Читать книгу Нибиру - Юрий Грост - Страница 13

Последние события происходили так стремительно, что не оставляли места воспоминаниям, сожалениям, печали. Прошлое, пустота, осознание стояли обособленным кружком, глядели на взрыв Земли, на наше с сыном маленькое скитание в вакууме, на заключение у неизвестной расы инопланетян, и будто боялись притронуться ко мне с немым вопросом в глазах: ты посмотри что делается-то?

Оставив меня и Нильса в камере одних, вынеся нам вердикт, гуманоиды подарили воспоминаниям простор. И первая, кто потревожил мой сон, пришла Римма.

Успокоив мальчика, который постоянно вопрошал, что делать, если остальных людей на орбите не найдут, я отцепил с шеи вязаные жёлуди и просто мял их, иногда поднося к носу, закрывая глаза и поглубже вдыхая. Дом. В маленьком комочке пряжи, коротком вдохе за секунду сооружались стены, покрытые бежевыми обоями, маленький альков, в котором у нас стояла кровать. Я видел не крошечный коттедж, который построил десять лет назад. Перед глазами всплывала квартира. Не первая съёмная, а промежуточная, наша которую мы с Риммой гордо купили на собственные деньги, не залезая в долг к её богатым родителям или в кредит у банка.

Когда риэлтор показывал нам пятые апартаменты, отчаявшимся голосом зомби констатируя: ванна, душ, прихожая, – мы увидели глубокий альков в комнате. Я ещё подумал, что в нём аккуратно может поместиться двуспальная кровать. А когда посмотрел на жену, по жадному взгляду понял, что она думает о том же.

Мы взяли квартиру, и провели в нашем уголке следующий год, девять месяцев беременности и два года втроём. Для меня не существовало другого пространства за границей алькова. Работа, любовь, секс, фильмы по выходным и пицца воспоминаниями въелись в три маленькие выемки стены, в которую спряталась старая кровать.

Так я понял, что меня мало привлекают особняки и я фанат тесных помещений, в которых можно закрыться, замкнуться, остаться наедине с собой или любимым человеком.

В детстве, глядя, как на орбиту запускают первую космическую ферму, я мечтал стать космонавтом, потом мечтал попытать счастье в баскетболе, затем – юрист, и стал-таки специалистом по почвам. И когда в нашей аграрной фирме – в основном офисные планктоны, которые почву видели только на фотографиях – проводили отбор среди здоровых ребят для группы космических фермеров, я незамедлительно подал заявку.

Я нервничал, а Римма успокаивала меня, повышала мою самооценку, подбадривая. Она говорила: ты – фермер от космоса. И я вторил ей. Однажды, до результатов отбора, в постели, когда я читал скучный роман про несложившуюся жизнь маленького человека, я заявил, что нет в мире семечка, из которого я не смог бы вырастить растение. И Римма пообещала найти такое семечко.

Через месяц она подарила мне вязаные жёлуди. Мой зайчик любила рукоделие и быстро соорудила два маленьких семечка дуба, связанных между собой цепочкой из воздушных петель.

– Почему жёлуди? – спросил я.

– Из них растёт дуб, – пожала плечами она, сквозь очки рассматривая ленту друзей в социальной сети. – А ты, может, внешне и выглядишь как берёзка или ива, внутри ты – дуб. Так что давай, не ломайся.

Она сказала не ломайся, и потом мы долго целовались.

На следующий день пришли результаты отбора, и я оказался в списках. Мечта раннего детства сбылась наполовину: я вышел в открытый космос. Зарплата увеличилась втрое, дела пошли в гору. С тех пор я носил жёлуди на шее, как талисман.

В наш век мало кто держал информацию на бумаге. Даже если твой компьютер сгорел, ты уже всё выбросил в сеть, откуда можно закачать весь фотоальбом за считанные секунды. Мы с Риммой создавали электронные фотоальбомы, которые стояли на комодах, с лучшей фотографией на обложке. Зато сейчас при мне не оказалось ни одной фотокарточки. Единственное воспоминание о жене – эти жёлуди.

А ещё – сын, который мирно посапывал на скамейке в камере на неизвестной планете.