Читать книгу Рассказы о рыбалке - Юрий Гаврилов - Страница 6

Река в Вытегре одна, но с двумя руслами: по центру города протекает тихая, спокойная одноименная река, деля город на две части, со старыми деревянными, уже давно не действующими, шлюзами «Мариинской системы», и на окраине – многоводный новый канал Волго-Балт, с первым, самым мощным шлюзом. За городом оба русла соединяются в большое водохранилище.

Вытегра вскрывалась в конце марта. Лишь только сломает и унесет лед – начиналась ловля лещей на переметы.

Даже крошечный подлещик, пойманный в далеком детстве, не забывается на всю жизнь. Бережно хранит память «первые радости» юного рыбака. И какой бы толщью не отделяли годы первое биение крови в сердце, пережитую дрожь в ногах при вываживании добычи, – бессильны они заслонить мельчайшие подробности события. До смертного часа будут помниться рыбаку и все оттенки воды и запахи оживающей земли. А голоса птиц и багряные пожары зорь и через полста лет предстанут со вчерашней ясностью…

Место для ловли Юрка выбрал за городом, у Кривого Колена, возле причала нефтебазы. В этом месте река была особо глубока, здесь раскинулись склады с причалами. Сюда подходили баржи и самоходки с продуктами, мукой, солью, водкой, да и многим другим. Рядом стояли рыбзаводовские сейнеры. Река здесь была намного шире, чем в центе города, так как именно отсюда брал начало новый канал.

Насколько хватило сил, Юра метнул закидушку. С плеском упал тяжелый свинцовый груз и увлек за собой в таинственную глубь пять лещовых крючков, наживленных целыми клубками красных навозных червей.

– Ловись рыбка, большая и маленькая, – по суеверной привычке прошептал Юрка.

Не спеша, он привязал леску за тонкий стволик талового куста и загляделся на воду.

Наплывала ночь. Заря гасла. Подул, пробирающий до костей, северо-западный ветер. Волны ежесекундно менялись в окраске: от цвета расплавленного металла на середине до разлитого подсолнечного масла чуть поближе и густого мазута у берегов. Река шла сильно, во всю неоглядную ширину, шлюз сбрасывал воду. И все это пышное великолепие красок жило, неслось в подернутую дымками даль.

Казалось, вскочи на зыбкую спину красавицы реки, и понесет она тебя, как горячий скакун, сквозь степи, леса и горы в сказочную страну, к далекому синему морю…

Простившись с рекой до первых петухов, Юрка припустил домой.

…В предутренних сумерках река показалась еще таинственней. Над головой, спеша на север, пронеслась невидимая стайка птиц. Из водяной пучины с пугающей неожиданностью выворачивались клокочущие буруны водоворотов, точно в глубине их бились гигантские рыбы. От разгорающейся зари пухлые клочья пены на волнах порозовели. Другая сторона реки все еще не была видна, река казалась морем.

Как и вечером, Юра смотрел на воду. Он прибежал слишком рано и боялся взяться за заброшенную вчера вечером закидушку, чтобы не отпугнуть рыбу. Ему казалось, что сейчас проснувшиеся лещи вышли на жировку и вот-вот наткнутся на наживку. Рыбак присел на берег и решил:

«Просчитаю до ста и – тогда…» – Юра считал, слушал и смотрел, как играла полая вода.

«Девяносто восемь, девяносто девять…» – куст, за который Юра привязал закидушку, залило на полметра прибывающей водой, он все время качался.

Мальчик подсучил штаны и ступил в жгучую воду. С пересохшим горлом, с сильно бьющимся сердцем Юрка приподнял на себя леску и тотчас же ощутил такой рывок из глубины, от которого он только чудом устоял на ногах. Вырванный из рук шнур обжег ладони, и если бы не был крепко привязан за стволик, то безнадежно ушел бы в омут, как ушел в него по маковку пригнутый куст.

Первой мыслью Юрки было бежать за ребятами, но, представив, как они будут выводить леща, а он – хозяин закидушки, только сучить ногами на берегу, Юра снова приподнял леску. И снова мальчик с трудом удержался на ногах и то лишь потому, что ухватился за ветку.

Рванувшаяся в глубину омута рыбина почти отвесно выпрыгнула высоко над водой вместе с грузом и болтающимися поводками.

Казалось, что леска, натянутая до отказа, вот-вот лопнет. И, конечно, лопнула бы давно, если бы не пружинил таловый куст.

Растерявшийся Юрка увидел толстое брусковое тело рыбины: у нее была короткая тупая голова и кроваво-красные плавники. Лишь только никогда не виданная Юркой рыбина с плеском ушла вглубь, мальчик снова уцепился за леску. Но леска точно зацепилась за камень, Юра изо всех сил рванул, и чудовище, выметнувшись на поверхность, понеслось по ней, едва касаясь брюхом воды: так скользит камень, брошенный с огромной силой опытной рукой. Вся голубовато-серая спина и серебристо-белые бока ее были видны юному рыбаку.

Рывок на исходе шнура был таким сильным, что Юрка упал на куст и расцарапал лоб и щеку. Мокрый по воротник, посинелый от холода, с окровавленным лицом, он все же изо всех сил тянул за леску, сдерживая мчащегося великана. Но снова чудовище помчалось в глубину.

Сколько времени прошло в неравной борьбе с ним, Юра не сумел бы сказать, но, наверное, больше часа.

Солнце взошло. С онемевшим от холода телом, с натруженными руками, он едва держался на ногах, когда на берегу появились люди.

Это были дряхлый, седой старик с красными слезящимися глазами, в старой ватной фуфайке, с длинным багром, которым он цеплял проплывающие вдоль берега бревна, толстая женщина в мужской шапке-ушанке, с ведрами на коромысле, и босой болезненный подросток, с льняными волосами, чуть прикрытыми на макушке детской фуражечкой с оторванным козырьком.

– Лосось?!.. Точно, лосось! Никак, с озера зашел, да в ворота шлюза уткнулся, вот и гуляет здесь. Да-а, редкий гость!… – прошамкал беззубым ртом дед.

Женщина опустила пустые, загрохотавшие по камням ведра и с коромыслом бросилась на помощь Юрке. Но добраться до него, стоящего уже по пояс в воде, она уже не смогла и потому бегала по берегу и кричала старику:

– Багром! Багром его чепляй, Серафимыч… Я говорю багром! – приблизив толстое лицо к самому уху древнего старичка, громко кричала она.

Старец поправил фуфайку, приложил ладонь лопаточкой к густо заросшему седой шерсткой дряблому уху и спросил:

– Ась?

– Ба-а-гром, говорю, тетеря!

Старик понял и засуетился, мелко переступая ногами, обутыми в резиновые калоши.

– Ужотко изловчусь… Изловчусь, – шамкал старик, занося длинный багор над заметно ослабевшим то всплывающим на поверхность, то снова уходящим в глубину лососем.

Юра из последних сил тянул и тянул упористого, как бык, великана к берегу. Рывки рыбы становились все слабее и слабее, но и у мальчика уже не оставалось сил

Наконец, Юрка, собравшись с силами, снова подтянул чудовище к берегу.

Серафимыч изловчился и ударил его багром по спине. Но удар был так слаб, что лосось ринулся вглубь, старик выпустил багор и, потеряв равновесие, упал в воду.

Когда мокрый старик вылез на берег, без багра, он был очень смешон и жалок, но всем было не до смеха.

Женщина забегала, закричала еще сильней:

– Аполошка! Беги к Леше Хватову. Он охотник… ружьем, ружьем рыбину!…

А к берегу уже собирались новые люди. Высокий широкоплечий шофер, бросив машину, бежал, страшно вращая круглыми глазами.

Он сорвал с головы шапку, бросил ее на берег, перекрестился и как был в сапогах и засаленной «спецовке», так и вскочил в воду к Юрке. Схватившись за леску, он поволок лосося к берегу.

– Врош… собака… врош, – хрипел он, забыв обо всем на свете.

На мелком месте огромный полутораметровый лосось был виден отчетливо. Толстый, как бревно, с пятнистой шкурой, он устало шевелил жаберными крышками.

– Поднимай башку! Дай глотнуть воздуха! Дай глотнуть!.. – кричал какой-то рыжий мужик, нервно переступавший с ноги на ногу.

Шофер вдруг упал грудью на рыбину, схватил ее цепкими ручищами и под одобрительный крик толпы выволок лосося на берег.

Храброго шофера и лосося обступили плотным кольцом, совершенно забыв про Юрку. Верзила отрезал конец закидушки от куста и вместе со снастью поволок пудового лосося к машине.

Толпа кинулась за ним.

– Теперь он его прямым ходом на рынок, – сказала толстая женщина в мужской шапке.

– Вестимо на рынок и, греться, – вишь, как вымок мужик, – соглашался рыжий босой оборванец.

Юра оцепенел.

– Как – на рынок? – чуть слышно прошептал окончательно закоченевший мальчик.

А шофер уже завалил лосося в кузов и сел в кабину. Рядом с ним уселся рыжий. Встав на ступеньку кабины, к ним примащивался мокрый, древний седой старик.

Только тогда шофер вспомнил про Юрку.

– Стоп! Стоп! – закричал он. – А где же паренек?

Юра подбежал к машине.

– Сказывай, чей будешь? – клацая зубами от холода, спросил водитель.

– Гаврилова… Николая Ивановича… сын, – с трудом выговорил Юрка.

– Милой, да это же дядя Коля – автобусник… Он мне вот этот самый «газон» ладил… – Ну, садись, мигом домчим. И старенький «газон» с места взял в карьер.

г. Вытегра. Вологодская обл. 1970 год.