Читать книгу Кыш, магия! - Юрий Иванов - Страница 2
Кыш, магия!
Сказочная повесть
Глава первая,
в которой стучится Странный Почтальон и с лунным светом приходит пухлое-пухлое письмо
ОглавлениеСаня сидела на подоконнике, глядела в окно и размышляла над тем, как ей не по вкусу собственное имя. Потому что все, абсолютно все, кто слышали её имя, но саму пока не видели, полагали, что она – мальчик. Правда, она себя успокаивала: «Когда повзрослею и сделаюсь тётенькой, меня будут красиво величать Александрой». Но от этого делалось ещё печальней: как бы Сане не мечталось переменить имя, ей для этого вовсе не хотелось стареть. А пока лишь один человек на целом свете звал её Александрой – это дядя Артур, мамин брат.
Когда он приезжал в гости (что случалось редко, всего три раза в год – на три дня рождения: папин, мамин и Санин), тогда в доме воцарялся весёлый переполох. Мама говорила, что брат несносен, потому что навсегда остался ребёнком. А вот Сане дядя Артур нравился очень-очень.
Дядя был забавный, он рассказывал волшебные истории и показывал фокусы. Одним взмахом превращал тросточку в букет цветов – и ничего, что бумажных. У него были «хитрые» монеты. Одна «бегающая», которая сама собой переносилась из руки в руку, то пропадала, то вынималась у Сани из-за уха или даже из носа. Другая монета была «мошенническая»: сколько ни подбрасывай, она всегда выпадала вверх решкой. Саня-то знала секрет: обе стороны у монеты были подделаны одинаковыми. И Саня весело смеялась всякий раз, когда дядя кому-нибудь предлагал разрешить серьёзный спор подбрасыванием монеты. Это было замечательно: решать нудный спор подкидыванием шутовской монеты. В общем, дядя привносил радость к ним в дом, балагурил и дарил чудесные подарки.
Так вот. Сейчас Саня в окно высматривала дядю Артура, который должен был с минуты на минуту появиться у их дома – ведь назавтра был день рождения её папы.
Незаметно опустился вечер, а дяди всё не было.
Тогда-то в дверь и постучал Странный Почтальон.
Почтальон был странным хотя бы потому, что постучал, а не позвонил – ведь дверной звонок работал исправно. Ещё на нём была форменная одежда, что для сегодняшних почтальонов необычно. Форменный китель с маленькими погончиками горел ярко-красным цветом. Фуражка была алой и такой высокой спереди (эта часть у фуражек зовётся тульей), что было загадкой, как Почтальон прошёл в прихожую и не зацепил тульей притолоку двери. А ещё (Саня могла в том поклясться) от него исходил диковинный аромат приключений!
– Вам телеграмма, – объявил Странный Почтальон и полез в чудную сумку, которая висела на ремне через плечо и была такой узкой и плоской, что одна-единственная телеграмма и могла в ней уместиться. Почтальон таинственно глянул на Саню и прибавил: – Ещё будет пухлое-пухлое письмо.
Наконец, он вытянул кончиками пальцев телеграмму. Мама потянулась за ней. Но Почтальон отстранился от руки и строго возразил:
– Мне поручено не вручить, а зачитать, – с этими словами поднёс телеграмму к глазам и прочёл безо всякого выражения: – «Не могу приехать точка Александра жди лунный свет точка дядя Артур точка».
– Теперь давайте письмо, – сказала мама.
Странный Почтальон вытаращил на неё большие честные глаза и ответил почему-то с обидой:
– Разве не ясно, что пухлое-пухлое письмо ко мне в сумку не поместилось бы! Оно будет доставлено с лунным светом, как сообщается в телеграмме.
– Каким-таким лунным светом? – всплеснула руками мама и огорчённо вздохнула. – Ну разве мой брат – не ребёнок?
Странный Почтальон пожал плечами, одарил Саню таинственным взглядом и ушёл, поскрипывая новенькими ботинками.
Мама с папой посудачили недолго о том, как исправлять дядю Артура, – ни на чем путном не сошлись, и семья дружно отправилась спать.
Саня ворочалась в своей комнате в постели, ей не спалось. Было обидно, что дядя не приедет. Сане вспомнился таинственный взгляд Странного Почтальона и обещание доставить пухлое-пухлое письмо с лунным светом. Тогда, чтобы не прозевать лунный свет, Саня тихо-тихо оделась (при этом огорчилась, что не взяла в комнату туфельки), села на кровать и настроилась на долгое-долгое ожидание – если понадобится, так до утра.
Но столько ждать не пришлось!
Только над городом взошла луна, свет пролился в комнату и разостлался по столу будто бы серебряным снегом с одним сугробом.
От удивления Саня подскочила на кровати. Побежала к столу, зачерпнула полную пригоршню дивного снега – он пах сладко, булочкой с ванилью. Саня слепила снежок и завертела головой, думая, куда метить, – да не придумав, просто кинула в стену. Снежок ударился, разлетелся на лунные брызги: одна капелька даже попала на нос Сане – она взвизгнула от сюрприза, но мигом зажала ладонью рот и юркнула под стол.
Хорошо, что ни мама, ни папа не проснулись. А Саня (став глубоко ответственной, как того требовали необычные обстоятельства) принялась исследовать стол, покрытый лунным снегом.
Саня опасливо запустила в сугроб пальцы, они наткнулись на что-то… твёрдое. Она склонилась, дунула – и ах! из-под снега оголился огромный пухлый-пухлый конверт. Внутри была обувная коробка, в которой лежали… и впрямь, башмачки. Серебристые, как лунный свет, они сверху были украшены золотыми бантами в виде бабочек. На дне коробки находилось письмо. Саня подставила бумагу под льющийся из окна свет луны и прочла, волнуясь:
«Милая Александра, я угодил в жуткую беду – меня назначили королём в стране Набекрения. Но ты-то знаешь: какой из меня король? Быть королём ужасно скучно! Я обращаюсь за помощью к тебе, а не к твоим родителям, потому что они всё равно в это не поверят. А чтобы попасть в Набекрению, надо не просто верить – нужно твёрдо знать, что это место существует!
Думаю, ты уже готова к путешествию и стоишь одетая, но, чтобы обуться, тебе придётся красться в прихожую. Не ходи, никого не буди. Надень эти правильные! башмачки.
Если решишь остаться дома – не обижусь, это верное решение, потому что здесь очень-очень-очень опасно.
А если всё-таки пустишься на выручку, тогда внимательно прочти письмо до самого конца… и, надеюсь, мы оба до утра вернёмся домой живы-здоровы.
Твой дядя Артур, теперь ещё и король».
Разве Саня когда-нибудь чего-нибудь боялась? А тем более, опасных странствий!
Она решительно сунула ноги в башмачки, но они оказались жутко малы.
«Как несправедливо, – подумала она, – натирать ноги тесной обувью в дальнем путешествии».
– Наверное, где-то тут что-то тут неправильно.
Только сказала, башмачки – хлоп! вытянулись так сильно, что за пятками появилось сантиметров по десять свободного места. Саня сокрушённо вздохнула и попробовала пройтись по комнате, но вышло одно ковыляние и шарканье.
«Ковыляя и шаркая, не спасёшь никого, – решила она. – В пору будет меня саму спасать команде каких-нибудь вертолётных спасателей… или обувных спасителей!»
Тут вспомнила волшебные слова, что недавно произнесла, и догадалась: «Наверное, где-то тут что-то тут неправильно – это увеличительные слова. Надо поискать уменьшительные. Они, конечно, должны быть схожими, но звучать как-то наоборот».
Она стала придумывать и проговаривать без разбору разные похожие слова, совершая медленные обходы вокруг стола:
– Где-то не тут что-то не тут правильно. Было – не было, всё туфельками поросло. Быль – небыль, туча пыли. Бух – не пух, бах – петух, всем привет!
Но башмачки или никак не реагировали, или только увеличивались. Когда все слова были испробованы, Саня тащилась по полу в гигантски вытянувшихся башмаках, будто шла на лыжах.
Тогда стала читать башмачкам умасливающий стишок, который тоже сочиняла на ходу, тем более что её ход в сверхдлинных башмачках сделался сверхмедленным:
Шли ботинки в магазины
Любоваться на витрины:
Сапоги там из резины,
Ещё щётки из щетины.
Там стояли сандалеты
И пуанты из балета,
Тапки были из вельвета,
И очень старая котлета!
Вдруг Сане надоело нести околесицу, и она не на шутку осерчала.
– Ну-ка, – сказала она, грозя башмачкам пальцем, – немедля станьте правильными! Или подарю вас подруге Зине, а она такая неряха, никогда обувь не чистит!
И, о чудо! Башмачки мигом съёжились и пришлись по ногам – наверное, испугались. А может, подействовал приказ стать правильными, ведь дядя так и писал: это правильные! башмачки.
Разобравшись с башмаками, Саня бросила на стол письмо, которое по-прежнему держала в руке.
Невероятно! Письмо, упав в лунный снег, принялось складываться, пока не сложилось в бумажного голубя – птица замахала крыльями и полетела. Лунный свет, встревоженный крылами, сорвался со стола и потянулся дорожкой за птицей. Она сделала круг и устремилась в стену – туда, куда Саня попадала снежком. Голубь коснулся стены и пропал, будто пролетел насквозь. Лишь лунная дорожка осталась висеть протянутая от стола к стене.
Новая игра пришлась Сане по вкусу, и она бодро полезла на стол. Оттуда ступила на лунную дорожку и не провалилась: свет прогнулся, но выдержал. А вот идти по свету оказалось сущей морокой – он провисал и раскачивался под ней.
Саня вздохнула и, не придумав ничего лучшего, опустилась на четвереньки. Так она дочетверенькала до стены. Окинула прощальным взглядом комнату и вдруг поняла, что прощаться-то не с чем. Она покидала скучную, тысячу раз исхоженную комнатенку, а впереди ждало приключение, новоиспеченное и неразведанное!
Тут она, к месту вспомнив о разведке, сунула руку в стену – туда, где исчез бумажный голубь. Рука провалилась по плечо и, наверное, вылезла в Набекрении. Саня представила себе, как там торчит ее рука и такая же девочка, только тамошняя, видя эту ничейную руку без туловища, сейчас бухается в обморок. Саня решила, что это нехорошо.
Она запустила в стену вторую руку и полезла вслед за руками. Проход оказался неширок, и она застряла. Положение было неприглядно: где-то впереди, в чужом мире, торчали руки, где-то позади, в родном мире, торчали ноги, а сама Саня застряла здесь, между мирами. Она уже подумала вернуться, но прогнала пораженческую мысль и, выдохнув воздух без остатка, взялась пропихиваться вперед, дрыгая попеременно ногами.
Внезапно она вывалилась наружу и шлепнулась… на поляну.
Здесь светило солнце, пели птицы и воздух был необычайно свеж – в общем, над поляной витал дух летних каникул. Поляну устилали одуванчики. Саня гостила прошлым летом у бабушки, которая потчевала её одуванчиковым мёдом. Он был золотистый, душистый и отличался от всех мёдов резким незабываемым вкусом.
На этой же поляне одуванчики были уже другие. Их семена поспели, и теперь имелись шарообразные опушённые хохолки. Тут стояло ровным счётом девятьсот девяносто девять хохолков (откуда Саня столь точно знала – необъяснимо, но знала точно!).
Вдруг Сане так и захотелось их всех разом обдуть!
Но надо быть великаном (или хотя бы вентилятором), чтобы дунуть на всю поляну. Она застыла, примеряясь так и этак, и вдруг побежала, размахивая руками, будто ветряная мельница. Пух с одуванчиков сорвался, полетел, взвихрился сплошной завесой вокруг Сани, а она, дурачась, закричала:
– Меня упаковали в вату! Или даже в сахарную вату!
Неожиданно налетела стая птиц. Они врывались в пуховое облако, склёвывая семена на лету. Это выглядело волшебно: вокруг Сани вьюжили тысячи крохотных пушистых парашютов, за которыми ныряли десятки проворных птиц.
– Ох! – воскликнула Саня. – Похоже, я заварила пуховую революцию. Пора уносить ноги, пока не слетелись огромные орлы, которые примут меня за одуванчик и утащат на высокую скалу к голодным птенцам.
Она представила себя сидящей в огромном гнезде из веток в окружении больших орлиных птенцов: она будто бы читала им умный стишок, а глупые птенцы не слушали и всё время пытались её клюнуть.
Саня покачала несогласно головой и пошла прочь с поляны. Благо рядом пролегала лесная тропинка. Саня беззаботно запрыгала по ней и вскоре увидела впереди тропиночный перекрёсток. А чуть правей него, возле роскошного куста шиповника, паслись две осёдланных лошади и огладывали ягоды.
– Привет, лошадки! – крикнула шутливо Саня.
– Привет! Ты кто? – ответили ей.
– Привет! Куда путь держишь? – ответили ещё раз.
Но Саня-то видела, что лошади усердно жевали – им было не до разговоров. Потому заподозрила розыгрыш и, чтобы проверить свои подозрения, демонстративно громко сказала:
– Лошадки, я – Саня, иду себе мирно по делам!
Сама же тихо-тихо прокралась на цыпочках к кусту, где они паслись.
– Скажи, Саня, – раздался голос из-за шиповника, – ты какой: умный…
Саня заглянула за куст. На траве лежали двое стражников в блестящих касках, в длиннющих зелёных кафтанах (и это несмотря на жаркий день!). Оба явно мучились бездельем.
– …Или глупый? – продолжил другой, что лежал левей.
– Я вижу вас, обманщики! – категорично объявила Саня.
Стражники подняли головы, поглазели на неё и сказали:
– Ступай отсюда, девочка, не мешай.
– Ступай, мы разговариваем с мальчиком Саней.
Саня печально вздохнула и призналась:
– Я – девочка.
– Вот именно, отойди девочка!
– Беги отсюда, не мешай разговаривать с мальчиком!
Тут Саня заметила на пересечении тропинок столб с указателями. Она изумилась, потому что надписи на них были комичны. На указателе «влево» было написано «К берлоге Магистра, хо-хо». А на указателе «вправо» – «Деревня Глупцов, туда не ходи».
Саня сказала стражникам:
– Саня – это я, девочка. Это я с вами говорила, – и спросила: – Так вы из Деревни Глупцов?
– Всё же нам ответь: ты умная или глупая?
– Я умная, – гордо сказала Саня.
– Наконец-то! – стражи вскочили, похватали острые пики и объявили: – Именем короля Изольды ты арестована!
– Это с чего бы? – не согласилась Саня.
– Нам велено ловить умных путников и везти к нам в деревню. А когда в нашей деревне пойманных умных станет больше, чем нас, местных глупых, тогда деревню переименуют в Деревню Умников. Таков величайший план нашего короля Изольды по улучшению нашей деревенской жизни.
– План королевы Изольды, – твёрдо поправила Саня и пояснила: – Изольда не может быть королём, потому что из женщин получаются только принцессы или королевы.
– Да ну? – стражники засмеялись. – Вот ты – Саня, а не мальчик. Если Саня может быть девочкой, так отчего бы Изольде не быть королём! Ты арестована во благо нашей деревни!
– А вы поймайте! – подзадорила Саня и помчалась к берлоге Магистра, хо-хо.
– Стой! – стражники, забыв о лошадях, пустились в погоню.
Но трудно угнаться за резвой Саней, если одеты в длинные кафтаны, стальные каски и несёте тяжёлые пики – тут уж не до быстроты.
Саня же легко летела в новых башмачках. Чудилось, сами башмачки подкидывали ноги, будто пружинили или даже окрыляли. Конечно, она не собиралась ни в берлогу, ни к Магистру, а думала промчаться мимо того странного места и оставить погоню с носом.
Внезапно тропка под ногами переменилась, превратилась в глянцевую дорожку, отливавшую точно оранжевое стекло. Но Сане рассматривать было некогда, так как преследователи были настырны. Стражи тяжело пыхтели, отставали, но не сдавались и грозно кричали:
– Стой, умная!
– Сдавайся, умная!
Саня не сомневалась: от них, неуклюжих, убежит в два счёта. Но вдруг горизонтальная дорожка наклонилась и сделалась горкой. Саня упала, перекатилась на живот, попыталась уцепиться пальцами хоть за что-нибудь. Но ни малейшей зацепки. Тогда, распластавшись и уперевшись в оранжевое стекло носами башмачков, она постаралась прилипнуть ладонями к горке, точно муха, однако не вышло (и это понятно, ведь она была девочкой, а не мухой). Саня неумолимо сползала вниз.
– Но дорожка вела к Магистру! – вспомнила она и крикнула наобум:
– Ау! Магистр! Хо-хо!
– Зачем так громко? – сурово спросил старичок откуда-то снизу, из-под дорожки. – Я не глухой. Но извиняй, я занят необычайно важным делом – дремлю после сытного обеда.
– Но я падаю!
– И падай себе на здоровье. Я под тобой соломки постелил – не ушибёшься. Ты из Деревни Глупцов?
– Нет! Я из далёкого города!
Голос сразу подобрел:
– Другое дело, таким гостям рад! Тогда чего цепляешься? Вались вниз, и добро пожаловать в берлогу.
– Так и быть, валюсь, – мрачно пробурчала Саня.
Однако валиться не получалось: она по-прежнему медленно съезжала по скользкой горке.
Тогда Саня спокойно улеглась на бок, подпёрла рукой щёку – в общем, устроилась поудобней. Ведь неизвестно, сколько ещё лет ей предстояло ехать к Магистру при таком-то неторопливом скольжении. Может, два года, а могло статься, все двадцать. Саня представила себе, как двадцать лет будет ехать и ехать, потихоньку старея. И когда наконец ввалится в берлогу (уже старенькая и седенькая), тогда с чистой совестью скажет: «Здравствуйте, давным-давно я выехала к вам Саней, но доехала уже Александрой!»
Или даже так, красиво: «Бонжур, я престарелая бабуся из Франции, теперь зовусь Александра!»
Тут поняла, что тогда совершит дурной поступок – соврёт, ведь она не из Франции. Но мигом отыскала выход. Если сейчас же поклянётся себе, что потом обязательно съездит во Францию, то соврёт она ненадолго, только до поездки в эту европейскую страну. И когда оттуда возвратится, тогда ложь обернётся правдой и она сразу перестанет быть врушей-грушей!
Но поклясться она так и не успела, потому что стеклянная горка внезапно оборвалась, и Саня наконец-таки повалилась хоть куда-то…