Читать книгу Смуглая леди - Юрий Домбровский - Страница 6

– Дорогой мистер Четль, – сказал Бербедж. – Вы меня извините, что я заставил вас бежать, это очень опасно в ваши лета и при вашей комплекции, но я хочу сказать: вы гнались за мной не зря, сегодня мы с вами все-таки выпьем несколько кружек. Я задержусь очень ненадолго, но вы уж мне, пожалуйста, не мешайте. Дело-то в том… – Он хотел соврать что-нибудь, но увидел красное лицо Четля, его круглые глаза и крепко сомкнутые, недобрые теперь губы, и сбился на какую-то чепуху.

Четль молча, сурово и взыскующе смотрел ему в лицо.

– Я боюсь за вас, мистер Бербедж, – сказал он. – Я ваш друг, и вот я боюсь. Что это за приключение? Куда они вас тащат? Почему один с вами, а другой забежал вперед? Мистер Бербедж, смотрите, – кого любят женщины, того не любят мужчины. Вспомните Марло!

– Да нет же, нет, – тоскливо сказал Бербедж, – какой еще там Марло? Меня приглашают… Ну, одним словом, ждите меня через полчаса в том же трактире. Мы тоже идем в «Сокол».

– И Марло тоже зарезали в трактире. Вот так же, зазвали и потом зарезали, – сурово сказал Четль. – Мистер Бербедж, вы хоть знаете, кто это такие? И зачем они вас вызывают? Вы сказали – через полчаса, а вот я не знаю, что с вами будет через полчаса.

И Бербедж понял – Четля так просто с рук не сбудешь.

– Послушайте, это… – Бербедж воровато оглянулся. Его спутник стоял неподвижно и прямо около дома. Его белый плащ особенно ярко выделялся на красной стене. – Это женщина! – быстро шепнул он. – Только я не знаю, кто она такая. Понимаете? Она должна мне что-то сказать. Так вот, через полчаса… – И он быстро пошел, предупреждая вопросы.

Она в самом деле повела его в «Сокол», то есть внизу-то был трактир и там уже горланили, но наверху помещалось несколько приличных комнат, для истых господ, и они сдавались приезжим.

Они поднялись по темной скрипучей лестнице.

Она шла так быстро и так уверенно взбегала на ступеньки, что он увидел – она хорошо знает дорогу. Поднялись и пошли по коридору, тоже темному и узкому, пропахшему бобами, прогорклым маслом и какими-то соленьями. Тут она подошла к двери и трижды постучала. Дверь сейчас же чуть приоткрылась. Она нырнула в образовавшуюся щель и втащила за руку Бербеджа.

Он вошел и огляделся.

Комната была почти пустая. Только два деревянных стула с очень высокими спинками (их называли испанскими) да широкая, неуклюжая дубовая кровать с белым грязным пологом. Молодец, что был раньше в голубом плаще, стоял около двери. Теперь плащ этот он сбросил, и три распластанных, плоских леопарда с кудрявыми лапами выделялись особенно ясно. Было темновато, но горели две свечи, и мерзкий желтый свет оседал на всех предметах.

Она обернулась к молодцу.

– Ну-с, вот, – сказала она, – пойдешь посидишь внизу, а через полчаса выйдешь во двор и посмотришь на окна. Если занавески не будут подняты, зайдешь еще через полчаса. Деньги у тебя остались?

– Остались, – сказал молодец и потянулся было за плащом.

– Плащ оставь, – сказала она. – Пусть думают, что ты остановился тут же.

Молодец вышел. Она подошла к стулу, сняла плащ, отстегнула шпагу.

– Садитесь, Ричард, будем разговаривать, – сказала она.

– Но я до сих пор не опомнюсь, миссис Фиттон, – пробормотал он, понимая уже все.

– Мэри, – тихо поправила она, смотря неподвижно и прямо большими, черными, чуть матовыми глазами.

Но он все еще колебался, нащупывая почву.

– Я до сих пор не понимаю, миссис Мэри, – сказал он искренне, разводя руками.

– Да нет, Мэри, просто Мэри, – повторила она так же тихо и настойчиво и вдруг улыбнулась ему. От улыбки этой у него сразу зашлась голова, стало холодно, и жарко, и неудобно стоять. Он взял ее за руку выше локтя – она не сопротивлялась – и голосом, неоднократно проверенным им в «Ромео», сказал:

– Я ведь три года ждал тебя, Мэри.

Она молчала.

Так они стояли и смотрели друг на друга. И все же было в ней что-то такое, что его удерживало.

– Три года, – повторил он, скользя пальцами по ее руке, все выше и выше, к плечу и шее.

– Врешь! – вдруг сказала она негромко, но очень хлестко. – Не смел ты меня ждать! Я всегда прихожу к тем, кто меня не ждет.

«Сердится! Да ну же!» – быстро понял он и без всяких разговоров бурно обхватил ее и поцеловал в лицо, – губы у нее были сжатые, неподатливые и холодные. Она молчала и не двигалась в его руках. Он поцеловал ее еще раз, больно и крепко, и тут она ударила его по щеке очень ловко и увесисто.

Он сразу же отскочил от нее на середину комнаты. Она усмехнулась, хотела что-то сказать, но ничего не сказала, подняла обе руки и стала с затылка поправлять прическу. Он стоял и молчал.

Она вдруг фыркнула, как разозленная кошка, и прошлась по комнате. Посмотрела-посмотрела, подошла к стулу и, сошвырнув плащ, села верхом.

– Не особенно-то вы умелый, – сказала она сердито. – Друг вашего величества куда более тонок в обращении.

– Счастливец! – вздохнул Бербедж. Он был серьезно растерян и не знал, что же ему делать.

Она глядела на него жестко прищуренными, теперь совершенно ясными глазами. Она сидела, он стоял, и так, снизу вверх, смотреть на него ей было неудобно. Кроме того, она все-таки хорошо знала, что ей от него нужно, и теперь думала о том, что без шага с ее стороны у них ничего не получится. Уж слишком робеет.

Тогда она пальцем поманила его к себе. Он подошел и неуверенно посмотрел на нее. Она вынула тонкий батистовый платок, свернула его в жгутик и, прищурившись, провела им по его щеке. Щека была чистая, но она все-таки проделала это еще раз. Когда ее рука с длинными ногтями царапнула его кожу, он слегка вздрогнул. Тут она и вторую руку положила ему на плечо так, чтобы большой палец прямо касался ямочки на горле. Он продолжал смотреть на нее дико, но все-таки недоверчиво.

– Ну?! – Она наклонила голову набок. Тогда он решился наконец. Схватил и, сжимая, жестко поцеловал ее в горло.

Она слабо охнула, и тогда он понял, что все неожиданности позади. История идет к обычному концу.

Словно теряя сознание, она откинула голову, слабо мотая ею так, что губы его пришлись в ямочку на горле. Тут он почувствовал, что ноги у него подкашиваются, слабеют, тело ее тяжелеет у него в руках. Схватил и потащил.

«Фрейлина королевы, – быстро и воровато подумалось ему. – И сама ведь пришла. Комнату сама нашла». И вдруг вспомнил: «А Билл?» Но мысль эта была побочная, очень, очень случайная, и сейчас же с торжеством он подумал другое: «Да, Билл-то и поэт, и друзья у него все вон какие, и за этой леди он гоняется уже около пяти лет, и стихов исписал целую тетрадь, а так ничего у него и не вышло. Я же – простой актер, и вот она – моя». Он бормотал что-то несвязное, мало относящееся к обстоятельствам, но уже подходил момент, когда и это бормотание было не нужно и должны были говорить только руки. Тут она гибко развернулась, как пружина, и не легла, а села на кровать и поправила волосы.

– Сумасшедший! – сказала она совершенно трезвым, ясным голосом. – Разве для этого я вас звала сюда?

– А?.. – начал совершенно сбитый с толку Бербедж, но говорить ему было уже трудно, он задыхался и начинал понимать, что, пожалуй, Биллу действительно приходилось несладко с этой черной змеей.

Она крепко, по-мужски, положила ему руки на плечи и сказала:

– Я вас позвала вот для чего: лучше всего, если вы завтра в театр не пойдете.

Он поглядел на нее. Она сидела неподвижно прямая, спокойная. Эта внезапная перемена поразила его много больше, чем самое предложение не ходить завтра в театр. Он даже не спросил ее: почему же, собственно, не ходить?

Она снова поправила волосы и встала.

– Играете-то вы хорошо, – сказала она с упреком, – много лучше Билла, но целуетесь… – она не докончила.

– Тоже лучше? – быстро спросил Бербедж.

– Не знаю, посмотрим, – ответила она загадочно и так, что он опять тяжело двинулся к ней, но она подняла руку, и он остановился.

– Только не сегодня, – сказала она. – А завтра я жду ваше величество ровно в десять часов.

– Где? – спросил Бербедж.

– Здесь же. Огонь будет потушен, но вы постучитесь, и когда я спрошу: «Кто?» – вы ответите: «Ричард».

– О! – восхищенно сказал Бербедж.

– И еще одна просьба к вашей милости: если вы увидите мистера Виллиама, то передайте ему эту записку, но только наедине.

– Это уже неприятное поручение, – сказал Бербедж.

Она не расслышала. Она подошла к окну и отдернула занавеску.

– Желаю доброго пути вашему величеству.