Читать книгу Прибалтика. Между двух миров - Юрий Емельянов - Страница 1

Вторжение с запада.

Однажды Остап Бендер, мечтавший выехать с миллионом дензнаков в Бразилию, вдруг, отчаявшись, в сердцах воскликнул, что за Шепетовкой, стоявшей тогда на западной границе СССР, наверное нет никакой другой страны, а лишь плещутся океанские волны. Если поверить в фантазию Бендера, то такой же океан отделял в ту пору Советскую страну и от Прибалтики. Ныне, когда океан неприязни отделяет прибалтийские страны от России, то может создаться впечатление, что непреодолимый барьер, невидимый или видимый, всегда разделял Россию и Прибалтику. На самом деле воды Балтийского моря отделяли Прибалтику не от российских просторов, а от Западной Европы. Подобного барьера между восточно-европейскими равнинами и юго-западными прибалтийскими землями не существовало и в те времена, когда первые люди стали заселять Прибалтику после отступления ледников.

Первые племена, осевшие в Прибалтике, говорили на угрофинских наречиях (эсты, ливы). Со второго тысячелетия до н.э. туда же стали переселяться с юга племена, говорившие на балтийских языках: курши, земгалы, латгалы, селы, жемайты, аукшайцы (или литовцы). Близость балтийских народов к соседним с ними славянам была очевидна: их языки имели много общего с восточно-славянскими языками.

Обитавшие на общем массиве земной суши с восточными славянами, народы Прибалтики поддерживали с ними постоянные и разнообразные связи. Важной водной артерией, связывавшей племена балтийских народов со славянским племенем кривичей, являлась Западная Двина (Даугава). О степени же взаимоотношений кривичей с финно-язычными племенами с конца I тысячелетия до н.э. свидетельствуют содержание их языков, а также постепенные изменения в их антропологическом типе и материальной культуре.

Правда, по мере развития морских путешествий, Балтийское море стало не разделять, а соединять Прибалтику с Западной Европой. Известно, что уже в IV веке до н.э. из Прибалтики в Средиземноморье вывозили янтарь. О том, что племя эстов добывает янтарь, а эсты носят изображение дикого кабана писал римский историк Тацит в I веке н.э.. Известно и о древних торговых связях прибалтийских племен со скандинавскими. Впрочем, сохранились сведения и о набегах скандинавских племен на берега Прибалтики, а также о походах эстов на берега Дании и Швеции.

Не подозревая о долгосрочных последствиях своих действий, балтийские и угро-финские племена разместились в регионе, расположенном на важных сухопутных, морских и речных дорогах между Западной Европой и остальной частью евразийского континента, самого крупного на планете. Борьба за контроль над юго-восточной Прибалтикой во многом предопределила будущую историю населявших его народов.

Другим обстоятельством, повлиявшим на судьбы этих народов, стали исторические особенности их национального формирования, приведшие к тому, что они значительно уступали по численности окружавшим их народам. Угро-финские племена так и не сложились в единую угро-финскую нацию даже в пределах Северо-Востока Европы. Хотя в начале XIII века ускорилось создание эстонской народности, в Эстонии сохранились три языковые группы, границы которых до сих пор в основном совпадают с границами древних языковых группировок. Примерно в том же столетии ускорилось складывание литовской народности, хотя различия между различными группами литовцев сохранялись, а в период феодализма даже усилились. Кроме жемайтов и аукштайтов, сохранивших место жительства и наименование древних племен, оставались такие самостоятельные этнические группы, как дзуки, капсай, занавикай. Еще медленнее складывалась латышская народность, формирование которой завершилось лишь в конце XVI – начале XVII века. И здесь феодальная раздробленность консервировала древние племенные различия.

Несмотря на тесные связи между всеми народами Прибалтики, создания единой прибалтийской нации не произошло. Один из националистических идеологов режима Ульманиса в Латвии Лапинь жаловался в 1936 году в журнале "Сеейс": "Если бы 2000 лет тому назад балтийские племена высказали единение и дух культуры, мы в настоящее время могли бы говорить о балтийской мировой империи, которая властвовала бы вместо теперешней России". Можно высказать немало предположений, почему так случилось. Скорее всего стремление оберегать традиционный уклад своего племени, оказывалось сильнее желания объединиться с близкими по культуре и языку или другими соседними народами во имя создания единой нации. Сопротивление сил традиционной местнической культуры тормозило формирование прибалтийских народностей, мешало им в создании своей государственности. Сетования Лапиня были запоздалыми: по его собственному признанию возможность создания великой прибалтийской империи была упущена свыше двух тысячи лет назад и малочисленные разобщенные племена Прибалтики не могли не превратиться в малые народы.

Между тем в соседних с Прибалтикой землях формирование единых народов из отдельных племен шло значительно быстрее. Хотя сопротивление центробежных сил тенденции к объединению среди восточных славян было немалым и порой вновь проявлялось, раскалывая единый русский народ, оно было впервые успешно преодолено еще в IX – X веках на землях от Ладоги до среднего течения Днепра. Из племен ильменских славян, кривичей, дреговичей, радимичей, северян, полян, древлян и других восточно-славянских племен возникло единое древнерусское государство. Укреплению его единства способствовало крещение Руси в 988 году.

Новое мощное государство могло диктовать свои условия небольшим и раздробленным племенам Прибалтики, державшимся за свои обычаи и языческие верования. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Русские летописи отмечают, что жители Литвы и Жемайтии (неромы) наряду с куришами, латгалами, земгалами и ливами давали дань Древнерусскому государству; они могли быть зависимыми от Полоцка, Пскова или Новгорода". В зависимости от Полоцка находилось латгальское княжество Герцика (Ерсика); латгальское княжество Талава зависело от Пскова. Административными подразделениями являлись draudzes (замковые округа с городищем в центре) и pagasti (от русского погост). В 1030 году князь Ярослав Мудрый завоевал городище Тарту и основал там крепость Юрьев, а в 1030 – 1061 годах Юго-Восточная Эстония входила в состав Киевской Руси.

Свидетельства связей с русским государством ныне обнаруживаются в том, что многие термины торговли в латышском языке были заимствованы из русского языка. Нередко русские купцы расплачивались византийскими и арабскими монетами, которые у них тогда были в ходу, а теперь обнаруживают в прибалтийской земле. Из Руси стало распространяться в Прибалтике и христианство. Почти все термины христианской культуры в латышском языке заимствованы из русского языка.

Несмотря на усиление влияния Руси на прибалтийские народы в целом и создание русских крепостей на их землях, границы между древнерусским государством и Прибалтикой мало менялась на протяжении нескольких веков. Также известно, что русские не раз выступали союзниками с племенами Прибалтики. Историки упоминают, например, участие эстонцев в походе князя Олега на Константинополь.

Угроза самостоятельному существованию прибалтийских племен шла не с Востока, а с Запада. Крестовые походы, проводившиеся с XI века, свидетельствовали о стремлении стран Западной Европы начать экспансию за пределы своего региона на Восток, не ограничиваясь Палестиной. Одним из объектов захватнической политики Запада под идейным руководством Римской церкви стала Прибалтика, через которую путь лежал в Северную Евразию. В то же время в отличие от крестовых походов в Палестину продвижение в Прибалтику стало прежде всего делом немецкого рыцарства, выдвинувшего лозунг "Drang nach Osten".

Начало германской экспансии на восток было положено в конце XII века немецкими купцами, стремившихся закрепиться в устье Западной Двины (Даугавы). Одновременно папская курия направила в область Западной Двины, где тогда жили ливы, своих миссионеров. Но они были изгнаны. Тогда папа провозгласил крестовый поход против народов Восточной Прибалтики. Поход возглавил бременский каноник Альберт, получивший помощь папы Инокентия , германского императора и датского короля. Собрав крестоносцев, Альберт вторгся на кораблях в устье Западной Двины (1200 г.). В 1201 году после разгрома ливов был заложен город Рига. В следующем 1202 году, став рижским епископом, Альберт создал Орден меченосцев.

Как отмечается в третьем томе "Всемирной истории" (М., 1957), "полоцкий князь, которому была подвластна земля ливов, неоднократно предпринимал в союзе с литовцами походы в помощь ливам. Но полочане, не имели достаточных сил, чтобы отразить наступление крестоносцев. Крепости Кокнесе, Селпилс и город Ерсике в землях латгалов и селов в 1207 – 1209 гг. были захвачены и разорены немецкими феодалами. Впрочем, опасаясь полоцкого князя, последние продолжали (до 1212 г.) вносить ему издавна шедшую с ливов дань". В 1214 году сдалась Талава. Память об этих событиях запечатлена в строках латышского героического эпоса «Лачплесис»:

"Вижу я, старейшины,

Вы еще не знаете,

Что беда нависла грозно

Над свободной Балтией,

Что у Даугавы на взморье

Пришлые торговые

Люди с позволенья ливов

Город свой построили.

Позже каждою весною

Приплывали с запада

Воины, закованные

В панцири железные…

И теперь пришельцы эти

Разоряют начисто

Землю ливов, жгут их нивы,

Грабят их селения,

Истязают, убивают

Всех, кто им противится,

Остальных в чужую веру

Обращают силою.

Лютый замысел лелеют:

Захватить всю Балтию,

Подчинить навеки гнету

Нивы наши вольные,

А народ ее свободный

Превратить в рабов своих».

О том, что продвижение немецких захватчиков сулило порабощение покоренных народов и даже их полное уничтожение свидетельствовала судьба балтийского племени пруссов, которое было в конечном счете уничтожено. Правда, балтийские племена, в частности курши и земгалы, оказывали упорное сопротивление немецким рыцарям. Но все же перевес сил захватчиков привел к тому, что в 1267 году были покорены курши, а в 1290 году – земгалы.

Успехам немецких рыцарей способствовала малочисленность и разобщенность прибалтийских племен. Рыцари Ордена меченосцев активно использовали различия между племенами и, опираясь на новообращенных в католицизм ливов и латгалов, предприняли в 1208 – 1212 годах 20 походов в Южной и Центральной Эстонии. Эстам приходилось отражать и агрессию датчан, которые во главе с королем Дании Вальдемаром II в 1206 году предприняли безрезультатную попытку захватить остров Сааремаа.

Рассказы о нашествиях с запада и о готовности прибалтийских и славянских народов дать совместный отпор пришельцам отразились в строках эстонского героического эпоса «Калевипоэг»:

"Отовсюду к Линданисе

Вести грозные стремятся;

Вновь гроза войны нависла!

Из-под Пскова скачет парень,

А другой – с лугов латышских,

Третий – из дубравы Таары

С горькой вестью о несчастье,

С вестью о беде нежданной,

Уж к латвийским побережьям

На судах морских приплыло

Множество людей железных,

Убивать народ и грабить,

Добрый мир в стране нарушить,

Праздник завершить бедою".

Вторжение немцев и датчан входило в противоречие с интересами Новгорода и Пскова, которые были готовы дать отпор пришельцам. Однако, как отмечалось в третьем томе "Всемирной истории", "обострение борьбы новгородского боярства с владимирско-сузадальскими князями, а также обособленность Полоцка, Пскова и Смоленска отражались на обороноспособности прибалтийской территории. У враждовавших между собой русских князей не было единого плана боевых действий в Прибалтике. Новгородские войска выступали против немецких рыцарей на территории Тормы (1209 г.), Уганди (1210 г.), Ярвамаа и Харьюмаа (1212 г.), они изгнали захватчиков из Отепя (Оденпе). Новгород продолжал получать дань с эстов, но немецкие феодалы разорили Саккала и дошли до реки Эмайыги, близ русских границ. Немецкие захватчики нанесли покорённой земле невиданный гнёт. Массами истреблялось население. Страна эстов варварски опустошалась".

Борьба эстонского народа против захватчиков шла с переменным успехом. 21 сентября 1217 года на подступах к Вильянди крестоносцы разбили 6-тысячную рать эстов и снова покорили Южную и Центральную Эстонию. Однако сопротивление эстонцев и их сотрудничество с русскими заставляли захватчиков действовать осторожнее и наступление Ордена было остановлено. Тогда епископ Альберт соединил усилия Ордена меченосцев и Дании. В 1219 – 1220 годах войско Вальдемара II захватило Северную Эстонию (Рявала, Харьюмаа, Вирумаа, Ярвамаа). На месте древней эстонской крепости Линданис была построена новая крепость Ревель (Таллин), превращенная в опорный пункт дальнейшей агрессии. Но вскоре между немцами и датчанами начались распри из-за дележа захваченных земель. В это время предприняли попытку захватывать эстонские земли и шведы, высадившиеся на острове Сааремаа, но они были разбиты местными жителями. Провалилась и новая попытка датчан захватить этот остров.

В 1217 году был заключен боевой союз эстов с Новгородом и Псковом. Началась война русских и эстов против ливонских рыцарей. Союзниками Руси являлись литовцы, совершавшие походы в захваченные немецкими рыцарями земли в области нижнего течения Двины. Были совершены походы на Венден (1218 г.) и окрестности Риги (1222 г.).

А в 1223 году вспыхнуло всеобщее эстонское восстание и вскоре вся Эстония, за исключением Таллина, была освобождена. Хотя эстонцам помогали русские отряды в важнейших городищах (Тарту, Вильянди, Отепя), поход князя Ярослава Всеволодовича с новгородскими полками на Ревель (1223 г.) не привёл к изгнанию захватчиков из Эстонии. Князю не хватило для этого необходимых сил. Между тем ливонские крестоносцы, получая постоянную помощь из Германии, захватывали один город за другим. В 1224 году последним пал Тарту, который защищали совместно русские и эсты. (Во главе русского отряда стоял князь Вячко.) В 1227 году немецкое войско в 20 тысяч человек покорило остров Сааремаа.

Действия немецких захватчиков направляли папские легаты. О том, что цель движения на Восток лежала далеко за пределами Прибалтики свидетельствовало заявление папы Гонория III от 1227 году, потребовавшего подчинения от "всех королей Руси". В эти же годы Рим поддержал вторжение в Юго-Восточную Русь венгерских и польских феодалов. Между тем покорение немцами подавляющей части Эстонии и Латвии, называвшиеся с тех пор до середины XVI века Ливонией, было завершено.

В то время как немецким агрессорам удалось покорить разобщенные племена Латвии и Эстонии, то осуществление политики "Drang nach Osten" на русских землях оказалось делом нелегким. Правда, на первых порах немецкие рыцари сумели вторгнуться в пределы Полоцкого княжества. Однако несмотря на распад Киевской Руси на отдельные княжества, на севере сохранялось достаточно мощная Новгородская земля, пределы которой к этому времени распространялись далеко на север и восток. Новгородцы сумели дать отпор пришельцам с Запада. В 1234 году новгородский князь Ярослав Всеволодович, возглавив полки новгородцев и суздальцев, разгромил меченосцев вблизи Юрьева (на реке Эмайыги). По мирному договору, заключенному с крестоносцами Русь сохраняла свои права в Латгалии и части Эстонии.

Новую попытку покорить Русь немецкие рыцари в союзе со скандинавскими феодалами предприняли после покорения русских княжеств монголами. В 1240 году шведские войска во главе с ярлом Биргером высадились в устье Невы, но были разбиты новгородским князем Александром Ярославичем, которого после этой битвы стали именовать Невским. Однако в том же году немецкие рыцари захватили Изборск, а затем Псков.

В 1241 году Александр Невский освободил Псков. В ходе Ледового побоища на Чудского озера (5 апреля 1242 года) войску Александра Невского (15-17 тысяч человек) противостояло войско из немецких и датских рыцарей. При этом на стороне немцев выступали эсты и солдаты из чуди (10-12 тысяч человек). Сокрушительный разгром агрессоров вынудил их уйти с русских земель и пойти на подписание мира с Новгородом в 1243 году.

Через четверть века русские нанесли новое поражение силам Западной Европы, пытавшимся развязать поход на Восток. В 1268 году новгородское войско двинулось в поход против датчан, владевшими Северной Эстонией. Несмотря на то, что к этому времени русские княжества были разорены золотоордынцами, они проявили солидарность в борьбе против общего врага, наступавшего на них с Запада. На стороне новгородцев во главе с посадником Михаилом Федоровичем и тысяцким Кондратием были псковичи во главе с князем-литовцем Довмонтом, переяславцы во главе с князем Дмитрием Александровичем, суздальцы во главе с князем Святославом Ярославичем. По сути это был поход Руси против западноевропейцев, захвативших к этому времени значительную часть Прибалтики.

Против русских выступило объединенное войско датчан, ливонских рыцарей, и сил дерптского епископа. В сражении у реки Киюла под Раквере 18 февраля 1268 года немецко-датское войско было разбито и бежало с поля боя. Это поражение и последовавшая в 1269 году неудача Ливонского ордена под Псковом вынудила Запад на несколько десятилетий отказаться от вторжений на русские земли.

Позже такие попытки возобновились, но на пути агрессоров мощным богатырем, охранявшим русские границы, стоял героический Псков. Крепость Пскова была крупнейшей на Руси: протяженность ее стен достигала 9 километров, десятки башен усиливали ее мощь. Таких крепостей ни немцы, ни датчане не встретили на покоряемых ими землях Латвии и Эстонии.

В ходе в защиты Пскова и Псковской пограничной земли русские люди проявляли исключительное мужество и готовность поступиться своими частными интересами во имя общего дела. Вместе с жителями Пскова рубежи Руси защищали люди из других русских земель.

Очевидно, что несмотря на мужество в борьбе против захватчиков, население Эстонии и Латвии не смогли проявить столь высокого сознания общих задач и готовности сплотиться на борьбу против агрессоров. Более того, некоторые племена Прибалтики порой становились на сторону своих поработителей и даже помогали им в борьбе против соседних народов. В результате народы Эстонии и Латвии на долгие столетия утратили свою независимость, так и не обретя национальной государственности.

Превращение Литвы в крупную державу

В то время как Латвия и Эстония в течение нескольких десятилетий оказались под властью иноземных захватчиков, их продвижение в Литву столкнулось с более упорным сопротивлением. Военные столкновения немецких рыцарей с литовцами начались с 1185 года. А вскоре действия немцев получили благословение из Рима и были объявлены делом всей Западной Европы. В 1217 году папа римский объявил крестовый поход против пруссов и литовцев. В ответ литовские князья проявили готовность к консолидации. Великий князь Миндовг объединил земли Аукшайтию, Жемайтию и другие. Миндовга поддержали и русские князья. В 1219 году был создан союз 21 князей Литвы и Волыни. Возглавивший союз Миндовг сумел подавить сопротивление других князей и создать боевое войско. 22 сентября 1236 года в битве при Сауле (Шяуляе) войско Миндовга, в котором участвовали курши и земгалы, разбило войско Ордена меченосцев. 9/10 войско во главе с магистром Ордена было уничтожено.

Остатки разбитого Ордена меченосцев слились в 1237 году с Тевтонским орденом (создан в 1190 году бременскими и любекскими купцами при осаде крестоносцами города Акра; в 1226 году по договору с польским князем Конрадом Мазовецким орден получил Хелминскую землю). Орден меченосцев превратился в отделение Тевтонского ордена под названием Ливонский орден.

В 1236 году Ливонский орден взял под свою власть значительную часть Ливонии, которая состояла из пяти епископств (Рижское, Курляндское, Дерптское (Тартуское), Эзель-Викское (Сааре-Лянемасское). Номинально земли Ливонского ордена находились под властью римского папы и германского императора. Северная же Эстония по Стенбийскому договору 1238 года перешла к Дании. По сути Стенбийский договор оформил военно-политический блок против Литвы.

В качестве предупредительной меры против немецких крестоносцев Миндовг осщуствил в 1244 году поход против Ливонского ордена в земли куршей и земгалов. Однако Орден сумел воспользоваться распрями в литовском лагере и, опираясь на поддержку ряда литовских князей, сумел нанести поражение войску Миндовгу. Последний был вынужден пойти на мир с Орденом, а в 1251 году принял католическую веру. Одновременно он уступил значительную часть Жемайтии (Жмуди) епископу Христиану, который отдал эти земли Ливонскому ордену.

Воспользовавшись ослаблением Литвы, немецкие рыцари в 1256 году объявили новый крестовый поход с целью захвата всей Жемайтии. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", вместе с орденскими рыцарями в походе принимали участие многие рыцари из Германии, Франции и Англии. Они опустошили Жемайтию, но и на этот раз не смогли закрепиться здесь и вынуждены были вернуться назад".

Решающее столкновение между литовцами и ливонцами произошло в битве у озера Дубре (Курляндия) 13 июля 1260 года. В ходе сражения курши и эсты, находившиеся в ливонском войске, перешли на сторону литовцев. Войско Ордена было разбито. Почти все его предводители и более 150 рыцарей погибли. На некоторое время Тевтонский орден воздерживался от наступления против Литвы, сосредоточив свои усилия на покорении пруссов. Миндовг же отрекся от католической веры.

Тем временем Миндовг расширил свои владения на юг за счет русских княжеств, многие из которых оказались в это время под татаро-монгольским игом. Вслед за Черной Русью (северо-восточная часть нынешней Гродненской области) к Литве была присоединена вся Западная Белоруссия. Эти расширения литовских земель не сопровождались войнами. Необходимость бороться против общего врага с Запада способствовала укреплению сотрудничества между Литвой и русскими княжествами. В 1261 году был оформлен союз Миндовга с Александром Невским. В 50-х годах XIII века князем Полоцка стал племянник Миндовга. Был заключен союз с галицким князем Даниилом, который был подкреплен браком князя Шварна Даниловича с дочерью Миндовга.

Исторические судьбы Руси и Литвы все теснее переплетались. А тогдашняя история была ознаменована не только постоянными войнами против внешних врагов, но и местническими интригами, дворцовыми заговорами, государственными переворотами. Результатом одного из дворцовых заговоров было убийство Миндовга в 1263 году. Организаторами убийства были князья Тройнат и Довмонт. Однако, как сказано в "Истории Литовской ССР", "великим князем стал при поддержке русских земель сын Миндовга Войшелк".

Но Довмонт отнюдь не стал врагом русских. После переворота он бежал из Литвы во Псков, где принял христианство и, как сказано в "Истории Литовской ССР", "отважно защищал русские земли от Ордена. Православная церковь причислила его к лику святых". (А. А. Бологов в книге "Псков" подчеркивал: "При Довмонте, княжившим в Пскове с 1266 по 1299 год, Псковская земля еще более окрепла, стала независимой от Новгорода". До сих пор гости Пскова могут посмотреть стены сохранившихся городских укреплений, сооруженных при Довмонте, именуемых "Довмонтовым городом".)

Через некоторое время Войшелк отрекся от престола и ушел в монастырь. Его преемником стал Шварн Данилович. Так на литовском престоле оказался русский князь. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "Шварн княжил в Литве недолго и утвердиться здесь русская династия без опоры на объединенные силы южной Руси не могла. А силы южной Руси были ослаблены монголо-татарским игом и раздорами в среде князей Даниловичей".

Новым великим князем стал Тройден (1270 – 1282 гг.), который стремился окончательно подчинить Литве Черную Русь, пользуясь распрями между волынскими и галицкими князьями. Не в последнюю очередь Тройден стремился таким образом укрепить литовское войско и использовать новых русских подданных в борьбе против внешних врагов. В войско Тройдена вошли русские лучники, сыгравшие немалую роль в сражениях литовского князя.

Из этих же соображений исходил и князь Витень (1295 – 1316), который, как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "вел активную внешнюю политику, пользуясь, ослаблением Руси вследствие новых монголо-татарских вторжений и ига". В то же время очевидно, что Витень выступал на стороне русских, когда речь шла о совместной борьбе против общих врагов. В "Истории Литовской ССР" говорится: "Когда население Полоцкого княжества, возмущенное появлением рыцарей Ливонского ордена, обратилось за помощью в Литву, Витень в 1307 году явился, перебил почти всех застигнутых немцев, а построенную ими католическую церковь разрушил". При этом Витень стремился прежде всего укрепить свою власть: "Некоторое время он посылал в Полоцк своих наместников. Витебск также тяготел к Литве. Витень овладел и Турово-Пинской землей".

Включение русских земель в состав Литовского княжества явилось для него ценным приобретением. Авторы вышеупомянутого исследования подчеркивали: "Русские земли имели особое значение для укрепления великокняжеской власти, государства. Здесь можно было черпать военные силы, здесь были развитые города, прочно связанные с торговыми центрами других стран, и сельское население, давно несшее бремя определенных податей и повинностей. Здесь же к услугам князя была и организованная администрация, структура определенных должностей и званий, которыми утверждалась княжеская власть над народом. Формы государственного строя древнерусских земель несколько видоизмененные, были приняты в Литве".

Преемник Витеня великий князь Гидемин (1316 – 1341) именовал себя "королем литовским и русским". В торговом договоре с Ливонским орденом 1338 года Гидемин титуловался так: "Король Литвы, король Полоцка, король Витебска". Однако на русские земли претендовала не только языческая Литва, но и соседние католические страны. После смерти последних князей Галицко-Волынского княжества из рода Романа с претензией на их наследство выступили Польша и Венгрия. Полякам удалось посадить на престол в Галицко-Волынском княжестве мазовецкого князя (хотя и литовского происхождения) Болеслава-Юрия Тройденовича. После его гибели в 1340 году польский король ненадолго овладел Львовом и другими городами Галицкой земли.

Однако местные бояре во главе с Детко вытеснили поляков и призвали сына Гедемина Любарта на престол. (Видимо правители-литовцы, соблюдавшие языческие традиции, были предпочтительнее для русских, чем славяне-католики, подчиненные воле Рима – извечного инициатора походов против Руси.) Правда, Любарту не удалось удержать контроль за Галицкой землей и в 1349 году польский король Казимир овладел ей. За Литвой осталась лишь Волынская земля.

Подчинение русских княжеств Золотой Орде привело также к тому, что Золотая Орда оказалось соседкой Литвы. А поэтому Литва не раз в XIII веке подвергалась набегам татаро-монгол и вела войны с Золотой Ордой (1258, 1275, 1278, 1282, 1289). С начала XIV века литовцы начинают одерживать победы над войсками Золотой Орды. В 1325 году литовцы вытеснили золотоордынцев из Киева и его наместником стал брат Гидемина Федор. В 1333 году произошли столкновения между литовцами и золотоордынцами из-за Смоленска. В 1339 году хан Узбек напал на Литву, но без успеха. В 1362 году литовское войско во главе с великим князем Ольгердом (Альгирдасом) разбило золотоордынцев под Синими водами. В результате этих войн владения Литвы расширились за счет прежде подвластных Орде русских княжеств. В княжение Ольгерда (1345 – 1377) в состав Великого Литовского княжества вошли киевские, переяславские, подольские, чернигово-северские земли). При великом князе Витовте (1392 – 1430) владения Литвы достигли Черного моря. Границы Великого княжества проходили на Востоке по истокам Волги, за Окой, по Осколу и завершались на нижнем течении Днепра у его устья. На западе литовские границы шли по Днестру, Бугу и достигали Балтийского моря.

Казалось, что после разграбления русских княжеств золотоордынцами и их ослабления внутренними распрями создались условия для реализации мечты Лапиня о создании балтийской империи, которая могла бы потеснить Русь, а может быть и убрать ее с географической карты. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "политическое преобладание в Полоцко-Минской Руси дало возможность Литве совершать набеги на земли псковские, новгородские и смоленские, где также чувствовалось ее влияние. Из-за столкновения Новгорода с московским князем Иваном Калитой появился договор, по которому новгородцы приняли у себя Нариманта, сына Гидемина, и, как сказано в Новгородской летописи, "даша ему Ладогу и Орехов и Корельский городок и Корельскую землю и половину Копорья, в отчину и в дедину и его детемь". Находившийся в Пскове Александр Михайлович Тверской, который бежал от ордынцев и Калиты, также заручился покровительством Гидемина. Вмешательство Гидемина в новгородские и псковские дела вызвало столкновение Литвы с Великим княжеством Московским. Иван Калита помирился с новгородцами, псковичам пришлось покориться под угрозой церковного отлучения, а Александру Михайловичу бежать в Литву. После смерти Калиты произошло примирение Литвы с Великим княжеством Московским, скрепленное браком дочери Гидемина Августы-Анастасии с великим князем Семеном".

Однако превращения Литвы в великую балтийскую империю не состоялось и вряд ли это могло бы произойти. Следует учесть, что к этому времени Литву, потерявшую часть Жемайтии, лишь условно можно было называть балтийской страной. Земли юго-западного побережья Балтийского моря к этому времени были оккупированы немецкими и датскими захватчиками. Захватчики оттеснили балтийский литовский народ от Балтийского моря в глубь Восточной Европы. На большинстве же земель Великого княжества Литовского преобладало русское, а затем белорусское и украинское население, которое сохраняло свои языки, свою культуру, свою веру. В Великом княжестве Литовском лишь население Жемайтии и Аукшайтии оставались областями, в которых преобладали литовская речь, литовская культура, литовская языческая вера. Литовские же верхи, принимая христианство, используя организацию управления русских княжеств, а также древнерусский, (а затем белорусский язык) в качестве государственного языка княжества, вступая в браки с семьями русских князей и белорусских бояр, постепенно "русифицировались".

Хотя борьба за влияние между литовским и московским княжеством продолжалась долгое время, периоды обострения отношений сменялись периодами сотрудничества. Ни языковые, ни культурные, ни религиозные различия не мешали развитию разнообразных связей между двумя народами. Несмотря на то, что Литва оставалась последней крупной языческой страной в Европе (наиболее почитаемым богом был Перун-Перкунас), а Гидемин еще раз решительно отверг предложения посланцев Рима принять христианство (в католическом варианте), православие не преследовалось в Литве. Более того, как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "литовское правительство… поддерживало православную церковь".

Расширяя свою власть над русскими землями, литовские князья опирались на русских и белорусских бояр. "История Литовской ССР" гласит: "Превращение небольшого языческого государства в Великое княжество Литовское в результате присоединения древнерусских земель стало возможным лишь при условии сохранения широких иммунентных прав за местным боярством… Соглашения с литовским правительством полоцкого, а позднее волынского и смоленского боярства носили традиционную форму "ряда", гарантировавшего сохранение "старины"… Местная белорусская знать была привлечена к ведению внешней политики и торговли, она влияла на решения великого князя и по внутриполитическим вопросам. Вместе с ней в литовское делопроизводство входил белорусский язык… Включение в состав Литовского государства феодально развитых белорусских и украинских земель оказало благотворное влияние на культуру страны. Главным следствием этого акта было распространение древнерусской письменности". Жизнеописания князей Миндовга, Тройната, Войшелка и других были написаны на древнерусском языке.

Хотя после принятия Литвой католичества основные законодательные акты стали составляться на латинском языке, исполнительные указания местному начальству писались на древнерусском. Как указывалось в "Истории Литовской ССР", "это можно было объяснить тем, что волостные тиуны в Литве умели читать по-русски и не знали латыни. Их учителями могли быть только западнорусские писцы". Литовский же язык в это время был бесписьменным.

И все же столкновения интересов феодальных государств в конечном счете стали причинами войн между Литвой и русскими княжествами. Былое сотрудничество Литвы и Смоленской земли в ходе совместной борьбы против Золотой Орды и Тевтонского ордена сменилось нападением князя Ольгерда на Смоленскую землю в 1355 году, в результате которого им были захвачены волости Ржевская и Белая. Затем Ольгерд захватил южную часть Смоленской, заняв Мстиславль.

К тому же Ольгерд ввязался в конфликт между Москвой и Тверью. Тверской князь Михаил Александрович бежал в Литву. Поскольку Михаил Александрович был женат на сестре Ольгерда, великий князь Литвы предпринял в 1368 году поход на Москву. Этот, а затем и два последовавших похода Ольгерда 1370 и 1372 годов на Москву не привели его к успеху и был заключен мир. В то же время, как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "походы Ольгерда приносили немало бед населению Руси: многие города и села были разорены, запасы хлеба уничтожены, скот угнан".

Растущее усиление Московского княжества противоречило экспансионистским целям литовских князей. По этой причине накануне Куликовской битвы 1380 года великий князь Ягайло (1377 – 1392) заключил союз с Золотой Ордой против московского князя Дмитрия. Исход Куликовской битвы мог бы быть иным, если бы войско Ягайло успело подойти к месту сражения до разгрома войска Мамая. В то же время свидетельством сложности и противоречивости отношений между Литвой и Москвой служат такие факты: брат Ягайло полоцкий князь Андрей принимал участие в Куликовской битве на стороне Дмитрия Донского, а другой его брат – князь северский Дмитрий перешел на сторону Московского княжества.

А вскоре вражда между правителями Литвы и Руси вновь сменилась сотрудничеством. Проявлением этого явился брак между дочерью Витовта и московским князем Василием, заключенный в 1391 году.

Правда, несмотря на это Витовт предпринял попытки укрепить и расширить свой контроль над русскими землями. После восстания жителей Смоленска под руководством князя Юрия Святославича в 1401 года и отделения Смоленской земли от Литвы, войско Витовта осадило в 1404 году Смоленск и в течение семи недель осаждали его. Как говорилось в "Истории Литовской ССР", "город, измученный голодом, сдался. Часть бояр, сторонников князя Юрия, Витовт истребил, часть изгнал. В городе и волостях Смоленской области он посадил своих наместников. После этого Витовт повернул на Псков. В начале 1406 года он вторгся в пограничные псковские волости. Псков был связан договором с Новгородом. Псковичи и новгородцы обратились за помощью к великому князю московскому. Литовско-русская война продолжалась три года, но без сражений".

Как отмечалось в "Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона", "Витовт… был грозный враг. Владея Смоленском и юго-западными русскими княжествами, он недаром носил титул великого князя литовского и русского; на восток его владения простирались до Оки. Родственные отношения смягчали борьбу; но Витовт был не из тех людей, которые всему предпочитают родственные связи. Псковичи и новгородцы просили помощи у великого князя московского. Три раза сходились тесть и зять и ни разу битвы не было, каждый раз дело кончалось свиданием и миром: в 1406 г. близ Крапивны, в 1407 г. у Вязьмы и в 1408 г. на берегах р. Угры. После мира на р. Угре не было больше столкновения у Василия с Витовтом". Летом 1409 года Витовт заключил мир со Псковом.

Совершенно очевидно, что несмотря на напряженные отношения, которые не раз сводили литовцев и русских в схватки друг с другом, в течение нескольких веков между Литвой и Русью преобладали отношения добрососедства, а родословные представителей литовских и русских верхов тесно переплетались. В ту пору многие могли сказать слова странствующего монаха Варлаама из драмы А.С. Пушкина "Борис Годунов": "Литва ли, Русь ли, что гудок, что гусли".

На западе же Литвы не прекращались кровопролитные войны с немецкими рыцарями, не оставлявшими своих попыток покорить или уничтожить литовский народ. С 1340 по 1410 год Тевтонский и Ливонский ордена предприняли более 100 военных походов против Литвы. Каждый из них мог привести к тому, что Литва повторила бы судьбу Пруссии: полное онемечивание или уничтожение. Особенно мощным был крестовый поход 1345 года против Литвы Тевтонского ордена при участии королей Чехии и Венгрии. Однако Ольгерд не только сумел отразить крестоносцев, но и вторгнуться в Ливонию, а затем осадить Ригу. Правда, взять ее великому князю не удалось.

В 1348 году произошло сражение немецких рыцарей против войска Ольгерда у реки Стревы. В рядах литовского войска были русские полки из Бреста, Витебска, Смоленска и Полоцка. Литовское войско одержало победу.

В 1377 году немецкие рыцари предприняли новое нападение на Литву, а в сентябре 1379 года великий князь Ягайло подписал перемирие с Тевтонским орденом на 10 лет. Воспользовавшись междоусобной борьбой в Литве между Ягайлой и его старшим братом Кейстутом, крестоносцы заключили тайный союз с Ягайлой. Раскрыв эту сделку, Кейстут лишил в 1381 году Ягайлу власти. Тем временем рыцари Тевтонского Ордена вторглись в Литву. При поддержке крестоносцев Ягайло сверг Кейстута, который был убит. Его сын Витовт был брошен в тюрьму. Согласно новому договору 1382 года, заключенному Ягайлой с Тевтонским Орденом, Ягайло и его брат Скиргайло обещали крестить Литву и отдать Жемайтию вплоть до реки Дубисы.

Бежавший из заключения Витовт также стал искать поддержки у Ордена, который умело использовал междоусобицу в Литве. Тевтонский Орден вновь напал на Литву, обвиняя Ягайло в том, что он не заставил жемайтов подчиниться Ордену и не окрестил Литву. Витовт же пообещал Ордену стать его вассалом после возвращения ему литовского престола. Лишь после заключения тайной сделки с Ягайлой, благодаря которой он получил под свою власть Гродно и Брест, Витовт порвал с Орденом, сжег два замка крестоносцев и вернулся в Литву. Борьба Литвы с Тевтонским Орденом продолжалась.

В ходе своих наступления на Литву, крестоносцы построили на берегу Немана ряд крепостей (Баербург, Мариенбург, Готисвердер, Мариенвердер). Одновременно они разрушали литовские замки (Велюона, Каунас). Литве все труднее было сдерживать натиск тевтонцев и ливонцев в одиночку.

Чтобы укрепить свои позиции 14 августа 1385 году в Кревском замке литовские князья заключили с Польшей так называемую "Кревскую унию", в соответствии с которой князь Ягайло, вступив в брак с королевой Ядвигой, был провозглашен польским королем. Одновременно Ягайло обязался принять католичество лично, а в 1387 году с язычеством в Литве официально было покончено и литовцы были окрещены, став католиками. (Правда, историки утверждают, что большинство населения сохраняло верность языческим обрядам еще по крайней мере полтора века. Некоторые же обычаи языческих времен, такие как культ змей или ужей, сохранялся в литовской деревне гораздо дольше. Обычай же держать дома рептилий и прикармливать их сохранялся в некоторых деревнях вплоть до конца ХХ века. Характерно, что даже солнечные лучи на гербе Литовской ССР, были в отличие от подобных лучей на гербах СССР и других союзных республик, не ровными, а извивающимися. Очевидно это отвечало сложившимся в народе эстетическим представлениям о красоте змееподобных тел.)

Создание литовско-польской унии позволило двум государствам увереннее противостоять Тевтонскому ордену. Магистр Ордена пытался опротестовать у папы Римского крещение Литвы, ссылаясь на то, что право на крещение литовцев было отдано в XIII веке лишь Ордену, но безуспешно.

После восстания населения Жемайтии против Ордена в 1409 году началась "Великая война" между Тевтонским орденом, с одной стороны, и Польским королевством и Великим литовским княжеством, с другой. 15 июля 1410 года под Грюнвальдом войско из 32 тысяч человек под водительством Ягайло встретилось с войском Ордена из 27 тысяч под водительством великого магистра Ульриха фон Юнгинена. На стороне Ягайло сражались польские, литовские, русские, украинские, белорусские, валашские, чешско-моравские, венгерские и татарские отряды. Под руководством фон Юнгинена сражались немецкие, французские и другие рыцари, а также отряды наемников (швейцарцы, англичане и другие). Решающую роль в сражении сыграла стойкость смоленских полков под командованием мстиславского князя Юрия Лингвеньевича. Крестоносцы были окружены и большая их часть, включая фон Юнгинена, перебита.

Войска, которыми командовали Ягайло и Витовт, вступили в глубь Пруссии. Казалось, перед польско-литовским войском открывалась возможность освободить прибалтийские земли от немецких захватчиков.

Ко времени Грюнвальдской битвы народы Эстонии и Латвии в течение 100 – 200 лет находились под игом иностранных поработителей. В Ливонии были установлены феодальные порядки. Как отмечается в "Советской исторической энциклопедии", в Латвии "крестьяне попали под двойной гнет – феодальной и колониальной эксплуатации. Как подати (чинш, десятина), так и барщина непрерывно возрастали, особенно со 2-й половины XV века. С этого времени развивается мызное хозяйство и непрерывно расширяется барская запашка, так как с каждым десятилетием на западноевропейских рынках рос спрос на хлеб и увеличивается его вывоз из Латвии"

Усиление эксплуатации крестьян сопровождалось усилением их порабощения. "К концу XV века в договорах о выдаче беглых крестьян впервые в Латвии документально оформлено крепостное право и для решения споров о выдаче беглых был назначен специальный судья (так называемый гакенрихтер). Узы крепостничества сковали латышское крестьянство, и не случайно, начиная уже с XVI века, свободных людей стали называть немцами, а зависимых – ненемцами".

Аналогичное положение сложилось и в Эстонии. В "Советской исторической энциклопедии" сказано: "Вследствие развития барщинного мызного хозяйства, производившего хлеб на экспорт, все ухудшалось экономическое и юридическое положение эстонских крестьян. С конца XIV века начинается процесс закрепощения крестьян, на рубеже XV и XVI веков в Прибалтике уже бытовал взгляд на крестьян как на собственность феодала. Отдельные социальные группировки крестьянства (сошные крестьяне, вольные крестьяне – юксъялги) стали постепенно сливаться в относительно однородную массу крепостных".

Жизнь в городах Эстонии строились по западноевропейскому образцу. В 1-й половине XVI века городское население Эстонии (15 – 20 тысяч) составляло 6 – 8% всего населения Эстонии (250 тысяч). Как сказано в "Советской исторической энциклопедии", "Таллин, Пярну и Вильянди были членами Ганзейского союза. Города Эстонии, особенно Таллин, играли существенную роль в торговле между русскими городами и Западной Европы… Немецкие бюргеры, господствовавшие в магистрате и купеческой гильдии, властвовали над эстонцами, которые составляли основную массу городского населения. В городском ремесле существовал заимствованный в Германии цеховой порядок".

Эстонский историк О. Сепре отмечал: "Как в деревне бароны, так в городе немецкие купцы в эпоху феодализма образовали особую касту, которая не смешивалась с эстонцами и имела постоянные экономические, политические и культурные связи с Германией". Сепре подчеркивал: "Германский образ жизни преобладал во всех городах на территории Эстонии. Городские дома строились по образцу немецких; мебель, одежда, обычаи были немецкими… Бароны и городские немцы смотрели на эстонцев как на низших людей… Говорить по-эстонски считалось недостойным".

В Латвии главным торговым центром и портом была Рига. В "Советской исторической энциклопедии" указано: "Немцы подчинили себе экономику города, управление (магистрат), организации торговцев и ремесленников (гильдии и цехи). Таким же было положение и в других городах Латвии (Цесис, Валмиера и другие)".

Народы Латвии и Эстонии не раз поднимались на борьбу против иностранных поработителей. 23 апреля 1343 года в Харьюмаа вспыхнуло восстание, получившее название "восстания Юрьевой ночи". Лишь после упорной борьбы войска Ливонского ордена подавили это восстание.

Однако разгром войск Тевтонского Ордена при Грюнвальде не привел к освобождению Прибалтики от немецкого ига. В значительной степени это было вызвано глубокими разногласиями в стане победителей. Полный разгром немецких рыцарей и освобождение Прибалтики от господства крестоносцев означал бы для литовских властей нарушение баланса сил в этом регионе. Как подчеркивали авторы "Истории Литовской ССР", "в расчеты Витовта не входило совсем обессилить Орден. По всей вероятности, он опасался, что в таком случае Польша может упразднить самостоятельность Великого княжества Литовского. Польско-литовские противоречия позволили немецким рыцарям удержаться на захваченной территории".

Мирный договор 1411 года, подписанный в Торуни, сохранил существование Ордена и значительной части его владений. Даже Жемайтия возвращалась Литве не на вечные времена, а лишь до смерти Витовта. Поскольку Орден уцелел, то после смерти Ягайлы и Витовта его руководители требовали возвращения ему Жемайтии. Лишь по мирному договору 1422 года Орден был вынужден отказаться от своих притязаний на Жемайтию и Занеманье. Однако западно-литовские земли (Клайпеда и Клайпедский край) так и остались под властью Тевтонского ордена.

В битве при Грюнвальде проявилась способность литовского народа наносить сокрушительные удары немецким захватчикам. Налицо была и солидарность всех славянских народов (от польского до русского) с литовцами в их совместной борьбе против агрессоров с запада. Однако этот союз оказался непрочным и сменился взаимной подозрительностью. Исторический шанс освободить все народы Прибалтики был упущен.

Литва между Ливонией, Польшей, Россией и Крымом

Парадоксальным образом успех объединенного славянского и литовского войска в разгроме немцев привел не к укреплению единства народов Прибалтики в борьбе против поработителей и их единства со всеми славянскими народами, а повороту верхов Литвы на Запад. После Грюнвальдской битвы Польша постаралась укрепить узы с Литвой. В октябре 1413 года в Городле состоялся польско-литовский сейм, который ознаменовался заключением Городельской унии. Бояре-литовцы обязывались не принимать после смерти Витовта в великие князья никого иначе, как по указанию Ягайло и его польско-литовской рады; польская шляхта должна была после смерти Ягайло не выбирать никого в польские короли без ведома и согласия боярства Великого княжества Литовского.

В "Истории Литовской ССР" подчеркивалось: "Городельская уния носила явно католический характер. Русские князья и бояре Великого княжества Литовского как православные "схизматики", по новому закону не допускались к высшим должностям, к участию в совете великого князя и решении важнейших государственных вопросов. На воеводства в земли Полоцкую и Витебскую, Киевскую и Подольскую назначались только люди, проникнутые духом воинствующего католицизма, что вызывало национальную вражду в государстве… Великое княжество Литовское и Королевство Польское в официальных актах изображались как обширное, политически единое государство, простиравшееся от Балтийского моря до Черного и от Оки до Одера как форпост "западной культуры", оплот католического мира против враждебного мусульманского и "схизматического" Востока. Римский папа, стремясь использовать Литву и Польшу в своих целях, даже назначил Витовта и Ягайло генеральными викариями католической церкви для Новгорода и Пскова. Однако жизнь довольно скоро доказала несостоятельность этих притязаний".

Правда, на первых порах последовавшие события казалось подтверждали надежды Ватикана. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", после смерти московского князя Василия в 1425 году дочь Витовта София Витовтовна, став регентом явилась со своим малолетним сыном Василием Васильевичем и сановниками в 1427 году к отцу и приняла его покровительство. "Воспользовавшись этим, Витовт добился восстановления выгодных ему договоров с Псковом (1426) и Новгородом (1428) и подчинил себе тверское, рязанское княжества и более мелкие – в верховьях Оки".

Но хотя Городельская уния стала заметным шагом в распространении католицизма в Литве и "полонизации" ее верхов, планы Рима не учитывали глубоких внутренних противоречий в польско-литовской унии и давних связей Литвы и Руси. В "Истории Литовской ССР", сказано: "Усиление великого княжества выдвигало вопрос об изменении его отношений с Польшей. Вновь поступило предложение присвоить Витовту королевский титул, то есть превратить Великое княжество в самостоятельное королевство". В этом Витовта поддерживали русские князья. В Вильнюс, где собирались совершить коронацию Витовта прибыли великий князь московский Василий Васильевич, великие князья тверской и рязанский, мирополит Фотий. Не входившие в Литву русские земли играли значительную роль во внутриполитической жизни Великого Литовского княжества. В свою очередь в правление Василия Васильевича (Тёмного) (1425 – 1462) русские князья и их приближенные не раз обращались к Витовту, а затем его преемнику Швитригайло за поддержкой в междоусобной борьбе. Однако коронация Витовта, на которой настаивали русские князья, не состоялась. Задержание в Польше послов, которые везли королевские регалии, сорвали церемонию коронации. А вскоре Витовт умер.

В своей борьбе против Польши преемник Витовта, младший брат Ягайло Швитригайло (Свидригайло) опирался на литовских феодалов, которые сблизились с феодалами русских, украинских и белорусских земель. Как подчеркивалось в "Истории Литовской ССР", "их объединяло стремление к независимости от Польши".

Разногласия между Литвой и Польшей усиливались. Швитригайло тайно заключил оборонительно-наступательный союз с магистрами Тевтонского и Ливонского орденов, договорился о помощи татар, закрепил мирные отношения с Новгородом. Война 1431 года между Литвой и Польшей завершилась перемирием, в результате которого западная Подолия осталась за Польшей, Волынь – за Великим княжеством Литовским.

Начавшаяся междоусобная борьба внутри Литовского княжества привела к бегству Швитригайло в Полоцк и провозглашением младшего брата Витовта Жигимонта великим князем. При поддержке половчан Швитригайло не раз вторгался в Литву, "подвергая ее опустошению" (как сказано в "Истории Литовской ССР). И в дальнейшем Швитригайло опирался на русских. Он был противником распространения католицизма в русских землях. 26 июля 1435 года в Витебске Швитригайло приказал сжечь на костре митрополита Герасима, заподозренного в измене и связях с папой, у которого он искал поддержки против своего соперника, обещая объединить русскую церковь с римской. Столь суровые меры против сторонников распространения католической веры не помешали Швитригайло опираться и на Тевтонский орден. Польша же помогала Жигимонту.

В ходе сражения, состоявшегося 1 сентября 1435 года, в 12 км к югу от Укмерге между войском, руководимым Швитригайло и магистром Ливонского ордена, и войском из Литвы, Белоруссии и Польши, руководимым Жигимонтом и его сыном Михаилом, войско Швитригайло и Ливонского ордена было разбито. Магистр Ордена был убит, многие рыцари были взяты в плен. Швитригайло опять бежал в Полоцк. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "неудачи союза Швитригайло с Орденом породили недовольство среди его приверженцев – русских князей и бояр… Русские земли одна за другой стали переходить на сторону Жигимонта".

Однако, укрепившись, Жигимонт стал освобождаться от зависимости от Польши. В конечном счете он был убит в марте 1440 года и великим князем был избран 13-летний сын Ягайло Казимир.

Княжение Казимира (1440 – 1492 гг.) ознаменовалось распространением в Литве крепостнических отношений. С раздачей земель феодалам число государственных крестьян сокращалось и они превращались в крепостных ("вялдамасов"). Привилеем Казимира 1447 года крепостное право было установлено в значительной части Великого княжества. Это вызывало активное сопротивление крестьян, переросшее в восстания.

Непростым делом оказалось и установление власти над русскими землями в пределах Литовского княжества. В "Истории Литовской ССР" говорится: "Нелегко было Казимиру утверждать свою власть в Смоленске и других русских землях. В Смоленске 30 марта 1440 года началось восстание. Смоляне признали своим государем мстиславского князя Юрия Лингвеньевича, предводителя их полков в Грюнвальдской битве, который пресечь выступление низов, но и обезвредить местных бояр, тяготевших в Литве. Он поехал за помощью в Москву, но московское правительство в то время было не в состоянии оказать ее. Литовские войска предприняли два похода. При вторичном, в 1441 году город был взят, господство литовского князя и его воевод в Смоленской земле восстановлено".

И все же попытки Рима навязать Литве роль авангарда в наступлении на русские земли оказались тогда безуспешными. Они размывались традицией многовековых уз, связывавших литовский и русский народы. Внутри Литвы население русских земель сопротивлялось католизации, а роль русских князей и бояр была существенной во внутриполитической жизни Великого княжества. В "Истории Литовской ССР" указывалось: "На территории Белоруссии продолжали существовать Мстиславское, Слуцкое, Пинское, Кобринское, Гомельское и другие княжества. Князья их, будучи вассалами великого князя, пользовались значительной свободой в управлении своими владениями".

В области внешних сношений Литва в основном сохраняла дружественные отношения с Москвой. В 1449 году был заключен договор между Московским княжеством и Литвой. Великие князья договорились не принимать своих недругов Дмитрия Шемяку (врага Василия Темного) и Михаила Жигимонтовича (врага Казимира). Было условленно совместно с помощью украинских воевод обороняться от татарских набегов. В случае кончины одного из великих князей они обязывались заботиться о его детях, как о своих, не вступая в чужое великое княжение. Кроме того, определялось не вступать князю Василию в Смоленск, а Казимиру – во Ржев с волостями. Договор обязывал "держать в почете и не обижать князей, которые служат со своих вотчин Казимиру или Василию".

Необходимость укрепления русско-литовского союза возрастала по мере усиления польско-литовских разногласий. В ходе войны Польши с Тевтонским орденом 1454 – 1466 годов Литва не поддержала Польшу, так как собиралась воевать с ней из-за Волыни.

А вскоре на юге Литвы возникла новая угроза. В 1475 году турки оккупировали южное побережье Крыма. Крымский хан стал вассалом Османской империи. С 1480 года начались ежегодные (а то и более частые) набеги татар на Украину, сопровождавшиеся угоном людей в рабство и разорением сел и городов. В 1480 году татары разграбили Киев. В 1506 году во время своего набега татары достигли Лиды и Новгородка. Чтобы избежать новых набегов, великий князь Литвы был вынужден платить регулярно дань крымскому хану. Тем не менее набеги крымских татар продолжались.

Стремясь защититься от набегов крымских татар, великий князь Литвы Александр (1492 – 1506) обратился за помощью к Польше. Не в силах одновременно защищать свои владения на всех границах, Литва стала уступать земли, населенные русскими людьми, Московскому княжеству. В 1494 году великий князь Литвы Александр (1492 – 1506) подписал договор с великим князем Московским Иваном III договор, по которому Литва отдала московскому правителю Вяземское княжество и территории в верховьях Оки. Договор был упрочен браком Александра с дочерью Ивана III Еленой.

Однако этот договор оказался непрочным. Уже в 1500 году между двумя государствами началась война. Иван III требовал, чтобы Литва титуловала его князем "всея Руси". В этой войне Литва потерпела поражение. По перемирию, подписанному в 1503 году, Литва передала Москве верхнеокские терриории и Чернигово-Северскую землю (всего 70 волостей и 19 крупных городов).

Вскоре после начала русско-литовской войны умер король Польши и на его место в 1501 году был избран литовский князь Александр. Был подписан акт о создании объединенного польско-литовского государства с общим сеймом и войском, одним королем и единой денежной системой. (Правда, в 1505 году литовский сейм не подтвердил этого акта.)

И все же укрепив союз с Польшей и заключив союз с Крымом, Литва решила восстановить свои прежние восточные границы, утраченные ею в 1494 – 1503 гг.. Первым против России выступил крымский хан. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "верные союзному договору, хан Менгли-Гирей и его сыновья напали на южную окраину России и опустошили ее. Василий , усмотрев в этом нарушение мира, объявил в декабре 1512 года войну Жигимонту Старому и выступил на Смоленск. Первые два похода окончились неудачей. Но летом 1514 года, когда началась осада Смоленска русскими войсками, город был ими взят. Жителям разрешалось выехать по желанию в Литву или в Россию. Когда осенью 1514 года русским войскам нанесло поражение под Оршей войско гетмана К. Островского и Смоленск вновь оказался под угрозой перехода в руки Литвы, жители стали на сторону русских, и город остался в составе Русского государства, куда позднее, в 1521 году, вошло и Великое княжество Рязанское, а по условиям перемирия 1522 года к нему присоединились Гомель, Чернигов и Стародуб. Война велась и в 1534 – 1537 годах, но каких-либо существенных изменений она не принесла. При отсутствии экономической базы для образования централизованного государства и в условиях острых национальных и религиозных противоречий феодалы Литвы, цепляясь за белорусские и украинские земли, попадали во все большую зависимость от Польши".

Тем временем Крым – главный союзник Литвы в борьбе против России – вопиющим образом нарушал достигнутые договоренности. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "в 1549 году, несмотря на то, что крымский хан Сайп-Гирей за получаемые 15 тысяч дукатов в год был в дружеских отношениях с великим князем, татары совершили ряд грабительских нападений. Они увели в плен большое количество дворян и забрали много имущества. Летом 1551 года новый хан Девлет-Гирей, успокоив великого князя литовского и короля польского Жигимонта-Августа (1548 – 1572) обещаниями дружбы и присягою, внезапно вторгся в пределы княжества, сжег замок Бреславль и перебил в нем весь гарнизон. Ходили слухи о подготовке нового большого похода крымских татар в глубь страны. Опасность их нашествия была настолько грозной, что литовскому правительству пришлось срочно искать мира с Россией".

Метания во ее внешнеполитической ориентации были вызваны не только вероломством соседей Литвы, но также отражали внутреннюю слабость этого государства. Как указывалось в "Истории Литовской ССР", "Великое княжество Литовское, занимавшее обширную территорию, оказалось слабым государством среди набиравших силы соседей – России, Турции и ее вассалом – Крымским ханством и Швеции… Слабость эта заключалась во внутренних противоречиях. Войны неоднократно кончались поражением, так как в самом государстве происходили столкновения представителей господствующего класса из-за национального и религиозного различия, не говоря уже о свойственной феодальному строю борьбе за землю и тем самым за власть".

Ливонская война и ее последствия

Со времен Грюнвальдской битвы века международная обстановка в Прибалтике существенно изменилась. Ливония, потерпевшая поражение в Грюнвальдской битве, раздирались внутренними противоречиями. Между тем усиленный спрос на зерно и другие сельскохозяйственные продукты по мере роста городского населения в Западной Европе способствовал увеличению их производства в Ливонии. Это достигалось усилением эксплуатации местного крестьянства. Закрепощение крестьян Ливонии ускорилось в конце XV и в первой половине XVI века.

Возраставшие социальные противоречия между сельской и городской беднотой Ливонии, с одной стороны, и правящими верхами, с другой, отразились в ходе Реформации, начавшейся в 20-х годах XVI века. Успеху Реформации способствовало то, что лютеранство, которое стало исповедовать большинство населения Ливонии, было противником католицизма, официальной религии Ливонского ордена и ливонских епископств. Провозглашение в 1554 году на ландтаге в Валимиере в 1554 году свободы вероисповедания означало ослабление позиций Ордена. Как справедливо отмечалось во "Всемирной истории", "Ливонское орденское государство стало явным анахронизмом".

Изменилось положение в западной и северной части Балтийского региона. Упадок влияния Ганзейского союза привел к ослаблению монополии ганзейцев в балтийской торговле и укреплению позиций балтийских ненемецких государств. В то же время господству Дании в Балтийском море и Скандинавии, установленному Кальмарской унией 1397 года (на основе которой датский монарх властвовал над всеми скандинавскими государствами: Данией, Норвегией, Швецией, Исландией) также пришел конец. Швеция вышла в 1523 году из унии, и попытки Дании сохранить контроль над ней провалились.

Швеция же, преодолев внутренние распри, стремилась утвердить себя как главная держава Балтики. В это время существенно активизировалась торговля хлебом, которая осуществлялась с помощью морских перевозок через Балтийское море. Это обстоятельство обусловило острую борьбу за контроль над Балтикой между Данией и Швецией, а также другими государствами этого региона.

Русское государство также заявило о своей готовности стать влиятельной силой на международной арене. Освобождение Руси от золотоордынского ига в 1480 году, создание единого русского централизованного государство, победа над наследниками Золотой Орды на Волге, начало широкого движения русских в Сибирь, провозглашение московского государя царем всея Руси – все это свидетельствовало о появлении мощной державы, способной играть все возраставшую роль в международных отношениях. Московский царь имел основания ставить себя в один ряд с ведущими монархами мира. Царь Иван IV (Грозный) посылал дерзкие письма шведскому монарху, против которого он вел войны, а английской королеве Елизавете предлагал руку и сердце.

Связи русского государства со всеми ведущими державами быстро росли. Р.Г. Скрынников в своей работе "Иван Грозный" писал: "Со времени появления англичан на Белом море в 1553 году Россия завязала торговые сношения с Англией… Московское правительство позволило англичанам устроить "пристанище корабельное" на Белом море и разрешило им "торг по всему государству". Но суровые естественные условия сильно стесняли развитие торговли на Белом море".

К этому времени русские люди уже проложили себе путь через Прибалтику в Западную Европу. В крупных городах Ливонии в конце и в первой половине века жило немало русских купцов и ремесленников. Они составляли в этих городах население особых улиц – "концов". Много русских купцов постоянно находилось в Риге.

Посредническая торговля между Западом и Востоком играла существенную роль для Риги, Таллина и Тарту. Однако, как указывается во "Всемирной истории", "на почве стремления захватить в свои руки монополию на роль посредника в торговле России с Западом у ливонских городов возникли острейшие противоречия с русским купечеством и правительством, а также с западноганзейскими городами, в частности с Любеком. Ливонские города принимали активное участие в осуществлении политики Ордена и епископов, направленной к изоляции и экономической блокаде России. Такая политика содействовала развязыванию военного конфликта между Русским государством и орденской Ливонией".

Русское правительство пыталось создать альтернативные на пути из Балтийского моря в Россию. Как отмечал Р.Г. Скрынников, "Россия владела обширным участком побережья Финского залива, всем течением Невы, по которой проходил древний торговый путь "из варяг в греки". Русским принадлежал также правый берег реки Наровы, в устье которой заходили корабли многих европейских стран. Едва закончив войну со шведами, правительство решило основать морской порт в устье Наровы. В июле 1557 года выдающийся инженер дьяк Иван Выродков построил на Нарове "город для бусного (корабельного) приходу заморским людем", первый русский порт на Балтийском море. Царский указ воспретил новгородским и псковским купцам торговать в ливонских городах Нарве и Ревеле. Отныне они должны были ждать "немцев" в своей земле. Но попытка наладить морскую торговлю с Западом через устье Наровы не дала результатов. Корабельное "пристанище" на Нарове было готово, а иноземные купцы продолжали плавать в немецкую Нарву".

Ливония же продолжала вести агрессивную политику в отношении Русского государства. Еще в начале XVI века магистр Ливонского ордена Вальтер фон Платтенберг предпринял попытку вторжения в русские земли в 1501 году, но был разбит, а русские войска вошли в Ливонию. В 1502 году Платтенберг напал на Псков, скоординировав свои действия с военными действиями литовского князя Александра против Московского государства. Но и на сей раз русские войска разбили войска Платтенберга. После этого было заключено перемирие, неоднократно возобновлявшееся. По договору 1554 году между Русским государством и Ливонией последняя не должна была вступать в союз с Литвой и Польшей, а также обязывалась уплачивать Руси подать с Тартуского епископства. По договору русским купцам обеспечивалась свободная торговля в Ливонии и свободный провоз товаров через нее. Иностранцам и русским ливонские власти были обязаны предоставить право свободного провоза в русские земли и обратно.

Однако, как отмечается во "Всемирной истории", "и в это время Ливония продолжала участвовать в экономической блокаде против Русского государства, которую осуществляли Литва, Польша и Швеция. Орден, епископства и города Ливонии всячески препятствовали развитию внешней торговли и расширению дипломатических связей Русского государства со странами Западной Европы. Они не допускали проезда в Москву нанятых за границей мастеров, в особенности знатоков военного дела. Назревала борьба России против Ливонии за выход к Балтийскому морю".

В это время Ливонский орден потерпел поражение в ходе продолжительного вооруженного конфликта с рижским архиепископом, которого поддерживала Польша. По мирному договору 1557 года рижский архиепископ был восстановлен в своих правах, а Орден заключил договор с Польшей и Литвой о союзе. Между тем заключение такого союза было нарушением договора 1554 года между Россией и Ливонией. В 1558 году между двумя государствами началась война. В первые же дни войны русские войска взяли Нарву, Дерпт (Тарту, или Юрьев), дошли до Ревеля (Таллина) и, по словам Скрынникова, "подвергли страшному разгрому Южную Ливонию".

Однако, как отмечал Скрынников, "успехи русского оружия могли быть еще более значительными, если бы не раздор в высших правительственных сферах, который привел к страшной неразберихе и сделал невозможным проведение единой согласованной внешнеполитической программы. Вместо того чтобы продолжать успешно начатое наступление против Ливонии, московское правительство, по настоянию Адашева, предоставило ордену перемирие с мая по ноябрь 1559 года… Ливонские рыцари использовали перемирие, предоставленное им Москвой, для сбора военных сил. За месяц до истечения срока перемирия орденские отряды появились в окрестностях Юрьева и нанесли поражение разрозненным русским отрядам".

А 31 августа 1559 года магистр Ордена Кеттлер подписал договор, по которому, как сказано в "Истории Литовской ССР", он "отдавал весь свой Орден со всеми владениями под покровительство Жигимонта-Августа. Возмещая военные расходы, магистр передавал ему 5 замков, оставляя за собой право по окончании войны выкупить их за 600 тысяч злотых или в случае мирного исхода получить их обратно без выкупа. Со своей стороны Жигимонт-Август обязался отправить послов к царю с требованием прекратить военные действия и вернуть занятые территории. В случае отказа царя литовские войска становились на защиту Ордена. Дипломатические попытки потерпели неудачу, и Великое княжество Литовское вступило в войну из-за Ливонии".

В 1560 году наступление русских войск в Ливонии возобновилось. Были взяты Маринебург (Алуксне). Как писал Скрынников, "царские воеводы разгромили отборное рыцарское войско под Эрмесом и заняли резиденцию магистра – замок Феллин. Победителям досталась почти вся орденская артиллерия. Военные силы Ливонии были сокрушены. По всей Эстонии крестьяне восстали против немецких баронов".

Как отмечалось во "Всемирной истории", "эстонский и латышский народы, видевшие в русских своих союзников и защитников в борьбе против ненавистных угнетателей, выступали в начальный период Ливонской войны с оружием в руках против своих немецких господ, оказывали помощь и содействовали русским войскам. Осенью 1560 года эстонские крестьяне подняли против немецких феодалов восстание, которое приняло значительные размеры и потребовало немалых усилий для его подавления".

Однако, как отмечал Скрынников, "Адашев и его товарищи не использовали благоприятной обстановки, опасаясь удара со стороны находившихся под Ригой литовских войск. После неудачной осады небольшого замка Пайды (Вейсенштейна) наступление русских войск приостановилось".

Поражениями Ордена воспользовались Дания и Швеция. Дания захватила Сааремаа-Ляанемааское епископство, а Швеция овладела Таллином и стала расширять свою власть в Северной Эстонии.

Стараясь предотвратить создания широкой антирусской коалиции правительство Ивана Грозного заключило союзный договор с Данией и 20-летнее перемирие с Швецией.

В 1561 году магистр Ливонского ордена стал вассалом польского короля, а в 1562 году орден прекратил свое существование. Магистр ликвидированного Ордена Кетлер возглавил Курляндское герцогство, потомки которого продолжали его возглавлять, хотя их права были урезаны так, что это герцогство называли "дворянской республикой". Курляндское герцогство долго оставалось вассалом Польши.

Война переместилась за пределы Ливонии. В первых числах февраля 1563 года русские войска осадили Полоцк и добились его сдачи. Под Полоцком русские подписали перемирие с Литвой.

После заключения перемирия, царь Иван, по словам Скрынникова, "вызвал в Москву королевских послов и решительно потребовал от них очищения Ливонии до Двины. Послы отклонили эти требования и выехали на родину. Следом за ними в Литву двинулись царские рати".

Однако в правящих кругах русского государства не было единства. При этом, как это уже было не раз на протяжении ряда последних столетий, враги царя искали поддержку в Литве. Скрынников писал: "Оттесненная от кормила власти, но все еще не сокрушенная удельно-боярская оппозиция все чаще обращала свои взоры в сторону Литвы… Оттуда ждали помощи те, кто подумывал об устранении царя Ивана. Тревога властей по поводу литовских связей возрастала по мере того, как сражение на русско-литовской границе приобретало все более ожесточенный характер. В конце концов царь заподозрил в измене своего двоюродного брата князя Владимира. Подозрения имели основания. В то самое время, когда царская армия и старицкие удельные полки скрытно двигались к Полоцку, из царской ставки бежал знатный дворянин Борис Хлызнев-Колычев, предупредивший полоцких воевод о намерениях Грозного".

Возможно, что подобным образом литовцы сумели узнать и о военных планах Грозного после взятия им Полоцка и смогли предотвратить соединение двух русских армий, одна из которых шла от Полоцка, а другая – из Смоленска. В битве под Улой 26 января 1564 года литовцы разгромили полоцкую армию. В апреле 1564 года в Литву бежал друг царя князь Андрей Курбский. Осенью 1564 году был совершен набег войск крымского хана Девлет-Гирея, разоривших русские земли.

Воспользовавшись трудностями России, в Москву в 1566 году прибыло посольство Литвы, предложившего разделить Ливонию на основе фактического положения войск. Однако созванный в том же году Земский собор предложил царю вести войну "до победного конца".

Готовясь к новым боям, Литва пошла на Люблинскую унию с Польшей, следствием которого было создание в 1569 году единого государства – Речь Посполита. В том же году турецкая армия совершила поход под Астрахань, а в 1571 году Девлет-Гирей совершил набег на Москву.

Несмотря на все эти неблагоприятные события, русское государство вскоре возобновило наступление в Ливонии. Новым врагом России с 1570 года стала Швеция. Поддержав брата датского короля Магнуса, поставленного русскими во главе созданного ими в Ливонии "королевства", войска Ивана Грозного и Магнуса взяли 1 января 1573 года опорный пункт шведов в Прибалтике – Пайду (Вейсенштейн), затем – Пернов (Пярну). К 1576 году Россия овладела всем прибалтийским побережьем, за исключением Ревеля и Риги. Одновременно правительство Ивана Грозного вело переговоры с императором Австрии Максимиллианом о ликвидации Люблинской униии и расчленении Речи Посполитой. Зимой 1575 – 1576 года в Москву прибыло австрийское посольство. Однако Максимиллиан отказался признать права России на Прибалтику.

В 1577 году начался новый поход русских войск в Ливонию. В этом году была предпринята осада Ревеля и летом взяли бывшую резиденцию магистра Ливонского ордена – Венден (Цесис).

Однако в 1579 году начался поход на русские земли нового польского короля Стефана Батория, который сумел взять Полоцк, Великие Луки, а в 1581 году осадил Псков. В том же 1581 году шведы взяли Нарву.

Лишь героическая оборона Пскова сорвала планы Батория двигаться дальше на Новгород и Москву. В 1582 году было заключено 10-летнее Ям-Запольское перемирие между Россией и Речью Посполитой. Все завоевания в Ливонии были Россией утрачены. Полоцк и Ливония отходили к Речи Посполитой, но русские земли, захваченные войсками Батория, возвращались России.

В 1583 году было заключено Плюсское перемирие со шведами, по которому к Швеции перешли Нарва, Ям, Копорье и Ивангород. 24-летняя Ливонская война завершилась. Инициатор войны Россия ничего не получила от этой войны. Напротив, она потеряла ряд земель, понесла большие людские потери, а хозяйство страны было подорвано непомерными военными расходами. Объект борьбы – Ливония перестала существовать как государственное образование, но эстонцы и латыши не освободились от ига иноземцев. Последствием Ливонской войны явилась и ликвидация Литовского самостоятельного государства и превращение его в часть Речи Посполитой с ограниченной автономией. Утверждалось, что в 1569 году литовские магнаты оплакивали "погребение и уничтожение на вечные времена вольного и независимого некогда Великого княжества Литовского".

Полтора века между Ливонской и Северной войной

Завершение Ливонской войны не привело к прочному миру в этом регионе. В 1600 году началась война между Речью Посполитой и Швецией за обладание Ливонией. В соответствии с Альтмаркским перемирием, подписанном 26 сентября 1629 года, Швеция получила Эстляндию и Лифляндию, а также некоторые балтийские порты от Вислы до Немана, в том числе и Клайпеду. Только Латгалия с Даугавпилсом остались за Речью Посполитой. В ходе очередной польско-шведской войны 1635 года шведы потеряли Клайпеду, а город оказался в руках Прусского княжества.

Ливонская война сопровождалась разрушениями хозяйства в Ливонии и гибелью местного населения. Латвия была опустошена. Следствием военных действий на территории Эстонии с середины XVI века, голода 1601 – 1602 годов и связанных с ним эпидемий стало сокращение населения страны на 65%. До начала Ливонской войны население Эстонии составляло 250 – 280 тысяч человек, в 1625 году – около 100 тысяч.

Шведская Прибалтика была разделена на Эстляндскую (Северная Эстония) и Лифляндскую (Южная Эстония и Северная Латвия) губернии. С 1645 года остров Сааремаа также перешел к Швеции. Шведские провинции Прибалтики использовались прежде всего для производства зерна. 80% валовой стоимости экспорта Эстляндии составлял хлеб. Впрочем, немалую роль играл и транзит товаров из России в Западную Европу и обратно.

Торговля зерном приносила немалые прибыли не только Швеции, но и верхам в ее прибалтийских провинциях. Города Прибалтики богатели и развивались. В XVII веке в Эстляндии появились зачатки мануфактурного производства (стеклоделательное предприятие в Хюти на острове Хийумаа в 1628 году, лесопильная мануфактура для обработки меди в Нарве в 1650 году, бумажная мельница в Таллине в 1664 году и т.д.).

Налицо были и признаки развития культурной жизни. В 1632 году был основан университет в Дерпте (Тарту). (Правда, среди его студентов преобладали выходцы из семей остзейских баронов.) В 1684 – 88 годах близ Дерпта существовала учительская семинария, а в 80-е годы были созданы первые сельские школы. В 1689 году стала публиковаться первая газета в Эстляндии (Правда, на немецком языке).

В ХХ веке на эти факты стали ссылаться, говоря о "благодетельности" пребывания Прибалтики под властью шведов. На деле неоспоримые свидетельства прогресса были следствием усиленной эксплуатации крестьянства Эстонии и Латвии в годы шведского владычества. Чтобы обеспечить высокую производительность сельского хозяйства в сельском хозяйстве был установлен жестокий крепостнический режим. Как отмечалось в пятом томе "Всемирной истории" (М., 1958), "шведский гнет тяжело ложился на плечи местного трудящегося населения, особенно крестьянства. Повышенные по сравнению с собственно Швецией, государственные налоги, постоянные реквизиции сельскохозяйственных продуктов и скота (особенно во время частых войн в районе самих балтийских провинций), разнообразные извозные повинности, а самое главное, увеличение барщины и ухудшение юридического положения крестьянства характеризуют наиболее ярко этот период шведского господства в Прибалтике. Правительство тщательно сохраняло и поддерживало права и привилегии местного остзейского дворянства, являвшегося здесь господствующим классом… Законом от 1 февраля 1632 года о земских судах санкционировалось крепостное право в Лифляндии и утверждалась полицейская власть помещика с правом "домашнего наказания" непослушных крестьян… Крепостной считался полной собственностью помещика, который мог своих крестьян отчуждать или предоставлять кредитору в счет погашения долгов и процентов по ним".

Шведские власти постоянно увеличивали наделы своих дворян. К 1680 году в Лифляндии государству принадлежало около 1% земли, шведскому дворянству – около 58% и немецкому дворянству – около 35%. По мере того, как государственные земли переходили к дворянам в виде пожалований, положение крестьян ухудшалось. Как сказано во "Всемирной истории", "крестьянские земельные наделы в Прибалтике систематически сокращались, вследствие увеличения барской запашки, вызванного ростом хлебного экспорта. Уже по переписи 1638 года, не менее 22% всех крестьян являлись батраками, оставшимися без земли или имевшими лишь небольшое подсобное хозяйство. Беднейшее крестьянство, даже если оно и вело свое полевое хозяйство, находилось в весьма тяжелых условиях, прежде всего из-за недостатка рабочего скота. Волы и лошади имелись только у состоятельных крестьян. Крестьянин-бедняк нередко вынужден был сам впрягаться в соху вместе с женой и таким образом обрабатывать свой жалкий участок. Многие крестьяне не имели коров и вместо них содержали коз. Барщина на помещика считалась "нормированной" определенным количеством дней в году; фактически же помещик мог требовать и дополнительной барщины под видом "помочей" и т.п.".

Как отмечали авторы "Всемирной истории", "от тяжкой барщины и растущих государственных налогов крестьяне искали спасения в бегстве, и вопрос о бегстве крестьян и мерах борьбы с ним составлял предмет постоянных забот ландтагов (съезды дворян по губерниям), ландратов (выборные от дворянства), различных земских судов и генерал-губернатора. Крестьяне спасались бегством в Ригу, Ревель (Таллин) и другие города, а также в Польшу, Литву, Курляндию и Россию. Шведское правительство в ответ на жалобы местных баронов неоднократно предъявляло этим государствам требования о выдаче таких перебежчиков".

В ответ на усиление крепостного гнета в Эстляндии и Лифляндии прокатились волны крестьянских выступлений. На их подавление были направлены карательные отряды. Особенно сильными были крестьянские выступления в 50-х, 60-х и 90-х годах XVII века.

Авторы "Всемирной истории" констатировали: "В конце века гнет шведского дворянского государства привел крестьянское хозяйство к явной катастрофе. В 1696 – 1697 годах в Лифляндии и Эстляндии, как и в соседних странах, было подряд несколько неурожайных годов. Результатом неурожая в Прибалтике был голод и страшная эпидемия. Только в одной Эстляндии за эти годы погибло 75 тысяч человек". В результате этого население Эстляндии сократилось с 350 тысяч до 280 тысяч человек.

Впрочем, не легче было положение и сельского населения в части бывшей Ливонии, захваченной Речью Посполитой. Например, в Курляндии, являвшейся вассалом Польши, беглым крестьянам отрубали ногу.

Между тем, разделив между собой Ливонию, Речь Посполита и Швеция сразу после завершения Ливонской войны стали разрабатывать планы дальнейшей экспансии, предусматривавшие расчленение России и ликвидацию ее государственной самостоятельности. После 1583 года Стефан Баторий выдвинул план создания коалиции европейских государств против Османской империи. Одним из условий создания такой коалиции было подчинение России власти Речи Посполитой. Планы захвата русских земель в Карелии, на Кольском побережье и устье Северной Двины разрабатывались и в Швеции. Однако смерть Стефана Батория и период "бескоролевья" в Речи Посполитой, обострение польско-шведских отношений, вылившиеся в войну из-за Прибалтики временно отсрочили нападение на Россию.

Первой попыткой покорить Россию стал поход под руководством марионетки Речи Посполитой и Рима – Лжедмитрия в 1604 – 1605 годах. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "польские и литовские паны опирались на русских бояр, противников царя Бориса Годунова".

Эти известные события в нашей стране часто называют началом польской интервенции в Россию. Следует подчеркнуть, как это сделано в "Истории Литовской ССР", что вместе с польскими интервентами, на Россию шли и литовские феодалы. К ним, например, принадлежали и Сапеги. Правда, следует оговориться, что со времен первых уний с Польшей, многие литовские феодалы стремились "ополячиться", принимая польские обычаи и используя в обиходе польскую речь

Но нужно сделать еще одну оговорку. Сами Сапеги были русского происхождения. И это было обычным явлением в то время, когда многие литовские роды имели русские корни, а русские бояре были литовского происхождения (например, многие из них были из рода Гидеминовичей).

Следует также помнить, что успеху польско-литовских интервентов способствовала изменническая деятельность ряда русских бояр. И не только тех, кто имел родственные связи с Литвой. Ставя свои интересы, или интересы своего рода выше национальных, они без особых угрызений совести, становились на путь сотрудничества с врагами России.

Однако власть Лжедмитрия, опиравшегося на интервентов и их пособников и пытавшегося насадить католическую веру, оказалась непрочной. Самозванец был свергнут в мае 1606 года, а новым царем стал Василий Шуйский.

Вторая попытка была предпринята через год. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Весной 1607 года, используя недовольство политикой царя Василия Шуйского и выбрав благоприятный период – в России шло крестьянское восстание под предводительством Ивана Болотникова, – польские и литовские паны (Вишевецкие, Сапеги) вновь предприняли поход, теперь уже под руководством Лжедмитрия II".

Весной 1608 года интервенты оказались под Москвой и, обосновавшись временно в Тушино, начали осаду столицы. В июле 1608 года правительство Василия Шуйского заключило перемирие с правительством Речи Посполитой, по которому польско-литовские войска в обмен на выдачу Марины Мнишек, ее родственников и ее приближенных, должны были быть выведены с территории Россиию Однако польско-литовская сторона нарушила перемирие. Мнишеки остались в Тушино, а вскоре туда же прибыл отряд, которым руководил Я.П. Сапега, родственник литовского канцлера Льва Сапеги. Тушинские отряды захватывали большие территории к востоку, северу и северо-западу от Москвы.

Тогда правительство Шуйского заключило в феврале 1609 года Выборгский договор со Швецией, уступив ей город Корелу с уездом. За это Швеция предоставила России наемные отряды для борьбы с польскими интервентами.

Между тем разорение, которое принесли интервенты, вызвало стихийное народное сопротивление заволжских и поволжских городов. Опираясь на народное движение, М.В. Скопин-Шуйский в мае 1609 года начал поход из Новгорода и к исходу лета сумел освободить земли Заволжья и Верхнего Поволжья, включая Ярославль.

Неудачи тушинских сил во главе со Лжедмитрием II вынудили Речь Посполитую начать прямую агрессию против России. Вторжение в Россию получило одобрение папы Павла V. В сентябре 1609 года польско-литовские интервенты начали осаду Смоленска.

В декабре 1609 года Лжедмитрий II бежал из Тушино, а в феврале 1610 года русские бояре, находившиеся ранее в его лагере в Тушино подписали договор с королем Сигизмундом III, по которому его сын Владислав признавался русским царем.

Русские войск во главе с Д.И. Шуйским были разбиты в сражении под Клушином 24 июня 1610 года. Известия об этом поражении ускорили свержение царя Василия Шуйского. В Москве было создано временное правительство из семи бояр (так называемая "Семибоярщина").

Новое правительство подписало договор с командующим польско-литовской армией гетманом Жолкевским. Русским царем признавался Владислав, который должен был принять православие в Смоленске. Сигизмунд III обязывался снять осаду Смоленска. Однако Сигизмунд III, собираясь сам стать русским царем, нарушил договор. Осада Смоленска не была снята, а в ночь с 20 на 21 сентября 1610 года польско-литовские войска вошли в Москву. Власть в Москве оказалась в руках польско-литовского командования во главе с Гонсевским и пособников интервентов (М.Г. Салтыков, Ф. Андронов и другие).

В марте 1611 года первое народное ополчение осадило Москву. Однако разногласия в рядах ополчения и падение Смоленска 3 июня 1611 года привели к поражению освободительного движения.

Осенью 1611 года в Нижнем Новгороде под руководством Минина и Пожарского началось формирование второго народного ополчения. 27 октября 1612 года отрядам ополчения удалось освободить Москву.

Однако Сигизмунд III не оставлял попыток вернуть Москву. Польско-литовские войска начали осаду Иосифо-Волоколамского монастыря, но эти действия не принесли им успеха.

Тем временем в верхах Речи Посполитой росло недовольство разорительными походами на Россию. Лишь в 1617 году, добившись получения новых ассигнований, правительство Сигизмунда III возобновило попытки завоевать Россию под предлогом "восстановления законных прав Владислава". Москва вновь была осаждена. Потерпев поражение в ходе ее штурма, польско-литовские войска были вынуждены отступить в октябре 1618 года.

Заключенное в 1618 году Деулинское перемирие было недолговечным. В 1632 году король Речи Посполитой Владислав IV снова предъявил претензии на русский престол. Лишь после завершения русско-польской войны 1632 – 1634 годов по Поляновскому мирному договору король Владислав IV официально отрекся от своих притязаний на власть в России.

Результатом этой войны с Речью Посполитой, а также войн со Швецией стали потери Россией земель на побережье Финского залива, а также Смоленска, Чернигово-Северской земли, Дорогобужа, Можайска, Вязьмы. Россия была разорена годами Смуты и хозяйничанья интервентов. Но походы на Россию нанесли немалый урон и Речи Посполитой.

А тем временем на юге Речи Посполитой, в пределах Великого княжества Литовского вспыхнуло восстание украинского народа. С конца XVI века на территории Украины и Белоруссии происходили крестьянско-казацкие восстания против польских и литовских феодалов (1591 – 93, 1594 – 1596, 1625, 1630, 1637 – 1638). Нередко такие выступления проходили под знаменем борьбы против национального и религиозного гнета.

Еще в 1596 году в Бресте была заключена уния между католической и православной церковью в пределах Речи Посполитой. Инициатором этой унии выступал Ватикан. Согласно Брестской унии православная церковь Украины и Белоруссии признавала основные догматы и обряды католической церкви и своим главой римского папу. В то же время сохранялись обряды православной церкви, а богослужение велось на славянском языке. Однако уния вызвала сопротивление на Украине и в Белоруссии и власти Речи Посполитой пошли в 1633 году на уступки, разрешив легальное существование православной церкви. И все же наступление на православную веру и национальные обычаи восточно-славянских народов не прекращалось.

Заключив союз с крымским ханом, Богдан Хмельницкий во главе казацкого войска Запорожской Сечи выступил в 1648 году против польских войск во главе с С. Потоцким. Разгром польских войск под Желтыми Водами 6 мая 1648 года, а затем под Корсунью 16 мая, послужил сигналом для всеукраинского восстания. В мае 1648 года восставшие взяли Киев, а вскоре овладели всеми городами Левобережной Украины, изгнав польских магнатов.

Рассказ о восстании Богдана Хмельницкого в наших учебниках истории нередко излагается лишь как свидетельство борьбы украинского народа против польских угнетателей. При этом игнорируются не менее серьезные выступления в Белоруссии за свое освобождение. Часто забывают и о литовских феодалах, которые не в меньшей степени, чем польские, подавляли народные выступления как в Белоруссии, так и на Украине. (Правда, опять стоит напомнить о том, что многие литовские феодалы были сильно "ополячены".)

Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "успех Б. Хмельницкого способствовал распространению освободительной войны и на территорию Белоруссии. В 1648 – 1649 гг. в Белоруссию прибыли первые казацкие отряды. Их поддержали массовыми выступлениями крестьяне и жители городов. Завязались бои литовского войска с казацко-крестьянскими отрядами в районах Речицы, Слуцка, Рогачева, Бреста, Пинска, Турова, Бобруйска, Минска и др. Это помешало походу литовского войска под руководством гетмана Я. Радвилы (Радзивилла) на Украину".

На Украине войско Хмельницкого осадило Львов и разбило польские войска под Пилявицами. Тем временем умер Владислав IV. Хмельницкий принял участие в выборах нового короля Речи Посполитой, поддержав кандидатуру Яна Казимира. Избранный королем в 7 ноября 1648 года Ян Казимир подписал перемирие с казаками. Казацкое войско сняло осаду Львова и возвратилось в Восточную Украину.

Власти Речи Посполитой воспользовались перемирием для подготовки решительных действий против восставших. Литовский гетман Я. Радвила развернул карательные действия в Белоруссии. В январе – феврале 1649 года его войско овладело Туровым, Мозырем, Бобруйском, Речицей. Многие повстанцы были казнены.

В феврале 1649 года кончились неудачей переговоры Хмельницкого о мире с новым королем. Тогда Хмельницкий обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой принять Украину под власть России. Однако Москва, которая только что пережила восстание городской бедноты, не было готово к новой войне против Речи Посполитой. Тем не менее Россия установила дипломатические отношения с Украиной и стало оказывать повстанцам помощь оружием.

В новой кампании, начавшейся весной 1649 года, казаки нанесли польской армии поражение под Зборовом. Однако предательство крымского хана вынудило Хмельницкого пойти на мир с Речью Посполитой. По Зборовскому миру 1649 года Украина получала автономию, но изгнанные паны могли вернуться в свои имения, а их крестьяне были им возвращены.

Тем временем в Белоруссии вновь вспыхнуло восстание. После ожесточенного сражения под Лоевым (31 июля 1649 года) литовское войско Я. Радвилы подавило восстания в Гомеле и в районах Чечерска и Черикова. В "Истории Литовской ССР" говорилось, что "гетману Я. Радвиле удалось разбить основные отряды повстанцев. Борьба приняла партизанский характер. Я. Радвила со своим войском вторгся на Украину и летом 1651 года захватил Киев".

После этих поражений Б. Хмельницкий был вынужден 18 сентября 1651 года подписать Белоцерковский договор, по которому казацкая территория была ограничена Киевским воеводством. Хмельницкий лишался права поддерживать отношения с иностранными государствами и обязывался разорвать союз с крымским ханом.

Однако выступления против польско-литовских феодалов на Украине и Белоруссии не прекратились. В свою очередь власти Речи Посполитой решили окончательно разгромить войска Хмельницкого. К осени 1653 года на разгром казаков двинулось войско во главе с королем Яном Казимиром.

Тем временем Москва, наконец, решила придти на помощь Украине. Земский собор 1 октября 1653 года одобрил постановление о принятии Украины под власть царя и объявлении войны Польше. Решение о воссоединении Украины с Россией было принято Переяславской радой 8 января 1654 года.

Вскоре Москва направила войска на свою западную границу. В 1654 году русские взяли Смоленск, Витебск, Полоцк, Могилев, Мозырь и другие города. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "гетман Я. Радвила не мог сдержать наступления русских. Тем временем вспыхнула новая волна освободительной борьбы в Белоруссии. В белорусских городах началось движение за объединение с Россией. До осени 1654 года русское войско заняло северо-восточную Белоруссию, а казаки под руководством И. Золотаренко – юго-восточную. Последний хотел присоединить Белоруссию к гетманской Украине. Шляхта польского происхождения, жившая в Белоруссии, видя, что помощи от Речи Посполитой ждать уже не приходится, переходила на сторону России".

В августе 1655 года русские войска заняли Вильнюс, затем Тракай и Каунас. Царь Алексей Михайлович (с согласия шляхты) провозгласил себя великим князем Белой Руси и великим князем литовским. Для управления Литвой был основан особый приказ. Королевские имения перешли в собственность царя. Деятельность католической церкви была ограничена территорией, на которой преобладало литовское население. Православная церковь перешла в ведомство московского патриарха. В 1656 году между Россией и Речью Посполитой было подписано перемирие, закрепившее контроль Москвы над значительной частью Литвы и Белоруссии.

Однако в развитии событий опять произошел неожиданный поворот. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Часть украинской казацкой старшины, стремясь присоединить белорусские земли к Украине, искала поддержки у крестьян и горожан. Начался разгром имений и борьба против шляхты. Эти намерения казацкой верхушки встретили противодействие со стороны России. В 1658 году казацкая старшина в Белоруссии вместе с новым гетманом Украины И. Выговским заключила договор об унии Украины с Польшей. Гетман И. Выговский и группа украинских феодалов стремились оторвать Украину от России и присоединить ее к Польше. Казацкие отряды в Белоруссии были разбиты русским войском. В 1658 году война Речи Посполитой с Россией возобновилась. Войска Речи Посполитой заняли почти всю территорию Белоруссии. Шляхта, которая присягала царю, перешла на сторону Речи Посполитой. Ослабленные борьбой, голодом и эпидемией чумы, народные массы не могли оказать должного сопротивления".

В борьбу вступила и Швеция. Воспользовавшись войной Речи Посполитой с Россией, шведский король Карл Х Густав послал армию А. Виттенберга в Польшу в 1655 году. В течение трех месяцев заняли почти всю ее территорию Польши. Одновременно лифляндская армия шведов вторглась в Литву. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "одновременно в Литву вступила и Россия. Шведы, рассчитывая на помощь Радвил, хотели взять Литву под свою опеку. Войско Литвы, возглавляемое гетманом Я. Радвилой, не оказывало шведам ощутимого сопротивления. Я. и Б. Радвилы, напуганные наступлением в Белоруссии русской армии царя Алексея Михайловича, потерявшие там все свои имения, возлагали надежды на Швецию; Польша не могла им помочь".

Литовское дворянство пошло на подписание 20 октября 1655 года Кедняйской унии, в соответствии с которой шведский король Карл Х провозглашался князем Литвы. От его имени Литвой должен был править наместник. Все крепости Литвы были открыты для шведов. Акт об унии подписал Я. Радвила и 1134 литовских дворянина. Наместником шведского короля был назначен Б. Шютте.

А вскоре Я. Радвила был обвинен в предательстве и он бежал в Польшу. Туда же ушла и часть литовского войска. Попытки этой части литовского войска во главе с гетманом Литвы Сапегой, сменившего умершего Радвилу, дать отпор шведам провалились. Шведы разбили войско Сапеги. Столкновения же или войны между русскими и шведами, на что надеялись Радвилы, не произошло. Русские ушли из Литвы, оставив, однако, гарнизон в Вильнюсе.

А в апреле – мае 1656 года в Литве вспыхнуло восстание против шведских оккупантов. Большая часть оккупационных гарнизонов была уничтожена. Литва была освобождена. "Между тем, – как отмечается в "Истории Литовской ССР", – в войну со Швецией вступила и Россия. Ее армия наступала вдоль реки Даугавы по направлению к Риге, а из Пскова – по направлению к Тарту и заняла его. Русские, имея поддержку местного населения, заняли также Даугавпилс и Кокнесе и начали осаду Риги. Но к концу 1656 года они отступили к Полоцку. Россия вынуждена была прекратить военные действия в Прибалтике. Ей угрожали силы Речи Посполитой. Воевать одновременно с Речью Посполитой и Швецией она не могла. Царь Алексей Михайлович принял решение продолжать войну с Речью Посполитой. В конце 1658 года Россия и Швеция заключили перемирие, а в 1661 году – Кардийский мирный договор, по которому были сохранены довоенные границы".

Тем временем шведы понесли ряд поражений в Польше. По условиям договора 1660 года между Речью Посполитой и Швецией, шведские границы в Прибалтике отодвигались к северу от Даугавы. Латгалия переходила под власть Речи Посполитой.

После заключения договора с Швецией Речь Посполита возобновила войну против России. Король Ян Казимир занял Вильнюс, Гродно, Новогрудок. По Андрусовскому перемирию 1667 года Россия вернула себе Смоленск, Северскую землю с Черниговым и Стародубом. Речь Посполита признала воссоединение России с левобережной Украиной. Царь Алексей отказывался от притязаний на Литву, удержавшей за собой Полоцк и Витебск. Позже условия перемирия были подтверждены так называемым Вечным миром 1686 года.

Все эти бурные события XVII столетия ослабили Речь Посполиту и особенно Литву. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "во второй половине XVII века начался хозяйственный упадок Великого княжества Литовского, который был обусловлен общеевропейской экономической депрессией и осложнен усилением крепостнической эксплуатации крестьян. Он усугублялся военными разрушениями – неизбежным следствием восточной экспансией литовских феодалов, войны с Россией и Швецией в середине XVII века. Усилившаяся национально-освободительная борьба украинского и белорусского народов в значительной степени способствовала ослаблению Великого княжества Литовского… Восточные районы страны были наиболее разорены в середине XVII века. Повсюду предельно сократилась запашка земель. Не хватало скота и рабочих рук. Крестьяне постоянно голодали".

"В результате войн пришли в упадок и города. Налоги, военные контрибуции, огромные долги парализовали их жизнь. Началось массовое бегство населения из городов… С середины XVII века Великое княжество Литовское переживало демографический кризис. В 1648 году в стране было около 4,5 миллионов населения, а к 1667 году – 2,3 миллионов, т.е. осталось немногим более половины".

Крайне низким оставался уровень образованности. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "оставалось малограмотным большинство шляхты. Акты конфедерации шляхтичи зачастую подписывали тремя крестиками. Но они держались высокомерно по отношению к простому народу и, как видно из отчетов епископов Жемайтии в Рим, не посещали костелов, в которых богослужение велось на литовском языке. Ополяченная шляхта с презрением относилась не только к народу, но и к его культуре и языку… С укреплением католицизма усилилась полонизация края. В 1697 году государственным языком был объявлен польский".

В течение полутора столетия после крушения Ливонского ордена народы Эстонии и Латвии оставались под властью немецких баронов. Но их рабство было усилено колониальным режимом Швеции и Польши. В то же время бурные события полутора столетий привели к созданию литовско-польской конфедерации, что усилило полонизацию правящих верхов Литвы и привело их к острой конфронтации с русским, белорусским и украинским народами. В результате же драматических и кровавых событий XVII века Великое княжество Литовское, некогда претендовавшее на роль вершителя судеб в Восточной Европе, к концу столетия влачило жалкое существование, находясь на положении бедного родственника и неравноправного партнера слабевшей Речи Посполитой. Шляхетская же верхушка Великого княжества утрачивала связи с народом Литвы, ее национальной культурой и ее языком.

От Северной войны до завершения разделов Речи Посполитой

Упадок Литвы и ослабление Речи Посполитой совпали с укреплением России, которая после окончания неудачной для нее Ливонской войны, а затем Смуты и периода шведской и польско-литовской интервенции, сумела восстановить и нарастить свои силы. Пока западные соседи России пытались под идейным руководством папы римского осуществить поход на Восток, русские люди дошли до крайних северо-восточных пределов Евразии и создали крупнейшую в мире континентальную державу. Как и 150 лет назад во времена Ивана Грозного Россия в конце XVII века ставила вопрос о выходе из Балтийского моря. Однако теперь препятствием к этому была не слабая Ливония, а мощное западноевропейское государство – Швеция.

Во время своего Великого посольства в Европе царь Петр I старался создать антишведскую коалицию с Речью Посполитой, Саксонией и Данией. В 1698 году Петр I договорился с королем Польши и курфюрстом Саксонии Августом II о совместных действиях против Швеции. В 1699 году было достигнуто такое же соглашение Петра I с королем Дании.

В соответствии с соглашением Август II, решив действовать без разрешения сейма Речи Посполитой, направил в 1700 году саксонские войска в шведскую Прибалтику. В феврале 1700 войско Августа II появилось под Ригой. Несколько позже войска Петра I осадили Нарву. Тем временем войска короля Дании Кристиана V вторглись во владения союзника Швеции герцога Гольштейнского.

Однако шведский король Карл XII ответил решительными действиями, высадив 15-тысячный десант под Копенгагеном и добившись капитуляции Дании. Подписав в ноябре 1700 года мирный договор с Данией, Карл XII перебросил войска к Нарве, а затем внезапно атаковал русские войска и разгромил их. После этого Карл XII направил все свои силы против саксонских войск Августа. В начале 1701 году Карл XII овладел всеми крепостями в Лифляндии, которые до этого взяли саксонцы. Более того, Карл XII вознамерился свергнуть Августа II с престола и при содействии Польши, Турции и крымских татар начать войну против России.

9 марта 1701 года Петр I и Август II встретились в замке Биржай, где договорились о дальнейших совместных действиях. Однако вскоре шведы наголову разбили саксонские войска, вошли в Жемайтию и достигли Каунаса и Кедайняй. 25 марта 1702 года войска Карла взяли Вильнюс. Август II предложил Карлу XII мир, но тот не пожелал его, продолжая наступать. Войска Карла XII вступили в Польшу, заняли 24 мая 1702 года Варшаву, а затем Краков.

Одновременно шведы расширяли свой контроль над Литвой. Как написано в "Истории Литовской ССР", "в Великом княжестве Литовском генерал Мернер, командовавший гарнизоном оккупантов, грабил население, собирая тяжелые военные контрибуции. Здесь разгоралась партизанская борьба, в которой активное участие принимали крестьяне. Против интервентов вели бои и отряды регулярной армии. В Литве образовались два лагеря шляхты: один под руководством вновь назначенного гетмана М. Вишневецкого и его заместителя Г. Огиньского, поддерживавший союз Речи Посполитой с Россией, и второй -во главе с отстраненным от власти К. Сапегой, выступавшим в поддержку Швеции. Большинство шляхты пошло с М. Вишневецким… Конфедерация шляхты в Вильнюсе (1703) поддержала Августа II в его войне против Швеции… 28 июня 1703 года был подписан договор между представителями Вильнюсской конфедерации и Россией. Обе стороны обязались не заключать с Швецией сепаратного мира".

Летом 1704 года был возобновлен союз Петра I с Августом II. А вскоре начались бои в Литве, в ходе которых литовские войска действовали сообща с русской армией. Воспользовавшись тем, что наибольшие силы шведских войск находились в Польше, Петр I летом 1704 года занял Тарту, Нарву, а затем и всю Лифляндию. В ноябре 1704 году русские войска взяли Вильнюс.

Однако Карл XII вновь перешел в наступление и в 1706 году принудил Августа II отречься от престола в пользу С. Лещиньского и отказаться от союза с Россией. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "русские войска оставили Литву. На ее территории вновь стали хозяйничать шведы. На сторону шведов перешел и М. Вишневецкий. В 1707 – 1708 годах военные действия передвинулись на земли Белоруссии".

Русские войска отступали в глубь страны. Во "Всемирной истории" говорится: "Ожесточенные оборонительные бои, которые вели русские войска, заставили Карла изменить план вторжения. Вместо того, чтобы идти через Смоленск к Москве, он вынужден был принять план обходного движения и пойти на Украину". В ходе битвы под Полтавой 27 июня 1709 года шведские войска были полностью разбиты.

Следствием Полтавского сражения стали изменения в расстановке сил воюющих сторон. Август II вновь стал королем Польши. Дания снова вступила в антишведскую коалицию. Русские войска развернули наступление в Прибалтике. В 1710 году они взяли Ригу, Ревель, заняли всю Лифляндию и Эстляндию.

Продолжавшаяся еще десяток лет Северная война завершилась победой России. В соответствии с Ништадским миром 1721 года к России отошли часть Карелии, Ингерманландия, Моонзундские острова, Лифляндия и Эстляндия.

В "Советской исторической энциклопедии" отмечались тяжелые последствия Северной войны для народов Прибалтики, которые долго пришлось преодолевать: "Военные действия, страшная эпидемия чумы (1710 – 1711) произвели в Латвии страшные опустошения. Поэтому вся первая половина XVIII века являлась этапом восстановления хозяйства, которое вынесло на своих плечах главным образом крестьяне".

Там же так характеризовались позитивные последствия вступления Латвии в состав России: "Политические перемены были выгодными для латышского народа. Последовал почти 200-летний период мирного развития почти без войн на территории Латвии. Объединением территории Латвии была создана важная предпосылка для развития латвийской буржуазной нации… Благоприятная рыночная конъюнктура для сельскохозяйственных продуктов способствовала развитию торгового земледелия, что в свою очередь разрушало основы феодального крепостнического хозяйства. Получила развитие переработка сельскохозяйственных продуктов (винокурение, пивоварение и т.д.)".

Схожим образом оценивали авторы "Энциклопедии" положительные последствия вхождения Эстонии в состав России: "Присоединение к России обеспечивало Эстонии длительный мир и благоприятные условия для экономического и культурного развития… Численность населения, сократившаяся вследствие войны и чумы, к середине XVIII века снова достигла 350 тысяч человек, а к 80-м годам – 490 тысяч (из них немцев было 3 – 4%). Во второй половине XVIII века получили развитие винокурение (из зерна) и откром скота бардой… Развивалась эстонская национальная культура. В 1766 – 67 издавался первый журнал на эстонском языке "Краткое наставление"".

Говоря о положительных последствиях Ништадского мира для Прибалтики, авторы "Всемирной истории" писали: "После присоединения к России в прибалтийских провинциях началось экономическое оживление, которым воспользовались и представители торгового капитала, помещики. Прибалтийские бароны поставляли большое количество водки на внутренний рынок, увеличили экспорт льна, хлеба и лесных материалов в западноевропейские страны, особенно в Голландию, в Англию".

Главной же отрицательной стороной присоединения к России было то, что по сути ничего не изменилось в угнетенном положении подавляющего большинства местного населения. Этому не в малой степени способствовало покровительство немцам Петра I, а затем и его наследников. Уже при Петре I, а еще в большей степени при его наследниках, остзейские дворяне заняли видное положение при русском дворе. Особенно вопиющие формы приняло засилье немцев в правительстве России в период "бироновщины" (1730 – 1740 гг.), когда фаворитом императрицы Анны Ивановны, бывшей герцогини Курляндии, был курляндский дворянин Эрнст Иоганн Бирон. Являясь фактическим правителем России, Бирон поставил на видные посты немцев Шемберга, Остермана, Минниха, Менгдена и многих других. Но и после падения Бирона, остзейские дворяне сохранили видное место в руководстве России. Они использовали свое положение для покровительства немецкому меньшинству в Эстляндии и Лифляндии.

Еще при капитуляции Риги и Ревеля Петр I утвердил привилегии, по которым полноправными гражданами в городах признавались лишь лица немецкого происхождения. В "Советской исторической энциклопедии" говорилось, что "рыцарство получило в 1710 и 1712 годах подтверждение своих сословных привилегий… Укрепился "особый порядок", немецкое дворянство сосредоточило в своих руках административную, судебную и административную власть, влияло на церковные и школьные дела. Все местные вопросы решались на собраниях дворян – ландтагах".

Торговля и промышленность осталась в руках остзейских немцев. Сохранялась цеховая организация, установленная еще во времена Ливонского ордена. Как отмечалось во "Всемирной истории", "в крупных городах, например, в Риге и Ревеле, ремесленные цехи объединялись в Малую гильдию, в которую не допускались эстонские, латышские и русские ремесленники. Немецкое купечество объединялось в особую Большую гильдию, которая также вела упорную борьбу с торговцами ненемецкого происхождения. Городское самоуправление полностью находилось в руках немногочисленного немецкого магистрата. Латыши и эсты составляли основную массу бесправного люда – домашней прислуги, поденщиков и т.п. Обычно они сами или их предки являлись беглыми крепостными".

Как и во времена шведского владычества, крестьяне подвергались жестокой эксплуатации. Во "Всемирной истории" подчеркивалось: "Рост товарного производства сопровождался усилением барщины. Телесные наказания крепостных стали повседневным явлением. Представитель лифляндского дворянства ландрат Розен отождествлял крепостных с древнеримскими рабами. Он утверждал, что в Лифляндии крепостной и его имущество является неограниченной собственностью помещика. К середине XVIII века этот взгляд получил общее признание во всех местных административных и судебных учреждениях. Крепостничество в прибалтийских губерниях приняло еще более суровые формы, чем в остальной России".

Положение крестьян ухудшилось после введения подушной подати. В ответ в Лифляндии и Эстляндии в 1783 – 1784 годах вспыхнули крестьянские восстания. Особую ненависть вызывали у крестьян немецкие помещики. Немецкий писатель Петри, проживавший в Прибалтике, писал: "Ввиду повседневного выражения ненависти и презрения к немцам и помещикам приходится опасаться смут и мятежей, так как в подобном случае ни один немец не уйдет живым".

В то время как Лифляндия и Эстляндия фактически с 1710 года пребывали в составе Российской империи, Литва продолжала оставаться в пределах Речи Посполитой. Как и для народов Эстляндии и Лифляндии, Северная война нанесла немалый урон для Литвы. Если в конце века население Литвы составляло 2,8 миллионов человек, то к концу Северной войны оно сократилось до 1,8 миллионов. В "Истории Литовской ССР" говорится: "Люстрация государственных земель 1738 года фиксировала страшное опустошение края. Деревни и города пустовали. Оставшиеся убогими люди, не могли расширять свои запашки. Кроме того, крестьяне еще не проявляли интереса к освоению пустующих земель. Большие семьи (родители и взрослые сыновья со своими женами и детьми под отцовской крышей) не стремились к разделу и созданию новых хозяйств. Дворяне были вынуждены временно идти на компромисс – на льготных чиншевых условиях предоставлять пустующую землю крестьянам".

В то же время "торговая деятельность крестьян ограничивалась. Крестьян обязывали продавать продукты своего труда в местечках, имевших торговое право. Импортные товары первой необходимости – соль, сельдь, изделия из металлов – продавались крестьянам по принудительным ценам. Право пропинации (производство и продажа водки) принадлежало только лишь дворянскому сословию. Дворянам же шли и частные таможенные сборы у сплавных рек и торговых дорог. После Северной войны в небольших городах и местечках началось массовое поселение евреев. Феодалы использовали их как откупщиков феодальных привилегий. Сокращение ремесленного производства и торговли ослабляло самоуправление городов, они попадали во всю большую зависимость от феодалов".

Упадок хозяйства Литвы, разорение его населения, которое нищало и спаивалось, отражали кризис, который охватил всю Речь Посполиту. Обострение противоречий между растущими капиталистическими отношениями и феодальными верхами сопровождалось усилением социальной и национальной борьбы в Речи Посполитой. Этим воспользовались соседи этого государства. Вмешавшись во внутренние дела Речи Посполитой под предлогом защиты ее государственного строя, Россия и Пруссия подписали в 1768 году с представителями сейма договор, который гарантировал постоянство существовавших государственных основ Речи и уравнивал права православных и католиков. Сейм 1768 года ратифицировал этот договор. "История Литовской ССР" подчеркивала: "С этого времени уже нельзя было менять государственное устройство без согласия России и Пруссии. Речь Посполита все больше теряла свой государственный суверенитет".

Против договора выступила часть дворян Речи, создавших в 1768 году конфедерацию. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "к этим конфедератам присоединилась и часть шляхты Великого княжества Литовского. Вооруженные отряды шляхты действовали в Литве в течение 1769 – 1771 гг.. Борьба носила партизанский характер, ибо конфедераты не имели значительных сил. Их выступления были подавлены войсками России".

5 августа 1772 года были подписаны тайные договоры между Россией и Пруссией, Россией и Австрией о разделе Речи Посполитой. К России отходила часть Белоруссии (Полоцкое, Витебское и Мстиславское воеводства, а также восточная часть Минского воеводства) и Латгалия. (В "Истории Литовской ССР" сказано: "Таким образом, восточные белорусские земли были воссоединены с Россией, что отвечало коренным интересам народных масс этого края".) Австрия образовала из занятых ею украинских и польских земель "Королевство Галиции и Лодомерии". Пруссия завладела Поморьем (без Гданьска) и Западной Пруссией с Вармией (без Торуни и Мальборка). Сейм ратифицировал в 1773 году этот раздел.

Продолжая вмешиваться в дела Речи Посполитой, Россия добилась создания Постоянного совета для ее управления государством. В составе совета треть мест принадлежало Литве. Тем временем часть польских верхов выступила за осуществление общественно-политических преобразований в стране.

Характеризуя отношение литовского дворянства к происходившим событиям и борьбе по политическому устройству Речи Посполитой, авторы "Истории Литовской ССР" писали: "Дворяне защищали свои давние права и привилегии, полученные до унии Польши с Литвой и подтвержденные затем конституциями, принятыми на сеймах. "Кардинальные права" они видели в сохранении Литовского статута, права на должности в Великом княжестве Литовском только за его гражданами, в соблюдении "альтернативы" сейма (периодическое сеймование в Гродно), сохранении резиденции короля в Вильнюсе как столице, в праве иметь наравне с Польшей своих военных министров и сенаторов, отдельное Вильнюсское архиепископство и казначейство. Они не отказывались от этих "кардинальных прав" до конца XVIII века… В сфере внешней политики литовское дворянство требовало неприкосновенности своих государственных границ, суверенности внутренней государственной жизни (вывода войск России и невмешательства в религиозную жизнь, признания в качестве государственной римско-католической церкви), подтверждения договоров с Россией. Литовские дворяне считали себя законными владельцами русских земель в течение нескольких столетий. Они требовали полного иммунитета и привилегий литовским дворянам и католической церкви в присоединенных к России землях. Литовские дворяне занимали по отношению к России враждебную позицию, но, опасаясь ее могущества, требовали от сейма добиваться подтверждения заключенных ранее договоров. Они считали и Курляндию неотъемлемой частью Речи Посполитой".

3 мая 1791 года в Варшаве была принята конституция, которая сохраняла за шляхтой ее давние права и привилегии. В то же время она предложила шляхте составлять договоры с крестьянами, что было воспринято как упразднение феодальной зависимости. Конституция предусматривала создание централизованного государства. Оно было названо Польшей, а старое деление на Королевство Польское и Великое княжество Литовское было упразднено. Исполнительная власть принадлежала королю и совету министров ("Стража законов"). Трон короля становился выборным, но династическим. Без ведома "Стражи законов" король ничего не решал. Министерства же отчитывались перед сеймом.

Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "в Вильнюсе горожане и войска 25 мая дали ей необычайно торжественную присягу. Жители городов, собравшиеся летом 1791 года в Каунасе, заявили о своей готовности пролить кровь и отдать жизнь за конституцию 3 мая". Однако "магнаты и шляхта Великого княжества Литовского в целом враждебно встретили конституцию". Враги конституции создали в местечке Тарговице конфедерацию. Среди них были Ш. и Ю. Коссаковские, А. Сапега, И. Массальский, Ф. Браницкий, Ш. Потоцкий, С. Жевуский. Они обратились за помощью к Екатерине II. В акте, опубликованном 14 мая 1792 года, они требовали сохранить целостность Речи Посполитой и просили Россию об опеке.

После этого русские войска вошли на территорию Правобережной Украины и Белоруссии. Командующему русскими войсками М. Кречтникову помогали конфедераты гетмана Ш. Коссаковского, который пытался взять на себя верховную власть в Литве.

В конце мая 1792 года войска России вошли в Вильнюс, а затем заняли Украину, Белоруссию и вступили на территорию Польши. Король Речи Посполитой Станислав-Август Понятовский, который ранее дал присягу конституции 3 мая, теперь присоединился к конфедератам. В "Истории Литовской ССР" говорится: "Конфедераты, выступавшие за шляхетские свободы и давние привилегии шляхты, пытались восстановить прежний строй с помощью России. Они захватили власть в свои руки и отменили постановления сейма 1788 – 1792 гг.." В ответ "поднялась волна сопротивления горожан".

12 января 1793 года в Петербурге был заключен прусско-российский договор, по которому Пруссия занимала западные польские земли. В состав России вошли украинские и белорусские земли, в том числе Киевское, Браславское, Подольское, Минское и часть Виленского воеводства. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "включение белорусских и украинских земель в состав России защитило их от национального и религиозного угнетения со стороны польской шляхты, объединило с братским русским народом. Речь Посполита потеряла около половина территории… Она почти лишилась выхода к морю (за исключением узкой полосы побережья у Паланги и Швянтойи и, находясь в окружении трех могущественных монархий, теперь уже не имела никаких условий для дальнейшего экономического и политического развития… В Речи Посполитой осталось около 4 миллионов жителей".

Второй раздел Речи Посполитой вызвал возмущение конфедератов, призвавших до этого Россию помочь им в борьбе против конституции 3 мая. Вопреки требованиям посла России И. Сиверса сейм, созванный в Гродно, высказался против раздела. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Только под большим давлением (И. Сиверс приказал арестовать часть делегатов, разорить их имения и даже ввести на заседание сейма солдат) он в 1793 году молчанием ратифицировал второй раздел".

Однако решения гродненского сейма вызвало восстание сторонников конституции 3 мая, которое началось в Кракове 24 марта 1794 года. В "Истории Литовской ССР" сказано: "16 апреля оно вспыхнуло и в Великом княжестве Литовском. Первыми выступили региональные войска в Шяуляй против гарнизонов царских войск и сторонников Тарговицкой конфедерации. В Вильнюсе восстание организовал инженер Якуб Ясиньский. В ночь на 23 апреля повстанцы неожиданно захватили военные посты и овладели городом. В плен был взят начальник русского гарнизона генерал Н. Арсеньев. На помощь вильнюсцам пришли отряды из Шяуляя и Паневежиса. 24 апреля на Ратушной площади Вильнюса был торжественно объявлен акт восстания и создано повстанческое правительство – Высший совет Литвы. На следующий день был осужден ряд сторонников конфедерации, в том числе и гетман Ш. Коссаковский. Повстанческое правительство признало главным руководителем восстания генерала Тадеуша Костюшко, участника борьбы Североамериканских колоний за независимость".

Высший национальный совет Литвы стал исполнительным органом восстания. Начальником военных сил стал Я. Ясиньский. Как подчеркивалось в "Истории Литовской ССР", "у вождей вильнюсского восстания были более прогрессивные, радикальные намерения, чем у их братьев по борьбе в Польше. Совет энергично мобилизовал народ на защиту отечества, а его орган – "Газета народова виленска" ("Вильнюсская народная газета") – пропагандировал политику французских якобинцев. Совет искал поддержки среди всех сословий. Он печатал воззвания и на литовском языке для крестьян, обещая им свободу".

Однако, как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "политика литовских повстанцев, их республиканские взгляды и даже стремление расширить права Литвы на самостоятельность были приняты с недоверием в самой Польше участниками восстания, придерживавшимися умеренных взглядов. Под давлением более консервативных участников восстания Т. Костюшко отстранил Я. Ясиньского от командования повстанцами Литвы и подчинил их общему руководству, которое опасалось литовского сепаратизма. 21 мая 1794 года Т. Костюшко упразднил Высший национальный совет Литвы и создал общий для Польши и Великого княжества Литовского Высший национальный совет.. С июня 1794 года военачальником повстанцев… стал присланный из Польши бездарный генерал М. Вельгорский".

Россия направила войска на подавление восстания. Сначала повстанцы вели упорные бои и даже теснили русские войска. Но летом 1794 года русские войска развернули наступление и 12 августа заняли Вильнюс. Силы повстанцев были рассеяны.

В октябре 1794 года войска под руководством А. Суворова разбили войска Т. Костюшко и заняли Варшаву. При защите Варшавы погиб Я. Ясиньский. В середине ноября повстанцы капитулировали.

Тем временем Россия, Пруссия и Австрия приступили к переговорам о третьем разделе Речи Посполитой. Договоренность была достигнута в августе 1795 года. Россия заняла западнобелорусские земли бывшего Великого княжества Литовского. Литва (за исключением Занеманья, которое перешло к Пруссии) была присоединена к России. Пруссия и Австрия разделили оставшуюся территорию Польши.

"История Литовской ССР" гласит: "Речь Посполита как государство распалось. Бывшая ее провинция – Великое княжество Литовское – вошла в состав многонациональной Российской империи… Находясь в составе России с ее огромным рынком, Литва вступала в полосу экономического подъема, а литовский народ постепенно втягивался в общероссийскую борьбу за социальный прогресс… Литовское крестьянство боролось как против местных "своих" дворян, так и против системы крепостничества царской России в целом… Верхушка литовского дворянства быстро сговорилась с аристократией России… Однако традиции общей польско-литовской государственности оказывали еще сильное влияние на большинство литовского дворянства".

Бунтующая Литва

О том, что литовское дворянство было не удовлетворено последствиями разделов Речи Посполитой, свидетельствовала его реакция на создание Наполеоном в 1807 году Варшавского герцогства из польских земель. Образование этого государства, являвшегося вассалом Франции, вызвало надежды среди части литовского дворянства на восстановление Речи Посполитой. Те же круги дворянства Литвы, которые ориентировались на Россию, увидели в Варшавском герцогстве пример для воссоздания Литовского автономного государства в пределах России. В 1811 году князь М. Огиньский, князь К. Любецкий и граф Л. Плятер представили Александру I проект "Положения о правлении автономным Великим княжеством Литовским", которое должно было включать Виленскую, Гродненскую, Минскую, Витебскую, Могилевскую, Подольскую, Волынскую, Киевскую губернии, а также Белостокскую и Тернопольские области.

Император французов учитывал эти настроения верхов Литвы, на землю которой он вошел в первые же минуты после нападения на Российскую империю: 24 июня 1812 года Наполеон во главе Великой армии перешел Неман в районе Каунаса. 28 июня император вошел в Вильнюс, где остановился на 19 дней.

Во время своего пребывания в столице Литвы Наполеон 1 июля создал Временную правительственную комиссию Великого княжества Литовского во главе с С. Солтаном. Фактически же власть находилась в руках назначенного французами губернатора Литвы ван Хогендропа (Гогендропа).

Сразу после своего создания Временная правительственная комиссия начала переговоры с представителями Варшавского герцогства о возобновлении унии. 14 июля в вильнюсском Кафедральном костеле польско-литовская уния была торжественно провозглашена.

В этих событиях принимали участие лишь оккупанты и небольшое число их пособников из верхов литовского дворянство. Иным было отношение к французским захватчикам основной части населения оккупированной Литвы. Арман де Коленкур так описал в своих мемуарах впечатления Наполеона от его первой поездки по Вильнюсу (Вильно): "Император проехал по городу без предварительного оповещения. Город казался опустевшим. Несколько евреев и несколько человек из простонародья – вот все, кого можно было встретить в этой так называемой дружественной стране, с которой наши войска, изнуренные и не получающие пайков, обращались хуже, чем с неприятельской… Население ровно ничем не проявляло любопытства, никто не выглядывал из окон, не наблюдалось никакого энтузиазма, не было даже обычных зевак. Все выглядело угрюмо. Император был поражен этим и, входя в кабинет, не мог удержаться от слов: "Здешние поляки не похожи на варшавских". Это объяснялось некоторыми беспорядками, имевшими место в городе и напугавшими жителей, а также тем, что здешние поляки были довольны русским правительством, были мало расположены к перемене".

"Беспорядки", о которых писал Коленкур, были делом рук французских солдат. В "Истории Литовской ССР" так охарактеризованы первые дни пребывания армии Наполеона в Литве: "Территория, по которой прошла основная часть его армии, была разорена, имущество населения разграблено, многие дома сожжены".

Между тем прибывшие из Варшавского герцогства поляки пытались изобразить оккупантов как освободителей Литвы. Коленкур писал: "Герцог Бассано и князь Сапега старались организовать страну и вдохнуть в нее польский дух. Но жители были, по-видимому, не очень склонны откликнуться на призыв к их патриотизму. Грабежи и беспорядки всякого рода, производимые армией, разогнали все деревенское население. В городе видные лица сидели по домам. Приходилось вызывать их от имени императора, так как никто не представлялся, не стремился выдвинуться вперед, как ни старались об этом поляки, прибывшие вместе с армии. Беспорядки, производимые армией, немало увеличивали всеобщее недовольство. В Вильно ощущался недостаток во всем и через четыре дня необходимое продовольствие надо было искать уже очень далеко".

И все же французы пытались найти опору среди народа. В Вильнюсе и других городах Литвы французы стали создавать полицейские силы из местного населения, именовавшиеся "национальной гвардией". В ноябре в гвардию сумели набрать лишь 1450 человек. 5 июля 1812 года Наполеон приказал Временной правительственной комиссии создать 5 пехотных и 4 кавалерийских полка. Однако набор в полки проходил плохо и к осени они все еще не были укомплектованы, а к концу 1812 года рекруты разбежались по домам.

Наполеон второй раз оказался в Вильнюсе во время своего бегства из России. Коленкур вспоминал, что прибыл в город до императора, чтобы "передать приказы виленскому правительству и сделать последние необходимые распоряжения по поводу нашего путешествия. Хорошо, что я лично отправился в Вильно, так как ван Хогендорп только что туда прибыл и ему пришлось будить людей, проведших ночь на балу у герцога Бассано; понятно, что он еще не успел ничего приготовить. Итак, в то время как одни мерзли и умирали, другие танцевали на балах! Жители Вильно далеко не представляли себе ни нашего положения, ни того, что произошло, ни того, что должно было случиться". Очевидно, имелись в виду те "жители Вильно", которые принадлежали к верхам литовской шляхты и сотрудничали с французами.

По словам Коленкура, Наполеон "не сомневался, что армия останется в Вильно и никоим образом не хотел признавать, что она понесла огромные потери. "В Вильно, – говорил он, – имеются хорошие продовольственные запасы, и там все снова придет в порядок. В Вильно больше средств, чем нужно, чтобы дать отпор неприятелю; так как русские изнурены не меньше нас и страдают от холода, как и мы, то они перейдут на зимние квартиры".

Такие же надежды разделяли и измученные солдаты Великой армии. Русский историк В.П. Алексеев писал в главе "Бегство Наполеона", опубликованной в 4-м томе многотомного сочинения "Отечественная война и русское общество": "Конец похода, прекращение преследования и отдых составлял их самое главное желание… Когда показалась Вильна, у всех в груди вырвался вздох облегчения. Французы думали, что здесь русские остановят свое преследование и мучения их прекратятся. В Вильне много запасов – они отдохнут и подкрепятся перед тем, как вернутся домой… Но проникновение в город не принесло ничего утешительного. Прием, оказанный жителями Вильны воинам "великой армии", далеко не соответствовал их ожиданиям. Здесь не знали об участи наполеоновской армии, и, когда увидели оборванцев с отмороженными руками и ногами и исступленным взором, запрудивших улицы, то с ужасом отвернулись от них. Из опасения грабежа и насилия виленцы спешно запирали магазины и укрывались в домах". Очевидец вспоминал: "Было грустно видеть тогда, как эти несчастные солдаты бродили по улицам, одни полные ярости, другие отчаяния, угрожая, умоляя, стараясь войти в двери домов, или магазинов, или медленно направляясь в больницы, и отовсюду их гнали!"

Алексеев писал: "При своих огромных запасах, Вильна могла бы всех одеть и накормить. Но вместо этого пришедшие сюда нашли себе здесь смерть от холода и голода. А те, которых еще пощадила смерть, должны были, собрав последние силы, продолжать бегство".

Русские войска не дали врагу возможности задержаться в Вильнюсе. Мюрат и Ней поспешно отступили из города. 10 декабря русские войска заняли Вильнюс, захватив 140 орудий и множество пленных. 12 декабря в город прибыл Кутузов. Шильдер писал: "Население, забыв Наполеона и исчезнувшие мечты о восстановлении Польского королевства, приветствовало торжествующего полководца; посыпались оды, речи, на театральной сцене засияло изображение Кутузова с надписью "Спасителю отечества"".

После своего прибытия в Вильнюс Кутузов приказал произвести учет провианта и обмундирования, имевшихся в городе. Оказалось, что в Вильнюсе были огромные запасы муки, сухарей, ржи, мундиров, седел и прочего. Это всё было утаено жителями города от захватчиков. В то же время в ходе своего поспешного отступления маршалы Мюрат и Ней бросили в Вильнюсе до 20 тысяч больных и раненых. Среди них было 7 генералов.

Вильнюс, в который прибыл Александр I, по словам историка Н.К. Шильдера, представлял собой "не радостное зрелище. Город был переполнен ранеными и больными. На всех главных улицах были разведены большие костры для уничтожения миазмов и очищения воздуха. Госпиталь в Базилианском монастыре представлял собой ужасающую картину: 7500 трупов были навалены друг на друга по коридорам подобно грудам свинца; разбросанные трупы валялись всюду и в других помещениях; все отверстия разбитых окон или стен были заткнуты руками, ногами и головами мертвых, чтобы предохранить живых от доступа холодного воздуха. И в этих помещениях, заполненных зловредными испарениями, лежали несчастные больные и раненые, обреченные на гибель. Приезд в Вильну Александра был истинным благодеянием Провидения для оставшихся в живых неприятелей, которым немедленно была оказана всевозможная помощь не только по его повелению, но даже под его личным надзором".

6 января 1813 года в Вильнюсе был оглашен царский манифест о победном окончании войны. Как писал Н.К. Шильдер, "день этот был ознаменован еще манифестом, провозглашавшим для поляков в западных губерниях, принявших сторону неприятеля, забвение прошлого, всеобщее прощение". (Этот манифест, замечал Н.К. Шильдер, вызвал недовольство в рядах русской армии.) В "Истории Литовской ССР" сказано: "Была дана амнистия всем дворянам Литвы, которые сотрудничали с Наполеоном, если они в течение двух месяцев вернутся на родину. Царь дорожил политической поддержкой местного дворянства". Правда, как замечал Н. К. Шильдер, царь отклонил "предложение, сделанное виленскими жителями дать бал". Император объяснил, что "в настоящих обстоятельствах ни танцы, ни звуки музыки не могли быть приятны". (О том, что отказ Александра посетить бал, устроенным местным дворянством, отнюдь не был вызван его нежеланием внимать звукам музыки и танцевать, свидетельствовало то, что он в эти же дни посетил бал, устроенный Кутузовым. Скорее всего император знал, что среди приглашавших его были и те, кто несколько дней назад устраивали балы в честь французов. Впрочем, члены временной правительственной комиссии Великого княжества, которые танцевали на балах во время войны, на всякий случай бежали вместе с остатками Великой армии, а в конце июля 1813 года комиссия самораспустилась.)

Нашествие наполеоновской армии нанесло огромный ущерб Литве. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Население сократилось на десятки тысяч человек. В одном из наиболее пострадавших уездов – Тракайском – погибло и умерло от эпидемий около 1/3 населения. Значительно сократилось поголовье скота. Было сожжено много домов, много уничтожено инвентаря. Материальный ущерб, причиненный оккупацией только Литовско-Виленской губернии, достигал 19,3 миллиона рублей серебром. Восстановление края легло на плечи народных масс. Помощь правительства получили только некоторые помещики".

Другим следствием событий наполеоновского нашествия стало распространение идей, которые пришли с Запада . В "Истории Литовской ССР" указывается: "В 1812 году возобновили свою деятельность полулегальные масонские ложи. Они образовались в Вильнюсе и уездных городах Расейняй и Укмерге. В 1818 году было около 700 масонов. Крупнейшей ложей являлась вильнюсская "Усердный литовец"". Характеризуя идеологию "вольных каменщиков", авторы "Истории" писали: "Масоны, оценивая существующую действительность как царство зла, противопоставляли ей идеалы гуманизма и братства людей. Исходя из этого, литовские масоны формировали общественное мнение в духе нетерпимости к неволе, следовательно, и крепостному праву".

Вряд ли эту характеристику масонства можно признать достаточной. Противоречивость в деятельности масонов, сыгравших ведущую организационную роль во многих событиях Великой Французской революции и других общественных потрясениях в Западной Европе в конце XVIII века и начале XIX века, связана с тем, что тайная масонская организация с ее строгой иерархичностью и элитарностью, использовалась также для дворцовых интриг и переворотов. Не случайно среди масонов были и видные феодальные вельможи и даже монархи западноевропейских стран. Масонские ложи всегда открывали большие возможности захватывать власть либо путем умело организованных революций, либо с помощью тайных верхушечных заговоров.

Эти противоречивые черты масонства отразились и в деятельности тайных обществ тех представителей российского дворянства, которых впоследствии стали именовать декабристами. Выступая за ликвидацию феодальных порядков, декабристы вместе с тем были проводниками идеологии западноевропейского масонства с характерным для него тайной заговорщической деятельностью и иерархической элитарностью. Справедливо ставя вопрос о необходимости отмены крепостного права и других общественных преобразованиях в России, декабристы слепо подражали примерам Западной Европы. Их попытка свержения царской власти без опоры на народные массы была заранее обречена на поражение.

Близки к масонам были и члены литовского интеллигентского кружка "Общество шубравцев" ("прощелыг"), созданного в 1817 году врачем Якубом Шимкявичюсом. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Политических стремлений шубравцы не декларировали, но находились под влиянием Адама Чарторыского, вынашивавшего планы присоединения литовских и белорусских губерний к автономному Королевству Польскому".

В 1817 году вильнюсскими студентами было создано тайное Общество филоматов (любящих науку), членом которого был поэт Адам Мицкевич. Филоматы выступали за изменение социального строя путем воспитания и просвещения. В "Истории Литовской ССР" говорится: "Вильнюсские тайные общества имели связи с польским "Патриотическим обществом", с его центром в Варшаве… Филоматы поддерживали связи с русскими декабристами". Более массовым была организация филоретов (любящих добродетель). Под влиянием этих обществ были созданы тайные организации среди учащихся средних школ Литвы.

Однако в 1822 году масонские организации и Общество шубравцев были запрещены, а в 1823 году были арестованы члены тайных организаций вильнюсской молодежи. 20 человек из них, включая А. Мицкевича, были отправлены в ссылку. Разгромлены были и ученические организации. Их членам были даны смертные приговоры, но затем казни были замены каторжными работами или солдатчиной.

Разгром тайных обществ не остановил бунтарские настроения и контакты интеллигенции Литвы с польской подпольной организацией "Национальное масонство", затем преобразованное в "Патриотическое общество".

После начала восстания в Польше в ноябре 1830 года, во главе которого стояло "Патриотическое общество", в Виленской губернии, в Белоруссии и части Украины было введено военное положение. Полиция арестовывал лиц, внушавших ей подозрение. Несмотря на это в январе 1831 года в Вильнюсе был создан Главный комитет для подготовки и руководства восстанием в Литве. Как сказано в "Истории Литовской ССР", комитет "главным образом состоял из оппозиционно настроенных помещиков… Он предпринял усилия для создания уездных комитетов и подготовки восстания на местах".

В конце марта 1831 года началось восстание в Расейнском уезде. Воспользовавшись тем, что царские войска направили большую часть сил из Литвы в восставшую Польшу, повстанцы в течение весны сумели овладеть почти всей территории Литвы. В первой половине апреля 1831 года повстанцы попытались овладеть Каунасом и Вильнюсом, но потерпели неудачу.

Вскоре в Литву прибыли крупные воинские силы России (более 30 тысяч солдат и офицеров). Им противостояли 25 – 30 тысяч плохо вооруженных повстанцев. С середины мая восставшие перешли к партизанским действиям.

25 мая 1831 года польские повстанцы были разбиты русскими в сражении под Остроленкой, потеряв 8 тысяч человек. Тогда руководство восстания решило нанести удар в тыл по русским войскам, подняв против них Литву, Белоруссию и Украину. Во второй половине мая польское повстанческое правительство направило в Литву часть своих регулярных войск (12 700 человек). Они соединились с литовскими повстанцами. Вскоре польское войско овладело Каунасом.

При штабе командования литовских повстанцев во главе с А. Гелгудом, было создано Временное центральное правительство в Литве, в состав которого, помимо польских генералов, вошли местные помещики (Т. Тышкевич, Г. Огиньский).

К литовскому побережью Балтийского моря плыли корабли с грузами оружия, закупленными в Англии и Франции. Войска поляков и восставших литовцев двинулись к Вильнюсу. Против их сил (12 600 человек) выступила русская армия во главе с виленским генерал-губернатором М. Храповицким (26 тысяч человек). 19 июня в ходе битвы на Панеряйских холмах русские разбили польско-литовские повстанческие силы.

Отступая от русских войск, повстанческая армия разделилась на три части. Войска, которыми командовал А. Гелгуд, отступили в Пруссию. Один из офицеров, разочаровавшись в Гелгуде как командующем, застрелил его. Два других отряда ушли в Польшу. Груз с оружием из Англии и Франции прибыл к литовскому побережью, когда повстанцы уже ушли из Литвы. Временное польское центральное правительство в Литве прекратило свое существование. Вскоре распались и уездные органы власти.

Однако в лесах вплоть до весны 1832 года продолжали действовать партизанские отряды повстанцев. Всего в восстании приняло участие около 20 тысяч человек.

На Западе развернулась широкая кампания солидарности с восстанием в Польше и Литве. Справедливое негодование по поводу лишения народов этих стран права на свободы, сопровождалось огульными нападками на Россию как страну и русских как народа. Великий Пушкин с негодованием осудил эту руссофобскую кампанию в своей стихотворении "Клеветникам России". Он указывал на давние истоки недавних событий и родство судеб Литвы, Польши и России. ("Что возмутило вас? Волнение Литвы? Оставьте: это спор славян между собою, домашний, старый спор, уж взвешенный судьбой, вопрос, которого не разрешите вы".) Одновременно поэт осуждал лицемерие тех, кому были глубоко безразличны и даже ненавистны народы Центральной и Восточной Европы. ("Для вес безмолвны Кремль и Прага; бессмысленно прельщает вас борьбы отчаянной отвага – и ненавидите вы нас…")

Поражение восстание в Литве было в значительной степени связано с тем, что его организаторы не опирались на широкие крестьянские массы. В своих политических программах они даже не ставили задачу решения крестьянского вопроса. Между тем трудности крестьянства в Литве в 20 – 30-е годы возросли в связи с ухудшением условий хлебного рынка. Помещики пытались переориентировать свои хозяйства на другие отрасли (овцеводство, свеклосахарное производство). Расширение помещичьего производства сопровождалось обезземеливанием крестьян. Между тем повторявшиеся из года в год неурожаи оставляли крестьян ставили их на грань голодной смерти.

Проявлением невозможности крестьян сводить концы с концами стал их уход на заработки. Многие литовские крестьяне уходили в города России и становились рабочими. Началась и массовая эмиграция литовцев за пределы России. Другими свидетельствами отчаянного положения литовских крестьян стали восстания 1830, 1831, 1838, 1842, 1843, 1847 годов.

Новой причиной для волнений стала подготовка крестьянской реформы. 20 ноября 1857 года в царском рескрипте генерал-губернатору трех западных провинций В.Н. Назимову было разрешено помещикам Витебской, Гродненской и Ковненской губерний образовать дворянские губернские комитеты для составления проектов освобождения крепостных. В основу проектов были положены следующие принципы: 1) считать всю землю в дворянских имениях помещичьей и предоставлять крестьянам в собственность за выкуп только усадьбы, а земельные наделы давать лишь в пользование за установленные законом повинности; 2) сохранить полицейскую власть помещиков над крестьянами; 3) обеспечить исправное поступление в казну податей и других денежных сборов с крестьян. Фактически правительство передавало отмену крепостного права в руки помещиков, сохраняя за ними их земельную собственность и власть над крестьянами.

В 1859 году в Литве (как и в ряде других западных российских губерниях) произошли крестьянские выступления против откупщиков. Крестьяне громили питейные лавки, избивали продавцов вина, местных чиновников.

Новые волнения в Литве вспыхнули после объявления о крестьянской реформе 19 февраля 1861 года. Как говорится в "Истории Литовской ССР", "крестьяне считали, что в результате отмены крепостного права, они сразу же приобретали личную свободу, а провозглашаемые перемены в землепользовании толковали по-своему как безусловное и безвозмездное получение земли, которой пользовались. Они отказывались отбывать помещикам повинности, особенно барщину". Наибольшие волнения (всего их было 145) произошли в Вильнюсском и Швенческом уездах Вильнюсской губернии и Каунасском, Расейнском, Паневежеском и Зарасайском уездах Ковненской губернии.

В следующем, 1862 году крестьяне выступали против создания сословного крестьянского управления и института мировых посредников, а также против взыскания натуральных повинностей и введения уставных грамот.

В городах же в 1861 году были проведены сотни политических манифестаций под религиозно-патриотическими лозунгами национального возрождения и защиты католической религии. Эти манифестации проводились одновременно с подобными манифестациями в Польше. Особенно мощной была манифестация 12 августа 1861 года по случаю 300-летия Люблинской унии. В загородном лесу под Вильнюсом состоялось собрание 20 тысяч человек, в ходе которого звучали религиозные гимны, произносили патриотические речи, пели песни на польском и литовском языках. Массовое шествие, состоявшееся в этот же день в Каунасе, пробилось через кордон полиции и казаков и прошло по мосту через Неман, где соединилось с таким же шествием на польском берегу.

Очередное шествие в Вильнюсе 18 августа 1861 года, в котором приняло участие 5 тысяч человек, увенчалось столкновением с полицией. В ответ 3 сентября 1861 года было введено военное положение в Вильнюсе и Виленском уезде (снято 14 октября 1862 года), почти во всей Ковненской губернии. Манифестации прекратились, но подспудно началась подготовка к восстанию.

После манифестаций 1861 года в Литве стали создаваться кружки "красных", в которых участвовали литовские интеллигенты, студенты. Летом 1862 года был образован Комитет движения "красных" во главе которого стал адъютант командующего войсками Виленского военного округа Людвик Звеждовский. Затем он был реорганизован в Литовский провинциальный комитет, который возглавил Константин Калиновский. Комитет установил связи с Центральным национальным комитетом в Польше. Интересы Польши в Литовском провинциальном комитете представлял Н. Дюлоран.

Параллельно развивалось движение "белых", в котором главным образом участвовали помещики. Во главе "белых" стоял помещик Якуб Гейштор. "Белые" Литвы были организационно связаны с аналогичной "белой" организацией в Польше. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "возможное восстание ими рассматривалось как средство для выдвижения "польского вопроса" на международную дипломатическую арену. Они полагали, что "польский вопрос" может решить коалиция западных держав.

22 января 1863 года Центральный комитет провозгласил себя Временным национальным правительством Польши и в своем манифесте объявил о начале восстания в пределах Речи Посполитой для установления ее независимости. Одновременно провозглашались: равноправие всех сословий, отмена феодальных повинностей, передача крестьянам собственности помещиков с последующим вознаграждением последних за счет государства, наделением безземельных, принявших участие в восстании, участками земли. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "о национальных правах литовского и белорусского народов в этих документах ничего не говорилось".

Выступление "красных" в Польше было неожиданностью для их соратников в Литве, но они также решили начать восстание. 1 февраля 1863 года Комитет движения "красных" опубликовал манифест и аграрные декреты в духе документов варшавского Центрального комитета. В "Истории Литовской ССР" говорится, что была также принята "Повстанческая инструкция", которая обязывала командиров повстанческих отрядов "истреблять царскую полицию, предавать суду наиболее ярых угнетателей крестьянства".

Однако вскоре возникли разногласия между польским и литовским руководством восстания. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "равноправие Литвы с Польшей отстаивали руководители Литовского провинциального комитета. По этому вопросу велись… малоуспешные переговоры с Центральным национальным комитетом. Видный организатор восстания в Ковненской губернии – литовский революционный демократ Антанас Мацкявичюс добивался для своего народа и гражданских прав и национального равноправия. Спор Литовского провинциального комитета с Центральным национальным комитетом и Временным национальным правительством шел по существу о характере восстания, т.е. должно ли оно в Литве и Белоруссии ограничиться польскими национально-освободительными целями или следует расширить его на социальной основе до восстания народных масс с широким привлечением литовского крестьянства".

Внешнеполитические враги России решили вновь воспользоваться восстанием в Польше и Литве для нанесения сокрушительного удара по империи. 17 апреля 1863 года Великобритания, Франция и Австрия направили ноты правительству России с требованием "изменить политику в польском вопросе". К этому демаршу присоединились Испания, Португалия, Италия, Швеция, Нидерланды, Дания, Турция и папа римский. 27 июня 1863 года в адрес России эти страны направили еще более резкие ноты.

Лицемерие авторов этих нот было беспредельным. Ноты, в которых осуждалось угнетение других народов, направляла Англия, державшая в это время в колониальной неволе многие народы Азии, Африки, Америки, а также соседнюю европейскую Ирландию, разбогатевшая на бесстыдном разграблении богатств Индии, торговле африканскими рабами, только что завершившая беспрецедентную по масштабам и жестокости расправу с участниками всенародного восстания в Индии 1857 – 1859 гг., уничтожившая самыми жестоким методами в ходе установления своих колониальных режимов миллионы людей различных национальностей, включая ирландцев.

Россию осуждала Франция, солдаты которой полвека назад разграбили почти все страны Европы, уничтожив миллионы их жителей, а в середине века беспощадно истребляли сотни тысяч жителей Северной и Центральной Африки, Индокитая. В 1861 – 66 годах, то есть в то время, когда Франция возмущалась действиями царизма в Польше и Литве, Франция осуществляла "усмирение" Алжира, в ходе которого погибло 300 тысяч человек. Вместе с Англией Франция, стала участницей уничтожения китайского народа, стремясь навязать ему потребление опиума, в ходе второй опиумной войны 1856 – 60 годов.

Крокодиловы слезы о судьбе Польши и Литвы проливала Австрия, соучастница разделов Речи Посполитой, жестоко подавившая восстание поляков в 1846 году, раздавившая с помощью царских войск восстание венгерского народа в 1848 – 49 гг. и жестоко угнетавшая славянские народы и другие национальные меньшинства в своей империи.

В хор "возмущенных жестокостью царя" включились Испания и Португалия, которые стали мировыми державами лишь благодаря разграблению Америки и других континентов, разрушению древних цивилизаций и уничтожению миллионов индейцев и африканцев, жителей Филиппин. В момент вручения своих протестов эти государств Пиренейского полуострова продолжали грабить свои колонии в различных странах мира.

Спешили выразить свой протест против царской политике в Польше и Литве Нидерланды, навязавшие огнем и мечом колониальный гнетом миллионам людей в Азии и Америке. За 3 года до присоединения Нидерланд к протесту против политики царя в Польше голландец Деккер в своей книге "Макс Хавалар" так оценил политику Голландии в Индонезии: "Голландцы занимаются разбоем. Каждый мешок кофейных зерен – это обездоленная семья. Каждый ящик сахара – умирающие дети".

Если недавно возникшее на географической карте единое итальянское государство еще и не прославилось своими жестокостями в ходе создания своей колониальной империи, то это "упущение" было скоро компенсировано истребительными походами Италии в Северной и Восточной Африке, беспощадным уничтожением ее солдатами народов Ливии, Эритреи, Эфиопии и Сомали.

Протесты Дании и Швеции против политики царя в прибалтийском регионе позволяли забыть о колониальной политике этих стран в отношении народов Эстонии и Латвии, истребительные походы шведских королей, пытавшихся подчинить своей власти народы Литвы и Польши.

Протестовала против жестокостей царя даже Турция, которая давно разработала свое "ноу-хау" для решения национального вопроса: вырезая национальные меньшинства поголовно. За годы своего существования Османская империя уничтожила миллионы армян, греков, болгар, сербов, черногорцев и других южных славян, поощряла работорговлю и угон в рабство.

Участие в этих протестах папы римского означало, что "Святой престол" не отказался от своих попыток покорить Русь, впервые предпринятых на рубеже XI и XII веков, а затем постоянно возобновлявшихся вплоть до польско-литовской интервенции в начале XVI века.

Лишь Пруссия не поддержала антироссийской кампании. Стремясь предотвратить выступления польского населения на своей территории, прусское правительство предложило России свою военную помощь для подавления восстания. Уже в феврале 1863 года была подписана российско-прусская конвенция о совместных мероприятиях против польских повстанцев.

Между тем коллективный международный протест сопровождался широкой кампанией солидарности с восставшими и осуждением России со стороны интеллигенции различных стран, зачастую оппозиционной к своим правительствам. В рядах польских повстанцев сражались добровольцы из разных стран – французы, итальянцы, хорваты, немцы, венгры. Вождь итальянского народа Д. Гарибальди выражал готовность принять участие в восстании 1863 года. Свое сочувствие повстанцам выражал Виктор Гюго. Эти события лишь укрепили в Западной Европе уже давно сложившееся представление о России как о державе с исключительно жестоким репрессивным режимом и способствовали сохранению этого представления на долгие века, вне зависимости от самых радикальных перемен в общественно-политическом строе нашей державы.

Протесты держав Западной Европы и Османской империи означали, что против России, лишь начавшейся оправляться после последствий неудачной Крымской войны (1853 – 1856), замышлялся новый и на сей раз невиданный по своим масштабам всемирный поход. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "в российских правительственных кругах ноты оценивались как предвестники новой войны. Среди возможных направлений, где мог появиться неприятель, главным штабом отмечались литовское и латвийское побережье Балтийского моря. Военное министерство распорядилось о переброске войск в районе восстания сразу по получении первых известий о нем. Однако в марте и апреле, с учетом опасности европейской войны, накопление царских войск в Виленском военном округе было несоразмерным с масштабами самого восстания… К началу восстания в Виленском военном округе было 66,5 тысяч строевых солдат… Воинские части главным образом были расквартированы в Вильнюсе, губернских и уездных городах и в стратегически важных пунктах (вдоль морского побережья, железных и шоссейных дорог, в некоторых местечках и селах). При необходимости формировались подвижные карательные отряды и направлялись на преследование повстанческих отрядов или прочесывание местности. После выполнения поставленной задачи карательные отряды возвращались на исходные позиции".

В этой обстановке у многих в Польше и Литве возникли надежды на возможность победы восстания. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "расчеты на вооруженную помощь западноевропейских государств и боязнь революционной социальной тенденции восстания вынудили "белых" Литвы также примкнуть к нему".

Усиление влияния "белых" в повстанческом движении Литвы позволило Временному национальному правительству принять меры для обуздания радикального руководства "красных". В "Истории Литовской ССР" сказано, что комиссар Временного правительства в литовском руководстве восставших "Н. Дюлорон и руководитель "белых" Р. Гейштор получили мандат на образование Отдела по управлению провинциями Литвы. В своем первом декрете от 11 марта 1863 года этот отдел подчеркивал, что он пришел к власти с намерением Временного национального правительства "сосредотачивать в своих руках власть над всеми областями Польши". Ни аграрный вопрос, ни национальные чаяния Литвы здесь вовсе не учитывались. Все руководство восстанием сверху донизу пересматривалось отделом. При дальнейшей централизации власти 26 июня отдел был переименован в Исполнительный отдел литовских провинций, в котором власть комиссара Национального правительства стала почти неограниченной".

Восстание распространялось по Литве. С начала апреля 1863 года командующим повстанцами стал капитан Российского генерального штаба З. Сераковский. Он намеревался поднять на восстание латышей и белорусов, овладеть запасами оружия, захватив Двинскую крепость.

Еще 22 марта к берегам Прибалтики на пароходе был направлен груз оружия и добровольцами из различных стран Западной Европы. Однако экспедиция шла по морю очень медленно.

Между тем временем отряды повстанцев были разбиты в боях у Биржай с 7 по 9 мая. Сераковский был ранен, попал в плен, а 27 июня повешен в Вильнюсе.

Назначенный в мае генерал-губернатором Литвы и Белоруссии М.Н. Муравьев, прибыв в Вильнюс 25 мая, заменил всех государственных служащих, учителей и мировых посредников, исповедовавших католицизм, православными, упразднил выборность местных литовских дворянских учреждений. Одновременно были приняты меры по обеспечению землей некоторых слоев крестьянства. Были произведены аресты среди лиц, заподозренных в сочувствии повстанцам.

После поражения у Биржай повстанцы разбились на отдельные отряды и, преследуемые русскими войсками, разошлись по разным уездам. Отряд А. Мацкявичюса и И. Лясковского направились к побережью навстречу пароходу с оружием и добровольцами. Лишь 11 июля пароход достиг литовского берега (в пределах Пруссии), но при высадке в штормовую погоду несколько добровольцев утонуло. Тогда экспедиция повернула к острову Готланд, где она была интернирована шведскими властями.

Ожидавшееся повстанцами выступление западных держав против России также не состоялось. В августе 1863 года западные державы направили России ноты, в которых тон высказываний в связи с событиями в Литве и Польше был смягчен. Как сказано в "Истории Литовской ССР", "помещики Литвы, не дождавшись военной интервенции и разочаровавшись их августовскими нотами, означавшими явное и позорное отступление в "польском вопросе", начали отмежевываться от восстания и для сохранения своих классовых позиций искать способы сотрудничества с царской властью. По наставлению Муравьева, они стали от имени дворян губерний подавать царю верноподданнические адреса и каяться в заблуждениях. 8 августа 1863 года Муравьев принял адрес от депутации дворянства Виленской губернии, а 4 сентября – и Ковненской. Верхушка католической церкви также осудила восстание и призвала повстанцев сложить оружие".

Но бои в Литве продолжались. За апрель – июль 1863 года в Ковненской губернии, а также в литовских уездах Августовской и Виленской губерниях произошло 86 сражений. Во второй половине 1863 года в Литве произошло 72 сражения, в том числе 50 – в Ковненской области.

И все же царские войска громили один их отряд повстанцев за другим. 7 декабря в плен карателям попал А. Мацкявичюс, который позже был казнен. В 1864 году в Литве еще действовало 20 повстанческих отрядов. Некоторые из них просуществовали до лета.

По оценке ковненского губернатора только в вверенной ему губернии действовало Около 15 тысяч повстанцев. На долю крестьян приходилась треть восставших. Дворяне составляли половину участников восстания. 2/3 из них были беспоместными.

83 участников восстания были повешены, несколько тысяч человек были сосланы в отдаленные губернии Сибири и осуждены на каторгу. Их имущество было конфисковано.

Одновременно царское правительство приняло меры для облегчения положения крестьянства Литвы. Законом от 13 марта 1863 года по истечении двух месяцев отменялись отношения временнообязанных крестьян с помещиками. Бывшие временнообязанные причислялись к разряду крестьян-собственников, оброк сокращался на 10 – 20%, за ними признавалось право пользования имевшимися до этого пастбищами и другими угодьями на помещичьих землях.

По закону от 6 августа 1863 года крестьяне, обезземеленные после ноября 1857 года, получали полностью свои наделы и также переводились на обязательный выкуп. Обезземеленным же крестьянам по закону от 6 июня 1863 года возвращалась часть отобранных земель. Хотя помещики Литвы были недовольны этими законами, они были вынуждены подчиниться царским властям.

Одновременно по царскому указу от 10 декабря 1865 года право на приобретение земли католиками было ограничено.

Всероссийские реформы, проводившиеся при Александре II, затронули и Литву. В 1874 году в Литве была проведена военная реформа, в 1876 – 81 гг. – реформа управления городов, в 1872 году были реорганизованы нижние суды, а в 1883 году – высшие. Эти реформы сопровождались развитием капиталистических отношений в хозяйстве Литвы.

Тем временем в специализации сельского хозяйства Литвы произошли большие перемены. Вместо господствовавших отраслей льноводства и зерноводства, стали развиваться скотоводство и молочное животноводство. Эти перемены сопровождались сокращением потребности в рабочей силы.

Хотя в Литве появились предприятия ряда отраслей промышленного производства (пищеобрабатывающая, металлообрабатывающая в Каунасе и кожевенная в Вильнюса), многие из них были на уровне мануфактурного производства. Темпы развития промышленности в Литве были медленнее, чем в остальной России. В 1861 году в промышленности было занято всего 3 тысячи рабочих, а в 1900 году – около 18 тысяч. В результате многие крестьяне покидали Литву в поисках работу. Бывшие литовские крестьяне оседали в городах России (Петербург, Рига, Одесса). Началась массовая эмиграция литовцев в США.

Эстляндия, Лифляндия и Курляндия в XIX веке

Бурные события, которые сотрясали Литву в веке, почти не затронули другие прибалтийские области. Правда, война 1812 года не обошла стороной Курляндию, которая была временно оккупирована наполеоновскими войсками. На первых порах крестьяне рассчитывали получить от французов освобождение от крепостного права. Однако, как и в Литве, оккупанты занялись грабежами и другими бесчинствами. Поэтому крестьянство Курляндии активно помогало русским войскам в борьбе против пришельцев.

Хотя в последующие годы крестьяне Курляндии, Лифляндии и Эстляндии не раз поднимались на борьбу против помещиков, их выступления никогда не перерастали в восстания такого масштаба, какими были восстания в Литве и Польше 1830 – 31 и 1863 – 64 гг.. В свою очередь власти обычно не прибегали к жестоким карательным мерам для подавления волнений, а старались их погасить или предотвратить соответствующими законодательными мерами.

Как и в течение большей части XVIII века, эти губернии, избавленные, наконец, от череды непрерывных войн, продолжали мирно развиваться. Их население уверенно увеличивалось. Так, население Эстонии, которое с середины XVI века до 20-х годов XVIII века не увеличилось, оставаясь на уровне 280 тысяч, достигло к концу XVIII века около 500 тысяч человек, 723 тысяч в 1863 году, 881,5 тысяч в 1881 году и 985,8 тысяч в 1897 году. Также быстро росло и население Латвии.

Прирост населения отражал рост благосостояния населения, чему в немалой степени способствовали крестьянские реформы, которые в Лифляндии и Эстляндии были проведены значительно раньше, чем в Литве и остальной Российской империи. Уже в 1802 году Александр I утвердил принятое эстляндским ландтагом законоположение по крестьянскому вопросу – крестьянский регулятив. По нему за крестьянами закреплялось право собственности на часть их движимого имущества. (Правда, помещики сохранили за собой право переселять крестьян, а порой лишать их земельных участков.) В 1804 году были приняты новые крестьянские законы для Эстляндии и Лифляндии, которые нормировали повинности крестьян в зависимости от количества и качества земли.

Вскоре после завершения Отечественной войны Александр I в 1816 году принял "Положение о эстляндских крестьянах", а в 1819 году "Положение о лифляндских крестьянах". За 40 с лишним лет до отмены крепостного права по всей России, крестьяне Эстляндии и Лифляндии обрели личную свободу. Правда, вся земля оставалась в собственности помещиков и крестьяне могли ее лишь арендовать.

Ликвидация крепостного права способствовала развитию сельского хозяйства. Начался переход к многополью, увеличивались посадки новых культур (картофель и клевер), развивалось скотоводство, винокурение (из картофеля).

Правда, рост товарности помещичьих хозяйств сопровождался усилением эксплуатации крестьян. Как и прежде классовый гнет сопровождался с национальным. В результате этого, как отмечал историк Ниголь Андерзен: "начиная с 1840 года, среди крестьян южной Эстонии происходили брожения, принимавшие форму стремления к православию". В Южной Эстонии до 17% крестьян приняло православие. В 40-х годах в Лифляндии православие приняли 75 тысяч крестьян.

Подлинной целью смены конфессии, считал Н. Андерзен, являлось "наивное… стремление вместе с "немецкой верой" сбросить с себя и зависимость от немецких помещиков". Но помимо чисто символического освобождения от религиозного единства с их вековыми угнетателями, были очевидно и практические цели такой смены веры.

Во-первых, переход в православие облегчал интеграцию эстонцев и латышей в российское общество, их переселение в другие части России. "Эстонцы массово переселяются в Россию, а именно— в Петербург и Псковскую губернию», – констатировал без особого беспокойства по этому поводу видный эстонский просветитель Якоб Хурт, добавляя, что «земля… от этого, надо сказать, не захирела". (Не исключено, что многие из тех, кто затем в 60— 80-е годы XX века переехали в Эстонию из Псковской области и рассматривались как «мигранты», были потомками коренных эстонских крестьян.)

Во-вторых, как отмечали западные историки – выходцы из Прибалтики Р. Мисиунас и Р. Таагепера, "распространение русской православной веры оказалось весьма успешным среди крестьянства в ряде округов, и это явилось противовесом для лютеранской церкви, в которой господствовали немцы. Соревнование между двумя церквами способствовало расширению публикаций на латышском и эстонском". Власти гораздо охотнее поддерживали публикацию православной литературы на этих языках, чем распространение протестантских изданий на немецком.

В-третьих, принятие православия было свидетельством лояльности к существовавшему строю, особенно заметной на фоне бунтарства католиков в Польше и Литве. Характерно, что даже во время волнений крестьяне Лифляндии, в отличие от крестьян Польши и Литвы, не занимались физическим уничтожением полицейских и солдат, а обращались со смиренными посланиями к царю. Так в ходе крестьянских выступлений на юге Эстонии (в Лифляндии) в 1864 году в петициях царю выдвигались предложения об упразднении власти немецких помещиков над местными крестьянами, о свободе передвижения крестьян, о применении в Лифляндии единых законов Российского государства в отношении Эстляндии и Лифляндии, о светском обучении и преподавании русского языка в школах.

Не удивительно, что российское правительство все более благосклонно рассматривало проблемы православных эстонцев, латышей и латгальцев в их противостоянии против помещиков-немцев, придерживавшихся лютеранства, и польских помещиков-католиков в Латгалии. В 1849 году был опубликован временный закон о лифляндских крестьянах, который позволял продажу им земли. Р. Мисиунас и Р. Таагепера, утверждали, что "политика, проводившаяся царским правительством, была направлена прежде всего против местных элит и таким образом невольно способствовала появлению новых крестьянских наций.. Была повернута вспять тенденция, которая господствовала в течение пяти веков".

Новым свидетельством стремления царского правительства покончить с господством немцев в крае стал закон 1866 года о волостном управлении, избавивший крестьян от мелочной опеки со стороны власти баронов. Были осуществлены и реформы в управлении городами, цеховой организации. Политика правительства невольно способствовала ликвидации монопольного положения немцев в городах Прибалтики. Как отмечали Р. Мисиунас и Р. Таагапера, "упразднение принудительного членства в гильдиях среди городских ремесленников позволило эстонским и латвийским крестьянам селиться в городах, где до сих пор господствовали немцы".

Между тем города в Эстляндии, Лифляндии и Курляндии бурно росли и развивались. С 1863 году по 1897 год городское население в трех прибалтийских губерниях почти утроилось с 209,7 тысяч человек до 605,4 тысяч.

Рост городского населения сопровождался быстрым увеличением промышленных предприятий. В 20-х – 30-х годах XIX века в Эстляндии были основаны крупные фабрики (Нарвская в 1822 г., Хийц-Кярдлаская в 1829 – 31 гг., Синдиская в 1834 г., Тартуская в 1839 г.). В 1857 году в Нарве была основана Кренгольмская мануфактура. Во второй половине века в Таллине возникли крупные машиностроительные заводы (Виганд в 1859 г., Крулль в 1865 г., железнодорожные мастерские в 1870 г., Лаусман в 1881 г..) В Эстляндии появилась цементная промышленность. Таллин превратился в крупный порт России, занявший 4-е место в империи по внешнеторговому обороту. Важным портом по экспорту льна стал Пярну. Прибалтийские порты Прибалтики теперь были связаны с внутренними районами России железнодорожной сетью.

Быстро развивалась промышленность в Лифляндии, особенно в Риге, превратившейся в один из важнейших центров внутренней и внешней торговли России. Через Рига шла половина экспорта льна России, значительная часть вывоза пеньки, хлеба и лесных материалов. Очевидно, что через Ригу шел поток основных предметов традиционного российского экспорта. В Риге было сосредоточено 70% промышленного производства Латвии.

Опираясь на поддержку местного немецкого баронско-юнкерского капитала, в Прибалтике укреплялись германские компании. Во второй половине XIX века в Эстонии были построены целлюлозно-бумажные, цементные, стекольные, фанерные и другие заводы, винокуренные предприятия, созданы лесопильни, торфоразработки, принадлежавшие зарубежным немцам. В Риге строились металлообрабатывающие, вагоностроительные и химические предприятия с участием германского капитала.

В то же время по мере роста городов и промышленности в Эстонии и Латвии происходило увеличение численности эстонцев и латышей в городском населении. В 1871 году более 50 процентов населения Таллина уже составляли эстонцы, а к 1897 году их доля достигла 63% (немцы составляли 16% населения Таллина, русские также 16%). В эти же годы доля латышей в Риге возросла с 23 до 42%.

Р. Мисуинас и Р. Таагапера писали: "Урбанизация сопровождалась расширением образования на родных языках. К концу XIX века эти балтийские провинции (Лифляндия, Курляндия, Эстляндия) были уникальны в Российской империи тем, что в них фактически была ликвидирована неграмотность".

XIX век был отмечен в Эстонии и Латвии подъемом национальных культур и национального самосознания народов этих стран. В 1820 году вышла в свет первая эстонская газета. Появляются первые произведения молодой эстонской литературы. Н. Андрезен писал: "Студент Кристоян Як Петерсон… написал ряд стихотворений, прославляющих природу Эстонии и эстонский язык… Учитель Суве Ян… печатал рассказы о дружественном русском народе и о героизме солдат-эстонцев, участвовавших в русской армии".

В первой половине XIX века развернулась просветительская деятельность К.Я. Петерсона, Ф.Р. Фельдмана и Ф.Р. Крейвальда. В 1857 году И. В. Янсен стал издавать популярную газету "Перно Постимеэс". В 1869 году в Тарту состоялся первый всеэстонский певческий праздник.

Положительно оценивая культурный прогресс края, достигнутый в рамках Российской империи, Якоб Хурт писал в 1874 году: "Эстонцу грех жаловаться на то, что государство отрицательно относится к его желаниям или же преграждает путь его национальным устремлениям. Напротив – до сих пор оно самым либеральным образом утверждало все народные мероприятия и предприятия». Я. Хурт с удовлетворением констатировал: «Буквально па днях эстонский язык впервые прозвучал со сцены в драматических спектаклях, особенно успешно – в Тарту. В недалеком будущем в крупных городах непременно сложится наш национальный театр… Одним словом, везде мы видим признаки жизни, а не угасания. Национальные элементы не застывают, а все более приходят в движение".

Характерно, что лишь после вступления Эстонии и Латвии в состав России в XIX веке были собраны и опубликованы основные эпические произведения эстонского и латышского народов – "Калевипоэг" и "Лачплесис".

В течение XIX века ускоряется процесс складывания единой латышской нации, формирования латышской культуры. Особо активную роль в борьбе за развитие латышской культуры играло движение "младолатышей" (К.М. Валдемар, К. Ю. Барон, А. Кронвальд и другие). "Младолатыши" выступали за развитие Латвии по капиталистическому пути, национальную самостоятельность и сотрудничество с Россией. Это движение латышской интеллигенции группировалось вокруг газеты "Петербургас авизес", которую издавал в столице империи писатель и ученый К.М. Вальдемар.

Латышский публицист Эрнест Буйвид подчеркивал: "Нарождающаяся местная интеллигенция свои шаги в создании национального самосознания совершала в России – в основном в Петербурге. Там издавались национальные газеты, там были изданы сборники дайн К. Барона – сегодняшней гордости Латвии – много другого национального".

В своих трудах ("Народные школы России с точки зрения народного хозяйства", "Положение крестьян Прибалтики, особенно Лифляндии", "Отечественное и общеполезное" и других") К.М. Вальдемар выступал за реформу системы образования Латвии, отстаивал самобытность латышского народа, но, при этом отстаивал ориентацию на Россию.

Другой видный деятель этого движения А. Кронвальд был одним из популяризаторов педагогической науки среди латышских учителей. В своих трудах ("Национальные стремления" и другие) он выступал за очищение латышского языка от германизмов, принесенных баронами и пасторами, против привилегий немецкого дворянства, за реформы. Кронвальд постоянно подчеркивал огромное значение русского языка в развитии культуры латышского народа.

"Младолатыши" приветствовали русификаторскую политику царей, видя в ней способ освобождения латышского народа от немецкой вековой гегемонии. Видимо по схожей причине убежденные сторонники прибалтийской независимости Р. Мисиунас и Р. Таагепера не нашли гневных слов по отношению к политике русификации Александра III – этой традиционной мишени всех борцов за самоопределение национальных окраин России. Историки писали: "Рост национального сознания, вызванный этими социо-экономическими факторами, был ускорен политикой русификации, проводимой имперским правительством в царствование Александра III. Эта политика была направлена против провинциальной администрации, судов, системы образования, являвшимися бастионами привилегированных германских элементов. Это давление помогло политической активности растущих элементов Эстонии и Латвии… К концу века были достигнуты успехи на муниципальном уровне. В 1904 году эстонцы добились большинства в муниципальном совете в Таллинне. Между 1897 и 1906 годами латвийцы получили большинство в муниципальных советах четырех больших городов".

Эти перемены стали возможным благодаря отсутствию антагонизма между царским правительством и движением народов Эстонии и Латвии за национальное становление и против многовекового немецкого порабощения.

В годы революций и Первой мировой войны

По-иному складывались отношения между Литвой и царским правительством России. Русификаторская политика царей проявлялась в дискриминации католиков и искоренении "латинского" влияния. С 1865 года по 1904 год было запрещено издание литовского букваря с использованием латинского алфавита. В 1894 году католики были удалены из местной администрации. В то время как распространение православия и оттеснение лютеранства воспринималось народными массами Эстонии и Латвии как часть борьбы за национальное освобождение, в Литве наступление царских властей на католицизм означало ограничение прав в национальной духовной культуре. Мисиунас и Таагапера замечали: "Борьба за pелигиозное равенство стало одним из направлений литовского националистического движения".

Как и прежде силы, враждебные российскому правительству, получали поддержку за рубежом. Базой распространения католицизма и антироссийской пропаганды стали районы проживания литовского меньшинства в Восточной Пруссии. Там была издана первая газета на литовском языке. Лицемерие прусской политики проявлялось в том, что в это же время Клайпедский край подвергался усиленной германизации. Там в 1872 году литовский язык был устранен из школ.

Между тем книги, отпечатанные в Тильзите и в других местах Восточной Пруссии, переправлялись контрабандой в Литву. Была создана тайная система "школ очага", "благодаря которой, – по словам Мисиунаса и Таагапера, – поднимался уровень деревенской грамотности и развивались национальные ценности в течение полувека интенсивной русификации".

Отличалась Литва от других прибалтийских губерний и по уровню своего развития, продолжая оставаться по преимуществу аграрным и сельским краем. Соседняя же Латвия быстро превращалась в урбанизированную и индустриализированную область. Для городского населения в Латвии возросла с 29,4% в 1897 году до 40,3% в 1914 году. В 1913 году в Латвии насчитывалось около 180 тысяч рабочих. При этом 21% из них были заняты на предприятиях с количеством от 500 до 1000 человек. К началу XX века Латвия стала одной из самых развитых областей России.

Значительное место в экономике России занимала и Эстония. Правда, Эстония несколько отставала от Латвии по уровню индустриализации и урбанизации. В 1897 году в городах проживало 18% населения, а в 1904 году промышленных рабочих насчитывалось 26 тысяч.

Быстрое развитие Прибалтики, как и всей России, сопровождалось обострением социальных противоречий в городах, которые, как и повсеместно отражались в росте рабочего движения. В 1901 году в Вильнюсе произошла забастовка кожевников. В 1901 – 1902 годах в Вильнюсе и Каунасе состоялись первомайские демонстрации рабочих.

Более многочисленными и массовыми были выступления в Латвии. Только в 1895 – 1904 годах в Лифляндии было 78 стачек с участием 18 тысяч рабочих, а в Курляндии – 33 стачки с участием 4 тысяч рабочих. Массовые выступления рабочих в Риге состоялись в 1899 году.

Еще в конце века в различных городах Прибалтики возникают подпольные революционные организации. В революционном движении все более влиятельным становится марксизм. В начале 90-х годов века появились первые марксистские кружки в Эстонии, Латвии и Литве. В 1893 году была создана марксистская партия "Социал-демократия Королевства Польского и Литовского", а в том же году в Вильнюсе сформировалась нелегальная Литовская социал-демократическая группа. После создания РСДРП во всех крупных городах Прибалтики были созданы ее ячейки.

Революция 1905 года захватила и Прибалтику. Уже 12 января 1905 года в Таллине началась забастовка, подготовленная местным комитетом РСДРП, в знак солидарности с жертвами расстрела демонстрации 9 января в Петербурге. Забастовка продолжалась до 24 января и была поддержана стачками, митингами и демонстрациями в Нарве, Пярну и Таллине.

12 января 1905 года началась забастовка и в Риге. На следующий день состоялась демонстрация, в которой приняло участие 80 тысяч человек. Полиция стреляла по демонстрантам. Было убито 70 человек. Несмотря на эту расправу забастовка продолжалась до 20 января. В эти же дни состоялись стачки в Лиепае (Либаве), Елгаве (Митаве), Вентспилсе (Виндаве), Даугавпилсе (Двинске) и других городах. Даже в сельской местности (в Дурбе и Дундаге) состоялись митинги солидарности с участниками рижской забастовки. В январе – марте 1905 года забастовки прокатились и по Литве.

Весной и летом 1905 года революционные выступления в Прибалтике продолжились. 30 апреля – 2 мая в Таллине прошла политическая стачка, которая сопровождалась митингом и демонстрацией. В июле в политической стачке в Таллине приняло участие около 6 тысяч человек. В Ковненской и Сувалкской губерниях весной и летом прошли массовые политические демонстрации и забастовки сельскохозяйственных рабочих.

Весной 1905 года в Латвии социал-демократы стали создавать боевые дружины. 1 мая по всей Латвии, в том числе и в сельской местности (Рауне, Лаздоне, Олайне, Калинмуйже) прошли политические стачки, митинги и демонстрации. 9 июля состоялась политическая забастовка в память о событиях 9 января. В Риге бастовало свыше 30 тысяч человек. Забастовки проходили в Лиепае, Елгаве, Вентспилсе, Даугавпилсе. В июне восстали матросы военного порта в Лиепае. Произошли солдатские волнения в Даугавпилсе и Даугавгриве (Усть-Двинске). В конце июля забастовало свыше 30 тысяч сельскохозяйственных рабочих. 6 августа Курляндская губерния была объявлена на военном положении.

Осенью 1905 года борьба приобрела еще более острый характер. В ночь на 7 сентября отряд боевой дружины напал на центральную рижскую тюрьму, освободив политических заключенных, которые были приговорены к смертной казни.

Рабочие Прибалтики приняли самое активное участие во всероссийской октябрьской стачке 1905 года. Начавшаяся 12 октября забастовка на железных дорогах Латвии переросла 15 октября во всеобщую.

14 октября забастовали рабочие железных дорог в Таллине, Нарве, Валге и других городах и станциях. В Таллине полиция расстреляла митинг рабочих. 90 человек было убито. Похороны жертв вылились в грандиозную демонстрацию 40 тысяч человек.

Такой же расстрел демонстрации рабочих в Вильнюсе 16 октября вызвал такую же демонстрацию протеста против властей во время похорон жертв расстрела.

Революция распространилась на деревню. В селах Латвии создавались крестьянские распорядительные комитеты, заменявшие волостные правления, а также отряды народной милиции. 19 ноября в Риге состоялся съезд волостных представителей Лифляндской и Курляндской губерний, предложивший ликвидировать повсюду волостные управления и заменить их революционными распорядительными комитетами.

В половине волостей Ковненской губернии и литовских уездов Сувалкской губернии были созданы новые волостные управления, а старые закрыты.

Эстонские верхи, удовлетворенные царским манифестом 17 октября, созвали 27 ноября в Тарту Всеэстонское народное собрание. Однако революционно настроенные делегаты этого собрания потребовали свергнуть самодержавие и создать революционное самоуправление. Таких самоуправлений было создано около 50 в Эстонии.

Власти принимали решительные меры для подавления революции. В конце ноября Лифляндия была объявлена на военном положении. 10 декабря на военное положение были переведены Таллин и Харьюский уезд. Однако революционная борьба продолжалась. В конце ноября – начале декабря произошли вооруженные восстания в Туккуме (Тукумсе), Талсы (Тальсене), Айзпуте (Газенпоте), Лиелварде (Левенварде). В Венстпилсе и в ряде местечках власть перешла в руки восставших. Вооруженные столкновения происходили в сельской местности Эстонии.

Однако революционеры были разбиты. По всей Прибалтики действовали карательные отряды. Только в Эстонии с декабря 1905 года по февраль 1906 года каратели расстреляли около 300 человек и подвергли телесному наказанию 600 человек. В Латвии репрессиям было подвергнуто около 10 тысяч человек.

Но и после начала наступления на революцию, борьба против властей не прекращалась. Продолжались забастовки. В Латвии развернулось партизанское движение в лесах, получившее название "лесные братья".

Военное положение в Латвии и Эстонии сохранялось до 1908 года. Памятуя о революционных настроениях в деревне, немецкие бароны увольняли латышских батраков и привозили на их место немецких колонистов. Царское правительство стало расселять на месте высланных латышских крестьян переселенцев из центральной России.

В свою очередь, крестьянская беднота Прибалтики, отчаявшаяся добиться улучшения своего положения, сама покидала родные места. В Латвии тысячи крестьян уходили в города. В Эстонии начался массовый исход из деревни батраков и малоземельных крестьян. После революции 1905 года до 1914 года в другие губернии России и за границу выехало около 200 тысяч человек из эстонской деревни. Усилилась и эмиграция крестьян из Литвы.

Другим следствием революции 1905 – 07 годов стало активизация требований национального самоопределения на окраинах России. Как отмечают Р. Мисиунас и Р. Таагепера, "устранение ограничений на печать, издаваемую на национальных .языках, в равной степени повлияло на всех, но особенно способствовало культурному развитию Литвы. Создание Государственной думы также способствовало росту политической активности на западе страны. Хотя после событий 1905 года многие лидеры были сосланы или эмигрировали, эстонцы и латвийцы получили представительство среди депутатов имперской Думы. Благодаря новому российскому законодательству литовцы получили группу опытных политических лидеров".

В Прибалтике стали создаваться националистические партии. В 1907 году вокруг литовской газеты «Вильтис» («Надежда») формируется политическая группа во главе с А. Сметоной и А. Вальдемарасом, ставшая ядром националистической партии таутининков.

Вскоре после разгрома революционного движения в Прибалтике возобновились рабочие выступления. 16 октября 1908 года в Таллине бастовало свыше 8 тысяч рабочих. 18 апреля 1912 года в знак протеста против расстрела рабочих на Лене в Риге произошла забастовка, в которой приняло участие 65 тысяч человек.

В социал-демократическом движении Прибалтики усиливалось влияние большевиков. В 1912 году в Нарве стала выходить легальная большевистская газета "Кийр" ("Луч"). К началу 1914 году под влияние большевиков перешли все рабочие клубы и культурно-просветительские общества Риги. Эстонские, латвийские и литовские большевики были организаторами многих рабочих выступлений в первой половине 1914 года. В июле 1914 года в Риге бастовало 54 тысячи рабочих. Всего в Лифляндской губернии было проведено 355 стачек с 183 тысячами участников. К середине 1917 года рабочее движение Прибалтики было одной из ведущих сил всероссийского рабочего класса, а в большевистской партии представители прибалтийских народов играли заметную роль.

Начало первой мировой войны прервало подъем рабочего движения в Прибалтике. А вскоре Прибалтика, как и почти сто лет назад, подверглась вторжению неприятельских вооруженных сил.

С первых же дней войны в августе 1914 года Литва оказалась в зоне боевых действий. После разгрома 2-й армии под командованием генерала Самсонова русские войска отступили на территорию Литвы, но уже 28 сентября 1914 года выбили германские войска за ее пределы.

Однако в ходе наступления германских войск, начавшегося в феврале 1915 года, они снова вошли в Литву. 21 июля немцы взяли Шяуляй, 27 июля – Паневежис, 18 июля – Каунас, а 19 сентября вошли в Вильнюс. К концу осени Германия оккупировала почти всю территорию Литвы, а к концу 1915 года – Курляндию. Фронт остановился в 20 – 30 километрах от Риги.

Из Латвии и Литвы бежали сотни тысяч людей. Из Литвы было вывезено в глубь России треть промышленных предприятий. Из Латвии было эвакуировано 395 предприятий, в том числе 90% из Риги. Число рабочих в Риге сократилось с 87 тысяч до 3,4 тысяч. Военные действия нанесли большой ущерб хозяйству Прибалтики. Почти полностью были разрушены Калвария, Шяуляй, Таураге, Кельме, Шакай и другие города и местечки.

Германские войска установили свою администрацию на оккупированной территории "Оберост" (оккупированные области на Востоке), во главе которой стоял главнокомандующий войсками Восточного фронта П. фон Гинденбург и начальник штаба фронта Э. Людендорф.

В отличие от времен Отечественной войны 1812 года, когда французские солдаты грабили беспорядочно, грабеж немецких оккупантов осуществлялся по плану, методично и основательно. Как отмечалось в "Истории Литовской ССР", "с первых дней захвата Литвы оккупанты повсеместно и планомерно проводили реквизицию продовольствия. Реквизировали все, что только могли захватить: металлические изделия, продукты сельского хозяйства и дикорастущие фрукты, кости и когти животных. Оккупанты реквизировали урожай 1915, 1916 гг., и даже остаток урожая 1914 года. 10 июля 1917 года Военное управление Литвы издало приказ, который гласил: "Урожай 1917 года забирается управлением Обероста… Всякая другая продажа и покупка зерна, а также употребление его не в соответствии с нормами властями запрещается".

В 1915 – 1917 гг. из Курляндии в Германию было вывезено пшеницы, овса, льна, сена, скота, стройматериалов и цветных металлов более чем на 20 миллионов марок. На оккупированных землях были проведены реквизиции лошадей. Только в оккупированной Литве количество домашнего скота сократилось на 47%, овец – на 30%, свиней – на 44%, лошадей – на 30%. За нарушение распоряжений властей на целые волости налагались контрибуции.

На фабриках, которые работали на военные нужды, был установлен 12-часовой рабочий день. Заработная плата в условиях дороговизны не обеспечивала прожиточный минимум рабочей семье. Были введены карточки, по которым отпускали продукты для городского населения. Нормы отпуска были таковы: 250 граммов хлеба (или 160 граммов муки) и 40 граммов картофельной муки на одного человека в день. В городах, особенно в Вильнюсе и Каунасе, свирепствовал голод, от которого ежедневно умирали люди.

В "Истории Литовской ССР" сказано: "Оккупанты ввели в Литве принудительные работы: они хватали городских и сельских трудящихся, особенно молодежь, и отправляли в Германию или в "рабочие батальоны". Холод и голод, побои надсмотрщиков и болезни (тиф, дизентерия) сводили в могилу рабочих этих "батальонов". Всего к принудительным работам, по данным самих оккупационных властей, в Литве было привлечено 130 тысяч человек". Тоже самое творилось и в Курляндии.

Оккупанты запретили все политические партии и организации, за исключением вильнюсских профсоюзов. Но и их деятельность была ограничена культурно-бытовой сферой. Передвижение населения из уезда в уезд без специальных пропусков было запрещено. Оккупанты вели себя как хозяева колонии. Был разработан "план Людендорфа", который предусматривал немецкую колонизацию Литвы и Курляндии.

В ответ на гнет оккупантов в Курляндии и Литве поднималось стихийное народное сопротивление. В Вильнюсе действовала подпольная организация "Социал-демократии Польши и Литвы".

Однако часть литовских верхов, как это было и сто лет назад, стали на путь сотрудничества с оккупантами. В "Истории Литовской ССР" сказано: "Германской агентуре путем прямого подкупа и демагогических обещаний о восстановлении литовской государственности удалось использовать литовских буржуазных националистов прежде всего для проведения пропагандистских мероприятий, направленных против России. Одним из таких мероприятий явился состоявшийся под эгидой Германии в июне 1916 года в Лозанне конгресс порабощенных народов, в котором участвовали и прибывшие из оккупированной Литвы А. Сметона, Ю. Шаулис и правый социал-демократ С. Кайрис. Они огласили "жалобу" на Россию. "Жалоба" имела цель оправдать в глазах мира захватническую политику кайзеровской Германии. На этом конгрессе литовские буржуазные националисты, проживавшие за границей, а также в оккупированной Литве, выдвинули идею создания (под эгидой Германии) Литовского буржуазного государства".

К этому времени стало известно о намерении Франции воссоздать польское государство в границах Речи Посполитой и поглотить Литву. (Великобритания же старалась воздерживаться от шагов, которые могли бы вызвать раздражение у царского правительства.) Поэтому литовские националисты делали ставку на германских оккупантов. Один из участников "конгресса порабощенных народов" Ю. Шаулис заявил 3 августа 1916 года: "Всплыть на поверхность мы можем только с помощью немцев. "Пассивизм (то есть отказ от сотрудничества с оккупантами) – порок" – доказывал Сметона. (Тогда впервые кайзеровская Германия прибегла к демагогии о "порабощенных народах" России, а через несколько десятков лет спустя это изобретение германского милитаризма было взято на вооружение Соединенными Штатами, а затем и Евросоюзом.)

Между тем Февральская революция 1917 года резко изменила перспективы развития Прибалтики, разделенной линией фронта. 2(15) марта в Таллине началась всеобщая забастовка, а 3 (16) марта был избран Таллинский совет рабочих и солдатских депутатов (из 200 депутатов 60 были большевиками). 7 (20) марта был избран Рижский совет рабочих депутатов (все члены исполкома – большевики).

30 марта (12 апреля) Временное правительство утвердила постановление "О временном устройстве административного управления и местного самоуправления Эстляндской губернии". Южная Эстония была присоединена к Эстляндской губернии. Органом местного самоуправления стал Эстляндский губернский земский совет, являвшийся совещательным органом при губернском комиссаре Временного правительства. Как и по всей России 1917 года, в Эстонии сложилось двоевластие.

На выборах в городскую думу Таллина большевики получили 31 место из 101 и заняли первое место. На втором месте были эсеры (22 места). На выборах в городскую думы Нарвы за большевиков проголосовало 47% голосов. На I съезде Советов Эстонского края в состав Исполкома было избрано 7 большевиков, 7 эсеров, 4 меньшевика и 1 меньшевик-интернационалист. В избранном в июле 1917 года Исполкоме Таллинского Совета у большевиков было 8 мест, у эсеров – 8 мест, меньшевики имели 1 место, меньшевик-интернационалист был также один, а двое было беспартийных. Председателем Таллинского Совета был избран левый эсер К. Кульман. Однако влияние большевиков продолжало быстро расти.

В разгар корниловского мятежа Таллинский Совет распорядился создать Красную гвардию, а Нарвский совет проголосовал за создание рабоче-крестьянского правительства. К середине октября у большевиков уже было большинство в Таллинском совете.

Между тем события 1917 года вызвали резкую перемену в позиции латвийской буржуазии. Историк В. Сиполс подчеркивал, что буржуазия Латвии "до ноября 1917 года единодушно высказывалась за сохранение Латвии в составе России". Один из лидеров крупной буржуазии Латвии А. Берг отмечал, что "маленькая самостоятельная Латвия была бы игрушкой в руках империалистических держав… Наши экономические и культурные интересы требуют, чтобы мы были подданными Российского государства, чтобы наша промышленность не была лишена возможности использовать природные богатства России и не была оторвана от ее рынков".

Эта позиция латвийской буржуазии стала меняться по мере усиления влияния большевиков. В мае 1917 года в Валмиере состоялся съезд рабочих, безземельных крестьян и батраков, который высказался за конфискацию помещичьих земель, введение 8-часового рабочего дня. В избранном на съезде Видземском советом безземельных из 45 человек 42 были большевиками.

17 (30) мая 2-й съезд латышских стрелков принял большевистскую резолюцию об отношении к Временному правительству. С этого времени латышские стрелки стали верной опорой большевистской партии, а затем и Советского правительства.

После сдачи Риги 21 августа большевики сосредоточили свою работу в неоккупированных уездах Видземе (Валкском, Валмиерском, Цесисском) и в Латгалии. Еще 20 августа 1917 года на выборах в Южно-лифляндский земский совет большевики получили 24 места из 40, а Крестьянский союз – 15 мест и эсеры – 1 место. На состоявшихся осенью выборах в уездные земские Советы большевики получили 70% голосов, на выборах в Учредительное собрание – 72% голосов, а в латышских стрелковых полках – 96%.

Тем временем в сентябре 1917 года под контролем германских оккупационных властей на территории Литвы был создан так называемый Литовский совет (Тариба).

Так складывались полюса притяжения в политической борьбе, которая развернулась в Прибалтике в последующие годы.

Между красными и белыми

Вопреки сложившимся представлениям первая победа Октябрьской революции произошла в Эстонии и это свидетельствовало о силе большевиков в Прибалтике. 16 (29) октября в Таллине состоялась демонстрация под лозунгами "Вся власть Советам!", "Долой Временное правительство!". На совместном заседании Всеэстонского исполкома и Таллинского совета 22 октября (4 ноября) был создан Военно-революционный комитет (ВРК) во главе с Рабчинским. (Его заместителем был Кингисепп.) Вечером 23 октября – то есть за сутки до начала выступления большевиков в Петрограде – ВРК взял под свой контроль телефонную станцию, телеграф, почту, железнодорожные станции. 23-25 октября (5-7 ноября) 1917 года вся власть в Эстонии, кроме оккупированных немцами Моонзундских островов, перешла в руки Советов.

26 октября 1917 года Военно-революционный комитет опубликовал воззвание "Всем солдатам, матросам и рабочим, всему населению Эстонского края", в котором говорилось, что в Эстонии вся власть перешла к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Победа Советской власти в маленькой Эстонии сыграла немалую роль в судьбе Октябрьской революции. Появление Советской власти в тылу сил Керенского и Краснова во многом помешало их планам развернуть наступление на Петроград.

Столь же активно поддержали Октябрьскую революцию и в Латвии. Чрезвычайная конференция социал-демократов Латвии, состоявшаяся в Валке 16 (29) октября 1917 года поддержала решение ЦК РСДРП(б) о вооруженном восстании. 18 (31 октября) в Валмиере был создан Военно-революционный комитет 12-й армии. Такие же комитеты были созданы во всех латышских стрелковых полках, в Валке и ряде волостей. Они препятствовали переброске антибольшевистских сил к Петрограду.

После начала Октябрьской революции в Петрограде 26 – 27 октября (8 – 9 ноября) 1917 года русские и латышские революционные части заняли Валку, Тарту и другие узловые станции. 1-й и 3-й латышский стрелковый полки заняли Цесис. Власть перешла в руки Военно-революционного комитета. 29 октября (11 ноября) революционные части взяли Валмиеру.

На состоявшемся в Валке 14 – 15 (27 – 28) ноября чрезвычайном съезде депутатов 12-й армии были приняты большевистские резолюции и был избран большевистский исполком. Началось формирование частей Красной гвардии. 16 – 18 (29 – 31) декабря на съезде рабочих, стрелковых и безземельных депутатов в Валмиере было создано Советское правительство. Съезд принял закон о конфискации имений и создание в крупных имениях советских хозяйств (совхозов). Советская власть была установлена в Северной Латвии (районы Валмиеры, Цесиса, Валки) и в Латгалии, входившей в Витебскую губернию. Центром Советской Латвии стала Валка.

К февралю 1918 года Советы были созданы в 4/5 волостей Эстонии. Был установлен 8-часовой рабочий день, введен рабочий контроль на предприятиях, часть предприятий было национализировано. Свыше тысячи помещичьих имений было конфисковано.

Отдавая себе отчет в том, что установление Советской власти означало бы конец их привилегированному положению, латвийские верхи стали решительными врагами Советской власти, а потому и сторонниками отделения Латвии от России. 17 ноября 1917 года при поддержке латвийских предпринимателей был создан Латышский Временный Национальный Совет (ЛВНС).

В то же время сторонники отделения Латвии от России не скрывали, что для осуществления своих планов они собираются обратиться за помощью к ведущим странам Запада. 17 (30) ноября 1917 года председатель ЛВНС Я. Гольдман сообщил, что им установлены связи с английскими, французскими и американскими представителями с Петрограде и уже первые встречи показали, что можно рассчитывать на их поддержку. В тот же день, посетив шведского посла в Петрограде Брендстрема представители ЛВНС Я. Гольдман и Я. Сескис предложили шведскому правительству принять протекторат над Латвией. Однако ряд видных деятелей латышской буржуазии (Ф. Вейнберг и другие) ориентировались на Германию. 30 января 1918 года ЛВНС принял решение об отделении от России и создании независимой Латвии.

Аналогичным образом повели себя и буржуазные круги Эстонии. 15 ноября губернский земский совет Эстонии провозгласил себя единственным носителем верховной власти в этом крае. Началось формирование войск, поддерживавших губернский совет. Хотя в царской армии насчитывалось свыше 100 тысяч солдат-эстонцев и 2 тысячи офицеров-эстонцев, в "национальные" формирования записалось лишь 10 – 15 тысяч человек.

Тем временем Советская власть в Эстонии также поставила вопрос о создании самостоятельной Эстонской Советской республики. Как следует из воспоминаний эстонских большевиков, В.И. Ленин дважды предлагал взвесить вопрос о провозглашении Эстонии Советской республикой. Наконец 31 декабря 1917 года на совместном заседании Эстляндского комитета РСДРП(б) и большевистской фракции Исполкома Эстляндского Совета рабочих и солдатских депутатов было решено: провозгласить Советскую республику, оставаясь в составе России. В январе 1918 года был разработан проект конституции Эстляндской Трудовой Коммуны, в котором говорилось, что "Эстляндия – автономная республика в составе Советской России, но с правом выхода из России".

После состоявшихся в ноябре 1917 года выборов в Учредительное собрание Эстонии был намечен его созыв на 15 февраля 1918 года. Однако, как сказано в "Истории Эстонской ССР", "в связи с раскрытием антисоветского заговора немецких баронов и эстонской буржуазии было установлено, что заговорщики приурочили выступление к этому дню". Было решено отложить созыв Учредительного собрания.

Тем временем германские оккупанты стали создавать видимость независимости установленного ими марионеточного режима в Литве. Через два дня после начала переговоров в Бресте 11 декабря 1917 г. Тариба опубликовала декларацию, в которой провозглашались «вечные, прочные и союзнические связи с Германской империей». В декларации говорилось о том, что эти связи должны быть закреплены военной конвенцией по вопросам сообщения, общности таможенного дела и валюты. Несмотря на протест члена советской делегации и руководителя комиссариата по литовским делам СНК Советской России В. Капсукаса 10 февраля 1918 года о неправомочности Тарибы говорить от имени литовского народа, Германия требовала признания независимости Литвы. Одновременно Германия ставила вопрос об установлении подобных режимов на территории всей Прибалтики. Глава германской делегации Рихард фон Кюльман 27 декабря настаивал на включении в текст договора пункта об отделении Польши, Литвы, Курляндии и части Эстляндии и Лифляндии.

События в Прибалтике после начала 1918 года представляют собой непрерывную череду резких смен власти. Свержение Советской власти сменялось установлением режима оккупантов, созданием правительств из их пособников, а затем – падением этих режимов и правительств и восстановлением власти Советов. Эти перемены сопровождались вооруженной борьбой, гибелью тысяч людей, разорением хозяйств и домашних очагов и, в конечном счете, кардинально изменили социальную и политическую обстановку в Прибалтике.

Срыв Л.Д. Троцким переговоров о мирном договоре в Бресте помог германским войскам начать продвижение на Восток. 20 февраля началось наступление немецких войск на Северную Латвию и Латгалию, которые были быстро ими захвачены. Одновременно был предпринят десант немецких войск с оккупированных ими островов Моонзундского архипелага на континентальную часть Эстонии. 21 февраля интервенты взяли город Хаапсала, 22 февраля – Валгу, 24 февраля – Выру и Тарту, 25 февраля – Пярну, Вильянде и Пайде, 27 февраля – Раквере.

Еще до вступления немцев в Таллин Советская власть там была свергнута 24 февраля 1918 года и захвачена "Комитетом спасения". Была провозглашена независимость Эстонской республики.

Как в Литве и Курляндии после 1915 года, в Эстонии и Лифляндии были такие, кто пресмыкался перед оккупантами. В "Истории Эстонской ССР" говорится: "В Таллине, куда интервенты вступили 25 февраля, расчувствовавшиеся дамы лобызали даже коней кайзеровских офицеров и со слезами умиления расхваливали их "благородную немецкую стать". (Между прочим, как вскоре выяснилось, это были реквизированные у эстонских крестьян лошади)". Видные деятели буржуазных партий, такие как К. Пятс, Я. Поска, Ю. Вильмс и другие в письме германскому генералу Зекендорфу писали: "Мы рады тому, что миссия, которую Вы, Ваше превосходительство, на себя приняли, вернуть нашей стране мир и порядок – полностью отвечает нашим стремлениям. Вот почему мы от имени тех слоев, представителями которых мы являемся, заявляем о своем желании помочь в этом отношении военным властям любыми возможными средствами". В своем обращении к эстонскому народу эти же деятели призывали население "всегда и везде соблюдать корректность" по отношению к немецким войскам. В поддержку оккупантам была создана военизированная организация из местного населения "Бюргервер".

Опираясь на помощь эстонских пособников, интервенты стали наводить "порядок". В Таллине было арестовано более тысячи рабочих и матросов. Многие из них были расстреляны. В Тарту сторонников Советской власти расстреливали и бросали в прорубь на реке Эмайыги. Сотни людей были отправлены в концентрационные лагеря в Германии.

Приобретя опыт хозяйничанья в Литве и Курляндии, оккупанты устанавливали свои порядки, не считаясь с планами эстонских верхов о создании "независимой Эстонии". Для удобства управления Эстония была разделена на бецирки, а те, в свою очередь, делились на крейсы. Последние разделялись на амтбецирки, которые состояли из оргбецирков.

Поднаторевший в управлении Курляндией и Литвой генерал Людендорф так излагал свои планы административной организации значительной части Прибалтики: "Эстляндию, Лифляндию и Курляндию надо было объединить в один военный округ "Балтика". Я предполагал распространить на Лифляндию и Эстляндию политику, которой мы до сих пор придерживались в Курляндии. Я стремился тем самым объединить эстонцев и латышей… в одно государство, которым управляли бы немцы".

О том, как германские оккупанты старались реализовать эти планы, свидетельствовали последовавшие события. 9 апреля был созван съезд "представителей Эстляндии", названный ландеферзаммелунг. Из 52 делегатов всего 19 было эстонцами (волостные старосты). Генерал Залендорф откровенно заявлял: "Германские войска не уйдут из Эстонии, они останутся здесь для обороны навечно и численность их в ближайшие дни будет еще увеличена".

10 апреля в Риге был созван съезд представителей населения Лифляндии, Риги и эстонских островов. На нем также доминировали немцы.

12 апреля в Риге открылось заседание "объединенного ландесрата Лифляндии, Эстляндии, города Риги и острова Эзель (Сааремаа)". Из 58 делегатов ландесрата большинство составляло прибалтийские немецкие бароны, немецкие пасторы, немецкое бюргерство. Ландесрат провозгласил создание Балтийского герцогства, которое связывалось персональной унией с Пруссией. 13 апреля ландесрат приветствовал брата Вильгельма II – принца Генриха, претендовавшего на престол Балтийского герцогства.

Еще за пару месяцев до этих событий 16 февраля 1918 года литовская Тариба выступила с новой декларацией независимости. Хотя теперь не говорилось о вечном союзе с Германией и военной конвенции, 5 июня Тариба избрала королем Литвы вюртембергского герцога Вильгельма фон Ураха. Его собирались короновать как литовского короля Мнндаугауса II. 23 марта 1918 года Германия признала Литовское государство.

Тем временем оккупанты откровенно грабили новые захваченные земли Прибалтики, как они до этого делали в Литве и Курляндии. Только за март – май 1918 года из Прибалтики было вывезено металлических изделий на 3 миллиона марок, железа – на 5,5 миллионов марок, льна – на 20 миллионов марок, сукна – на 20 миллионов марок, пеньковых веревок и мешковины – на 8 миллионов марок, различных машин и древесины – на 15 миллионов марок. Как отмечалось в "Истории Эстонской ССР", "даже церковные колокола сбрасывались с колоколен и в качестве медного лома отправлялись в Германию". Значительная часть сельскохозяйственной продукции направлялась в Германию. Оккупационные власти объявили собственностью Германии Таллинские портовые мастерские, Петровскую верфь, судостроительный завод Беккера, Русско-Балтийский судостроительный завод, торпедное депо, морские и сухопутные транспортные средства.

Разграбление оккупантами промышленных запасов Эстонии и разрыв традиционных связей с Россией привели к резкому сокращению промышленного производства. Если осенью 1917 года на 35 крупных предприятиях Эстонии трудилось 40 тысяч рабочих, то к концу 1918 года их было только 9 тысяч. В металлообрабатывающей промышленности число рабочих сократилось на 90%, в деревообрабатывающей промышленности – на 71%, в бумажной – на 64%, в шерстяном и льняном производстве – на 43%. В то же время в условиях оккупации были возрождены досоветские порядки на предприятиях: продолжительность труда составляла 10 часов, а кое-где и 14 часов. На селе земли были возвращены помещикам, главным образом немецким баронам.

Для городского населения оккупанты ввели карточную систему. По карточкам эстонский городской рабочий мог купить в неделю лишь 1050 граммов хлеба, 5,6 килограммов картофеля и 300 граммов мяса.

В различных частях Прибалтики не прекращалось сопротивление оккупационному режиму. В Риге не раз происходили демонстрации протеста против невыносимых условий жизни. В различных городах действовали подпольные группы коммунистов и других сторонников Советской власти. 12 – 14 сентября 1918 года в Таллине произошли всеобщие забастовки.

Как только весть о революции в Германии пришла в Прибалтику, начались активные выступления рабочих. 9 ноября 1918 года забастовали рабочие Таллина. Одновременно 9 ноября восстали немецкие матросы Таллинской военно-морской базы, потребовавшие их немедленного возвращения в Германию.

Напуганные ростом революционных настроений представители эстонских верхов принимали меры к консолидации своих усилий. На основе "Бюргервера" был создан "Союз защиты" ("Кайтселийт", или "кайцелит".) 13 октября состоялся парад кайцелитов. Вскоре был созван губернский земский совет (маапяэв). 11 ноября 1918 года было создано Временное правительство во главе с К. Пятсом, который до этого некоторое время находился под арестом оккупационных властей.

Тем временем в Риге с согласия немецких оккупантов 17 ноября 1918 года был создан Латвийский Народный совет (ЛНС), который 18 ноября назначил правительство во главе с К. Ульманисом. (Министр-президент вновь созданного латвийского государства до начала мировой войны жил в США, где окончил Университет Линкольна в штате Небраска. В этом университете он и преподавал после его окончания.) Члены вновь созданного правительства осознавали непрочность своего положения. Министр Я. Залит на заседании правительства заявил: "Латышский народ настроен резко большевистски, что не позволяет создать надежную армию".

На помощь правительству Ульманису пришли германские оккупанты. Представитель нового послереволюционного правительства Германии социал-демократ А. Виннинг впоследствии писал, что правительство Ульманиса существовало "исключительно под защитой германских штыков и на германские деньги". В ответ Ульманис был готов создать благоприятные условия для оккупантов. 29 декабря 1918 года Ульманис и Виннинг подписал договор о возможности "предоставить германским солдатам латвийского гражданства и права на поселение".

19 ноября 1918 года А. Виннинг подписал с представителями Временного правительства Эстонии соглашение о передаче последнему полномочий по управлению страной. Правительство Пятса поспешило восстановить законодательство, существовавшее до 24 октября (6 ноября) 1917 года. Но в силе оставались и законы, принятые в период германской оккупации.

Эти действия правительства Пятса вызвали возмущение в рабочих кварталах Таллина. 12 ноября там произошла массовая демонстрация под лозунгами "Долой буржуазное правительство!" 19 ноября в оккупированном немцами городе состоялось первое собрание Таллинского Совета рабочих депутатов. В его составе было 37 коммунистов, 15 беспартийных, 5 социал-демократов и 1 эсер. Совет призвал организовать борьбу против попыток оккупантов вывозить эстонское добро под предлогом эвакуации.

Правительство Пятса предпринимало спешные усилия для осуществления социальных реформ с целью остановить революцию. Председатель учредительного собрания Эстонии А. Рей заявлял 26 ноября: "Дело зашло настолько далеко, что полумеры и половинчатая, двойственная политика больше не помогают. Кто хочет предотвратить потрясения и гражданскую войну, должен собраться с духом и смело и решительно вступить на путь самых радикальных реформ – 8-часовой рабочий день, повышение заработной платы".

Тем временем в события в Прибалтике решил вмешаться Лондон. 20 ноября 1918 года помощник министра иностранных дел Великобритании лорд Р. Сесиль провел совещание, в котором приняли участие начальник штаба Британского адмиралтейства адмирал С. Р. Фримэтл, полковник генерального штаба Ким, представители эстонского Временного правительства А. Пийп, Э. Вирго и М. Марта, а также представитель Латвии. На этом совещании был разработан план интервенции держав Антанты в Прибалтику.

В соответствии с этим планом 27 ноября британская эскадра направилась в Балтийское море. Готовились послать свои военно-морские силы также США и Франция. В Финляндии, Дании и Швеции развернулась вербовка наемников для поддержки антисоветских сил в Прибалтике. 4 декабря Ульманис прибыл в Таллин, где обратился к представителям Великобритании с просьбой прислать в Латвию свои сухопутные и военно-морские силы. Одновременно представитель ЛНС направился в Стокгольм, где просил такой же помощи от США.

1 декабря 1918 года в Лиепаю прибыла английская эскадра под командованием адмирала Синклера. 18 декабря английские военные корабли вошли в Рижский порт. В последних числах декабря 1918 года в Риге высадились отряды английской военно-морской пехоты. 12 декабря английская эскадра прибыла в Таллин. Коммунист В. Кигисепп позже писал: "Буржуазия украсила город флагами новых хозяев и на этот раз, как и 25 февраля, встречали с цветами и музыкой, но теперь уже официально". (Кингисепп замечал: "Эстонская буржуазия косилась одним глазом на Берлин, а другим – на Лондон".)

В 1918—1919 годах в события в Прибалтике активно вмешиваются Соединенные Штаты. В 1919 году Латвию посетил директор Американской администрации распределения помощи, будущий президент США Герберт Гувер. Во время пребывания в Латвии он установил дружеские отношения с бывшим американским студентом, а в ту пору новоиспеченным премьером латвийского кабинета Карлисом Ульманисом. Позже Гувер посоветовал правительству Гардинга признать Латвию де-юре. Прибывшая в Латвию в марте 1919 года американская миссия во главе с подполковником Грином оказала активную помощь в финансировании германских частей во главе с генералом фон дер Гольцем и белолатышских войск. В целом в 1918—1920 годах США выделили свыше 5 миллионов долларов на вооружение контрреволюционных сил Латвии. В эти же годы Англия на эти цели потратила 1,3 миллиона фунтов стерлингов (43, т. 8, 452).

Активную роль играли Штаты и в Литве. В ноябре 1918 года с просьбой к правительству США направить американские войска в Литву обратилось правительство Вальдемараса, так как в его распоряжении имелось лишь несколько сот солдат. В своей работе "Американская интервенция в Литве в 1918 – 1920 годах" Д. Ф. Файнгауз писал: "В 1919 году правительство Литвы получило от госдепартамента США военное снаряжение и обмундирование в количестве, достаточном для вооружения 35 тысяч солдат на общую сумму 17 миллионов долларов… Общее руководство литовской армией осуществлял американский полковник Даули, помощник главы военной миссии США в Прибалтике". Одновременно в Литву прибыли другие американские военные. Предполагалось довести численность американских войск до нескольких десятков тысяч человек. Лишь рост оппозиции в США планам расширения американского присутствия в Европе помешал дальнейшему наращиванию американских войск в Литве.

В свою очередь советские силы в Прибалтике принимали меры, чтобы восстановить власть, свергнутую в феврале. 15 ноября 1918 года в Петрограде был создан Временный революционный комитет (ВРК) Эстонии, на которого была возложена задача по освобождению Эстонии. 18 ноября ВРК переехал в Ямбург, а 21 ноября провозгласил себя носителем верховной власти в Эстонии.

В "Истории Эстонской ССР" говорилось, что "в ответ на обращение Таллинского Совета и ВРК Эстонии оказать помощь эстонскому пролетариату правительство Советской России сконцентрировало под Нарвой и Псковом войска 7-й армии в составе 3 дивизий". Несмотря на названия "армии" и "дивизий" красноармейцев было всего 3 тысячи. Им противостояло 6 тысяч немецких войск и формирований "белоэстонцев". Тем не менее 29 ноября части Красной Армии взяли Нарву.

В тот же день было провозглашено создание Эстляндской Трудовой Коммуны. Вся власть была передана Совету Коммуны (председатель – Я. Я. Анвельт, члены – В. Э. Кингисепп, Р. Вакман, А. Вальнер, И. Ю. Кясцерт, К. Мюльберг, И. Мяги, Х. Пегельман, О. Ю. Рястас, М. Тракман). 7 декабря Совет Народных Комиссаров РСФСР своим декретом за подписью В. И. Ленина признал независимость Советской Эстонии. Новому правительству был предоставлен заём в 10 миллионов рублей золотом.

Тогда Пятс опубликовал манифест к "Защитникам Эстонской республики", в котором говорилось: "Восточной границе Эстонской республики угрожают боевые отряды большевистского террористического правительства. Временное правительство Эстонии уверено, что германские войска, которым доверена оборона восточной границы Эстонии, выполнят свой долг с прежней доблестью". Тем временем 27 декабря отряды Красной Армии вошли в Тарту.

В эти же месяцы выступили и сторонники Советской власти в Латвии. Еще 18 – 19 ноября 1918 года в Риге прошла нелегальная 17-я конференция латвийских большевиков, на которой был создан Военно-революционный комитет во главе с Р. Шилфом-Яунземом и Я. Зуковским. Возникли и местные военно-революционные комитеты. 4 декабря ЦК социал-демократов Латвии вместе с представителями Рижского и Валкского Советов приняли решение о создании Советского правительства Латвии. В его состав вошли П. Стучка (председатель), Ю. Данишевский, Р. Эндруп, Я. Ленцман, К. Петерсон, А. Арайс-Берце и Я. Шилф-Яунзем. 17 декабря Советское правительство объявило о переходе всей власти в руки Советов. 22 декабря СНК РСФСР декретом признал независимость Советской Латвии.

18 декабря советские войска заняли Валку, 22 декабря – Валмиеру, 23 декабря – Цесис. К концу декабря 1918 года части красных латышских стрелков освободили половину территории Латвии.

2 января 1919 года в Риге началось восстание рабочих, а 3 января отряды латышских стрелков заняли Ригу. К середине января почти вся Латвия находилась в руках советских сил. 13 – 15 января 1919 года в Риге состоялся 1-й Вселатвийский съезд Советов, который, от имени РСФСР, приветствовал председатель ВЦИК Я. М. Свердлов. Съезд объявил Латвию советской социалистической республикой, принял конституцию, утвердил состав Советского правительства во главе с П. Стучкой.

Аналогичным образом развивались события и в Литве. Сразу же после начала ноябрьской революции 1918 года в Германии, в Каунасе, Шяуляе, Паневежисе и других городах и селах Литвы стали создаваться Советы. 8 декабря в Вильнюсе было создано Временное революционное рабоче-крестьянское правительство во главе с В. Капсукасом. 15 декабря Вильнюсский совет рабочих депутатов объявил себя единственной властью в городе. 16 декабря Временное советское правительство объявило в Манифесте о низложении власти немецких оккупантов. Одновременно в Манифесте провозглашалась программа социально-экономических преобразований.

22 декабря 1918 года декретом СНК РСФСР была признана независимость Советской Литвы. Одновременно правительство Советской России направило части Красной Армии в Литву на поддержку сторонников Советской власти. Среди этих частей был и сформированный в Москве 5-й Виленский полк. 31 декабря немецкие войска оставили Вильнюс, но 1 января власть в городе захватили противники Советской власти. Правда, уже 5 января 1919 года в Вильнюс вошли части Красной Армии.

Правительства, опиравшиеся на социальные верхи прибалтийских стран и поддержку иностранных интервентов, теряли почву под ногами. Глава Временного правительства Эстонии Пятс признавал: "Наша армия должна воевать также против внутреннего врага, который окружал нас со всех сторон Всюду нашей армии наносился вред, всюду подрывался ее дух… Вы послушали бы, что говорили наши гимназисты, возвращавшиеся с фронта. Усталые, голодные, заходили они в избы просить хлеба, но им ничего не давали; когда же они говорили, что они – красные, то сразу же им выносили хлеб и прочее".

Бежавшее в Лиепаю правительство Ульманиса в ходе своего заседания 7 января констатировало: "Положение в Лиепае опасно, большинство населения симпатизирует большевикам. Укрепить положение в городе можно лишь установлением военной диктатуры". Бежавшее в Каунас 31 декабря правительство Литвы во главе с А. Вальдемарасом ушло в отставку. Было создано коалиционное правительство во главе с социалистом М. Сляжявичусом.

Тем временем по всей Литве стали создаваться Советы. В Совете Каунаса коммунисты имели 35 из 45 мест, в Совете Паневежиса – 14 из 22. В западной части Литвы сложилось двоевластие.

18 – 20 февраля 1919 года в Вильнюсе прошел I съезд Советов Литвы. Из 50 членов избранного съездом ЦИК 46 были коммунистами, 2 представляли Бунд и 2 – социал-демократов Польши и Литвы. Съезд поддержал решение I съезда Советов Белоруссии о создании единой Литовско-Белорусской республики (Литбела). Новая республика включала Минскую, Гродненскую, Виленскую, Ковненскую и часть Сувалкской губернии с населением свыше 6 миллионов человек. Административным центром Литбела стал Вильнюс.

27 февраля 1919 года в Вильнюсе состоялось совместное заседание ЦИК Советов Литвы и Белоруссии. Председателем ЦИК был избран К. Циховский (поляк), а председателем СНК В. Капсукас (литовец).

Однако враги Советов начали готовить контрнаступление с помощью иностранных войск. Еще 27 декабря 1918 года парламент Эстонии (маапяэв) принял решение просить английского генерала Синклера ввести войска в Эстонию. На помощь правительству Пятса и его сторонникам пришла Финляндия. 30 декабря финские войска вошли в Таллин. 9 января 1919 года они взяли Тапу, 12 января – Раквере, 14 января – Тарту, 19 января – Нарву, 1 февраля – Валгу и Выру.

На территории Литвы германское командование приказало своим войскам 4 января 1919 года не только удерживать линию Гродно – Каунас – Елагава, но и начать военные действия против Советской республики. В течение января 1919 в Каунас прибыли 3500 германских солдат и 30 офицеров. Был создан резервный добровольческий корпус во главе с генералом Ф. Эберхардом. В северо-западную Литву вошла "Железная дивизия" 6-го резервного корпуса генерала фон дер Гольца.

Началось и наступление польских войск на Вильнюс и Минск. 5 февраля 1919 года было подписано германо-польское соглашение в Белостоке, по которому германские войска обязывались пропустить 10 тысяч польских солдат для наступления на Литбел.

Одновременно интервенты старались создать вооруженные силы из местных пособников. Еще в декабре 1918 года Германия предоставила правительству в Каунасе заем в 100 миллионов марок для закупок оружия и боеприпасов.

Силы были неравными. На стороне красных было 17 450 солдат, на стороне иностранных интервентов и их пособников – 96 150 солдат.

11 марта немецкие войска взяли Шауляй. 19 апреля 1919 года польские войска начали бои за Вильнюс, а 21 апреля захватили столицу Литбела. Правительство Литбела эвакуировалось в Минск.

Развернулось наступление и на Советскую Латвию. Державы Антанты достигли соглашения с Германией, в соответствии с которым германские войска, остававшиеся на части территории Латвии (около 75 тысяч человек) приняли участие в разгроме Советской власти. 3 марта германские войска под командованием генерала фон дер Гольца перешли в наступление и к концу марта они заняли всю Курляндию. Однако их наступление было остановлено. К этому времени правительству Ульманиса удалось сформировать латышские части лишь численностью в 1400 человек.

Антанта стала активно помогать германским войскам. В феврале – марте англичане направили значительное количество оружия частям фон дер Гольца. В середине мая немцы возобновили наступление на Советскую Латвию и 22 мая 1919 года взяли Ригу. Одновременно на Советскую Латвию с юго-востока наступали польские войска, а с севера – белоэстонские части, поддержанные шведскими и датскими добровольческими формированиями.

Части красных латышских стрелков, численностью в 40 тысяч человек, отступали под натиском интервенционистских сил и их местных пособников. По мере свержения Советской власти интервенты беспощадно расправлялись с ее сторонниками. В Вентспилсе было расстреляно 400 человек, в Кулдиге – 136, в Елгаве – 500 человек, в Риге – 4500. Всего жертвами террора стали 15 тысяч человек. Несмотря на оккупацию значительной части Латвии в Латгалии сохранялась Советская власть.

В Эстонии тысячи людей были брошены в концентрационные лагеря, в которых многие погибли от голода и сопутствующих ему болезней. Сотни сторонников Советской власти были убиты в Тапу, Тарту и Тартусском уезде. Около полутысячи уничтожено в Нарве. Жестокие экзекуции были осуществлены на острове Сааремаа. Перечисляя эти факты, Кингисепп писал: "Мы не говорим уже о том, что захваченные на фронте в плен коммунисты, как правило, расстреливались" .

Еще до падения Советской власти в оккупированной интервентами части Литвы был учрежден пост президента. Им стал Сметона. Новые власти развязали беспощадный террор по отношению к сторонникам Советов.

Повторившийся дважды в течение 1918 – 1919 годов разгром Советов нанес огромный удар по революционным силам Прибалтики. Многие из сторонников Советской власти были уничтожены, другие затерроризированы, третьи покинули родные края.

Начиная с эвакуаций 1914 – 1917 годов многие сотни тысяч жителей Прибалтики покинули свой край и оказались за его пределами. Военные действия, которые не прекращались с 1914 года, подвергли насилиям и разграблению мирное население страны, привели к разорению народного хозяйства.

Между Советской Россией, белыми генералами и западными державами

Провозглашение независимости небольшими странами Прибалтики не соответствовало их реальной способности играть самостоятельную роль на международной арене. С первых же дней своего существования новые режимы оказались в полной зависимости от держав Запада, которые не скрывали того, как они оценивают "суверенитет" прибалтийских государств. 5 ноября 1919 года "Таймс" писала о прибалтийских государствах: "Они не могут существовать как совершенно независимые и суверенные государства" и подчеркивала, что страны Антанты не в состоянии "сохранить их таковыми". 19 ноября 1919 года "Дейли геральд" писала: "Мы держим в кулаке прибалтийские провинции, Польшу и Финляндию. Их независимость – понятие условное".

Держа новые государства под своим контролем, западные державы отводили им роль барьера против большевизма или плацдарма для нападения на Советскую страну. В своем дневнике английский посол во Франции лорд Берти писал 6 декабря 1918 года: "Нет больше России! Она распалась, исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, то есть Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т. д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по-моему, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку".

В это же время премьер-министр Франции Клемансо выдвигает идею создания "санитарного кордона вокруг Советской страны путем снабжения деньгами и оружием Польши, прибалтийских стран, Румынии и Чехословакии". Поясняя мысль Клемансо, Берти писал: "Большевизм – это заразная болезнь, которая, как можно думать, распространится на Германию и Австрию. Но Антанте придется установить карантин старого образца, чтобы уберечься от заразы".

Исходя из задачи превращения Прибалтики в бастион против Советской России, западные державы оказывали обширную военную помощь правительствам новых государств. В соответствии с соглашением от 17 июня 1919 г. в Латвию стали поступать вооружения и другие военные материалы с американских складов во Франции. Эти поставки оценивались в 2,5 миллионов долларов. Одновременно английское правительство поставило в Латвию военных материалов на сумму 2 миллиона фунтов стерлингов. В августе было подписано соглашение с Францией о военных поставках на сумму в 15 миллионов франков. Одновременно английские и французские офицеры приступили к обучению латышских войск. В 1919 году литовская армия получила в кредит оружие и снаряжение из Великобритании и Франции. США предоставили литовской армии продукты питания. Такая же помощь оказывалась и Эстонии.

В 1919 году значительную роль продолжали играть в Прибалтике и немецкие войска, которые Антанта использовала для разгрома советских сил в Латвии и Литве, а затем желала с их помощью разгромить Советскую Россию. В то же время вооруженные силы Германии нередко выходили из-под контроля Антанты. Противоречия между различными странами, а также вооруженными группировками, оказавшимися к этому времени в Прибалтике, обострялись. Прибалтика превращалась в место столкновений вооруженных формирований, участвовавших в разгроме Советов.

Германские войска пытались восстановить свою власть в Прибалтике. Поэтому правительство Сметоны, уже переориентировавшееся на Антанту, стало просить Запад избавить Литву от своих германских союзников, перед которыми оно недавно пресмыкалось. В мае 1919 года литовское правительство обратилось в Совет Антанты с просьбой помочь в выводе германских войск из Литвы. 2 июня Совет принял соответствующее решение, но немцы не покинули Литву.

Решающая роль, которую играли немецкие войска в подавлении Советской власти в Литве и Латвии при поддержке Антанты, позволяли их командованию вести себя как хозяева положения. 16 апреля немецкие войска, продолжая готовить наступление против Советской Латвии, свергли правительство Ульманиса, которое ориентировалась на Антанту, и создали прогерманское правительство во главе с Ниедрой.

19 июня 1919 года возле Цесиса произошло вооруженное столкновение между войсками фон дер Гольца и латвийскими частями правительства Ульманиса, которых поддержали эстонские формирования. 22 июня немецкие войска стали отступать. Правительство Ниедры пало. 27 июня 1919 года глава союзнической миссии в Лиепаи генерал Г. П. Гоф объявил о восстановлении правительства Ульманиса. В тот же день Ульманис вернулся в Лиепаю на пароходе под охраной английских военных кораблей.

3 июля было подписано соглашение о перемирии с немецкими войсками. Соглашение запрещало "любое продвижение вперед германских войск в Латвии, за исключением такого, которое было направлено против большевистских войск".

Страны Антанты старались использовать в целях "антибольшевистской" борьбы и белогвардейские войска, находившиеся в Прибалтике. Западные державы оказывали помощь белогвардейским соединениям через посредство новых прибалтийских государств. Один из руководителей эстонских коммунистов Кингисепп писал: "Война против революции трудящихся является основой экономического существования белой Эстонии! К ноябрю 1919 года Англия выделила так называемым прибалтийским республиками под видом помощи один миллион фунтов стерлингов". Значительная часть этой помощи шла на подготовку войны. 80% расходов государства шла на военные нужды.

При этом часть этих расходов направлялась на поддержку белых формирований, находившихся на территории прибалтийских республик. Начальник штаба Северо-Западной армии под командованием Юденича фон Вааль писал в газете "Свобода России": "Положение армии было в то время (в январе – марте 1919 года) очень тяжелым. Армия, не имея материальной баз, лишенная поддержки союзников, которые тогда лишь начинали проявлять интерес ко вновь зарождавшейся белогвардейской организации, целиком и полностью зависели от эстонского правительства, которое оказало эту неоценимую помощь".

В свою очередь эстонская газета "Ваба Мага" писала 5 июня 1919 года: "До сих пор мы по мере сил помогали России в ее военных действиях против большевиков. Эта помощь выражалась в организации и снабжении русского Северного корпуса как продовольствием, так и военным снаряжением. Хотя это продовольствие и снаряжение и получено большей частью от союзников, все же оплата его отнесена на наш счет. Кроме того, Северный корпус получил от эстонского правительства денежную помощь, причем эта сумма составляет далеко немалый процент нашего военного бюджета". Комментируя эти заявления, Кингисепп писал: "Пятс и Рей поставили Юденича на ноги. За счет эстонского государств… они откармливали родзянко, штакльбергов".

Усилия эстонского правительства по поддержке дивизий Юденича были высоко оценены в Лондоне. 3 октября 1919 года английский бригадный генерал Марч направил письмо эстонскому генералу Лайдонеру, в котором говорилось: "Я получил приказ от Его Величества короля Георга V вручить Вам орден святых Михаила и Георгия с присвоением звания командора рыцарского ордена, который Его Величество пожаловал Вам, признавая Ваши заслуги: "в вытеснении большевистских войск из Эстонии;…в поддержке национального движения в Латвии;.. в создании и поддержке Русской Северо-Западной армии".

Еще 14 мая 1919 года Верховный Совет Антанты принял решение о переброске в Прибалтику частей, сформированных из бывших русских военнопленных, согласившихся воевать против Советской власти. В середине августа 1919 года такие части насчитывали около 6 тысяч человек. Их возглавил полковник А. Бермонт-Авалов.

Тем временем в сентябре 1919 года Совет Антанты вновь потребовал от Германии вывода войск из Литвы. Лишь после этого требования Германия перевела большую часть своих войск в Курляндию в состав армии Бермонта-Авалова. 21 сентября фон дер Гольц передал свои полномочия Бермонту-Авалову. В результате под началом Бермонта-Авалова оказалось 50 тысяч человек. Страны Антанты возлагали на эту армию большие надежды в связи с намечавшимся новым наступлением белых войск на севере России, так как по своей численности она в три раза превосходила корпус Юденича.

26 августа 1919 года состоялось совещание представителей различных антибольшевистских вооруженных сил Прибалтики под руководством английского генерала Марша. В нем приняли участие представитель Юденича генерал Десино, командующий эстонскими войсками генерал Лайдонер, командующий латвийской армии генерал Симансон, представитель литовской армии Беньяшевич, представитель польской армии полковник Мысловский, а также полковник Бермонт-Авалов. Участники совещания договорились о начале совместного наступления на части Красной Армии 15 сентября 1919 года. Войска Эстонии должны были наступать от моря до железной дороги Ямбург – Гатчина, войска Юденича – от этой железной дороги до реки Великая, войска Эстонии – от реки Великая до северного берега Лубанского озера, войска Латвии – от Лубанского до Белого озера, войска Литвы – от Белого озера до точки в 35 км юго-западнее Даугавпилса, войска Польши должны были действовать на правом фланге литовских войск.

В разгар подготовки этого антисоветского похода 31 августа 1919 года правительство РСФСР предложило правительству Эстонии подписать мирный договор. 11 сентября аналогичные предложения были сделаны правительствам Латвии, Литвы и Финляндии.

К этому времени стало ясно, что в руководстве западных держав не было единства относительно политики в отношении России. Изоляция России от Западной Европы, как это было во времена до Северной войны, представлялась многим видным деятелям Запада более приемлемой, чем восстановление единой, великой и неделимой державы под красным или трехцветным стягом. В своем выступлении 15 октября 1920 года В. И. Ленин говорил: "Англия хочет иметь под своим влиянием новые маленькие государства – Финляндию, Эстляндию, Латвию и Литву, и ей нет никакого дела и даже невыгодно восстановление царской, или белогвардейской, или хотя бы буржуазной России".

Эти соображения порождали разногласия между союзниками по вопросу об отношении к красной России и белому движению (Франция и США отдавали предпочтение уничтожению Советской страны; Великобритания склонялась больше к поддержке "лимитрофов", т.е. "пограничных государств", чем белых генералов), колебания в руководстве отдельных стран (в Англии то усиливались интервенционистские настроения, то звучали голоса сторонники временного примирения с Советами).

Отдавая приоритет созданию пояса из послушных их воле режимов на западной границе России, страны Антанты не торопились с поддержкой правительства Колчака, требуя от него выполнения ряда условий, особенно признания независимости Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы. Лишь после того, как Колчак согласился признать де-факто правительство Финляндии и пообещал "подготовить решение вопроса" об Эстонии, Латвии и других "национальных группах", Англия, Франция, США и Италия 12 июня 1919 года посулили помощь верховному правителю. Однако уже 27 мая начался разгром армий Колчака, и обещанная помощь в широких масштабах от Запада так и не последовала.

Противоречивой была и позиция новых прибалтийских режимов относительно поддержки белых армий. Хотя правящие круги Эстонии поддерживали белую армию Юденича, 12 марта 1919 года эстонская газета "Сотс" писала: "Если Колчак и компания захватят власть в свои руки и установят в России твердый помещичье-буржуазный "порядок", то мы окажемся несомненно первыми жертвами, которых обвинят в "сепаратизме" и "измене России" и против кого будут высланы карательные отряды. И вот тогда только, мы узнаем, что такое русские нагайки. Отсюда следует, что мы были бы глупцами, проводящими сумасшедшую политику самоубийства, если бы стали так или иначе поддерживать и помогать юденичам, колчакам и компании. Тем самым мы помогали бы сами вить ту веревочку, которую русские карательные отряды потом накинут нам на шею. Нет, такой дружбы и сделок с русскими черносотенцами нам надо бояться как огня! Уж лучше русские и латышские большевики, чем русские черносотенцы!" А 15 марта "Сотс" жирным шрифтом выделила слова: "Надо попытаться каким-то образом заключить мир с русским большевистским правительством!"

Эти настроения учитывали в Москве. 14 июня 1919 г. В.И. Ленин писал про правительства прибалтийских стран, что "они боятся, что в случае их собственной победы и одновременной победы деникинщины восстановится Русская империя, которая снова не будет давать жить мелким народам". Единый антибольшевистский фронт разъедался внутренними противоречиями.

Колебания проявляла и английская дипломатия. Пока готовились планы антибольшевистского похода белых генералов, Польши и Прибалтике под руководством генерала Марша, 21 августа 1919 года английское правительство направило своему представителю в Верховном совете Союзных держав в Париже письмо, в котором высказывались сомнения в целесообразности такого похода. Подробно изложив историю интервенции с начала 1918 года, английское правительство приходило к выводу, что наступило время пересмотреть политику Антанты в отношении Советской России. Поэтому предлагалось созвать конференцию союзных держав для рассмотрения этого вопроса.

Тем временем в Риге было созвано совещание представителей Эстонии, Латвии и Литвы, на котором было принято решение начать переговоры с РСФСР. Было очевидно, что правительства трех республик не желали втягиваться в военные авантюры, чреватые людскими и материальными потерями, способствовать дестабилизации и без того непрочного положения своих режимов и, таская каштаны из огня для белогвардейцев, помогать им восстанавливать империю, в результате чего они бы лишились независимости.

Однако это решение вызвало тревогу в странах Антанты, которые опасались слишком быстрого отказа от планов сокрушения Советской страны. 22 сентября 1919 года Таллентс, представитель союзников в Риге, направил письмо министру иностранных дел Латвии Мейеровицу, в котором говорилось: "Мое правительство просит, чтобы латвийское правительство не принимало никаких мер для заключения мира. Мы полагаем, что латвийское правительство будет сейчас, как и в прошлом, будет в своей внешней политике следовать плану, согласованному с Союзными державами. Союзники будут сожалеть по поводу любого сепаратного действия, предпринятого вашим правительством в этом деле". Комментируя тогдашнюю политику Запада, Ленин писал: "Все способы давления, финансового, продовольственного, военного, были задействованы, чтобы заставить Эстляндию, Финляндию, также Латвию, Литву и Польшу, заставить весь этот цикл государств идти против нас".

Отвечая англичанам, Ульманис выражал "готовность продолжать борьбу против большевиков". Но он выдвигал ряд условий. Он требовал, чтобы Англия признала независимость Латвии, добилась эвакуации войск Бермонта-Авалова, предоставила военные материалы для вооружения 75-100 тысяч солдат, дала долгосрочный заем на 15 миллионов фунтов стерлингов. Схожие условия для прекращения переговоров с РСФСР о мире, выдвинули правительства Эстонии и Литвы.

Тогда английская дипломатия совершила очередной поворот. Еще за день до письма Таллентса 21 сентября 1919 года в своей телеграмме английским представителям в прибалтийских странах министр иностранных дел лорд Керзон заявил: 1) английское правительство не может решить вопрос о признании прибалтийских государств де-юре без участия других союзных держав. Этот вопрос может быть решен только на мирной конференции, или Лигой наций; 2) Англия будет добиваться эвакуации из Прибалтики германских войск, угрожающих их независимости; 3) Англия не в состоянии продолжить поставки военных материалов. Это решение может быть пересмотрено только в том случае, если бы Прибалтийские государства подверглись вторжению большевистских войск; 4) Англия не в состоянии больше предоставлять прибалтийским странам финансовую помощь.

В заключении Керзон писал: "В таких условиях правительство Его Величества полагает, что оно не имеет права оказывать какое-либо давление на действия прибалтийских стран и что их правительства должны самостоятельно принимать решения о том, какие меры являются наиболее целесообразными в деле сохранения их собственного национального существования. Они по собственному усмотрению должны решать, должны ли они заключать какое-либо соглашение с советскими властями, и, если да, то какого характера, и если , как предполагается, они решат действовать сообща, они будут в состоянии эффективно контролировать положения".

Таким образом, министр иностранных дел Великобритании давал понять, что не намерен далее поощрять поход прибалтийских государств вместе с белыми войсками против РСФСР. Кроме того, Керзон ясно заявлял, что считают содержание войск в Прибалтике обременительным для Англии. Англичане обещали помочь латвийцам и другим избавиться от присутствия немецких войск. Не возражая против установления мирных отношений с РСФСР, Англия в то же время обязывалась придти на помощь трем правительствам в случае возобновления их столкновений с советскими силами. Эта позиция укладывалась в формулу лорда Берти: курс на отделение от России ее национальных окраин и нежелание помогать восстановлению России в прежних границах.

В начале октября, когда Юденич готовил очередной поход на Петроград, на помощь ему двинулась и русско-немецкая армия Бермонта-Авалова. Однако правительство Ульманиса решительно возражало против продвижения войск Бермонта-Авалов на Даугавпилс через Ригу. Правительство опасалось, что солдаты Бермонта-Авалова начнут возрождение "единой и неделимой России", под лозунгом которого они шли в бой против большевиков, с восстановления дореволюционных порядков в Риге. (Вряд ли Ульманис осмелился выступать с такими протестами, не чувствуя за собой мощной поддержки Антанты.) Вопреки возражениям Ульманиса 8 октября войска Бермонта-Авалова начали наступление на Ригу. На берегах Даугавы завязались ожесточенные бои между ними и войсками Ульманиса. Взять Ригу Бермонту-Авалову не удалось.

Увязнув в боях с латвийской армии, 50-тысячное войско Бермонта-Авалова не сумело придти на помощь 18-тысячной "армии" Юденича, сражавшейся против 15 тысяч плохо вооруженных красноармейцев и рабочих Петрограда. Не исключено, что события в России пошли бы по-иному, если бы объединенные силы Юденича и Бермонта-Авалова нанесли удар по красному Питеру. Однако войска Ульманиса, которые без сомнения получали поддержку Антанты, сорвали планы белых генералов.

Армия Бермонта-Авалова была разбита. К ноябрю 1919 году эта армия контролировала северную Литву и полосу средней, включая Шяуляй. Литовские вооруженные силы вступили в бои с войсками Бермонта-Авалова и разбили их под Радвалишкисом. В конце ноября 1919 года в Литву прибыла межсоюзническая комиссия во главе с французским генералом А. Ниссеном. Под ее наблюдением бермонтовцы были эвакуированы в Германию. Наконец, немецкие солдаты покинули Литву.

Вооруженный конфликт с войсками Бермонта-Авалов отразился на состоявшейся в Тарту 29 сентября – 1 октября 1919 года конференции премьер-министров и министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. На ней было принято решение о прекращении военных действий против РСФСР. Министр иностранных дел Латвии известил Советское правительство о готовности начать переговоры о мирных договорах.

Но тут началось новое наступление армии Юденича на Петроград. Белые войска, овладев Гатчиной и Красным Селом, вышли на окраины Петрограда. Пришли известия и о успешном продвижении армий Деникина к Москве. 13 октября они взяли Орел. В этих условиях страны Антанты постарались сорвать переговоры о мире между РСФСР и прибалтийскими государствами. Под давлением Запада 25 октября правительство Эстонии объявило о невозможности начать переговоры с РСФСР.

Однако поражения армий Юденича и Деникина во второй половине октября снова изменили обстановку. Окончательный разгром войск Юденича и Деникина покончил с колебаниями в политике Англии в отношении Советской России. 8 ноября 1919 года Ллойд Джордж заявил: "Мы не можем продолжать столь дорогостоящую интервенцию… Россия подобна зыбучим пескам… Россия – страна опасная для интервенции". 25 ноября министр иностранных дел Англии известил эстонского представителя в Лондоне, что Англия не считает возможным возражать против начала Эстонией мирных переговоров с Советской Россией.

10 ноября вновь состоялась конференция прибалтийских государств в Тарту по вопросам мира с Советской Россией. В качестве наблюдателей на конференции присутствовали представители Польши и Финляндии. В ходе конференции представители Эстонии заявили, что ввиду исключительно сложного внутриполитического положения правительство считает необходимым начать мирные переговоры. Более того, они были готовы пойти на сепаратное соглашение с РСФСР в том случае, если позиция Эстонии не получит поддержки. Представители же Литвы выразили готовность начать переговоры с РСФСР.

Позиция правительства Латвии определялась ее крайней зависимостью от военных поставок Великобритании, США и Франции в условиях продолжавшихся военных действий против войск Бермонта-Авалова. Поскольку же Англия опять угрожала прекратить военные поставки в случае начала латвийско-советских переговоров о мире, Латвия заняла выжидательную позицию.

Конференция в Тарту была прервана без принятия каких-либо решений по вопросу о мире с РСФСР. Однако 17-18 ноября в Тарту состоялось совещание представителей прибалтийских государств с Литвиновым, завершившееся подписанием протоколов об обмене заложниками и гражданскими пленными.

В ходе переговоров с представителями Латвии Литвинов согласился на вывод советских войск из Латгалии и передачи ее под контроль Риги. В то же время Литвинов замечал: "Латвийские представители проговорились, что не только к переговорам о мире, но был заключен мирный договор между Эстонией и РСФСР. Советское правительство признавало самостоятельность и независимость Эстонии. В договоре фиксировалась государственная граница. Обе стороны обязались не допускать образования и пребывания на своих территориях каких-либо организаций и групп, враждебных другой стороне. Между РСФСР и Эстонией устанавливались дипломатические и консульские отношения.

По договору РСФСР передавала Эстонии часть золотого запаса царской России – 15 миллионов рублей золотом, а также принадлежавшее российской казне движимое и недвижимое имущество. Эстония освобождалась от долговых и иных обязательств царской России. Кроме того, она получала право на лесную концессию на территории РСФСР площадью 1 миллион десятин.

Одновременно было согласовано, что эстонцы, проживавшие в РСФСР и пожелавшие уехать в Эстонию, могут это сделать. В течение 1920 – 1923 гг. из Советской страны в Эстонию выехало 37,5 тысяч человек, но 155 тысяч эстонцев, живших в России, решили там остаться.

Этот договор стал первым мирным договором, заключенным РСФСР. Он вызвал осуждение за пределами Эстонии и России, в том числе и в правящих кругах двух других прибалтийских государств. Однако еще 8 декабря 1919 года начались неофициальные переговоры правительства Латвии с Красиным по вопросу о мире. Как справедливо писал В. Сиполс, "позиция латвийского правительства продолжала оставаться двойственной. Оно было не в состоянии продолжать войну в течение продолжительного времени и поэтому считало необходимым подписать перемирие. Изменение позиции английского правительства облегчало начало переговоров. Но, с другой стороны, американские, французские и польские империалисты решительно требовали от Латвии продолжения войны против Советской России".

Особую энергию здесь проявляла Польша, которая готовилась к новому походу против Советской страны и старалась привлечь к нему войска Латвии и Эстонии. 13 ноября 1919 г. польский генеральный штаб издал приказ захватить Даугавпилс, находившийся под советским контролем. При этом польские военные настаивали на привлечении к этим действиям латышских войск.

2 января 1920 года делегация Латвии направилась в Москву для ведения переговоров, а 3 января началось наступление 30 тысяч польских и 10 тысяч латышских войск в Латгалии. Ими командовал польский генерал Рыдз-Смиглы. Под натиском польско-латышских войск Даугавпилс был сдан.

Тем временем 6 января 1920 г. начались советско-латвийские переговоры в Москве. Они затягивались под давлением Польши, Франции и других стран, выступавших за создание военно-политического союза стран, граничивших на западе с Советской страной. В это время Пилсудский призвал к созданию "на ближнем востоке Европы своего рода Лиги наций для борьбы против большевиков". Председатель Высшего военного совета Антанты маршал Фош также выступил за создание антибольшевистского союза в составе Польши, Румынии, Эстонии, Латвии, Литвы, Финляндии. Однако на состоявшейся 15 января 1920 года в Хельсинки конференции Польши и прибалтийских стран подготовленная военная конвенция не была подписана.

После долгих колебаний представители Латвии на переговорах пошли 30 января 1920 года на подписание договора о перемирии, по которому РСФСР уступала Латвии Латгалию. (Договор не был предан гласности.) 6 февраля Советское правительство предложило Латвии подписать мирный договор.

Правительство Ульманиса начало переговоры со своими союзниками. В ходе переговоров в Варшаве в марте 1920 года польское правительство потребовало от Латвии часть ее территории "по стратегическим соображениям". Переговоры были прерваны, а 26 марта министр иностранных дел Латвии Мейеровиц сообщил советской стороне о готовности начать переговоры о мирном договоре. 16 апреля переговоры начались.

Однако 25 апреля началось польское наступление на Советскую страну. 6 мая за нападение на РСФСР высказался Маннергейм. В этой обстановке начальник штаба латвийской армии Радзинь заявил, что латвийские войска не могут отказаться от "совместных действий с польской армией".

На переговорах с Латвией делегация Советской страны заявила о своей готовности не только уйти из Латгалии, но и из Пыталовского железнодорожного узла, хотя латышское население в этом районе составляло меньшинство. Латышская делегация требовала также передачи Латвии части Дриссенского уезда, населенного белорусами. При этом латыши признали, что на этом настаивает Польша, желавшая, чтобы фланг ее армии был защищен с этой стороны латвийскими войсками. Как только Красная Армия перешла в наступление и отбросила поляков, вопрос о Дриссенском участке был снят. 11 августа 1920 года в Риге был подписан мирный договор между РСФСР и Латвией.

Советское правительство признавало независимость Латвии. Договор фиксировал советско-латвийскую границу. Каждая из сторон обязалась воспрепятствовать пребыванию на своей территории войск других держав, находящихся в состоянии войны с другой договаривающейся стороной. Запрещалось и пребывание каких бы то ни было организаций и групп, имевших целью низвержение правительства другой договаривающейся стороны. Договор предусматривал установление дипломатических и консульских отношений.

В соответствии с договором РСФСР передавало Латвии государственное имущество, вывезенное в Россию во время Первой мировой войны, освобождало Латвию от ответственности по долговым и иным обязательствам, выплачивало 4 миллиона рублей золотом из царского золотого запаса и предоставляло Латвии право рубки леса на площади 100 тысяч десятин.

За месяц до этого, 12 июля 1920 года в Москве был подписан мирный договор между РСФСР и Литвой. В соответствии с ним РСФСР отказывалась "от всех суверенных прав над литовским народом и его территорией".

Договор предусматривал урегулирование имущественных, финансовых и экономических вопросов между двумя странами и безвозмездную экономическую помощь Литве со стороны РСФСР. Стороны взаимно обязались не допускать пребывания на своих территориях организаций и групп, направленных против другой стороны. Договор фиксировал советско-литовскую границу, по которой Вильно (Вильнюс) и Виленская область входили в состав Литвы.

До этого поляки захватили Вильнюс и Виленский край и это стало причиной вооруженных столкновений между Польшей и Литвой. 18 июня и 27 июля 1919 года Высший совет Антанты провел две демаркационные линии, разделившие Литву и Польшу. Всякий раз Виленский край закреплялся за Польшей. Правда, руководство Антанты заверяло Литву в том, что Польша будет контролировать Виленский край лишь до завершения борьбы с Советской Россией.

Вскоре начались переговоры между Польшей и Литвой о создании единого блока против Советской страны. Однако в разгар переговоров в Литве была предпринята попытка пропольского переворота. Переговоры были сорваны.

В ходе наступления на Польшу 14 июля через два дня после подписания мирного договора между РСФСР и Литвой 3-й кавалерийский корпус Г. Гая вступил в Вильнюс. 6 августа по соглашению с Красной Армией Вильнюс был передан Литве. 27 августа в Вильнюс вступили литовские войска.

Договоры 1919 – 1920 гг., построенные на принципах взаимной выгоды, равноправия и уважения к национальному самоопределению, закрепили мир между прибалтийскими государствами и Советской страной и могли бы стать прочной основой для добрососедских отношений.

Однако главным фактором, определявшим взаимоотношения между прибалтийскими странами и Советской России, стала роль стражей "санитарного кордона", которая навязывалась Эстонии, Латвии и Литве державами Запада. Поставив прибалтийским государствам задачу борьбы против Советской России, Запад поддерживал внутри них те политические силы, которые занимали наиболее антисоветские и антироссийские позиции. В основу идеологии новых государств стала проповедь не только антикоммунизма и антисоветизма, но и установки о якобы извечной угрозе Прибалтике со стороны "дикой" России и якобы вечной и взаимовыгодной дружбе с "культурным" Западом. Эти идейно-политические установки внедрялись в общественное сознание населения трех республик в течение двух межвоенных десятилетий. О вековых традициях дружбы и сотрудничества между народами Прибалтики и России, о солидарности трудящихся в борьбе за лучшую жизнь старались забыть. Идеи дружбы с великим восточным соседом всячески осуждались, подавлялись и преследовались, что не могло не сказаться впоследствии на формировании общественного сознания в этих государствах.

В то же время события 1919 – 1920 года убедительно показали, что новые государства полностью зависели от крупных стран Запада и это отражалось в постоянных колебаниях в их внешней политике под воздействием смены настроений в правящих кругах Великобритании, Франции и других держав. Формальный суверенитет трех прибалтийских республик прикрывал их полную зависимость от денежных и военных поставок Запада, присутствия на их территории иностранных формирований, политического давления влиятельных международных сил.

Под игом независимости

Небольшие размеры новых прибалтийских государств, их невозможность иметь достаточно мощные вооруженные силы, отсутствие у них запасов многих важных естественных ресурсов, недостаточная конкурентоспособность производимых ими промышленных товаров на мировом рынке и разрыв традиционных связей с Россией поставил Эстонию, Латвию и Литву в исключительно трудное положение, усугубившееся после разорительной мировой войны, Гражданской войны, а также других вооруженных конфликтов 1918 – 1920 гг. на их территориях. Характеризуя положение Эстонии на мировой арене после 1919 года, руководитель эстонских коммунистов В. Э. Кингисепп назвал свою брошюру так: "Под игом независимости". Эти слова были справедливы также по отношению Латвии и Литвы.

Не только великие державы, но и такие страны, как Польша могли навязывать им свою волю. Об этом, в частности, свидетельствовала судьба столицы Литвы и Виленского края. 30 сентября 1920 года после поражения советских войск под Варшавой в Сувалках начались польско-литовские переговоры, а 7 октября там был подписан договор, по которому Вильнюс и Виленский край передавался Польше.

При этом некоторые поляки-уроженцы Вильнюса во главе с генералом Л. Желиговским этим не удовольствовались. Войска Желиговского захватили Вильнюс и продолжили наступление на другие литовские города. Лишь 29 ноября под контролем Лиги наций было подписано перемирие между войсками Желиговского и Литвой. Вильнюс остался в руках Польши.

Виленский вопрос стал камнем преткновения в польско-литовских отношениях, препятствуя созданию единого антисоветского блока на западных границах СССР. В течение 1921 года державы Антанты вновь обещали решить вопрос о Вильнюсе и Виленском крае в пользу Литвы, но требуя взамен создания федерации с Польшей. Литва отвергла это предложение.

В 1923 году на конференции послов Лиги наций государственная граница была установлена с признанием Виленского края в составе Польши. Это решение было одобрено всеми членами Совета Лиги наций, Ватиканом и Соединенными Штатами. Лишь Литва и СССР не признали этой границы.

Эта позиция Литвы привела к тому, что ей долго отказывали в признании ведущие страны Запада. Лишь в июле 1922 году Литву признали США, а в декабре того же года – Франция, Италия, Великобритания и Япония. При этом эти державы требовали, чтобы Литва открыла для Польши свободный проход через Неман, пошла на интернационализацию Немана. Под давлением Литва согласилась на эти требования.

Неспособность дать отпор притязаниям таких соседей, как Польша, или действиям каких-то авантюристов, вроде Желиговского, свидетельствовала и о крайней слабости прибалтийских государств. Разрыв или ослабление традиционных экономических связей с Россией привели к изменениям в хозяйственной структуре новых стран. В Эстонии некоторые крупные промышленные предприятия (в том числе Кренгольмская мануфактура) пришли в упадок, были ликвидированы (например, Таллинские судостроительные заводы). В Латвии ряд заводов были закрыты (завод «Проводник», Русско-Балтийский вагоностроительный завод и др.). В Литве производство металлических изделий сократилось в 3 раза, резко снизился уровень производства лесопильной и деревообрабатывающей промышленности. К тому же после аннексии Польшей Вильнюса сильно сократилось кожевенное производство, сосредоточенное в столице Литвы.

К 1938 году продукция фабрично-заводской промышленности Латвии составляла 56,1 процента довоенного уровня, а число рабочих в этой отрасли хозяйства снизилось до 58,7 процента от уровня 1913 года. В 1930 году в промышленности Эстонии было занято лишь 17,4% рабочей силы, в Латвии – 13,5%, в Литве – 6%. Поскольку растущее население стран Прибалтики не могло найти применения своим силам в их экономике, многие покидали этот регион. С 1919 года по 1940 год только из Литвы эмигрировало в США, Бразилию, Аргентину около 100 тысяч человек.

В экономике ряда новых стран усиливалась ориентация на сельскохозяйственное производство. Вопреки тенденциям во всех странах Европы доля сельского населения в этих странах почти не менялась. В 1922 году в Эстонии на долю сельского населения приходилось 71,6%, а в 1940 году – 66,2%. В 1940 году в Литве 65% всех трудящихся страны работало в сельском хозяйстве. Хозяйство новых стран переориентировалось на снабжение Западной Европы сельскохозяйственной продукцией.

В своей работе О. Сепп "Зависимость буржуазной Эстонии от империалистических стран" писал: "Соответственно меняющемуся в Эстонии влиянию империалистических государств, Эстония поставляла то бекон для Англии, то сальные свечи для Германии, то брала курс на аграризацию, то на производство полуфабрикатов, особенно сланцевого масла". Как отмечал О. Сепре, "в первые годы существования буржуазной Эстонии (1920 – 1924) делались попытки оживить крупную промышленность в надежде на свержение советского строя и восстановление прежних обширных рынков сбыта для промышленности Эстонии… С 1925 года в Эстонии преобладал курс на аграризацию страны, особенно на увеличение производства продуктов животноводства для экспорта в Англию".

С 1924 по 1934 год вывоз мяса из Эстонии увеличился в 4,3 раза, сливочного масла – в 3,2 раза, яиц – в 3,5 раза. Удельный вес готовых продуктов в экспорте Эстонии составлял 40,5%, а в 1938 году – 19,3%. Удельный же вес сельскохозяйственных продуктов, сырья и полуфабрикатов в экспорте за этот же период вырос с 59,2% до 80,7%.

В те годы Эстония выступала на мировом рынке как производитель продовольствия и промышленного сырья. Сепре писал: "Средств производства в Эстонии для вывоза почти не производилось… Готовые изделия вывозились в столь малых количествах, что являлись скорее товарными образцами, чем предметами фактического экспорта. Значительную часть экспорта готовых товаров Эстонии составляли фанерные листы и сиденья для стульев". Предметом вывоза Эстонии являлась также бумага, наибольшее количество которой закупали Египет, Суринам, Китай и Колумбия. Впрочем, как замечал Сепре, "бумага вывозилась отдельными партиями и постоянного рынка не имела". 2/3 эстонского вывоза приходилось на Германию и Великобританию.

В аграрный придаток Западной Европы превратилась и Литва. Изделия литовской промышленности составляли лишь 2-3% экспорта страны. Зато в импорте на них приходилось 60%. В 1939 году 34,4% литовского экспорта составляли мясо и мясопродукты, 25% – масло и яйца.

Характеризуя основные направления развития хозяйства Латвии с первых лет ее независимого существования, А.Я. Варславан в своем исследовании "Английский капитал в буржуазной Латвии" писал: "Несмотря на ее юридическую независимость, Латвия фактически оставалась полуколонией, которую в экономическом отношении использовали во-первых, как сырьевую базу, во-вторых, как источник дешевой рабочей силы, и, в-третьих, как рынок сбыта своих товаров".

В 1920 году латвийский журнал "Экономистс" писал: "В настоящее время мы вынуждены изыскивать продукты сельского и лесного хозяйства в сыром и обработанном виде, пригодные для вывоза за границу. Среди этих продуктов лен и древесина в ближайшем будущем займут основное место".

Варславан замечал: "Статистическое управление Латвии стремилось по возможности завысить показатели роста удельного веса готовой продукции в экспорте. Если в 1927 году спичечная соломка учитывалась как полуфабрикат, то в 1929 году – уже как готовая продукция. Таким же образом учитывались дощечки для ящиков и бочарная клепка, полуфабрикаты фанеры, проволоки и др." В то время как до 1917 года рижские производили деревянные изделия из лесопродуктов, журнал "Экономистс" подчеркивал в апреле 1920 года, что теперь "латвийская деревоперерабатывающая промышленность ограничивается только распиловкой леса в экспортный товар, а дальнейшая обработка древесины происходит в весьма незначительных размерах – в пределах обеспечивающих только местную потребность". Рижские лесопильные фабрики простаивали.

Большие надежды в независимой Латвии возлагали на экспорт льна. В мае 1920 года журнал "Экономистс" писал: "В настоящее время трудно использовать лес, поэтому на первое место становится использование льна". Для этих соображений были известные основания. В 1909 – 1913 году на Латвия приходилось 16,3% мировых посевов льна и 13,3% производства льноволокна. Представитель Латвии на Парижской мирной конференции Я. Сескис писал 27 августа 1919 года министру иностранных дел Латвии Мейеровицу: "В особенности следует экономить лён, который здесь на Западе ценится, по-видимому, наравне с золотом". Сескис предлагал использовать состояние войны с Советской Россией для того, чтобы "захватить в пограничных с Латвией районах России запасы льноволокна, которые можно было бы реализовать на Западе, получив в обмен вооружения".

Министр финансов Латвии Р. Каллиенс заявлял: "Лён – это основа государственного хозяйства Латвии, поэтому делается всё возможное, чтобы восстановить и расширить площади подо льном, которые в вихре войны значительно уменьшились". Эти усилия принесли свои плоды. В 1920 – 1923 годах Латвия заняла 4-е место в мире после РСФСР по производству льна. В 1921 – 29 годах на долю Латвии приходилось от 9% до 11,5% посевных площадей мира, занятых подо льном. В те же годы на Латвию приходилось около 8% мирового сбора льноволокна. В 1920 году – 66% латвийского сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности направлялась в Англию. Из льноволокна, ввозимого в Англию, 31% приходилось на Латвию.

Однако зависимость от экспорта льна поставила экономику Латвии в уязвимое положение. В 1921 году произошло падение цен на лён и сокращение его закупок. В 1922 – 23 году внешние закупки льна увеличились и наблюдался рост льнообрабатывающей промышленности в Латвии. Но в 1924 – 1929 году экспорт льна в Великобританию неуклонно сокращался.

Как отмечал Варславан, "Латвия, имея возможность продавать льноволокно в другие страны по более высоким средним ценам, все же поддерживала устойчивый удельный вес экспорта в Англию сырья и полуфабрикатов для текстильной промышленности. В этом находила отражение неравноправие экономических отношений и зависимость буржуазной Латвии от Великобритании".

На Великобританию приходилось более 40% латвийского экспорта сырья и полуфабрикатов, при этом значительное место занимали лесоматериалы. Большую долю в импорте Латвии занимало и сливочное масло, главным потребителем которого являлась Германия (78%). Всего на долю Англии и Германии приходилось две трети экспорта Латвии. В то время, как Англия главенствовала в латвийском экспорте, Германия доминировала в латвийском импорте.

После 1913 года существенно изменилась роль Прибалтики как транспортной артерии, связывавшей Россию с Западом. В 1913 году на латвийские порты приходилось 56,2% внешнеторгового оборота России на Балтийском море. При этом 82% стоимости товаров, вывозимых через эти порты, были произведены в России за пределами Латвии, и лишь 18% – в самой Латвии. После Первой мировой войны Латвия оказалась оторванной от России. Прежняя система хозяйства была нарушена и транспорт Латвии работал с существенной недогрузкой. Если в 1913 году число судов, посещавших порты Латвии, составляло 5289 (их тоннаж был 3 591 195 тонн), то в 1929 году число таких судов было 3841, а их тоннаж насчитывал 1872 790 тонн. Место России в морском транспорте Латвии заняла Англия, хотя Германия успешно конкурировала с "владычицей морей". Одновременно Германия играла активную роль в развитии железнодорожного транспорта через Прибалтику в РСФСР.

После 1917 года иностранный капитал постарался занять место российского в экономике Прибалтике. Значительной частью российской собственности завладели англичане и немцы. Так 42,1% пайщиков Крегнольмской мануфактуры жили в Англии, 38% – в Германии. 4,5% – в Дании, 2,9% – в Чехословакии, 2,7% – во Франции, 1,3% – в Швейцарии, 5,2% пайщиков жили в Латвии, Мексике, США, Финляндии, Австрии и Норвегии. Лишь 1,2% пайщиков проживали в Эстонии.

"Эстонская энциклопедия" писала в 1933 году: "Влияние иностранного капитала в промышленности Эстонии велико. Он преобладает в текстильной и бумажно-целлюлозной промышленности, в телефонной фабрике и цементных заводах; посредством иностранного капитала создана вся частная сланцевая промышленность… Инвестированный в промышленность иностранный капитал достигает примерно 50 миллионов крон, составляя круглым счетом половину балансовой стоимости всего недвижимого и движимого имущества промышленных акционерных обществ". В 20-е годы в экономике Эстонии решающую роль играл английский капитал, а в 30-е годы все более усиливалось влияние Германии.

Иностранный капитал господствовал и в экономике Литвы. Шведский капитал скупал спичечные фабрики, строил бумажную фабрику. Германский капитал направлялся в металлообрабатывающую и полиграфическую промышленность. Английский и голландский – в бумажно-целлюлозную и полиграфическую промышленность, американский – в текстильную.

Английский капитал занимал 2-е место по вложениям в экономику Латвии, уступая лишь германскому.

Финансовый капитал крупных зарубежных держав занимал господствовал в банках Прибалтики. Удельный вес капиталов банков США, Англии, Германии и других иностранных держав составлял 60 процентов в сводном балансе всех частных банков Латвии.

Велика была и долговая зависимость от Запада прибалтийских государств. В начале февраля 1923 года правительство Англии потребовало от Латвии возмещения расходов на содержание ряда латышских воинских формирований в Сибири в период колчаковщины, оплаты за содержание английских представителей в Латвии в 1919 году и платы за транспортировку латышей из Дальнего Востока и Архангельска в годы Гражданской войны. К этому времени долговые обязательства Латвии перед Англией превысили 2 миллиона фунтов стерлингов и составляли около 70% всех внешних долгов Латвии. За американские продовольственные поставки в Латвию в годы войны, республика была должна США более 5 миллионов долларов.

Займы, взятые Эстонией в странах Запада в первые годы своего независимого существования, стали тяжелым бременем для небольшой республики. 68% военных долгов приходилось на долю США, 20% – на долю Великобритании. Хотя Эстония ежегодно платила США огромные суммы для погашения долга, ее задолженность не уменьшалась, а вследствие неуплаты по процентам в кризисные годы, увеличивалась. Так долг Эстонии Соединенным Штатам составлял в 1922 году 58 171 тысяч крон, а в 1934 – 65 041 тысяч крон. Сепре замечал: "Этот долг был достаточно крупным, чтобы держать в подчинении такую небольшую страну, как Эстония".

К тому же импорт в Эстонию из развитых стран мира превышал ее экспорт. Так Эстония ввозила из США товаров (хлопок, смазочные масла, автомашины, тракторы) на 22 миллионов крон, а вывозила своих товаров на 1 миллион крон. В результате в 1920 – 1925 годах были истрачены все резервы золота и инвалюты Эстонии. О. Сепре писал: "Большая часть золотого запаса буржуазной Эстонии утекла за границу уже в начале 20-х годов… Экономика страны оказалась на краю гибели. Курс эстонской марки катастрофически упал".

В 1927 году Эстонии был предоставлен заем Лиги наций. На деле деньги были предоставлены английским банком "Мидлэнд". Финансовым советником при Эстонском банке на правах комиссара стал Уолтер Уильямсон, который фактически руководил всей финансовой и экономической политикой Эстонии".

С первых же дней своего независимого существования оказалась опутанной долгами и Литва. В товарообороте Литвы господствовали Германия и Великобритания, на долю которых приходилось 70-80% импорта и 40-60% экспорта. Американский капитал проникал в Литву в основном через зажиточную литовскую эмиграцию. Ей принадлежала значительная часть капитала в Международном и Кредитном банках. Американцы-выходцы из Литвы господствовали в Литовском и Земельном банках. Членом правления Международного банка был А. Сметона.

Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказавшись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империалистических держав, новые государства неизбежно следовали по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.

Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Великобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе, – отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 г. Ульманис и Мейеровиц признали "необходимость экономического проникновения со стороны какой-либо державы и выразили твердое пожелание, чтобы этой державой была Англия".

На состоявшейся в июле 1925 года конференции посланников Латвии в Риге была принята резолюция, в которой говорилось: "Поскольку Англия является врагом России и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, привлекать в Латвию английские капиталы и стремиться получить в ней займы".

Но одновременно с Великобританией усиливала экспансию в Прибалтику Германия. При этом Германия опиралась на немецкое меньшинство в трех республиках. 27 декабря 1920 года министерство иностранных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говорилось: "Прибалтийские немцы должны стремится к сотрудничеству с господствующими нациями окраинных государств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Германии".

Продвижение в Прибалтику рассматривалось в германских правящих кругах как трамплин для экспансии в Россию. 26 января 1921 года в министерстве иностранных дел Германии состоялось совещание по экономическим отношениям с Латвией. На совещании было сказано, что "Германия ничего не боится так сильно, как быть обойденной или опоздать при занятии позиций, с которых она могла бы начать завоевание России мирными средствами".

Помимо конкурентной борьбы за овладение Прибалтикой ведущие державы Запада занимали различные позиции относительно будущего трех республик. Если Великобританию и Германию устраивало сохранение у них статуса номинальной независимости, что позволяло им укреплять свои позиции в этом регионе, то позиция Франции и США была иной. Эти державы не оставляли надежд на скорую реставрацию дореволюционных порядков в России. Так министр иностранных дел Польши Сапега писал польским представителям за рубежом 10 сентября 1920 года, что Франция считает прибалтийские государства "временным и неизбежным злом" и "будущей добычей возрожденной России".

Аналогичную позицию занимало и американское правительство. Последнее упорно старалось спровоцировать вооруженный конфликт на советских границах Прибалтики с тем, чтобы развязать оттуда новую интервенцию против Советской России. Так, 9 августа в Государственный департамент было направлено письмо Юнга о возможности советского нападения на прибалтийские республики. Следствием этого явилось прибытие в Балтийское море американского крейсера "Питтсбург", а также военных судов "Брум" и "Брукс". 6 и 24 декабря 1920 года Юнг направил новые телеграммы в Государственный департамент об угрозе советского нападения. В последней телеграмме он утверждал, что в середине января 1921 года ожидается нападение Красной Армии на Эстонию и Латвию.

Позиция двух влиятельных держав Запада заставляла правительство Латвии искать, с одной стороны, поддержки Великобритании, а, с другой стороны, укреплять военно-политические связи с другими лимитрофами. Министерство иностранных дел Латвии информировало своего представителя в Великобритании о том, что союз возможно большого числа государств является необходимой гарантией на тот случай, если в России будут установлены прежние порядки и новое правительство России начнет добиваться восстановления "единой и неделимой". Поэтому, говорилось в письме министерства, "мы не возражали бы против заключения союза новых государств от Белого до Черного моря; наоборот, если возникла бы возможность заключить такой союз… мы бы его энергично поддержали бы".

Это предложение было поддержано Эстонией на конференции трех прибалтийских стран, а также Польши и Финляндии в Булдури 6 августа 1920 года. На этой конференции был выработан ряд статей военного соглашения, предусматривавшее, что оно направлено против России. При этом под "Россией" подразумевалась "любая военно-политическая организация, которая возникла или могла бы возникнуть на территории России. На конференции было также признано желательным заключение военного договора между Польши, Эстонии, Латвии и Литвы, направленного против Германии. (Финляндия категорически отказалась стать участником такого договора.)

Разногласия между западными державами проявлялись и в других областях. Если Франция стремилась связать три республики союзом с Польшей, находившейся под сильным влиянием Парижа, то Англия настаивала на создание политического блока Прибалтийских стран со скандинавскими странами. Однако французские планы создания блока Польши и трех прибалтийских республик наталкивались на сопротивление Литвы, настаивавшей на возвращение Польшей Вильнюса и Виленской области.

Считая независимость прибалтийских государств "временным явлением", Франция не спешила с их признанием де-юре. Лишь разгром белых армий заставил французское правительство несколько изменить свою позицию. Журнал "Эроп нувель" писал: "Нет больше генералов, которых можно было бы признать, поэтому признают новые государства". Министр иностранных дел Латвии писал посланникам страны: "Единственной антибольшевистской силой остались новые государства, которые Франции, естественно, пришлось признать". 26 января 1921 года Верховный совет стран Антанты по предложению Франции признал независимость Эстонии и Латвии.

Латвийский посланник в Лондоне Бисениек писал в Ригу, что одной из причин признания Францией Эстонии и Латвии было желание французского правительства создать "сплошную полосу буферов между Германией и Россией от моря до моря".

Лишь США долго возражали против признания Латвии и Эстонии, исходя из необходимости реставрации "единой и неделимой" России под властью белых генералов. Правда, 28 июля 1922 года правительство США приняло решение о признании Латвии и Эстонии де-юре, но при этом не исключая возможности восстановить России в дореволюционных границах.

Созданию прочного антисоветского блока "от моря до моря" мешали разногласия между прибалтийскими государствами и Польшей. Не удовольствовавшись захватом Виленской области, Польша претендовала на шесть волостей юго-восточной Латвии, а то и на весь юг республики. Поэтому не только Литва, но и Латвия выступала против участия Польши в общем военно-политическом союзе. Однако ничто не помешало заключению 7 июля 1921 года договора о военном союзе между Эстонией и Латвией.

12-13 июля 1921 года в Риге состоялась конференция министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. На ней Литва пыталась привлечь две другие прибалтийские республики к ее конфликту с Польшей на своей стороне, но потерпела в этом неудачу.

Через несколько дней 25-30 июля в Риге состоялась другая конференция с участием представителей Эстонии, Латвии, Финляндии и Польши. Литва отказалась в ней участвовать. Очевидно на ней вновь был поставлен вопрос о создании антисоветского военно-политического блока. Информируя своих посланников за рубежом после этой конференции, министерство иностранных дел Латвии подчеркнуло, что слухи об агрессивных намерениях России не могут быть приняты всерьез; напротив, приходится опасаться, что Польша и Румыния сами могут спровоцировать конфликт с Советской страной.

17 марта 1922 года на созванной по инициативе Франции конференции представителей Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии (Литва не была приглашена из-за ее конфликта с Польшей по поводу Виленщины) был заключен так называемый Варшавский договор четырех стран о взаимной помощи. Таким образом был оформлен антисоветский политический блок под эгидой Антанты.

7-я статья договора гласила: "Представленные на Варшавской конференции государства обязуются в случае, если одно из них без провокаций с его стороны подвергнется нападению другого государства соблюдать благосклонную позицию по отношению к атакованному государству и заключить немедленно соглашение о необходимых мерах".

Планы создания военно-политического блока "от моря до моря" беспокоили не только Советскую страну, но и Германию. Чтобы убедить Германию в том, что данная статья не была направлена против нее, представители Польши, Эстонии, Латвии и Финляндии подписали 22 апреля 1922 года секретный меморандум, в котором указывалось, что в статье 7 имелась в виду Россия. Сообщая 1 мая латвийскому посланнику в Финляндии о подписании меморандума, Мейеровиц подчеркивал, что он должен сохраняться в тайне, "чтобы русские не имели основания считать, что Варшавский договор направлен против них".

В то же время Франция не скрывала надежд на то, что новый военно-политический блок будет служить для развязывания нового нападения на Советскую страну. Комментируя итоги Варшавской конференции, французский посланник в Эстонии Жильберт писал: "Теперь наступило время для того, чтобы заговорили пушки… Польша, Латвия, Эстония, Финляндия достаточно сильны, чтобы свергнуть большевистскую власть в России".

Свое стремление укреплять антисоветскую направленность Варшавского договора продемонстрировала французская делегация во главе с сенатором Трувэ, посетившая в июне-июле 1922 года Латвию, Эстонию и Финляндию. Одновременно прибалтийские порты посетила эскадра французских судов в составе тяжелого крейсера "Жюль Мишело" и двух миноносцев. Франция предложило передать Латвии один из своих старых военных кораблей и получило обязательство Латвии размещать все свои заказы на военные корабли и принадлежности береговой обороны исключительно во Франции.

В это время активизировалась и разведывательная деятельность прибалтийских стран против Советской страны. В письме министра обороны Латвии Лайлиня Мейеровицу от 18 января 1923 года говорилось, что генштаб латвийской армии практикует отправку вооруженных разведчиков через советскую границу. Разведкой в Советской стране занимались дипломаты и дипкурьеры прибалтийских государств.

Находясь в полной хозяйственной и политической зависимости от ведущих стран Запада, правительства прибалтийских государств послушно выполняли их волю и следовали антисоветскому курсу. Лишь опасаясь за судьбу своих режимов, они пытались уклониться от участия в военных авантюрах, к которым их подталкивали наиболее оголтелые враги Советской страны.

Между СССР и Западом после Первой мировой войны

Советское правительство с тревогой оценивало военно-политическое положение на своей западной границе. 15 марта 1922 года Наркомат иностранных дел обратился с нотой протеста к правительствам Англии, Италии, Франции, в которой отмечалось, что «русское правительство имеет неопровержимые доказательства формирования враждебных банд на территории соседних государств». В связи с тем, что «против Советской России заключаются новые военные союзы», НКИД высказывал тревогу по поводу возможности «новой военной интервенции, открытой или замаскированной».

В ответ на диверсии, шпионаж и провокационные действия Советская страна предлагала действенные меры, направленные на укрепление доверия со своими западными соседями. 12 июня 1922 года Советское правительство направило предложение правительствам Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши (а затем и Румынии) о разоружении.