Читать книгу Призрак нереального (сборник) - Юрий Горюнов - Страница 12

Спал я крепко и спокойно, мне ничего не снилось. Когда я открыл глаза, в комнате было светло. Вставать не хотелось, и я еще минут пятнадцать повалялся в постели. Сквозь занавески пробивался солнечный свет, и появилась надежда, что день будет хорошим. Но пора вставать. Усталости я не чувствовал и потянувшись отбросил одеяло. Натянул джинсы вышел из комнаты. Тетя Катя уже хлопотала на кухне и, увидев меня, заулыбалась:

– Проснулся. Сейчас завтракать будем.

– А который час?

– Уже начало первого. Ты сегодня долго спал, да и куда тебе торопиться, отдыхай.

– Ничего себе завтрак. Обедать уже люди собираются.

– А что люди! Когда проснулся, тогда и утро.

– Я в душ, – и прошел мимо нее.

Подставив свое тело струям воды, я чувствовал, как они бьют по телу. Подставляя им свои бока, пытался смыть остатки вчерашней усталости, которая, в общем исчезла.

Хороший сон – хорошее лекарство от усталости. Наслаждение водой передавалось мне с каждой каплей. Я ловил струи губами, набирал в рот воду, и выпускал струю. Подставляя лицо, я получал легкие удары струй по векам, щекам. Я подставил шею, наклонив голову. Иногда стоял неподвижно, отдавшись во власть потоков воды, давая им возможность безмятежно стекать по телу. Собирал в ладони воду и опускал в них лицо. В общем наслаждался. Уже потом, завершив процедуру намыливания, принял контрастный душ. Растер себя полотенцем и, одевшись, вышел к столу.

Завтрак уже стоял на столе, завтрак, которого я давно не ел. Чайник, банка кофе и что-то на тарелке, прикрытой салфеткой. Я потянул носом, пахло сдобным. Сев за стол и сняв салфетку, увидел чудо. На ней лежали свежеиспеченные пирожки, открытые, в виде треугольников, со сладкой начинкой.

– Это чудо. Как давно не ел домашних пирожков.

– А что мать не печет?

– Да она бы испекла, если бы знала, когда я приду. Я же, как стихийное бедствие появляюсь внезапно.

– Вот то-то и оно, все вы молодые живете сейчас, как стихийное бедствие. Все куда-то торопитесь, суетитесь. Нет, чтобы остановиться, оглядеться. Куда бежите, зачем? Всех дел все равно сделать не успеете. Не умеете вы выделять главное. Все для вас важное и главное. А так не бывает.

– Твоя, правда. Я только здесь чуть-чуть стал понимать, что есть иной ритм жизни.

– Ритм ритмом, а пироги ешь.

Я налил себе чай и, взяв пирог, надкусил его: – С малиной. Из своего сада?

– Конечно. Из свежей ягоды, не из варенья. А ты что чай? Ты же по утрам кофе пьешь?

– Да ты что! Разве можно пироги с кофе. Я же вкуса не почувствую. Нет, только с теплым чаем. А откуда свежие ягоды?

– Мы по – старинке храним. Раньше в погребе, а сейчас в холодильнике замораживаю. Еще сушу. Она аромат так сохраняет. Ты ешь.

Я налегал на пироги. Какое я испытывал блаженство, описать не смог бы. Это может понять только тот, кто хотя бы раз ел домашние пироги. Конечно, с пирогами из печи не сравнить, там вообще вкус иной, но все же.

Съев не менее шести штук, я, отдуваясь, отодвинулся от стола:

– Все, иначе лопну. А ты сама, что не ешь?

– Я потом, не думай обо мне. На ужин, что готовить? Ты там всего привез, я не знаю, за что браться.

– Не утруждай себя, отдыхай.

– Юра, Юра. Вот уедешь, тогда отдохну. Тебе еще не понять, что готовить бывает в радость. Я не просто сижу перед телевизором, я занята, а это для меня важнее. Так что?

– А приготовь-ка ты печеночку с лучком.

– Как захочешь, так и сделаю. Что делать собираешься сейчас?

– День солнечный, надо пользоваться. Пойду, погуляю. В лес схожу, воздухом подышу, аппетит нагуляю.

– К Степану пойдешь?

– Если будет не поздно, зайду, а так не планирую.

– Поздно придешь?

– Нет, сегодня не так, как вчера.

– Юр, ты извини меня старую, но вот смотрю я на тебя. Мужик ты видный, обеспеченный, а один. Не правильно это.

– Возможно.

– Неужели нет подходящей женщины?

– Есть. Я не подходящий. Весь в делах, заботах. А если серьезно, то не сложилось как то. А жениться ради того, чтобы была семья, не хочу. Это не семья, а так сожительство.

– Что тогда уехал от нее? Не просто же так в нашу глушь приехал?

– Сюда уехал от себя. Она ушла. Она самостоятельная женщина, умная, красивая, но видимо тяжело ей со мной.

– Жалеешь?

– Жалею. Но в последние дни, что здесь, как-то уходит прошлое на второй план.

– Так может быть надо поговорить, вернуть?

– Нет, возвращать нельзя. Возвращаться надо самостоятельно, без уговоров.

– А придет, согласишься?

– Не знаю, все покажет время.

– Время ничего не покажет, если есть чувства, то он их только успокаивает. Вон Ксения у Степана? Видная женщина.

– Видная, – согласился я, – но не моя. Я ей испорчу жизнь. Нет у меня к ней ничего.

– А у нее к тебе есть.

– Почему так решила?

– По ее глазам. Глаза не обманешь. Я как-то ее видела, так все, как по книге прочитала.

– Пройдет. Пойду, – встал из-за стола, оделся и вышел из дома. День действительно был приятный: солнечный, теплый для этого времени года. Я не торопливым шагом направился к месту, где встретил Ксению. Шел не спеша, распугивая мелких насекомых. Подобрав суковатую палку, ворошил листья. Так дошел до поваленного дерева. Еще издали я приметил, что на нем сидит женщина, а подойдя ближе, узнал Наташу.

Заслышав шаги за спиной, она обернулась.

– Добрый день, – поздоровался я.

– Добрый, – голос ее был глубокий, который я слышал впервые. Было в ней что-то такое, особенно в голосе, что шло из глубины, от сердца.

– Можно присесть?

– Конечно, места хватит.

Я перешагнул через дерево, сел рядом и посмотрел вдаль.

– Осень потихоньку наступает. Листьев мало, все опадают, – решил я скрасить молчание, – а вы часто здесь бываете? Я здесь Ксению увидел впервые. Такое впечатление, что это место многих притягивает.

– Здесь тихо, спокойно. Глаза отдыхают, когда смотришь вдаль.

– Так может быть, я помешал?

– Нет. Нисколько.

– И вы сюда ходите одна? Вот так посидеть?

– Как видите, но это бывает редко.

– А вы красивая, – и посмотрел на нее.

– Я знаю.

На моем лице выразилось удивление. Не часто женщина, вот так буднично, отметит факт своей внешности, без кокетства, без благодарности за комплимент. Просто подтвердила факт и все.

– Удивлены? – заметила она, увидев выражение моего лица.

– Удивлен, не скрою. Ваша простота и убежденность привлекают еще больше.

– Это комплимент?

– Это констатация фактов.

– Хорошо, а то намеков на разные предложения я уже наслушалась.

– Есть один минус. У вас грустные глаза.

– Какие есть, но это не значит, что я в унынии. Просто спокойная.

– Всегда?

– Теперь почти всегда.

– Что значит теперь?

– Ничего не значит. Раньше была моложе, жизнь была другой, окружающие воспринимали иначе. Но это не значит, что не могу улыбаться, к счастью, не разучилась. Повода нет.

– Хотелось бы увидеть вашу улыбку.

– Зачем?

– Приятно. С улыбкой лицо меняется, как и глаза. Они не могут быть грустными.

– Может быть, и увидите.

– Извините, а ваш муж, как относится к вашим посещениям сюда, к Степану Никодимовичу?

– У меня нет мужа.

– Это тоже странно. Красивая женщина и одна.

– А что красивая не может быть одна? И почему вы решили, что я одна? Но чтобы вы не додумывали, скажу, у меня есть дочь, учится в институте, в медицинском, а муж погиб.

– Извините.

– Ничего. Это давно было.

– И вы так и не вышли замуж. Не можете забыть?

– А я и не собиралась его забывать. Но это не причина, что не вышла замуж. Возможности были, не было желания, лишь бы выйти.

– Вот это я понимаю, сам холост.

– А это ваш минус.

– Не буду говорить, что женщины плохие встречались. Не сложилось. Поэтому минус остается минусом. В плюс пока не получается.

Она взглянула на меня и чуть улыбнулась. Улыбка у нее была добрая, мягкая.

– Ну вот, улыбку увидел. Она вам к лицу.

– Лицо надо иметь, тогда к нему все подойдет.

Я усмехнулся: – Я не ошибся. Вы умная женщина, мне всегда везло на общение с женщинами.

– А с другими вы и не стали бы общаться, какая бы у нее не была внешность и фигура.

– Это почему?

– Себя уважаете, да и чувствуется это в вас. Вам интересна женщина в целом, а нее оболочка.

– Это верно. А что здесь все такие проницательные? Ксения мне тоже об этом говорила. Что-то подобное.

Она повернулась ко мне: – Не трогайте ее, не надо. Не надо портить ей жизнь.

– Я в советах не нуждаюсь, но в мыслях не было ее увлечь, если вы это имели в виду.

Она подтвердила: – Именно это.

– Тогда можете быть спокойны, не увлеку. Я думаю также, как и вы. А чем вы занимаетесь? Как к Степану Никодимовичу попали?

– Юрий, так, кажется, хоть нас и не знакомили официально, я вас понимаю, что вы не хотите у меня что-то выпытать о личной жизни, а просто поддерживаете беседу, так как молчание тяготит. Но все же, личное оно и есть личное. А работаю я в воинской части, здесь не далеко, где раньше служил муж. Живу тоже не далеко. А что касается Степана Никодимовича, то эта тема закрыта для обсуждения. Кстати, что касается Ксении, если она узнает, что вы ей помогли, в той мере, как было, то она будет чувствовать себя обязанной вам. Вы понимаете, о чем я? Не играйте с ней. Она не вашего поля ягода. Она хоть и не девчонка, но еще есть элементы авантюризма.

– Мы об этом уже говорили. Я понимаю и сам говорить не буду, иначе это будет выглядеть грубым намеком на надежду получить благодарность в любом виде. Я помог, чем мог, не рассчитывая на благодарность. А кто ягода на моем поле? Вы?

– Кто знает, может быть и я, – засмеялась Наталья, – я подумаю, где мне расти. Но радует, что есть еще мужчины.

– Хочется надеяться, что я мужчина, хотя в таких случаях, если женщина так говорит, на языке вертится фраза «если сомневаетесь, могу доказать».

– Я вам верю на слово, хотя поняла, что это был не намек, а защитная реакция.

– Вы всегда так хорошо понимаете мужчин?

– Всегда.

– Это страшно. Вы наперед знаете, что они могут сказать, подумать.

– Не бойтесь, это не страшно, но интересно.

– Играете?

– Бывает развлекаюсь. Не думаете же, вы, что я синий чулок и сижу только дома. Я общаюсь и на работе и вне работы. У вас сложилось обо мне мнение, что я замкнутая?

– Есть такое дело.

– Вы ошиблись.

– Это радует, но мне действительно интересно с вами разговаривать. Разговор вроде бы ни о чем, а интересно.

– Он интересен тем, что идет процесс познания друг друга. Мы присматриваемся. Я не осознанно пытаюсь понять и почувствовать, что вы за человек, а вы меня.

– Не задумывался об этом.

– И не надо. Это на подсознании происходит. Я тоже не исключение. Из плоти и крови.

– Это заметно.

– Что?

– Плоть и кровь.

– Банальность.

– Факт.

– А вы что забыли в нашем городе?

– Уехал от суеты. Скажем так.

– Не верю, ну пусть будет так. А не интересует, как там Ксения?

– Интересует. Собирался вечером зайти, но вот увидел здесь вас и задержался, о чем не жалею. Вы пойдете?

Она отрицательно покачала головой. Волосы ее не были собраны в пучок, а свободно спадали на плечи, и от ее покачивания чуть заиграли на солнце:

– Нет, мне там сегодня делать нечего.

– Тогда может быть, пойдем домой? Или вы остаетесь? Уже прохладно.

– Да, пожалуй, – она поднялась. Я увидел, как пояс плаща, подчеркивал фигуру. Мы медленно направились в обратный путь. Разговор затих, а придумывать повод никому не хотелось, так молча, и вышли на улицу.

– Мне в другую сторону, – известила она.

– А пригласите меня, как-нибудь в гости, – решился я.

Наташа стояла напротив меня и внимательно всматривалась в мое лицо. Ее глаза выражали лукавство. Действительно, ничто человеческое, а точнее женское, ей не чуждо, – промелькнула мысль.

– Я подумаю. Может быть, и приглашу.

– Вы знаете, не известно, когда вот так увидимся, – я достал записную книжку, вырвал листок и записал свой номер телефона, – номер новый, его почти никто не знает.

– Скрываетесь?

– Скрываюсь, – подтвердил я.

– Я так и поняла, – и взяла записанный телефон, – думаю, вы не будете надеяться? Свой не даю. Если что позвоню сама. Я не из гордых в этом вопросе.

– Не буду, но буду рад звонку.

– Всего доброго, мне пора.

– Всего, – ответил я, и мы направились в разные стороны.