Читать книгу Cтрашный сон. Рассказы из жизни глубинного народа - Юрий Анатольевич Никитин - Страница 4

Не знаю, как вы, а я телевизор иногда люблю смотреть. Там народ такой бешеный показывают-мне делать нечего. Но вот на ночь, извините, я его теперь выключать буду. Есть с вечера перестал, потому что вредно и нечего, и в телевизор глядеть больше не стану, потому что жуть потом забирает. Вот вчера посмотрел последний раз, а там дамочка-ничего, правда, из себя-говорит, что, мол, по данным каких-то социолухов, нашего Главковерха поддерживают от 7,1 до 8,5 человека из каждых десяти. И по этому поводу сон мне страшный через час привиделся. Будто иду я себе вечером по улице, а навстречу 8,5 человека бегут. Цельные, полные, значит, варлаганы- чуть приотставши, а половинка-та как с горы на лыжах чешет вперегонки с запятой и еще кричит благим матом в мою сторону:

«Cтой, окаянный, замри на месте!»

Я, конечно, замер и подумал еще грустно: не иначе бить сейчас будут… Первой все-таки прибежала запятая, а половинка-почти вровень с ней. Стоят обе молчаком, cкрючившись, отдышаться не могут. Я их от нечего делать разглядывать стал. Запятая оказалась по виду прежней ГПТУшницей, а половинка черте кем. Я даже не понял, парень это или барышня такая не вполне оформившаяся. Головы у нее нет, кепка какая-то зачуханная с козырьком прямо на шею надета, одна рука тоже отсутствует, оттого пустой рукав при беге гуляет себе плавно во все стороны, и чудится, будто бежит на тебя не урод, а приведение. Лично мне приведение не страшно, урод страшнее. Так вот, прибегают, значит, остальные-ну, народ всякий, разношерстный: там и тетки две какие-то угасающие в панамках, и тупорылый молодняк в маскировочных одежках, и богато одетые упитанные мужичины с просторными лицами, и даже благочинный один в облачении, прости Господи! Я, значит, улыбаюсь глуповато и от смущения спрашиваю:

«А чего это вы, граждане, по улицам бегаете в будний день, и какая, извиняюсь, во мне вам нужда?»

Переведшая дух половинка тут и говорит:

«Вопросик небольшой у нас имеется. Вы почему, -говорит на вдохе, и одинокую руку в бок упирает, -вы почему, -говорит еще раз на выдохе, -не с нами? Может, вы пиндос какой иль извращенец из себя будете? Отвечайте, как на духу!»

Я перекрестился на всякий случай и сказал насупленно:

«Никакой я не гундос и гундосом никогда не был, а за извращенца можно и по хрюльнику получить, но, во первых, я барышень не трогаю, а во вторых, у вас и хрюльника-то нет».

Тут эта 0,5 как завизжит, как вцепится в меня костлявыми пальцами:

«Барышень, говорите, не трогаете? А кого тогда трогаете-юношей?! Извращенец они и все тут, сами же признали, да и пиндосы скорее всего тоже!»

«Минутку, -сказал прикостюменный мужичина с розоватыми щеками, отдыхавшими на плечах, -как-то грубовато у нас тут все выходит. Что товарищ о нас с вами подумает? Почему, к примеру, он сразу должен быть пиндосом?»

Пока все задумались над ответом, я слегка переместился к оратору и тихо спросил:

«Скажите мне приватно, мужичина, а кто такие пиндосы? Может, я чего не понял, может, я и впрямь нечаянно пиндос, да пока сам об этом не знаю. Только сразу хочу предупредить: если это еврейцы, то я сразу мимо. Можете сами посмотреть у фонаря. А, кстати, пиндосы эти ваши- православные или как?»

«Да уж куда там не православные, -встрял в разговор батюшка и поправил на боку какой-то ремень, похожий на портупею.– Еврейцы-это еврейцы, а пиндосы-это пиндосы».

«Ну, спасибочки, отец родной, -сказал я с земным поклоном.– Уж объяснил так объяснил! А то я еврейцев не видел. Да тут у вас их тоже, кстати… Вот опять же эта ваша гражданка… или гражданин без головы-они кто? Может, они-то и есть эти самые пиндосы! Как вы это узнаете, если у них головы c носом нет? Так что нечего тут ко мне чалиться! C собой сначала разберитесь».

«Мы разберемся, -ответил мужичина с богатыми щеками, -мы обязательно со всеми разберемся. А что касается вашего замечания, ну, насчет головы с носом… то хочу тоже в свою очередь заметить, что очень уж вы наблюдательны. По сыскному делу в прежнее время не служили?»

«Упаси Бог, -сказал я, -хотя мне ваша личность вроде как бы тоже знакома. Вы лет двадцать назад пивом бочковым у Красного моста на Больших Исадах, часом, не торговали?»

Мужичина резко покраснел, достал платок, вытер без нужды нос, потом плюнул в пространство, протер депутатский значок и ответил с усмешкой, мол, с чего это я, народный избранник, должен был пивом у какого-то там моста торговать?

«А я вот тоже вас еще раньше признал, только спросить стеснялся, -втиснулся в разговор батюшка, управившись наконец с портупеей.– И пиво у вас было поганое. Мы с прихожанами даже жалобу писали в горпищеторг. Только оттуда-ни ответа, ни привета. Взятку, небось, дали тогда проверяльщикам».

«Ах, вон оно как, -сказал, совсем порозовев, мужичина-депутат.– Значит, это вы, благочинный, доносик тогда состряпали! А я-то думал-гадал, кто это дезавуировать меня хочет… И не совестно вам после этого в глаза прихожанам смотреть?»

«Не совестно, вот ни на грамм не совестно, -сказал батюшка и тоже зарделся лицом. -Ладно бы кипяченой водой разбавляли, а то ведь прямо из-под крана, прямо с хлоркой и бактериями».

«А вы что, черпак мне подносили? -усмехнулся мужичина-депутат.– Исключительно отварной водой пользовался, хотите-лоб перекрещю! Так даже если и с хлоркой, то бактерии в хлорке долго не живут, чтоб вы знали!»