Читать книгу Империя в лето 1825 года - ЮРИЙ ЕГОРОВ - Страница 1

Пролог

Вадим Одинцов всё дальше и дальше удалялся от Москвы. Выжимая из своей «девятки» весь доступный ресурс, он старался как можно быстрей покинуть этот город, ставший для него настоящей тюрьмой – местом постоянных неудач и душевных мучений. Первоначально шло всё неплохо: он окончил аспирантуру и защитил кандидатскую на тему «Хирургические методы лечения острого инфаркта миокарда»; работал на кафедре престижного института и много оперировал, оттачивая различные методики; начал писать докторскую диссертацию. Человек по натуре он был неленивыйи от природы очень одарённый, блестящее будущее ему было обеспечено. Все невзгоды начались с тех пор, как он открыто поддержал в институте Верховный Совет в противостоянии с президентом Ельциным в октябре 1993 года. Как только политический кризис в стране разрешился, с кафедры его, естественно, попёрли. Следующим шагом был запрет на серьёзные операции во всех столичных клиниках и, как следствие, потеря нормального заработка. Молодая жена, которая до этого клялась в любви, демонстративно собрала вещи и ушла, затем подала на развод. В общем, жизненный провал был полный, и не оставалось ничего другого, как просто бежать куда глаза глядят.

Белая переднепри́водная Лада мчалась стрелой, рассекая утренний майский воздух, а пейзаж за окном быстро менялся от мелкого разнолеска до начинающих цвести лугов. Настроение у кардиохирурга было – хуже некуда, и, помимо того, что он просто бросил работу в районной поликлинике, его угнетала неопределённость будущего, которое совсем не просматривалось.

Между тем погода начала заметно портиться. Подул сильный ветер, и лёгкую машину даже стало слегка заносить, что заставило сбавить скорость. Через полчаса небо совсем заволокло и начался дождь. Сначала он лишь слегка капал на лобовое стекло, но вскоре дворники уже не справлялись, и пришлось остановиться посреди расстилающихся по обеим сторонам дороги полей.

«Только этого мне ещё не хватало!» – с досадой подумал Вадим. – Хотя что здесь такого необычного, дожди с грозами в конце мая и начале июня – обычное дело, – в подтверждение за окном раздались довольно сильные грозовые раскаты.

Незадачливый беглец уже хотел откинуть сиденье, чтобы расслабиться, как вдруг… оглушительный треск и затем удар в крышу буквально оглушил и слегка контузил его, заставив в панике выбежать из автомобиля, схватившись за голову. Вадим бежал, как очумелый, вдоль дороги под проливным дождём, пока ударной волной от очередного грозового столба, врезавшегося в землю невдалеке, его не отшвырнуло, а затем сильно ударило об грунт обочины при падении. Скатившись с откоса на луг, он от боли потерял сознание.

Российская империя 1825 год

Зарайский уезд Рязанской губернии

Очнувшись, он никак не мог понять, где находится и что с ним? Сильно болело меж лопаток, видимо, от удара об землю, а в горле пересохло так, что трудно было глотать. Превозмогая боль, молодой человек приподнялся на локтях и осмотрелся. Он лежал на мокрой траве посреди луга, но пейзаж был на удивление иным: куда-то девалась дорожная насыпь и его белая «девятка»; его взору открылась грунтовая дорога с узкими колеями и видневшимся метрах в пятидесяти от него пёстрым чуть накренившимся столбом. Неожиданно к нему подошла осёдланная лошадь и лизнула в лицо, что окончательно привело Вадима в чувство.

Кряхтя, он поднялся и погладил её:

– Откуда ты здесь взялась, дорогуша, и что всё это значит? – лошадь расширила ноздри, осваивая незнакомый запах, и приветливо закачала головой – она явно подавала какой-то знак.

Вадим, естественно, знал, что лошади очень умные животные, поэтому не пропустил этот первый жест знакомства:

– Ну давай, серый в яблоках, показывай, что и где у тебя случилось, – сдавленным голосом произнёс он, вновь погладив лошадь. Конь – это был молодой пятнистый жеребец, не спеша, поплёлся вдоль дороги, Вадим следовал за ним. Вскоре нашему герою открылась весьма печальная картина: прямо в грязи лежал человек одних лет с ним с широко раскрытыми глазами, в которых не было видно зрачков; кажется, человек был мёртв. Присев рядом, Вадим попытался прощупать пульс на сонной артерии, но он явно отсутствовал. Внимательно осмотрев тело, опытный хирург сразу заметил на мокрой кепке обугленное с неровными краями отверстие, видимо, в это место пришёлся грозовой разряд. У бедняги не было никаких шансов. Конь несильно ухватил Вадима за рукав ветровки и попытался ближе подтянуть его к лежащему на земле хозяину.

– Э, красавец, зря стараешься, – повернулся в его сторону Вадим. – Твоему хозяину уже ничто не поможет, его убило молнией и, судя по окоченению, он пролежал здесь уже больше двух часов. Значит, и я лежал столько же. Когда молния саданула прямо в «девятку» был тропический ливень, а сейчас вон и солнце вышло, и от земли сильное испарение. Видимо, этот несчастный, как и я, попал под грозу, но ему повезло значительно меньше! Почему вот только на нём такая странная одежда, где же всё-таки я нахожусь? – после этих слов Вадим открыл кожаную сумку, валявшуюся рядом, и вынул содержимое, рассматривая его. Несколько исписанных тетрадей, стетоскоп Лаэннека и пенал с хирургическими инструментами были интересны, но фурор произвёл диплом, выданный 31 мая 1824 года. Вот это повергло нашего героя в настоящий шок…

– Ёлки зелёные, неужели я попал в прошлое?! О Господи!

Сердце нашего героя выдавало все 150, а меж лопаток выступил пот, несколько минут он усиленно боролся с этими нервными проявлениями. В совершенстве обладая системой аутотренинга, он всё же довольно быстро овладел собой и стал размышлять, глядя на развёрнутый в руках диплом:

«Судя по этому документу, выданному доктору медицины Максиму Денисовичу Ильину, 28 лет от роду, Императорским Московским университетом, на дворе здесь первая половина XIX века, канун восстания декабристов на Сенатской площади в Петербурге. Значит, я каким-то образом провалился во временную дыру, проделанную сильным грозовым разрядом? А в это же время здесь только что окончивший университет молодой человек направлялся домой и тоже попал под грозу с ливнем. И что трудно объяснимо: человек погиб, а лошадь осталась цела и невредима?! Как всё это загадочно!»

Конь, видимо, тоже осознал гибель хозяина, долго стоял молча с грустными, полными слёз глазами, затем негромко протяжно заржал.

– Переживаешь, – ласково обратился к нему Вадим. – Понимаю, но тебе всё же легче, ты хоть, если так можно выразиться, дома. А мне, что теперь делать, получается, дорога назад в свой мир однозначно заказана? – наш герой тяжело вздохнул. Распластавшись на земле, он долго лежал, глядя в небо, совершенно освободившееся от облаков, пытаясь окончательно привести свои чувства в порядок. Кажется, был полдень и солнце, находившееся в зените, начинало довольно сильно припекать, вскоре скитальцу между мирами стало жарко и он, приподнявшись, снял ветровку. Посмотрев на часы, он убедился: было без трёх минут двенадцать. Нужно было что-то делать?

– Так что предлагаешь, дружище? – обратился он к коню. – Скоро по этой грунтовке кто-нибудь поедет на бричке или верхом, тогда уж мне точно несдобровать, подумают – я убил этого парня.

Конь поводил ушами, мотнул головой и вновь лизнул Вадима.

– Так-так признаёшь теперь меня своим хозяином, – от этих слов нашему герою вдруг стало легче на душе, ситуация в определённом ключе разрешалась и альтернативы просто не было. Подняв тело, он положил его поперёк седла и побрёл в направлении небольшой берёзовой рощи; конь следовал за ним.

Высшие силы и здесь не оставили беглеца: метрах в двадцати от того места, где он очнулся, он увидел торчащий из земли фрагмент рессоры не то брички, не то кареты с довольно острыми краями; вытащив металл из земли молодой человек прикинул, что этим орудием можно пусть и не быстро, но всё же вырыть могилу и захоронить погибшего лекаря. Вскоре он уже вовсю работал меж молодых берёз, готовя последнее пристанище погибшему. Было жарко и нестерпимо хотелось пить. Раздевшись по пояс, попаданец упорно копал, благо грунт был очень мягким, почти чёрным, и через три часа могила была отрыта. Переодев убитого в свою одежду, Вадим уложил его на молодые берёзовые ветки и ими же закрыл его, затем засыпал землёй. Уже хотел соорудить небольшой холмик и крест из берёзовых черенков, но задумался:

«Рощу могут посетить с целью сбора грибов или ягод, найти вновь появившуюся могилку и сообщить властям, те надумают учинить расследование… Нет, так не пойдёт, ведь я что-то должен буду тем же властям сказать, а что? Здрасьте, я явился из 1994 года! «Привет, – ответят они. – Добро пожаловать в психушку, а если не хотите, то в тюрьму!» Раз уж судьба так определила мой вход в этот мир, значит, я теперь – Максим Денисович Ильин. Очень хорошо, что этот парень, которого я хороню, обучался именно на хирургическом факультете, и, видимо, через несколько лет практики там же защитил докторскую, мне не составит большого труда заниматься практикой от его имени. Возникнут, конечно, нюансы и несоответствия, здесь можно будет сослаться на удар молнии в кепку, которая спасла жизнь, и на лёгкую контузию при этом и, как следствие, частичной потере памяти. Да, видимо, по-другому не получится», – быстро сформировав землю в виде обычного бугорка, он покрыл его свежей травой и тонкими берёзовыми прутиками. Одевшись в одежду доктора, Максим постоял молча над могилой, поминая добрым словом погибшего, давшего ему шанс войти в этот новый и незнакомый для него мир.

Конь мирно лежал на окраине рощи в холодке, когда наш герой подошёл к нему и, взяв за поводья, поднял с земли. Поставив ногу в стремя, молодой человек ловко взобрался в седло и слегка пришпорил коня, который повернул голову и несколько секунд смотрел на своего нового хозяина, как бы определяясь, затем заржав, тронулся лёгкой рысью. Гарцуя в седле, Максим с удовлетворением вспоминал помимо секции бокса – занятия в конноспортивном клубе, когда другие сокурсники посещали лишь секции самбо и других единоборств.

«Наверно, не стоит переходить на более быстрый аллюр, – думал про себя наш герой. – Если буду понукать конём, он не сможет привезти меня, в то место, откуда я отправился в университет, а так он сам найдёт дорогу и приедет куда надо. Да нет, здесь я неправильно думаю. Коня он скорей всего купил на сэкономленные деньги, чтобы ездить на частные вызовы. Ни в сумке, ни в карманах сюртука денег не оказалось, значит, он последнее отдал за лошадь. Теперь по одежде. Главное, правильно называть её элементы: сапоги со шпорами, белые штаны, коричневый сюртук с такого же цвета кепкой и белая рубаха с простроченными рукавами и воротником. Забудь про всякого рода ветровки, джинсы и кроссовки – это для тебя уже ненужные рудименты. Хорошо, что в школе и институте неплохо изучал историю, хоть не буду глупо выглядеть посреди общества первой половины XIX века! Так, ещё что у них сейчас на повестке дня? Александр I так и не подписал ожидаемую прогрессивными слоями общества Конституцию, вследствие чего в Европейской части империи возникли дворянские общества, направленные против монархии. Вот с этим ты Максимчик поосторожней, иначе будешь болтаться рядом с Каховским и Рылеевым или поедешь мох топтать с Трубецким. Но в общем-то не это главное. Думается, важней всего будет род занятий? Вот здесь не проколись со своими трансплантациями и аортокоронарными шунтированиями, со знанием дела вскрывай нарывчики и вправляй вывихнутые ножки с ручками. Ну, может, многозначительно пощупывай пульс у гламурных дамочек и выхаживай их от эпатажных обмороков. В общем, не умничай».

Так думал наш герой, готовясь к встрече с собратьями по жизни. Он скакал таким темпом около часа, пока вдалеке не показалась почтовая станция. Вскоре молодой человек уже привязывал коня во дворе. Зайдя внутрь небольшого деревянного здания с дощатой крышей, он окунулся в антураж того времени. Лишь он переступил порог, к нему вышел смотритель как-то странно держащей голову, при этом шея у него была завязана не совсем свежим белым шарфом. Небритое лицо и красные от бессонницы глаза указывало на то, что человек от чего-то сильно страдает, или просто болен.

– Что вам угодно, сударь? – без интереса спросил он.

Максим заметил, что на столе всё-таки стоял самовар и несколько чашек с блюдцами, в вазочке лежал мелко наколотый сахар. Видимо, даже испытывая личные страдания, смотритель ожидал посетителей, исполняя свой служебный долг. У молодого человека сильно засосало от голода желудок и захотелось есть.

– Меня зовут Максим, я сын Дениса Ильина, только что закончил медицинский факультет Московского Императорского университета и ищу работу. Не подскажете ли, уважаемый, где в ваших краях можно подработать, хотя бы для начала? – молодой человек скромно умолчал о своей медицинской степени.

– А почему, милостивый государь, вы ищете работу в Рязанской губернии, а не в Москве, – прокряхтел смотритель.

Максим понимал, что сейчас начнётся расспрос про родителей, поэтому не стал дожидаться и сам всё рассказал:

– Мои папа́н и мама́н были известными в Москве артистами балета, но скопили денег и смотались за границу, определив меня в университет и оплатив обучение. Напоследок мать перекрестила меня и поцеловала в чело напутствуя. Она сказала следующее:

«Максик, что мы тебе смогли дать, дали, теперь греби сам, а нам нужно своей жизнью серьёзно заняться, мы уезжаем в Италию».

– Такие вот дела, уважаемый, не знаю только, как вас по батюшке величать?

– Зовите Фёдор Степанович, милостивый государь.

– Замечательно! Так вот, Фёдор Степанович, оставаться в Москве, где жил с родителями в наёмной квартире, мне стало невыносимо, тем более квартиру сдали другим, так как я за время обучения не платил за неё. Подскажете, пожалуйста, что-нибудь насчёт работы? Вы здесь, сколько всяких людей видите.

Смотритель присел и с минуту, закрыв глаза, боролся с неприятными ощущениями, затем постучал пальцами по столу:

– Говорите, на хирурга обучались, а может, вместо учёбы-то, по увеселительным заведениям мотались и не понимаете ничего.

– Зачем обижаете? Если не верите, можете испытать меня.

– Так вот, я и думаю, – после этих слов смотритель снял с шеи шарф и повернулся к Максиму спиной: на шее виднелся карбункул на стадии гнойного расплавления, картина была ужасная.

«Ого! – подумал Максим. – Процесс находится глубоко, и отторжение никак не происходит, этот мужичок может загнуться. Теперь понятно, почему он ночами не спит и головой не ворочает».

– Сколько мучитесь с этой напастью? – спросил он старика.

– Да уж почитай, семь дён будет. Так что, ослобонишь, или как? – смотритель перешёл на «ты», что указывало на доверие.

– Мне нужна тёплая кипячёная вода, мыло, чистая, белая ткань и спирт для обработки инструмента. Найдётся это у вас здесь?

– Найдётся, – с нескрываемой радостью подтвердил старик и хотел уже идти собирать всё это, но путник остановил его.

– Прошу меня извинить, я устал в дороге, да ещё попал под сильный дождь, не угостите ли перед операцией стаканом чая?

– Конечно, сударь, присаживайся, самовар недавно вскипел. Вот заварка, вот сахар, хлеба только нет, уж не взыщите, жена ещё с утра уехала в Зарайск[1] за мукой и до сих пор не вернулась, – уже более уважительным тоном предложил смотритель.

С огромным аппетитом выпив стакан кипятка, заваренного настоящим индийским чаем, да ещё вприкуску с идеальным сахаром, Максим почувствовал небывалый прилив сил.

«Ну, что же? – подумал новоиспечённый доктор от хирургии. – Вот твой и первый практический случай в этом мире, не подкачай».

[1] Центр Зарайского уезда Рязанской губернии