Читать книгу Возвращение - Юрий Иванович - Страница 7

Так и застала отыскавшая нас Ксана картину «Чапай и его друг Петька думают». Я – в позе роденовского Мыслителя, а когуяр – пытающийся просмотреть карточку на свет и заодно попробовать её на клык. Правда, трудно было бы сразу определить, кто из нас кто.

– Надо же, как хорошо они устроились! – с ходу позавидовала моя супруга. – Я тоже хочу быть командиром и ничего не делать! – Она уселась рядом со мной на мшистый камень и пожаловалась: – У меня от этих заячьих тушек уже спина болит!

Ну и как тут не заругаться! Страшным усилием воли я постарался удержать на месте своё куда-то попытавшееся мчаться или что-то срочно сотворить тело. Потому что совесть рявкнула на сознание так, что оно сжалось до размеров грецкого ореха:

«Какая же ты сволочь! Сам расселся, как барин, а беременные женщины котлы ворочают! Да у такого, как ты, никогда потомства не будет! В утробе, бедняги, задохнутся! И матери их быстро ноги протянут! Папаша!»

Несколько вяло я попытался огрызаться, что, дескать, я в папаши никогда не рвался и сейчас не рвусь, но был тут же обложен ещё более нехорошими словами и восклицаниями типа:

«А не рвался в папаши, так надо было себе своё хозяйство узлом завязать или вообще отчекрыжить! Тогда бы бедные женщины не мучились и не умирали, надрываясь!»

Пришлось вставать, предупредив Ксану: «Ты тут посиди!», и мчаться на поиски двойняшек. Отыскал их, потянул за собой, а Чамби уже сам поплёлся за нами следом. И теперь в таком тесном семейном кругу я приступил к разборке и освещению создавшейся проблемы. Привидение-управленец и так всё знало. Ну, разве что Хруста членом семьи считать не положено, но как только я вспомнил, что он за нами в Гнезде Озорных Купидонов наблюдал с полным равнодушием и смирением, слов не нашлось, чтобы отправить его куда-нибудь по иным делам. Мне кажется, коль он видел сексуальные игрища между особями человеческого вида, то как минимум наиближайшая персона к нашей семье после моих родителей. Скрывать от него больше нечего.

Другой вопрос, как правильно начать разговор, как верно подвести к кульминации животрепещущей темы и как, чего уж там самого себя обманывать, извлечь в будущем для себя хоть какие-то бонусы. Потому что я знал из литературы, что когда делаешь нечто хорошее женщине просто так, она воспринимает это со временем как должное. Хотя изначально готова пожертвовать очень, очень многим. А когда по прошествии времени ей напомнить, что, мол, я ведь для тебя сотворил то-то и то-то, она даже не поймёт, что от неё требуют. Потому что давно забыла всё, что ей невыгодно помнить. Может при этом и обидеться. Может и скандал устроить. Может вообще уйти…

(М-да… чего я, собственно, и добиться хочу.)

А вот когда ей сразу (заблаговременно!) ставишь определённое условие: я тебе создаю такой вот прожиточный минимум, но ты мне за это всего лишь то обещаешь и вот это делаешь! Договорились?

Сам я подобные методы в жизни не испытывал, но в советы психологов и психоаналитиков верил. А потому собирался и сейчас использовать.

Начал я совсем с иной, посторонней темы:

– А у нашего Хруста и второе имя есть, Багнеяр!

– Знаем, – заверила меня Снажа. – Он нам ещё вчера вечером рассказал.

Вид у неё был уставший, хотя хуже всех выглядела самая слабая среди трёх беременных, Всяна. Та уже вообще зевала. Следовало форсировать разговор, пока красавицы не уснули:

– Ну, тогда вы знаете, что мне очень скоро уходить от вас придётся.

Сразу три пары глаз начали наполняться слезами, и я поспешно заявил:

– Но! Вы ведь знаете, как я к вам отношусь. А поэтому готов остаться ещё на пару дней и окончательно вас устроить на новом месте жительства, если… – сделал очень длинную паузу и только тогда продолжил: – Если и вы пойдёте мне навстречу и выполните мои условия.

От такого поворота разговора Ксана попыталась возмутиться. Нахмурилась, задёргала нервно плечами, но обсевшие её с двух сторон двойняшки чуть ли не силой её придержали за руки и зашикали:

– Чего уж там, пусть говорит!

– А не то прямо сию минуту уйдёт!

– Точно! Вон копьё стоит, с насаженным на него поясом и с одиннадцатью нейтральными груанами.

– И если эти спрячем, что ему ещё два недостающих отыскать?..

Ну да, мне ведь только пары до комплекта не хватало, чтобы стать Светозарным и умчаться отсюда в телепортационной клети. Всё-таки пара сестричек более рассудительна и меркантильна, чем Ксана Молчун. Та больше взрывная, пылает сиюминутным гневом и готова сразу раскрывать свои помыслы. А эти… настоящие лисички! Наверное, именно поэтому я подспудно решил правильно: вести разговор сразу со всеми тремя, а не поодиночке.

Мои гражданские супруги сами помогали выходить мне из щекотливого положения. Теперь надо было грамотно подать краеугольный камень бытия:

– Так вот, мои условия! Первое: вы отпускаете меня отсюда и от себя вообще – сугубо добровольно! И не имеете ко мне больше никогда никаких претензий!

Теперь уже все три наездницы недоумённо между собой переглянулись и высказались со всей откровенностью:

– Можно подумать, если не отпустим, ты останешься на Дне! – Ксана.

– Мы тебя ещё вчера отпустили… – Всяна.

– Потому что тоже очень хорошо к своему мужу относимся… – Снажа.

Я согласно кивнул головой и добавил:

– Обещать не могу, ибо не знаю, куда судьба забросит, но в любом случае буду помнить о вас и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы облегчить вашу будущую участь!

– А как облегчить? – тут же задала вопрос оживившая Ксана.

– Понятия не имею. Но стараться буду. Теперь второе условие: вы всегда скрупулёзно будете выполнять мои наущения, советы и рекомендации, даже после моего ухода. Даже через много лет! Согласны?

За всех стала отвечать Снажа:

– Не сомневайся, выполним. Потому что верим: ты нам плохого не посоветуешь.

– Ну и третье условие: вы никогда, ни одним плохим словом не станете обо мне вспоминать! А если вспоминать, то лишь хорошими словами и без претензий. И это – очень важно! Договорились?

После такого даже двойняшки уставились на меня с подозрением. Всё-таки женщин трудно обмануть в таких вот вопросах. Они не умом разбираются, а сердцем чувствуют: «…нас хотят поиметь! Без предварительной ласки!» И хоть сами минуту назад были готовы и на это, и на что угодно, сразу начинают отыскивать в словах оговорившегося мужчины упущенную выгоду. А я не просто оговорился, я сделал это преднамеренно, явно и многозначительно.

После такой оговорки психологи рекомендовали два варианта: либо разразиться потоком слов, за водопадом которых укрыть саму суть требуемого. Причём укрыть теми плюсами, которые женщины получат, согласившись на самое непонятное им условие. Тогда она растает, расслабится и согласится.

Либо устроить диспут.

А вот второй вариант казался предпочтительнее: дождаться полемики и всё верно пояснить на простейших примерах. И первое слово вырвалось у Ксаны:

– Ты от нас что-то скрываешь?

– Конечно, скрываю. Но, по сути, это ничего не меняет по теме моего ухода.

– Но это нам повредит? – осторожно подбирала слова Всяна. – Ну, то, что ты скрываешь, а мы потом узнаем?

– Скрывать я в любом случае могу, до самого прощания с вами. Да и промолчи я, вы эту новость и без меня узнаете.

– Тогда на чём ты нас хочешь подловить? – нахмурилась Снажа. – Ты обещал нас опекать, давать только хорошие советы…

– Именно! Именно хорошие, и вы в любом случае будете мною довольны. Но пройдёт время, вы переосмыслите всё с вами произошедшее и захотите большего. А то и пожалеете, что вообще со мной связались. Люди имеют привычку забывать добро, а мне не хочется, чтобы вы меня поминали лихом ни при каких обстоятельствах. Я ведь вас не до смерти, но тоже люблю.

От такого моего признания женщины мило улыбнулись. Не удержались. Всё-таки первый раз такие слова в свой адрес услышали. А я, чтоб не терять инициативу, быстро пример привёл, сказочный. Озёра тут подземные были, в том числе и с рыбой, так что некое понятие «золотая рыбка» в мире Набатной Любви имелось. Вот я и поведал о рыбаке и его старой бабке. И мораль пояснил: сколько старухе ни давали, всё ей мало казалось.

Мои красавицы на это рассмеялись и поспешили заверить, что они не такие. И как бы жизнь в дальнейшем ни сложилась, будут помнить обо мне только хорошее.

– Тогда обещаете выполнить третье условие? – стал я уточнять.

Всяна скорей игриво, чем с умыслом, поинтересовалась:

– А что нам за это будет? Ты так и не сказал, чем обязуешься нам помочь и на сколько дней тут остаться. Говори конкретно!

И судя по тому, как три пары глаз на меня уставились, они уже хотят большего, чем хотели час назад. Я и начал, добавив в голос пафоса и благозвучности:

– Обеспечу вас не только ящиками с товаром на многие, многие годы вперёд, но и попытаюсь вас обучить таким деяниям с Дланью! – А что, раз они мои супруги, то здешние системы просто обязаны выполнять все их прихоти! В крайнем случае пусть накопленные долги списывают на мой счёт, не страшно, выкручусь, где бы меня кредиторы ни достали. Иггельд я или не Иггельд?

Женщины удовлетворённо кивнули. Словно поощряя к новым обещаниям.

– Постараюсь устроить вам здесь жилище по самому наивысшему уровню! – увы, подобное только звучало, а как оно получится на самом деле, я старался не думать, следовало срочно касаться самого главного: – Ну, и подробно поведаю о вашей самой главной тайне!

И пусть потом докажут, что известие о беременности, да ещё и на Дне (!) – это не самая сногсшибательная новость! Да и сама суть тайны всегда жутко интригует каждую женщину. А уж когда о ней, любимой, речь зашла!..

Стратегия разговора сработала, вычитанное мною в Интернете помогло. Мои красавицы понимали, что от меня в данный момент они и так получают слишком много, поэтому официально подтвердили, что соглашаются с третьим условием.

Я встал, прошёл несколько раз туда-сюда, словно разогреваясь, и уже рот открыл, готовясь высказаться приготовленными фразами, как вдруг вспомнил, что лично до сих пор женщин и не проверил. А вдруг местные системы информатики и контроля что-то напутали? Вот только опростоволоситься мне не хватало в таком сложном вопросе!

Тут же сообразил, как всё провернуть быстро и, огласив вескую причину, под видом лечения спины, проверить плод у каждой.

– Ксана! Ты жаловалась на боль в спине. Это может быть опасно! А я обещал о вас позаботиться. Ну-ка, ложись вот сюда! Э-э… да не на живот, на спину!

Уложил её на более ровную выступающую каменную глыбу, наклонился, подавил в себе непроизвольное отвращение к ожидаемой картинке и стал присматриваться. На ёрничающих двойняшек старался не обращать внимания, вот те и старались:

– Классный у нас командир, всё видит!

– Ага! Позвоночник сквозь живот рассматривает. Зоркий!

– А я-то размечталась, что он нас по очереди прямо на камне и разложит да свой долг мужской выполнит. Хи-хи!

– И не говори! Всего четыре дня ему осталось нашими телами наслаждаться, а ведёт себя, как дед старый, сто лет с нами проживший…

На их смешки и Ксана отреагировала, всколыхнувшись в смехе и сбивая мне всю с таким трудом настраиваемую картинку её матки. Пришлось на них шикнуть:

– Вы мне мешаете! Потом когда расскажу, что я увидел, и вам не до смеха будет!

Те прониклись переживаниями за подругу и больше не ехидничали. Ну а я благодаря своим пусть и мизерным познаниям в анатомии всё-таки рассмотрел самое главное, что теперь уже безоговорочно делало меня отцом.

Тяжко вздохнул и, стараясь скрыть печаль, нахлынувшую после короткой надежды, скомандовал:

– Вставай! Теперь ты, Снажа! – М-да, сколько шило не таи, оно всё равно из мешка вылезет. Оставалось только удивляться, почему женщины до сих пор сами ничего не прочувствовали и не догадались? А как? С чего это я взял, что они обязаны всё знать? Тут ведь у дам даже критических дней не бывает. Да и не рожавшие они ни разу… – Вставай! Теперь самая младшенькая!

Всяна улеглась и томно проворковала:

– Правда, что «самая младшенькая» обозначает «самая любимая»?

– Неправда! – раньше меня заявила «старшенькая» Ксана. Но делала это не со злостью и без ревности: – Это обозначает, что они самые глупенькие, недалёкие и наивные.

– Ах ты!..

– Ша! – остановил я начинающуюся пикировку. – Тут и в самом деле назревают у вас, малышки, некие проблемы. И как раз связанные с теми тайнами, которые я вам открою!

Опять взял минутную паузу, сосредоточился и закатил пространную речь о величии духа, поворотных вехах в истории мира и роли отдельных личностей на этих самых поворотах. Заверил, что их три имени навсегда войдут в летописи Дна, потому что они стали первыми.

Тут Ксана меня немножко не к месту перебила:

– В чём первыми? В получении титула наездниц?

– Милая, титул наездниц – это уже следствие, а не причина вашей будущей славы. Так сказать, аванс и повышенные бонусы, которые вы по причине знакомства со мной получили для повышения собственной выживаемости. Уже отныне вы можете дальше видеть, замечать привидения и окантовку хранилищ с ними, Ксана даже видит груаны на телах хищников. И это ещё не все ваши возможные умения и пока ещё нераскрытые таланты. И всё это вам дано здешними силами за то, что познакомились со мной, и за то, что стали первыми!.. – после чего замолк и замер на месте. Может, я и грешил лишними паузами, но самому хотелось торжественности и праздничной бравады. И когда уже томить слушательниц стало стыдно, с пафосом продолжил: – Именно вы стали первыми в истории Дна женщинами, которые зачали здесь детей и станут мамами! – пока ещё на личиках зависло непонимание, я завершил речь дифирамбами и деловыми распоряжениями:

– Вы – самые лучшие и прекрасные женщины этого мира! И я горжусь тем, что судьба нас познакомила! Но отныне вы должны себя беречь с утроенным усердием. Поэтому: от этого часа запрещаю вам хвататься за тяжести, переутомляться или пренебрежительно относиться к собственному питанию. Вам необходимо больше спать, просто прогуливаться и заниматься несложными текущими делами, не требующими приложения физических усилий. Про все остальные житейские премудрости, связанные с беременностью, вы и сами, как женщины, лучше меня знаете.

Присмотрелся к своим гражданским жёнам, с некоторой тревогой в душе ожидая, что сейчас произойдёт и как они на такое грандиозное событие отреагируют. Пока они сидели в совершенно одинаковых позах, несколько испуганно ощупывая свои животики ладонями. А в глазах уже просматривался панический страх и неуверенность в завтрашнем дне. Хоть и жалко их было, но пришлось строго напомнить:

– И не забывайте: если вы нарушите принятые вами условия, я ухожу в Светозарные немедленно! – затем проворчал себе под нос: – У меня там, понимаешь, с людоедами война… кречам мстить надо… – и тут же спохватился: – Кстати, о вашем привилегированном положении заявлю во время сегодняшнего ужина. Так что не переживайте, совсем недолго осталось…

Вот тут и началось то, чего я больше всего опасался и чего всеми силами старался избежать: преддверие большого скандала. Вначале всхлипнула Всяна:

– Недолго осталось?.. До твоего ухода?.. – Снажа тут же обняла младшую на двадцать минут сестру за плечи и сердито нахмурилась:

– Вот именно поэтому он и собирается нас покинуть!

А Ксана так вообще вскочила на ноги, в ярости сжимая кулачки:

– Ты!.. Ты знаешь, как это называется?!..

Я печально развёл руки в стороны и признался:

– Знаю! Знаю и сильно терзаюсь укорами совести. Потому что мучаюсь запоздалыми сожалениями, что не удержался, что не подумал своей головой, к чему наши сексуальные игрища могут привести. Если бы предвидел – ни одной из вас и пальцем не коснулся! Но хочу напомнить о третьем условии: если вы будете высказываться обо мне плохо или обвинять во всех смертных грехах, я и в самом деле уйду немедленно. И кому тогда от этого будет хуже? Поэтому вы тут сами посидите полчасика и подумайте на эту тему! А я пробегусь, посмотрю, чем народ занимается, да окрестности проверю… На всякий случай…

И пока скандал не превратился в реки слёз, быстренько сбежал с места событий. Так сказать, мавр сделал своё дело, мавр может спрыгивать со сцены в зрительный зал. Главное – не свалиться во время прыжка в оркестровую яму.

Что характерно, но вначале Хруст, а за ним и Чамби потопали за мной. Хотя я предпочёл бы, чтобы они оставались на месте и хоть как-то развлекли, а иначе говоря, разделили с женщинами их радость от факта грядущего материнства. Увы, почему-то они не захотели ничего делить, а когуяр так вообще постарался не встречаться со мной взглядом. Ну да, хоть и молодой, но разумный, понимает те моменты, во время которых женским особям попадаться под руку не стоит.