Читать книгу Лучник. Терра. Возвращение. Книга седьмая - Юрий Каранин - Страница 19

1.Стара

1.

«Зачастили, однако». – И совсем Даугратинье тоскливо стало. – «Эти ни перед чем не остановятся. Тут одной тоской дело не исправишь. Надо Стару искать».

Видно, хорошо тоска просматривалась, если Алексеевна сразу и ее, и еще неуверенные сборы заметила.

– Куда ты сейчас пойдешь? Время не прогулочное наступило. А обо мне много не думай, – пожила я свое. Грешно, конечно, но жизнь, когда всех детей своих похоронила, немилой становится.

– А внуки?

– И внуки недолго порадовали. А ты далеко ли собралась?

Глянула Даугратинья на хозяйку, – и, еще и вопроса не задав, догадалась, что именно совета Алексеевны и не хватает.

Так и получилось.

– Живет за Змеиным болотом отшельница с таким именем. Только болото-то на другом конце города. Найдешь ли ее? Велико болото-то, и топко. И змей полно, но их сейчас бояться нечего, хотя и говорят, что опасно сон змей тревожить.

– Знаю я это болото, Алексеевна, а путь сама Стара укажет.

*

Ожидала Даугратинья, что поселилась отшельница там, куда досужий люд и глаз не покажет, но тропка натоптанной оказалась, да и домуха вид не старый имела.

«Сама, – что ли? – тропинку вытоптала, или Дела ведовские практикует?

– Давненько ты ко мне не наведывалась. Где все время обреталась?

Ничего иного Даугратинья от Стары и не ждала. Голос все так же тих и бесцветен, но, как и в прежние времена, Даугратинью ознобец-то пронял.

– Завтра я тебя ждала.

«Завтра – так завтра. Ждала, значит?».

Наконец, вслед за голосом Стара и сама показалась.

– Тебе ли не знать, Стара? Путь мой ведом.

– Не совсем ведом, Даугратинья. На Земле-то давненько уже, а ко мне не наведывалась.

– Оправдываться не стану, давно. И в тебе много нуждалась, только не думала я, что ты здесь живешь. Севернее искала.

– Вижу, не лукавишь. – И Стара довольно усмехнулась. – Была и у меня нужда, – след свой таить.

– От кого, если не секрет? За тобой, кажись, и гоняться некому.

– А хотя бы и от тебя. – Не ожидала Даугратинья такого от Стары, даже обидеться не успела, а та продолжает. – Выведала, небось, что зуб у меня на тебя имеется?

– В наши-то годы зуб – редкая штука. – Думала, обидится, но Стара шутку приняла:

– Не ведаешь, значит? Имя-то ей не придумала еще?

– За Безыменную, что ли? – Догадка-то наверху лежала. – Знаю, не поддалась тебе, но она и мне не сильно потакает.

– А хотя бы и из-за нее. Ты ей лишку воли дала, а не Маурита. – Стара не сердилась, не выговаривала, все тем же печальным, кажется, голосом сказывала ведомую истину.

– Равную Силу не я придумала. – Но Даугратинья хорошо понимала, что это – не оправданье.

– Не ты, но сколько уже раз связать ее могла? Не напомнишь? Знаю, не откроешь ее имя.

– Пока не открою, Стара. Это имя и меня связать может. Когда ты Ариут хотела подчинить …. – Нужно ли дальше продолжать? Дело-то прошлое.

– Эвона как? Ариут попрекаешь? – Но голос, все одно, – тускл.

– Ох, Стара. Мне ли тебя попрекать?

Но Стара, все же, услышала обиду в голосе гостьи:

– Не скрыла попрек. И на том спасибо. Приму попрек. Просчиталась я тогда сильно. Надеялась навечно тарлатов в Бездну отбросить, да не увидела, что Лабиринт не разбужен.

– Это с каждым может случиться, но зачем кристалл, что Силы наши уравнял, предательнице подарила.

– Отнять могла, я не отказываюсь, но нашла Ариут его сама, а мне любопытно было, кристалл сам ей в руки пришел, или случай помог?

– Не подвело любопытство-то? – Кажется, останется сегодня Даугратинья без порошков?

– Не подвело. – А дальше уже Стара на шепот перешла. – Сомневалась я тогда, что все Кристаллы Джинджи между собой намертво связаны.

«Закончились сомнения?», – Даугратинья и сама-то не все сомнения в них разрешила, чего же Стару дразнить? Промолчала.

– Свой-то Кристалл еще не потеряла?

Даугратинья даже дар речи едва не потеряла, – долго ответ готовила.

– Мой Кристалл? Ты же ведаешь, что ….

– Одно другому не мешает. А бочку с водой в кармане не унесешь.

– Зато, вернее.

– Вернее, но теперь мне понятно, почему Ариут связать не можешь?

– С Ариут я и не сталкивалась. – А сама-то уже увидела, почему это имя было Безыменной дадено, – спрячь на самом виду, – и никто не отыщет.

– Услышала я тебя, Даугратинья. Но не обессудь, если понадобится это имя. А тебя связывать мне не к чему, да и времени мало остается.

– Ты, никак, помирать собралась? – Излишне пристально посмотрела на Стару Даугратинья.

– Времена темные начинаются. – Уклончиво ответила Стара. Тоже излишне. Помолчала, а потом – словно обухом по голове. – Пообещай мне, подруга, что просьбу мою выполнишь?

– Что с тобой, Стара? – Под сердцем так кольнуло, что Даугратинья заполошно охнула.

– Пообещай, что и себя не пожалеешь, но защитишь Богиню одну непризнанную. Рожану.

Тут не только голова кругом пойдет:

– Ты что это такое удумала?

– Если догадалась, молодец. Признания не жди, – сама все понимаешь. Защити ее. Мечников своих на защиту поставь, а я уйти должна. Если беду от нее не отведу, то тайну навек спрячу, с собой унесу. – И уже громко. – Чаю-то со мной попьешь? Порошков я тебе вдосталь приготовила. И просьбу мою с ними исполнить сноровее будет.

2

– Что-то стряслось? – Даугратинья еще и от просьбы Стары не очухалась, а тут на тропе Алексеевна стоит.

– Велено мне тебя здесь ждать.

– Кем велено? – И Даугратинья остро ощутила, как начинает заходиться сердце.

– О-хо-хо, дела наши грешные. Сосед заезжал. Сказал, что на машине за нами подъедет. – Алексеевна утерла лицо концом платка, смущенно оглянулась. – А, вон, и он сюда катит.

А Даугратинья уже догадалась, что соседом окажется тот начальник со стройки.

Напрасно Даугратинья всякий шорох ловила, – больше за день ничего и не случилось. Знать, Стара постаралась.

2.Витязь на перепутье

1,

«Витязь на распутье, только вместо коня буланого кумп огненный, а так все по чести: меч, кольчуга. Щит. Его откуда-то молотобоец Гефестов притащил, а Гефест одобрил: «Верно решил, но кровью драконьей зря его отяжелил. А, может, и не зря. Неведомо, от какой напасти защищаться придется».

«Хорош витязь», – но и побранить себя успел, и за шею кумпа ухватиться, когда тот вдруг резко оттолкнулся от горы, и полетел в туман цвета топленого молока.

Если когда-то этот вариант существования человека признают формой сумасшествия, то Лучник супротив не выступит, ибо так оно и есть.

А кумпу – хоть бы что. От чего он отталкивался, совершая новый прыжок, куда приземлялся? Ни планет, ни астероидов, – один сплошной туман ….

«А если промахнется?».

«Под руку не говорят, а под лапу?».

Ну, вот! Только подумал, и вдруг кумп, как-то, неестественно зачастил лапами, и, не успел Лучник испугаться, затормозил и пошел юзом.

А Лучник-то хватку давно ослабил, – ну, и перелетел через голову кумпа и в жижу зловонную лихо так въехал.

– Мечи свои не потерял?

«Нашел, о чем заботиться, когда я и себя уже обронил?».

Лучник уже давно приучен ничему не удивляться, но чтобы кумп человеческим голосом? Да при этом сквозь жижу …, – Кинжал-то десантный из ножен уже наполовину выскользнул, – немудрено было и потерять?

Хотя в том, что долго поднимался, и грязь вперемешку с водорослями с себя счищал, оторопь от новой реальности совсем не причем. Или от новой нереальности? (Ненужное зачеркнуть).

Фантастические свойства Мечей Лучник принимал, как должное? Возможно, чтобы выжить, так и надо было. Но сейчас все изменилось. Все! Приходится теперь каждый выпад Мечей с этой новой реальностью сверять. Особенно, когда понимаешь, что в Мече живая душа жила. А в Триаде?

Ну, на эти вопросы другое время надо выкраивать, а сейчас иной вопрос назрел.

– Где это мы?

«Понятно, что на планете, но на какой? И ответ сам напрашивается: на зловонной». Когда поднимался, водоросли расшевелил, склизкие, дурно пахнущие, – в нос так и шибает, – а лицо и вытереть нечем.

Нет, сухой островок у рукава нашел, – глаза хоть вытер. А глаза-то и ни к чему, оказывается: туман хоть и редким стал, молочным, но, все одно, марево, а не туман.

Огляделся, прислушался, – а толку что? Кабы знать, что искать надо?

«Жизнь – она разная бывает. И разумная – тоже разная. Кумп, например». С этого и надо было начинать. От вопроса о Мечах Вечность, поди-ка, прошла, а кумп… ушел. Он – пташка вольная, и у него – цель. Если обидчики тоже здесь?