Читать книгу Почти смешно. Рассказы: улыбнемся, погрустим - Юрий Гаврюшенко - Страница 8

Я футболист. Играю в премьер-лиге. В последнем матче сильно ударился головой о штангу, потерял сознание. Увезли меня на скорой прямо со стадиона.

Утром очнулся на больничной койке. Голова вроде в порядке, ничего не болит. Так, небольшой туман в глазах. Напротив меня сидит больной в трусах и в майке, смотрит на меня. Я ему говорю:

– Что-то мне нехорошо!

– Может, врача позвать? – отвечает.

– Да нет, у меня ничего не болит, на душе нехорошо, слишком несправедливо все это.

– А что так?

– Понимаете, у меня очень большая зарплата, ну прямо слишком большая.

Я привстал со своей кровати и шепнул ему на ухо.

– Ого, – сказал больной, – а разве такие бывают?

– К сожалению, бывают!

– Гляжу я на тебя, и что-то мне не верится. Столько даже министры не получают.

– Так вот и я о том же. За что мне такие сумасшедшие деньги? Что я сделал такого великого? Может быть, изобрел лекарство от тяжелой болезни? Или обеспечил мир во всем мире? Так нет же! Всего-навсего мячик гоняю!

Больной посмотрел на меня внимательно и говорит:

– Вы сегодня температуру мерили?

Тут мои ребята из команды заходят:

– Да ты, братец, совсем здоров! Ждем через три дня на тренировку.

– Никакой тренировки не будет! – отвечаю. – Я больше не могу играть за такой большой контракт. Совесть не позволяет. Вы понимаете, что мы делаем? Мы за одну игру получаем больше, чем сталевар у мартена или шахтер под землей за месяц тяжелого изнурительного труда! И слово-то какое – игра! Не работа, заметьте, а игра. Разве можно платить за игру на свежем воздухе? Это мы должны зрителям платить за то, что они бросили свои дела и пришли на нас посмотреть. Так сказать, удостоили нас высокой чести. Я не намерен дальше получать такую зарплату.

Ребята сидят молча, слушают, переглядываются. Как-то странно на меня смотрят. Тут жена заходит в палату. Видит, что со мной все в порядке, улыбнулась, поцеловала меня. Я говорю ей:

– Дорогая, нам придется вернуть все излишки с наших счетов. Я не должен был получать эти деньги. Я только сейчас осознал, что все недра нашей страны принадлежат всему народу, а не только футболистам.

Она перестала улыбаться.

– А те, что потратили? – спрашивает.

– А те, что потратили, будем постепенно выплачивать. Другого выхода нет. Тебе придется на работу устроиться. Ты же бывшая модель.

– Какая я модель, у меня уже не те параметры!

– Ну худей тогда или иди селедкой торговать.

– Какой селедкой?

– Какой? Не знаю какой! Может, тихоокеанской или атлантической!

Вышли они в коридор, что-то говорят вполголоса. Потом ушли. Заходит медсестра, сообщает, что укол сделать надо. Я ее спрашиваю:

– Вы, наверное, тысяч двадцать-тридцать зарабатываете?

– Да вроде того, – отвечает.

– Вот видите, а я только за один удар по мячу пять тысяч получаю, а если не попал, то все равно пять тысяч.

Она говорит:

– Ложитесь на живот.

Я улегся и продолжаю:

– Было бы справедливо, если бы вам тоже за укол пять тысяч платили, если не больно, конечно. А если больно, то, пожалуй, и двух тысяч хватит.

– Жалко, что вы не министр здравоохранения! – согласилась медсестра.

Я хотел еще что-то сказать про справедливость, но сестра напомнила мне, что ее другие больные ждут.

После обеда заходит в палату пожилой человек с бородкой. Говорит мне:

– Здравствуйте, я профессор Непреображенский, мне надо с вами поговорить.

– Хорошо, давайте поговорим. Вы сколько зарабатываете? – спрашиваю его.

– У меня хорошая зарплата – сто тысяч.

– Вот видите, вы профессор, ученый, науку двигаете, лекции читаете, а я, молодой парень, получаю столько за один день, даже когда отдыхаю.

– А почему вы тогда расстраиваетесь? – говорит профессор и улыбается.

– Как почему? Ведь это нечестно! Понимаете, профессор, мы, футболисты, забираем львиную долю денег. На остальные виды спорта крохи остаются. Потом, у меня друг на заводе работает. Так вот если он сделал брак, то с него высчитывают, а я иной раз с трех метров по воротам попасть не могу, и ничего, та же зарплата. Бред какой-то.

– Но ведь у вас контракт!

– Вот именно, а зачем я тогда подписывал такой большой контракт, о чем я думал? Головой, что ли, ударился? Я понимаю, когда у Роналду или Месси контракт на сто миллионов долларов, – так их весь мир знает. А кто меня знает? Я за матч наношу всего в среднем десять ударов: три удара в аут, два – на угловой, три удара мимо ворот и два удара по ногам соперника. Я не знаю, что мне теперь делать?