Читать книгу Прощание с «Императрицей» - Юрий Иваниченко, Вячеслав Демченко - Страница 21

Июнь – июль 1915-го

Пожалуй, что впервые мичман Василий Иванов осознал, что негвардейский его росточек и субтильное сложение – не беда, а благо. «Краб» – заветная цель его устремлений – в реальности оказался ещё теснее, чем представлялось. Учебные лодки, на которых проходило на курсах натаскивание и первые плавания, вовсе не отличались простором внутренних помещений, так что неслучайно несколько курсантов после практических занятий и первых погружений подали рапорты и ушли – кто в надводный флот, а кто и вовсе в пехоту. Но по сравнению с «Крабом» там было – ну, хоть разгуляйся.

Талантливый конструктор Михаил Петрович Налётов, который опередил (хоть и ненадолго) со своими идеями подводного минного заградителя всех судостроителей Европы, вложив в постройку «Краба» на Николаевском заводе «Наваль» не только все свои средства, но и моральные, и физические силы, добился очень многого. Дизеля обеспечивали вполне приличную – 12 узлов! – скорость в надводном положении, а не особо впечатляющую, но допустимую скорость хода в подводном положении обеспечивали электромоторы. Четыре торпедных аппарата и две пушки давали некоторый шанс выдержать столкновение с вражеской подлодкой или с надводным противником. А шесть десятков мин, распределённых поровну на специальных транспортёрах внутри корпуса по бортам, могли сослужить очень добрую для русского флота службу.

Но во всех отсеках, от командирского в рубке до кормовых, минного и машинного, было настолько тесно, что аналогия с «сельдями в бочке» напрашивалась сама собой.

Правда, все в экипаже – и командир, старший лейтенант Феншоу, и минный офицер лейтенант Монастырёв, и механик, инженер-лейтенант Ульянин, в подчинение к которому тут же определили мичмана Василия Иванова, – крупным телосложением не отличались. В надводном положении («Краб» уже несколько раз выходил из Южной бухты – места стоянок подплава – в открытое море, за внешнюю линию минных заграждений) работалось вполне сносно, главные двигатели нещадно дымили только при запуске, а в рабочем режиме даже грохотали умеренно. Недолгие погружения тоже проходили благополучно, правда, «отцы командиры» (каждому из них не было и тридцати, но так говорить повелось) ворчали, что «Краб» погружается слишком медленно, и поминали не слишком ласково «инженеров-путейцев»», избегая, правда, произносить фамилию Налётова, в самом деле инженера-железнодорожника.

Ещё до прибытия Васьки в Севастополь, весной, когда «Краб», тогда ещё безоружный, в надводном положении лихо пересёк в сопровождении эсминца Каламитский залив, на нём прибыл и сам Михаил Петрович Налётов. Автор четырежды переделанной в процессе строительства конструкции подводного минного заградителя. И за неделю в Севастополе, «сдавая» своё детище боевой флотской команде, немного рассказал о долгом пути создания «Краба». От первого, ещё в 1906 году поданного им прошения на имя председателя Морского технического комитета через «присутствие по рассмотрению проекта» в Морском техническом комитете 9 января 1907 года. В «присутствии» под председательством контр-адмирала А.А. Вирениуса, с участием кораблестроителей А.Н. Крылова, И.Г. Бубнова и виднейшего минера-подводника М.Н. Беклемишева, к «прожекту» отнеслось в целом благожелательно. Всего-то высказали полдюжины замечаний и пожеланий и после доработок выделило Морское министерство верфи в Николаеве деньги на постройку «Краба». Семь (вместо двух) лет выполнялся «Контракт с Обществом судостроительных, механических и литейных заводов в городе Николаеве на постройку одного подводного минного заградителя водоизмещением около 500 тонн системы г. Налётова», но после многочисленных переделок проекта и конфликтов конструктора с заводским начальством минзаг всё-таки достроили.

На вопрос мичмана Васьки, каким, мол, вам показался господин конструктор, инженер-лейтенант Ульянин (кстати, самый старший по возрасту в команде, целых 29 лет!) только и сказал о Налётове: «Пребывал в нервическом состоянии». А позже добавил: «Он сделал больше, чем мог»[7].

Конспирологическая заметка

В 1933 году в Николаеве была разоблачена группа немецких шпионов, которая с 1907 года работала на Германию. Возглавлял её инженер В. Верман. В группу входили инженеры верфи Шеффер, Липке, Феоктистов и электротехник Сгибнев. Очевидно, что сведения о предназначении и конструктивных особенностях подводного минного заградителя, строящегося в Николаеве, были шпионами переданы в Германию.

Там их оценили и правильно использовали. Если в Российском императорском флоте подводный минный заградитель «Краб» так и не был растиражирован и до конца Первой мировой войны остался в России уникальным кораблем, то Германия за это время построила 212 подводных заградителей, успешно действовавших в том числе и на Чёрном море.

Мичман Василий Иванов не делал больше, чем мог, но вполне освоился с отведённой ему работой. Вскоре уже ничего не путал в показаниях приборов, тем более что их было столько же, сколько на учебной лодке, и были они тех же типов, и безошибочно выполнял команды как на тренировках у пирса, так и во время недальних выходов в море и погружений.

И вот наконец пришло время первого настоящего боевого похода.

Произошло это в июне, когда в Николаеве завершились постройка и заводские испытания линейного корабля «Императрица Мария», первого в «императорской серии», но уже сразу, уже даже в одиночку, не дожидаясь ввода в строй остальных «императоров» и «императриц», заведомо способного изменить соотношение сил на Черноморском театре военных действий.

Новый красавец линкор дредноутного типа должен был перейти в Севастополь, на главную базу флота, для довооружения и комплектования команды. Но переход открытым морем в условиях войны, когда противник наверняка понимает, что значит появление в море даже первого из серии первоклассных русских дредноутов и, следовательно, постарается воспользоваться его временной уязвимостью, – требовал от русских моряков особых мер по обеспечению полной безопасности.

В штабе флота такие меры разработали. В них входило и прикрытие северо-восточной части моря 1-й эскадрой линкоров, и выделение тройки эсминцев типа «Новик» для непосредственного сопровождения дредноута, и вывод подводных лодок на боевые позиции, и скрытное минирование выхода из Босфора.

Вот так «Краб» получил приказ принять полный боевой груз мин и выставить их у Босфора.

Приготовления заняли два дня. Но помимо принятия недостающих по штатному расписанию дюжины мин и двух торпед, к молчаливому, но дружному сожалению всей команды, на борт взошли командир флотилии подводных лодок каперанг Клочковский и два офицера его штаба, усугубив до крайности тесноту в отсеках «Краба».

Но решение командира флотилии не оспаривали ни старший лейтенант, ни лейтенанты, ни тем более мичман и нижние чины, и ранним утром 8 июня 1915 года «Краб» вышел в море. Операцию дополнительно обеспечивали отозванные с позиций неподалёку от Босфора подводные лодки «Морж» и «Тюлень», которые, встретив и ненадолго сопроводив «Краба», должны были вернуться в дозор, на свои позиции мористее предполагаемого района постановки мин.

Сильный шум при запуске дизелей и густой чёрный дым, заволокший стоянку, вызвали смех и крики вроде «коптилка», «погремушка» и «вонючка» на тральщике, который на малом ходу проходил мимо стоянки подлодок. Но когда через пару минут моторы вышли на режим, грохот и дым прекратились и «Краб», ещё и не набрав полную скорость, легко обошёл тральщик, Васька (он принимал кормовой швартовый) не удержался и помахал перед носом тральщика концом троса: мол, «пожалте на буксир». Тяжкое морское унижение на тральщике встретили не молча, но пересказывать эти реплики не следует.

На корме минзага был поднят государственный триколор вместо военно-морского Андреевского. Формальные основания на то были: «Краб» ещё не включили в состав действующего флота. Но главная причина этого – желание создать у неведомого, но наверняка присутствующего наблюдателя (то есть шпиона) впечатление, что минзаг выходит из Севастополя для продолжения сдаточных испытаний, а не в боевой поход.

Андреевский флаг был поднят на кормовом флагштоке, только когда крымский берег растаял за горизонтом. Мичман Василий Иванов, вытягиваясь вместе со всеми членами экипажа в струнку, ощутил, как от волнения сжало в груди. Впервые он выходил в боевой поход под Андреевским флагом…

На море стоял зеркальный штиль.

Для подводников – хуже и не придумаешь. В полный, «зеркальный» штиль в чистейшей черноморской воде лодку можно было засечь не только на поверхности, но и на максимальной для неё глубине погружения. А видимость к тому же была, что называется, идеальной – и нужно было считаться с возможностью воздушной атаки, поскольку у немцев уже появились гидросамолеты.

Комендоры заняли пост у 37-мм орудия; во вторую вахту мичман Василий Иванов встал у пулемётной турели. Но всё прошло спокойно: море и небо оставались пустынными.

На следующее утро «Краб» вышел в точку рандеву с подводными лодками сопровождения. Вскоре к минзагу приблизился «Морж». Затем с правого борта появился «Тюлень».

Как и накануне, стояла жара, а море оставалось зеркально-тихим. До Босфора было ещё далеко, и командир разрешил всем искупаться. Со всех трёх подлодок матросы и офицеры, свободные от вахт, попрыгали за борт. Удовольствие было недолгим – всего полчаса, а затем подлодки, пройдя десяток миль параллельно, в кабельтове одна от одной, разошлись, каждая своим курсом.

Через несколько часов полного хода на горизонте появилось гористое Анатолийское побережье. Всё ещё держался штиль, самая неблагоприятная для подводников погода: перископ, рассекающий гладкую воду, в морской бинокль можно заметить за несколько миль. Но совершенно неожиданно и кстати поднялся ветер, по воде сначала пошла рябь, а через несколько минут началось настоящее волнение. Да такое, что волны с пенистыми «барашками» стали перекатываться через палубу глубоко сидящего «Краба». А на горизонте уже стали различимы береговые огни и маяки Босфора.

Вскоре рокот дизелей умолк. «Краб», почти невидимый в надвигающихся сумерках, раскачивался на волне перед северным входом в пролив, между ним и внешними линиями минного заграждения противника, которое он благополучно миновал по разведанному фарватеру. Весь экипаж вышел наверх – подышать свежим воздухом перед погружением.

7

Михаил Петрович Налётов после Гражданской войны и до самой своей смерти в 1938 году трудился над усовершенствованием конструкций минных заградителей в отделе главного механика Кировского завода в Ленинграде. Через год после его смерти, в 1939 году, было сконструировано устройство постановки мин через обычные торпедные аппараты подлодок, и строительство, а затем и эксплуатация специальных подводных минных заградителей были прекращены.