Читать книгу Русские отряды на французском и македонском фронтах (1916-1918 г.г.) - Юрий Данилов - Страница 4

Нарастание во Франции мысли об использовании русских живых сил на французском фронте, в связи с недостатком в России вооружения. – Миссия П. Думера и отношение к ней в России. – Постепенное формирование и отправка четырех особых бригад, по две на французский и македонский фронты.

Наступательный порыв, проявленный русской армией в течение осени 1914 и весны 1915 годов, все более и более привлекал к себе внимание германцев. Разгром австрийских войск и появление весной 1915 года русских знамен на карпатских перевалах встревожили германское Верховное главнокомандование, которое, во избежание полного крушения австро-венгерского фронта, нашло необходимым коренным образом перестроить принятый им в начале войны план.

Создав на западном фронте почти неодолимую стену укреплений, оплетенных проволокой и усиленных мощной артиллерией, германцы достигли возможности безбоязненной переброски значительных сил на свой восточный фронт, против России.

Русская армия в этом новом плане становилась на некоторое время главным предметом действий. В соответствии с этим даже главная немецкая квартира была перемещена на восток в небольшой силезский городок Плесс, расположенный почти на границе с Австрией.

Наступившее, вследствие такого изменения в плане, затишье в военных действиях на западном фронте как нельзя больше пришлось на руку союзникам России. Укрепив свой фронт, после Марны и боев на Ипре и Изере, от Северного моря до швейцарской границы, французы и англичане получили возможность сосредоточить свое внимание на исправлении всех материальных недочетов, обнаружившихся у них в течение первого периода войны.

Благодаря широко развитой отечественной промышленности им удалось сравнительно быстро наладить производство тяжелой артиллерии, боевых припасов и прочих предметов материального снабжения. Но как было быть французам с укомплектованием их армии личным составом, в котором они понесли в первых же боях невиданные до сего времени потери? Как обеспечить живым материалом дальнейшее ведение войны, становившейся по всем признакам затяжной? Острота данного вопроса становилась более чем очевидной, если принять во внимание, что к 1 июля 1915 года оказались уже призванными все военнообязанные сроков службы, начиная с 1913 по 1887 год и, сверх того, допризывная молодежь 1914, 1915 и 1916 годов. Положение становилось в самом деле угрожающим.

Под впечатлением этих обстоятельств взоры французов невольно устремлялись на Восток. Россия обладала огромным населением, вследствие чего казалась неисчерпаемой в смысле запаса людей, могущих быть поставленными под ружье. Особенности русского «устава о воинской повинности», допускавшего широкие изъятия, далеко не всем, конечно, во Франции были известны. Во Франции, при 40 миллионах населения, число военнообязанных составляло до 8 миллионов, или около 20 % всего населения. Можно ли было предполагать, что Россия обладала таким военным законодательством, которое давало возможность привлечь в

1914 году в действующие войска, при общем населении в 170 миллионов человек, всего лишь 8 миллионов людей (считая запасных и ратников 1-го разряда). Правда, существовала еще категория ратников 2-го разряда, но люди, числившиеся в этой категории, подлежали, по закону, призыву лишь в ополчение, предназначавшееся для тыловой службы. Чтобы иметь возможность воспользоваться этими элементами в составе действующей армии, понадобилось в 1915 году, как известно, соответствующее изменение закона.

Превратное представление о количестве в России военнообязанных и послужило основанием к составлению во Франции разного рода проектов по использованию части русских военных контингентов на французском фронте. Так, например, уже в декабре 1915 года во французском Военном министерстве рассматривалась записка[10], имевшая своим содержанием вопрос: «Сomment créer un réservoir d’infanterie russe en France».

Осенью 1915 года в Россию выехал известный французский политический деятель Поль Думер (ставший впоследствии президентом Французской Республики). Поль Думер в начальный период войны являлся помощником по гражданской части генерала Галлиени, военного губернатора города Парижа. Вместе с генералом Галлиени Поль Думер, в период известного пребывания французского правительства в Бордо, успел приобрести в населении столицы столь большую популярность, что к обоим названным лицам, по доходившим до России сведениям, стало, неосновательно конечно, назревать со стороны официальных кругов подозрительное отношение и обвинение в желании излишне долго сохранить за собой власть над Парижем.

В списке задач, которые были вверены Думеру, числилось также поручение попытаться получить согласие русского правительства на отправку во Францию невооруженных людей, обязанных военной службой, как бы в обмен на вооружение, в котором, как известно, в то время очень нуждалась русская армия. П. Думер полагал просить о постепенной отправке на французский фронт 300 тысяч русских мобилизованных людей.

Трудно сказать, в каких сферах родился этот своеобразный проект, но, насколько можно судить, во французской главной квартире ему не сочувствовали, находя в этом проекте не только разного рода технические трудности, но считая его и с моральной стороны малопригодным. Возбуждению этого проекта, однако, способствовало, весьма вероятно, то обстоятельство, что почти накануне поездки Думера в Россию в Париже пало министерство Вивиани и в новом кабинете, под председательством Бриана, пост военного министра занял генерал Галлиени, – лицо, с которым предыдущая деятельность Думера была, как уже отмечено, весьма тесно связана.

Российский посол в Париже А. П. Извольский в своей телеграмме С. Д. Сазонову[11] характеризует цель поездки Думера в Россию стремлением выяснить на месте «вопросы снабжения и вооружения нашей армии».

Но уже в это время до сведения посла доходили слухи, что Думером выдвигается также вопрос о целесообразности снятия с французского фронта известного числа рабочих – специалистов по изготовлению предметов вооружения с целью отправки их в Россию или усиления собственного производства во Франции, с заменой снятых рабочих русскими солдатами, которых мы не в состоянии были вооружить.

Упомянутая поездка состоялась в декабре месяце.

Нельзя сказать, чтобы изложенное предложение П. Думера встретило сочувственное к себе отношение в русских военных сферах, видевших в данном проекте прежде всего желание использовать русских солдат на западном фронте. В Петрограде, в Военном министерстве, П. Думеру было заявлено, что запас военнообязанных в России, вследствие огромных потерь и значительной численности выставленных армий, не столь велик, как это обыкновенно думают во Франции, и что к середине будущего 1916 года следует уже ожидать исчерпания всех контингентов до 30-летнего возраста включительно.

Настойчиво, однако, преследуя свою задачу, П. Думер выехал из Петрограда в Ставку для доведения своего предложения до сведения императора Николая II и его начальника штаба генерала Алексеева.

Как видно из донесений Думера в Париж[12], император Николай, выразив пожелание прийти на помощь Франции, дал, однако, понять своему собеседнику, что в вопросе об отправке русских солдат во Францию ему, по всей вероятности, придется встретиться с некоторым сопротивлением генерала Алексеева, с которым он и посоветовал Думеру сговориться.

«Я очень скоро убедился в том, – писал в своей телеграмме Думер, – что решение данного вопроса будет зависеть от взгляда последнего».

14 декабря Думер имел личное свидание с генералом Алексеевым, на котором присутствовал князь Кудашев, директор дипломатической канцелярии в штабе Верховного главнокомандующего. Согласно телеграмме последнего в Париж, адресованной А. П. Извольскому[13], Думер, во время своей беседы с генералом Алексеевым указывал на большие потери французов и их опасения за последствия возможного прорыва германцами линии, весьма близкой к сердцу Франции. В распоряжении французского правительства имеются все средства для успешного продолжения борьбы, за исключением достаточного числа людей, за которыми оно и решилось обратиться к своему союзнику – России.

Из той же телеграммы князя Кудашева видно, что генерал Алексеев, «и без того не сочувствовавший посылу русских войск в отдельные заграничные экспедиции, был особенно неприятно поражен мыслью об обмене живых людей на бездушные предметы оружия». Лишь крайняя финансовая и материальная зависимость России от Франции, а также искреннее желание оказать последней посильную помощь и сохранить добрые отношения, заставили генерала Алексеева признать возможным произвести опыт формирования и посылки на французский фронт не более, однако, двух полков пехоты с двумя запасными батальонами. Генерал Алексеев полагал, что намеченный им опыт может дать указания для будущего отношения к возбужденному вопросу.

Сообщая о таком решении русскому военному уполномоченному при Главной французской квартире генералу Жилинскому, начальник штаба Верховного главнокомандующего, опасаясь расширительного толкования вопроса, добавлял: «Желал бы, чтобы этот опыт, если он неизбежен, был ограничен»[14].

П. Думер, действительно, несколько иначе понимал достигнутый им результат.

В своей телеграмме от 15 декабря, на которую уже делалась выше ссылка, он сообщает, что в принципе посылка на французский фронт русских солдат, в распоряжение правительства Республики (à la disposition du Gouvernement de la République), принята под условием выполнения немедленного предварительного опыта. Русские солдаты будут отправлены во Францию не как отдельные люди, для размещения их во французских корпусах, но в виде особых русских воинских частей, с русскими кадрами, которые должны быть только дополнены французскими офицерами. Отправляемые воинские части должны быть вооружены во Франции ружьями, принятыми во французских войсках. Французское правительство обязуется принять на свое попечение перевозку русских войск морским путем и обеспечить безопасность перевозимых. Число солдат, подлежащих перевозке во Францию, сообщал Думер, как кажется, может быть доведено до 40 тысяч в месяц. Но, во всяком случае, такой интенсивности перевозка не может достигнуть в зимние месяцы, вследствие портовых затруднений и необходимости произвести предварительный опыт с целью выяснения вопроса: во-первых, как будут себя чувствовать русские солдаты вдали от их страны, и во-вторых, насколько целесообразной окажется вообще принятая система.

Намечаемый опыт будет произведен в следующих условиях. Немедленная отправка из России во Францию одной бригады пехоты, составленной из двух полков, с одним или двумя запасными батальонами. Бригада будет иметь во главе русского генерала, а каждый полк – русского полковника и некоторый кадр русских офицеров. Недостающий до штатов военного времени кадр офицеров должен быть дополнен французскими офицерами. Во Франции, в пункте, например, высадки русских войск, должна быть организована русская «база», под начальством русского генерала или полковника, гарнизон которой составят русские запасные батальоны. Через самое короткое время, после выступления русской бригады на фронт, можно будет судить об условиях сотрудничества русских императорских войск на французском фронте. Время, затраченное на производство данного опыта, не может считаться потерянным, так как отправка войск из Архангельска в течение зимних месяцев не может быть значительной.

«Система отправки русских солдат в составе воинских частей, – добавлял Думер, – была уже рассмотрена в совещании с генералом Галлиени, происходившем до моего отъезда, и им одобрена».

Во исполнение принятого решения в России было приступлено в январе 1916 года к формированию особой пехотной бригады (впоследствии 1-ère Brigade russe spéciale). Штаб и 1-й полк намечено было формировать в Москве, а 2-й полк – в Самаре.

Части бригады формировались преимущественно из ближайших запасных батальонов, то есть из солдат, не получивших еще боевого крещения. Едва ли порядок этот можно было признать правильным. Следует также заметить, что, соответственно районам комплектования,

1- й полк был укомплектован в подавляющем числе из элемента фабрично-заводского (подмосковный район);

2- й же полк был составлен из людей, связанных по преимуществу с крестьянством. Разнородный солдатский состав полков несомненно отразился на общей физиономии той и другой части и на отношениях их к последующим событиям.

Начальником бригады был назначен генерал-майор Лохвицкий, выказавший свои прекрасные боевые качества на русском фронте и уже награжденный на русском фронте орденом Св. Георгия 4-й степени; командиром 1-го особого полка – полковник Нечволодов и командиром 2-го особого полка – полковник Дьяконов.

Полки формировались трехбатальонного состава, в каждом батальоне – по четыре строевых роты. Кроме того, в полку должно было состоять по три пулеметных роты (по 12 пулеметов в каждой), команда связи и нестроевая рота[15]. Запасный батальон формировался в составе 6 рот.

Личный состав 1-й бригады (вместе с запасным батальоном) по штатам был определен следующими цифрами: 1 генерал, 180 штаб- и обер-офицеров и 8762 солдата; из них – 84 офицера и 8577 солдат русских, к которым должны были быть добавлены 96 младших офицеров и 185 солдат из состава французской армии.

Бригада была прекрасно обмундирована: она снабжена была двойным комплектом обмундирования и сапог. На каждую роту имелось по одной походной кухне. Вооружение и все остальное имущество части бригады должны были получить во Франции.

Вследствие зимнего времени, препятствовавшего отправлению из Архангельска, бригада, с согласия японского правительства, должна была следовать по железной дороге через Иркутск и Куанчендзы до Дайрена; далее же морем – до Марселя. Таким образом части бригады должны были совершить путь от Москвы кругом Азии до Марселя, расстоянием более 30 тысяч верст. Посадка первого эшелона в Москве произошла 3 февраля. Прибытие в Дайрен того же эшелона рассчитано было на февраль же; оттуда отправка во Францию на трех французских пароходах.

Продолжительность морского переезда исчислялась, при скорости в 11 узлов, около 60 дней.

Расчеты эти оправдались достаточно точно, с запозданием лишь в несколько дней, понадобившихся для улаживания местных затруднений, возникших с местными японскими властями. 20 апреля 1916 года состоявший при русской Ставке французский генерал По мог уже представить Государю императору приказ генерала Жоффра о прибытии русской бригады во Францию.

Император Николай II выразил по этому случаю уверенность, что бригада покажет себя достойной, сражаясь бок о бок с частями французской армии, которая, в свою очередь, служит в России предметом особого восхищения.

Высадка частей русской бригады произвела не только в Марселе, но и во всей Франции выдающееся по силе впечатление. Внешний вид и выправка русских солдат восхищали французов. Чествование прибывших носило глубоко трогательный характер. Вся Франция воспряла духом, и газеты были полны восторженных отзывов о русской мощи и силе. Отголоском этих торжеств в России служила русская пресса, вторившая этому праздничному настроению.

Французский военный агент в Петрограде подробно сообщал в Париж об отзывчивости русских газет. И, таким образом, факт прибытия во Францию русских войск явился новым звеном, скрепившим дружеские отношения двух великих союзных государств.

Между тем, в течение протекших месяцев военное и политическое значение пребывания союзных войск в Салониках, как мы уже видели в главе 1-й, подверглось значительной переоценке. Осеннее сосредоточение соединенных сил Центральных держав против Сербии заставило союзников сделать попытку к облегчению положения сербской армии путем высадки англо-французских войск в Салониках. Хотя задача спасения Сербии не удалась, и сербская армия принуждена была отходить на Албанию, но отступать от принятого плана теперь было уже поздно; приходилось скорее думать о дальнейшем развитии военных действий со стороны Салоник. Горячим сторонником этой мысли явился, как читатель уже знает, новый председатель Совета министров во Франции A. Бриан, который и сумел привлечь на сторону своего мнения прочих союзников.

Генерал Жоффр, занимавший в первый период войны пост главнокомандующего только северо-восточными армиями, незадолго перед тем был назначен декретом президента Французской Республики главнокомандующим всеми французскими армиями. Став ответственным за положение Македонской армии, в которой руководящую роль всегда играли французы, он вынужден был посвятить ее нуждам больше внимания и забот.

Изменил, по-видимому, свое мнение и С. Д. Сазонов, который выразил свое огорчение по поводу невозможности оказать Сербии помощь русскими войсками, под влиянием уже изложенной выше военной обстановки.

Свое настроение он сумел также передать и императору Николаю II, для которого, впрочем, интересы Сербии оставались всегда близки.

Лишь один военный министр Англии лорд Китченер, пользовавшийся в то время неограниченным авторитетом в Лондоне, оставался непоколебимым противником продолжения и дальнейшего развития салоникской операции. По причинам оперативным он настойчиво высказывался за полное очищение Салоник, угрожая в противном случае даже своей отставкой.

В результате таких настроений на совещании 6 декабря в Шантильи только одни англичане высказались за эвакуацию салоникского района. Представители остальных союзных держав были единодушны во мнении о необходимости сохранения в Салониках союзных войск и дальнейшего их усиления.

«Благоволите обратить внимание англичан, – телеграфировал С. Д. Сазонов 9 декабря 1915 года Извольскому в Париж, – что, с удалением союзников, австро-германцы поспешат сами занять Салоники под предлогом защиты этого города от новой высадки англо-французов. Таким образом, будет осуществлена давнишняя мечта Австрии обладать названным портом».

По-видимому, мнение большинства союзников оказало в конце концов свое влияние и на англичан. По крайней мере, на новом совещании, происходившем во Франции 10 декабря, точка зрения англичан уже значительно приблизилась к французской. Наш посол в Париже А. П. Извольский так формулировал постановления этого совещания: «Союзные войска отступают из Македонии к Салоникам и там принимают меры к устройству укрепленного района. Этот последний должен позволить им обосноваться вполне прочно».