Читать книгу Искупление невинности - Юрий Алексеевич Токранов - Страница 20

Дождь. Какой ударил дождь. Хорошо, что есть зонт. Правда, один на двоих. Но так – даже лучше. Когда зонт – один на двоих, дождь объединяет. Делает ближе. И мир исчезает. Остаются только дождь и двое под зонтом. Он и она. И тогда хочется, чтобы дождь был всегда.

Дождь звонко лупит по пузырящимся, улыбчивым лужам. Ветер весело рвёт, вырывает зонт, иногда выворачивает его наизнанку. И тогда двое, внезапно омытые тёплой влагой, останавливаются, смеются и, весело суетясь, осторожно заворачивают края обратно. Какой хороший, какой радостный дождь. Дождь.

– Ну, вот и всё. Вот и всё, хорошая моя. Завтра я улетаю.

– Да. Вот и всё.

– Ты только пиши. Хорошо? Что же ты молчишь?

– Думаю.

– О чём?

– Так.

Как быстро всё произошло. Позвонил: «Приезжай», – приехала. Позвонил: «Выходи», – вышла. Купил цветы: «Держи», – улыбнулась. Неделя, и всё – будто в тумане. И уже без неё не может. Каждый день хочется видеть, говорить. О чём угодно – лишь бы говорить-видеть. И счастлив. Счастлив, как мальчишка.

– Ты знаешь, я ведь не буду тебе писать, – голос дрожит.

– Почему? – страх, внезапный липкий страх.

– Понимаешь. Я не хотела. Как глупо всё. Он сейчас в армии.

Надсадно повтором мысль – «зачем тогда всё это? зачем тогда всё это?» Поняла. По дыханию.

– Когда ты в первый раз позвонил, думала, прогуляемся, и всё. На второй – задумалась. А потом, потом не могла сказать. Всё было так хорошо. Но с ним. Тоже ничего не было. Так.

Дождь. Заплаканный продрогший город. Всхлипывающие лужи. Ветер ударил зло, едко, пощёчиной.

– Время покажет, – достал и вдруг сломал папиросу.

– Что?

– Время покажет. Посмотрим. Подожду.

– Да, подождём.

Время покажет. Боже, как просто и как пошло. Да, покажет, но будет поздно. Может, будет поздно. Хочется, чтобы осталась. Чтобы любила, ждала, писала. А как же тот мальчик в армии? Каково-то будет ему? Переступить себя ради ближнего? Нет! Нет сил! Пусть решит всё сама! Понимаешь ли ты, как себя связала? Ведь теперь в любом случае – предать!

– Время покажет.

Остановка такси.

– Всё-таки решилась проводить?

– Как видишь.

– Спасибо, что решилась.

– Странно всё.

– Что странно?

– Так.

Такси мягко катит по ночным улицам. Взбивает всплесками лужи. Натужно скребут по стеклу «дворники». Фары выхватывают из темноты деревья, прохожих, углы домов.

– Странно, что всё сейчас кончится?

– Да. Как ты догадался?

– По дыханию. Ты что-нибудь решила?

– Пока нет.

– Я буду ждать твоего письма. Напиши мне, что решишь. Для меня это важно. Хорошо?

– Хорошо.

– Я буду ждать.

– Извините. Остановите вот здесь.

Плавно по тормозам. Открыл дверь. Выбрался. Подал руку. Помог. Как не хочется отпускать руку, как хочется обнять, окунуться в тепло её ладоней. Всё-всё сказать. Что же останавливает? Ведь она ждёт, ждёт. Обними, скажи всё.

– Я буду ждать твоего письма. Прощай.

Улыбнулся, улыбнулась. Прощальный взмах руки. Глазами: «Прощай!» Заскочил в такси.

– Гони! – главное, не оглянуться.

Мчит, мчит такси. В темноту, в дождь мчит такси. «А ведь надо было обнять, ведь она ждала». Дождь. «Пусть решит всё сама. Пусть решит». Дождь. «О чём думает таксист?»

– Кто она тебе?

– Не знаю.

– Странно.

– Странно.

Дождь…

9 июня 1985-го, Пермь