Читать книгу Начальник службы безопасности. Продолжение - Юрий Деревянченко - Страница 5

Нежданно-негаданно пришлось срочно выезжать в Псков. В этот день я уж точно не собирался в ту сторону, потому что за деньгами в филиал рано утром уже уехал Роман. И вдруг из Пскова звонок из управления милиции – у нашего Ромы угнали нашу же машину вместе с деньгами! Я чуть в обморок не свалился. Как можно угнать машину, если в ней водитель сидит? Что могло такое случиться, что он из машины вышел, да так, что ее угнали? Но опер, мне позвонивший, ничего рассказывать не стал, только попросил приехать побыстрее и отключился.

Что оставалось делать, взял с собой Василия, и мы помчались в Псков. Долетели быстро. В управе нас уже заждались и сразу провели к начальнику розыска. А тот наехал по полной моментально, едва меня увидев:

– А что это за деньги наликом возит ваш сотрудник? Почему не инкассируете? Небось, налом черным промышляете, крутите? – и еще кучу всяких-разных вопросов с подковырками.

Пришлось объяснять, что у нас здесь филиал, что инкассация силами «Росинкасса» отсюда в Санкт-Петербург всю прибыль съела бы, что деньги чистые, через кассу пропущенные, чеки есть…

И только после того, как я показал свое пенсионное, нам рассказали, как все произошло.

Как выяснилось, наш Рома на выезде из города всегда кофе пил в одном и том же месте, в небольшом кафе. Как он пояснил, это у него уже в привычку вошло: в этом месте в это время кофе пить. И всегда, выпив крепкого кофе, спокойно до Питера доезжал, и спать ему не хотелось. А в этот раз вышел из кафе и машины нашей на месте не обнаружил.

Сначала глазам своим не поверил. Ну кому эта несчастная «Нива» нужна, их же вроде бы не угоняют. А потом дошло, что сама машина-то, скорее всего, и не нужна была, а угнали ее из-за денег, спрятанных внутри. Видно кто-то где-то либо проболтался, либо специально на него навел. Денег-то мы возили всегда около двух миллионов рублей!

Побегал Рома вокруг с матами-перематами, побегал, да и вернулся в кафе, чтобы милицию по их телефону вызвать. В таком расстройстве был, что совсем забыл о своем мобильнике.

По Пскову сразу же объявили план «Перехват». Ну, вернее, это у нас после объявления в угон так план по розыску называется, а у них там как-то по-другому, ну да это неважно. Важно то, что на момент нашего с Василием приезда машину так и не нашли.

А пока суд да дело, опера пытали Романа, все хотели на несуразностях подловить, пытаясь выяснить, не он ли это «ограбление» организовал. Хорошо, что я вовремя приехал, совсем парня бы замучили. Когда его в кабинет начальника розыска привели, я даже сначала подумал, что мой зам умом слегка тронулся, настолько заторможенный был. Про таких говорят «как мешком по голове ударенный».

Настолько ситуация с угоном машины Рому долбанула, что он, по-моему, в какой-то ступор впал: на заданные вопросы подолгу не отвечал, как будто плохо слышал; на все реагировал вяло, безвольно; сидел на стуле сгорбившись, как ватная кукла без стержня внутри; лицо было бледным, как будто до этого неделю пил беспробудно… Я уж, грешным делом, подумал, что опера его били при допросах. Но их начальник клятвенно заверил, что у них подозреваемых не бьют. Ага, у нас бьют, а у них не бьют – пусть кому другому расскажут. Но тут Рома и сам пробормотал, что его действительно не били. Странно, наши опера точно не удержались бы – уж больно подозрительное, даже на мой взгляд, у него было поведение. Ну да ладно, не били – значит, не били, повезло Роме.

В общем, битый час просидели в кабинете начальника розыска с разговорами ни о чем. Опера все пытались у меня выяснить, что же это за деньги были, а я старался их интерес с наших денег на пропавшую машину переключить.

Ну а потом даже и до них дошло, что глухарь по угону полегче будет, чем хищение очень крупной суммы, и они слегка угомонились. И тут в кабинет буквально ворвался оперативный дежурный с известием, что нашу машину нашли. Мы все аж на стульях подскочили и в один голос заорали:

– Где?!

– Да тут, не особо и далече, – пояснил дежурный, – примерно в километре от того кафе, откуда была угнана ваша «Нива», в лесочке на берегу реки Великой. Наши милиционеры из проезжавшего там наряда обратили внимание на рывками двигающуюся «Ниву» и тормознули ее. Сидевший за рулем пьяный гопник сразу заявил, что машину он нашел вот в этом самом вот лесочке, двери были открытые, замок зажигания вырван. Ну, он смог ее завести и решил, как всякий законопослушный гражданин, отогнать в милицию, потому что «Нива» была явно у кого-то угнана.

Естественно, милиционеры ему не поверили, надели наручники и доставили в отдел. Человек-то оказался ранее судимым и не раз.

Мы все, находящиеся в кабинете, рванули вниз к своим машинам, решили вместе ехать к задержанному. Естественно, не поблагодарить его за возврат «Нивы», ну кто бы поверил в его сказку с перегоном найденной машины в милицию, а чтобы узнать, где деньги. Никто и не сомневался, что патруль случайно взял грабителя, в жизни бывает и не такое. Ну а мне интереснее всего было выяснить, от кого ушла инфа о регулярных перевозках денег и кто навел.

Но в отделе, где томился задержанный, нас ожидало разочарование. Этот пьянчужка был явно не тем, кто изначально угнал нашу машину. После достаточно серьезного разговора с ним я понял, что, похоже, он действительно нашел в лесочке автомашину, брошенную угонщиком. А когда мы осмотрели саму «Ниву», я окончательно убедился, что этот недомерок не смог бы сам провернуть такое дельце.

Ну, посудите сами: дверь машины была открыта аккуратно, не монтажкой, так сказать, а при этом пьянице ни отмычек никаких, ни вообще никакого инструмента не оказалось, даже завалященького перочинного ножика не было. Дальше: замок зажигания был буквально выкорчеван, и руль заметно согнули так, что тот стал овальным, явно, когда злодей ломал его запорное устройство. А этот задержанный гопник весом в пятьдесят килограммов и телосложением курицы явно не смог бы всего этого сделать – далеко не атлет.

Было ясно, что он, найдя машину, решил ее приватизировать, но нарвался на наряд, а будучи ранее судимым, прекрасно знал, что надо говорить, чтобы избежать обвинения в угоне. Так что о судьбе денег он, естественно, ничего не знал. Но, на всякий случай мы с операми съездили к нему домой и тщательно обыскали комнату задержанного в бараке. Я лично, не побоявшись испачкаться, перевернул ее буквально вверх дном, но, кроме пустых бутылок, ничего не нашел.

Так, несолоно хлебавши, пришлось возвращаться в управу, чтобы написать официальное заявление об угоне машины. Надо же было доводить дело до конца, раз машина нашлась. Да и опера были заинтересованы в том, чтобы правильно оформить раскрытие преступления. Нечасто им так везет.

А вот деньги… С деньгами все было сложнее. Поговорив с шефом и выслушав его пожелание не привлекать к нашей фирме излишнего внимания со стороны правоохранительных органов, решили о наличке в заявлении не упоминать. Найти их уж точно не найдут, а объяснять долго и нудно всем желающим, что мы постоянно возим из Пскова в Питер выручку, как-то не хотелось ни мне, ни Бокову. Зачем? Чревато, знаете ли.

Одним словом, начальник УР, принимая от меня заявление об угоне машины и получая расписку о ее возврате, был явно доволен, когда я «забыл» упомянуть о пропавших двух миллионах – ну зачем им глухарь, да еще и не от местных. А так всем хорошо: машину угнали – машину нашли. И даже преступник задержан! А первым он ее угнал или вторым… Какая разница – угнал ведь, сам не отрицает. Одним словом, процент раскрытых преступлений по горячим следам в управлении уголовного розыска славного города Пскова немножко подрос!

А я забрал у оперов бедного, измученного допросами Рому, и поехали мы домой. Отошел он слегка, только выпив стакан водки в кафе на выезде из города. А я и не против был, понимал, каково ему – не каждый день у него машину с деньгами угоняют. Да и была, была его вина в этом, кофе ему захотелось, видите ли, а машину без присмотра бросил. Знал же, что та без сигнализации.

Еще неизвестно, как Боков на это отреагирует, может и уволить с расстройства. Все-таки два миллиона – это два миллиона!

Слава богу, все обошлось благополучно, никто никого не уволил. У шефа появилась головная боль покрупнее двух пропавших миллионов.