со счастливым концом. Разновариантость, возможность любой трактовки лишает читателя или зрителя ориентиров, одновременно освобождая от догм, клише и штампов. А исполнителям пьесы можно пропутешествовать по жанрам, как по волнам Эгейского или Северного моря.

Тексты Фоссе благородны и свободны. Он прост и сложен. Он красив, но никогда не слащав. Он индивидуален, уникален и всемирен.

Я люблю Фоссе.

Москва, 22 января 2018 г.

* * *

Алексей Слюсарчук, режиссер спектакля «Однажды летним днем» по одноименной пьесе Юна Фоссе, театр «Особняк», Санкт-Петербург:

У меня же нет «режиссерского высказывания». Я наверное в этом смысле не совсем режиссер. Или совсем не режиссер. Я и над спектаклем не работаю. Это скорее он работает надо мной. Вот если говорить о драматургии Фоссе… вообще об этом типе драматургии, в которой невозможно ничего решить. Она сама все решает. Она намекает на это решение… Если вслушиваться. Только желание вслушиваться должно быть острым. Напряжение должно быть. Не у режиссера. У человека. Вот мой ум пугают умонепостигаемые вещи. Это как кризис. Кризис мышления. Мысль упирается. Во что-нибудь бесконечное. Например «никогда». Мой ум не может понять «Никогда». Например: однажды летним днем он уйдет и больше не вернется никогда. Никогда.

Может быть для меня это как психотерапия… Время останавливается и мы начинаем в нем вращаться. Получается репетиционный процесс. Есть событие. «Однажды летним днем…» А все остальное тень этого события. Мы в тени. И начинает что-то проступать, какой-то контур, патерн бесконечного… Я теперь всегда буду… Одна. Всегда. Умонепостигаемое. Никогда и всегда. Инь и ян.

К чему я… Мне нравится текст. Но хороших текстов много. Просто пьеса должна приходить вовремя. Когда я сосредоточен и внимателен. Когда я болезненно чувствителен. Когда мой ум тщится от чего-то понять непостижимое. Вот с этим пьесами Фоссе… С ними было так.

Лондон, 1 февраля 2018 г.

* * *

Йоэл Лехтонен, режиссёр спектакля «Имя» по одноименной пьесе Юна Фоссе, Центральный Дом Актёра им. А. А. Яблочкиной:

В начале 2000-х, в первые годы моей творческой жизни, я совершенно не воспринимал пьесы Юна Фоссе, тогда мне казалось они «ни о чём». Что изменилось за эти почти двадцать лет? Как пьесы «ни о чем» стали для меня «кислородом»? Думаю, главная причина в том, что я сам создал семью.

Только прислушайтесь. Второе предложение первой ремарки пьесы Юна Фоссе «Имя»: «Девушка, совсем юная и беременная, сидит на диване».

В XXI веке юная беременная девушка – всегда трагедия. Ситуация парадоксальная, ведь, казалось бы, эволюция сделала всё, чтобы люди реагировали на беременную женщину определенным образом. Культура сделала всё, чтобы научить говорить правильные слова и радоваться. По-другому, вроде бы, нельзя, беременность – это святое.

В чём величие Юна Фоссе на примере данной ремарки? Ещё Чехов научил нас – если в начале пьесы на стене висит ружье, то (к концу пьесы) оно должно выстрелить. Юн Фоссе применяет этот чеховский принцип драматургии на свой лад. Каждое слово, фраза, ремарка усиливает тягостное ощущение тишины, эта страшная тишина нарастает. Тем Фоссе и удивляет. В его пьесах нет шумных кровавых драм, к которым зритель привык в театре от античности до Шекспира. В них царит жуткая тишина. И в этой тишине одинокий человеческий голос молит о спасении.

Человек сломлен и не может найти путь к другому человеку. Он не способен. Человек нашего времени научился массово уничтожать себе подобных, создал высокие технологии, искусственный интеллект, но не научился быть человеком. На мой взгляд, пьесы Фоссе как раз об этом. О неумении человека стать человеком.

«Девушка, совсем юная и беременная, сидит на диване». Второе предложение первой ремарки пьесы Юна Фоссе «Имя». Первое предложение звучит, пожалуй, еще сильнее: «Свет».

Москва, 6 февраля 2018 г.

* * *

Кари Холтан, главный режиссёр театральной группы «Избранные» (De Utvalgte), режиссёр спектакля «Тени» по одноимённой пьесе Юна Фоссе.

Наше знакомство с творчеством Юна Фоссе произошло в 1995 году. Мы прочитали всё, что он к тому моменту написал, и были буквально ошеломлены. Так родился спектакль «Эрозия», совершенно новая история, созданная по мотивам текстов Фоссе «Запертая гитара», «Сборщик бутылок», «Две повести» и «Свинец и вода». У спектакля было две главных темы:

– Тот, кто чувствует, что теряет свою жизнь, должен её найти.

– У человека, который не в состоянии претворить свои настоящие чувства в поступки и общение, чувства становятся фальшивыми, поступки фатальными, жизнь дьявольской, и в конце концов она идёт под откос.

А какое-то время назад мы стали экспериментировать с видеопроекциями лиц на увеличенные гипсовые «головы». Эти «головы» и отсутствие у них тел снова навели нас на мысль о текстах Фоссе. Так родился спектакль «Тени».

«Тени» – это особая вселенная, открытая и прозрачная и, в то же время, тревожная и загадочная.

«Всё является сейчас и всё неизменно». Время и пространство растворяются, и это внушает мне, как читателю, тревогу. Персонажи пребывают в нематериальном измерении, в нулевой точке, где единственной точкой опоры становятся воспоминания о жизни вместе. Пьеса побуждает нас задуматься над вечными вопросами, над тем, кто мы есть и какой след мы оставляем в жизнях друг друга.

Осло, 20 января 2018 г.