Читать книгу Затмение. До и после. Тетрадь 4 - Юрий Киреев - Страница 4

1.

Засечных меж

Дремучая гряда

Не дремною

Кольчугою служила.

Сюда пожар

Раскосая орда

На рыжем малахае

Приносила.

Но здесь теряла

Похоть и язык

И, пеной,

Словно мыло,

Истекая,

От стен сторожевых

Бежала,

Азиатски заикаясь.

Здесь зарекались

Разных рангов орды.

Здесь избранных

Пришельцев

Лбы трещали.

Здесь наши пращуры

И влюбчиво, и твердо

Стояли

И стоять нам завещали.

Нам завещали

Неба синий шлем,

Дубрав и рощ

Зеленые забрала,

И тишины

Лосиный след,

И шлейф

Парящего металла,

И песню,

Сложенную впрок

Над тетивою

Струн старинных,

И не пошедший впрок

Урок,

И пашен

Мудрые морщины.

И не нахлебники

Засечной старины —

Наследники

Ее плечей широких,

Мы чутко слушаем

И первый пульс весны,

И близкий,

И далекий рокот.

2.

Засечье милое…

Березовый восход.

Дубравы труб.

И радуг звонких дуги…

О, как, бывает,

Нам недостает

Подать тебе

Стожильем кранов

Руки.

Умыть румяно

Заревом цехов

И ленты рек

Вплести в густые рощи,

И сарафан полей

По талии холмов

Пригнать ладонями

Под рёв

Железной мощи.

Прийти.

Согреть тебя

Надежд и щек зарей

И сжечь в губах

Сомнений снежный саван,

Чтоб шла

Под каждой

Радужной дугой

Колонной цифр

Твоя крутая слава.

О, как, бывает,

Нас недостает…

Но, больше нам

Недостает, бывает,

Пройти в поту

Сквозь твой

Солнцеворот,

Слезливой хляби

Струны обрывая.

О, как, бывает,

В ровном беге дней

Недостает

Нам этих поворотов,

Где в реве

Центробежных

Скоростей

Нас сушит жажда

К звездному полету.

Нас гложет жадность

Одному за всех,

Как всем за одного,

Над угорелым веком,

Под млечностью путей,

Над вечностью засек

Светить сквозь ребра

Ровным добрым светом.

3.

О, славная,

Безбрежная земля —

Плантаций сладких

Крайняя граница!

Экватор здесь.

Здесь битва залегла.

Здесь буква душу

Высушить грозится.

Сошлись сразиться здесь

Лицом к лицу

Здоровый смысл

И раж на славу падкий.

Здесь мы ладоней

Рубящим ребром

Решаем враз

Узластые загадки.

Здесь в жерле зорь,

В ушате рос, как слез,

Закалена, как сталь,

Сердец структура,

И прописной

Беспечности склероз

Мордуем мы

Мозгов мускулатурой.

И дел макулатуру

Вторсырьем

Суем

В мартены залов

И стенновок.

Стеною

В бурю за руки встаем

И создаем

Твои засеки

Снова.

4.

О, древняя земля!

Не ты ли в пекле лет

Лелеяла

Полей слепую ренту.

Но, перепаханная

Поступью побед,

Вплетаешь в полдни

Орденские ленты.

О, юная,

О, взлетная земля!

Туманам ты

Засека заревая.

Ты дней грядущих

Нежишь зеленя,

Под небо в грозах

Плечи подставляя.

Ты, памятью

Перегрузив сердца,

Уводишь нас

К неистовым истокам.

И нет

Для этой тяжести

Конца,

Как нет предела

Дерзости высокой.

Заветным отзвуком

Набата

Урочный час,

Как трубный, пробил.

Так потревожился

Когда то

Славянской славы

Сон утробный.

Ещё дичало

Наше Поле.

Но дрёмный край

Хоругви поднял.

И полнится

Былинный подвиг

Починной удалью

Сегодня.

И не кощунство

С Куликовым

Просторы пашен

Ставить рядом.

И шефской нужности

Суровой,

Как очищению,

Мы рады.

Мы согреваем

Землю в горсти

И, словно заново

Знакомы,

Мы на прорыв к себе

Сквозь горечи,

Как в бреши,

Брошены горкомом.

В страду запарочную

В лето

Переплавлять нам в пору

Зимы.

Так с переплавкой мозга

Это,

Наверное, соизмеримо.

Закрывали райкомы.

Дрались, зорям трубя.

Мир в спирали закован

Повторяет себя.

Прикрываем цеха.

Прикрываться не станем.

Что ни сердце – ЦК,

Точно пленум, собранье.

Шеи тянутся: что там?

Как колонки,

Коленки.

Перекрыты пролеты

Тишиной пересменки.

Я про ту.

Я про ту,

За которой – гроза.

Пересохло во рту.

Захотелось сказать.

Захотелось шарахнуть,

Как «Ура!»,

В полный рот.

Как окопом пропахнув:

«Запевалы, вперед!»

До чего ж динамичен

С виду сдержанный цех.

Но планерка —

Не митинг!

Дел по горло у всех.

Только сердце по полю

Защемило не зря.

Стало поле,

Как полюс,

Где без боли нельзя.

Не времянка,

Что в весях

На сезон родилась —

Между болью и песней

Бьется тесная связь.

Чем тревожней

Под грузом,

Чем полярней страда —

Все надежнее узел,

Все прямей борозда,

Все острей напряженье,

И все в большей цене

Плуг,

Что в вечном движенье

На людской целине.

Как юнцы,

Распунцовились страсти.

Взбудоражен, как улей,

Отдел.

Проходная распахнута

Настежь:

Жжет тревогу

Зеленый надел.

Добровольцы и в голос,

И в слезы,

И в завком,

И рукой о сукно.

Бледный шеф,

Не желая в угрозыск,

Уши в руки

И ноги в окно.

Побледнел

Под метелью заявок.

Озверел:

Металлистам ли впрок

Гладить шарить

Ладонями в травах,

Кучерявя там

Каждый росток?!

А рассвет распахнул

Свои флаги

И отмерил

Тревожную пядь.

И опять:

Как с засеки ни шагу!

Но ведь надо ж,

И стали строгать!

Нам не стать не строгать.

Но к отправке

Весь завод

С рюкзаками пришел.

В рюкзаках —

На мозоли заявки

И бессонная

Боль

За душой.

В рюкзаках —

На приказы поправки.

И присяга —

Болеть до конца!

И, как прежде,

Уставший Павка

Комиссарить

Приставлен к сердцам.

И, как прежде,

Походной шинелью

Распахнулась

Заря

На ветрах.

Чтобы радостью

Спины гудели,

Чтобы яблочком —

Песня в зубах!

Не смолкает

Оркестр струнный.

Струны шепчут

Прощальный вальс.

Шепчут так,

По‐старинному умно.

Как всерьёз

Провожают нас.

Но зачем затянулась

Прощальная пауза.

Не хватало б ещё,

Как от лукового анализа,

Расплескаться здесь

Сыростью щёк.

Вон автобус

Железный

До корня весь,

Но и тот

Весь ослеп

В слезах.

И едва управляются

Дворники,

Протирая

Стёкла глаза.

Рюкзаки,

Как овчарки

Пригрелись у ног.

Как винтовки,

Спят тяпки,

Стоя.

Нервно рубит решение

Пред:

«Ждать проспавших,

Не стоит».

Время трогать.

Пора.

Ну, ни пуха теперь,

Ни пера.

Да не мокла бы только

Грядка.

Да держала бы жало

Тяпка.

Автобус вздрогнул

Бизоньим торсом.

И дыма колечками

В лужу сплюнув,

Лаковым лбом упёрся

В набрякшие

Синие струны,

Рванул и порвал.

И унёсся,

Как кот,

Нашкодив.

Прополоть!..

Проколоть бы права,

Да отчистить

При всём народе.

А за что?

Эти синие струны

Никто и не рвал,

Это нашим делам

Улыбается небо.

Это попросту

Дождь перестал,

А быть может

Совсем и не был.

Это утра озноб.

Недосмотренный сон.

И соседа

Спокойный локоть.

Это ветер лесной.

Сенокосный озон.

Это солнца

Распущенный локон.

Это удаль для всех.

Это боль при себе

Это мы в вихре вальса

Вышли вышить

Страде на запев

Шефской гладью

Зелёные пяльцы…

Слепну в славе,

Как слепнет в лучах

Солнца белого

Лунная долька.

Не тоскую

О стружках в руках —

Я доскою

Контужен надолго.

Превзошел

Всех на добрый вершок.

Первый справа

В аллее лучших.

Оглушил меня

Алый шелк.

Стала слава

Привычней получки.

Слава случаю.

Слава беде.

Как набат,

Сотрясла, разбудила.

И помчала —

Несет к борозде,

Где мозолей

Земля запросила.

Автобус настигнув

Порывисто,

В стекла уставился дождь:

За что там девчата

Заливисто

Пытают счастливую рожь?

О чем

Их тоска голосистая?

Слету, поди,

Не поймешь.

А стоит ли?

Рядом неистово

Шумит настоящая рожь.

Шумит

И бежит,

И волнуется,

Умытая шалым дождем.

Боюсь,

Что автобус разуется

И бросится

В рожь

Босиком!

А земля

Не гладкий глобус —

Вся в холмах морщинах.

И жует в сердцах автобус

На ухабах шины.

То летит к мосту,

Как в пропасть,

То скребется в гору.

Нашей робе —

Пыль не в робость.

Дым мозолей впору.

Нам бы звезды

Всех вселенных,

Да земля родная,

Как на двух

Огромных сценах,

Кружится без края.

Набегает слева.

Справа.

Рожью.

И полями.

И лесами строек справных.

И, как лес, садами.

Все летит.

Пестрит.

До боли

Голова кружится.

Эх, закружатся над полем

Зори, как жар птицы.

Эх, закружим агроному

Золотую косу,

Запустив по свеклодрому

На коленях кроссы…

Эх, напустим,

Очень кстати,

Шороха такого,

Что бывалый председатель

Подивится вдоволь.

Подивится и отвесит

Веское спасибо.

И предложит по невесте

И комфорт на выбор.

Только в том ли

Соль успеха?

Времена другие.

Вот бы поле

Втиснуть цехом

В штаты заводские,

Чтоб замешивать работы

На одном бы тесте.

Да была б одна забота

Крыть на все —

На двести!

Из всех немыслимых

Мелодий

Мне та

Немыслимей всего,

Что вроде стона,

Воя вроде

Народ по памяти

Зовет.

О, память!

Память – истязатель!

Тебе лишь время

Терапевт.

Другим

Под дробью обязательств

Стал оборвавшийся

Напев.

Басы печали

Безысходной

Перекричали

Лязг оков.

И взяли мы

В рассвет походный

Лишь поступь гулкую

Шагов.

Теперь под нашими

Шагами

Земля гудит

В поту лица.

И солнце звонкими

Лучами

В густой озон

Зовёт сердца.

И нескончаемы походы,

Лишь даль свистит

В ресницах дня.

Из всех чарующих

Мелодий

Чарует эта лишь

Одна.

И не с того ли,

Орюкзачен,

Завод спешит

На зов полей

Следами новой

Незадачи

К истокам зрелости

Своей.

Я задыхаюсь

В разнотравье,

В росу и в солнце

Погруженный,

Весь ароматами

Отравлен

И весь озоном

Зараженный.

Как прокаженный,

Уж без стона

Вдали от цеха задыхаюсь

Без стружки,

Дыма,

Ацетона,

Я задыхаюсь.

Задыхаюсь!

Да,

Я вживляюсь

В мир стерильный,

Как в пасть петли,

Как в невесомость.

Среду без боли

И мобильно

Сменить не могут

Хромосомы.

С того ль

Мотор корить неловко,

Что, чхнув,

Заглох,

Невесть, где в весях.

Но почему не у Кузовки,

Где в каждой бочке

Столько

Песен?

Где кружкам белые

Начесы

Хлобучит пенистое

Пиво.

Где зал ресницами

Прочесан,

Прочесан жгучею

Крапивой.

И не уйти,

И не укрыться,

А нам сигналят во дворе,

А нам —

В крапиве б заблудиться,

А нет —

За кружкой одуреть!

Все это где то

За холмами.

А мы тоскуем о прицепе.

И ежимся

Под рюкзаками

У не подшефных

На прицеле.

Уперлась в небо

Пыль времянки,

А мы уперлись

Лбами в триплекс.

И над безвременной

Стоянкой

Поднялся песни

Звонкий выплеск.

Взошел.

Расцвел протуберанец

Накалом щек,

Дутьем гортаней.

Как старожил,

Как новобранец,

Пахнул в лицо

Порыв собраний.

Порыв, рискованный,

Как скорость.

Порыв,

Раскованный, как взлет,

Дохнул

И песнями моторы

Заправил

Козням всем назло.

Назло

Эстрадному преданью

Про выхлопную ту трубу,

Когда очнулся

Заводчанин

В цветочном

Найденном гробу.

Назло

Кузовке белопенной

И черной жгучести

Назло,

Гудит

Октановое пение,

Чтоб нам назло

Всегда везло…

На полпути в Волово —

Дорожный благовест:

На поле Куликово

Ведет широкий съезд.

Когда сносить оковы

Не стало больше сил,

Сошлись на Куликовом

Гонцы со всей Руси.

Над полем Куликовым

Свой саван шил туман.

Крылатил Дмитрий брови,

Добычей бредил хан.

На поле Куликовом

Босой Руси Боброк

Испить росы багровой

На славу дал добро.

На поле Куликовом

Зеленых зорь табун

Пасет в века закован

Задумчивый чугун.

Над полем Куликовым

Летят столетья вспять.

А мы летим в Волово

Вплесть песнь

Непрядве в прядь.

А мы катим в Волово

(И мы придем еще!)

С тревогой чернобровой

Скрещая мельбу щек.

Нам бинтовать в Волово

В засеки косогор,

Смывая потом снова

Сурепчатый костер.

Нас, нас зовет в Волово

Наш вороной набат,

Как к полю Куликову

Сто тысяч снов назад!

Время – не птица.

Его упустить просто.

Но не догнать.

Не ухватиться.

Бесхвосто.

Но следами

Оно хвостато.

Наследит

И умчится

Немыслимо скоро.

И где‐то в сознании

Куцый остаток

Сидит

Черноклювым

Укором.

К цели! К цели!

Скорей!

Мотор набивает цену.

Путается в искре.

И выхлоп, как кашель.

Но ветер рванулся

Выстрелом

Из узды.

Нет ничего краше

Неудержимой

Езды!

И, вдруг,

Когда все на мази,

Тяжелым движеньем

Наполнен

Автобус притормозил,

Качнулся.

Присел.

Как в поклоне

Навис.

Сердца, как одна

Рана.

Время!

Остановись

У Кургана.

Память всплывает

Заревом,

Время опять —

Вспять,

Но времени трудно

Заново

У изголовий стоять.

Время стирает

Годы,

Время приносит

Вечность,

Где горбились

Горя горы —

Зеленью

Склоны залечены.

И сохнут, не выступив,

Слезы у глаз.

И пульсы

Эпохами

Тикают.

«А зори у нас

Тихие!»

А дни у нас битвам

Сродни,

Сродни недопетым

Атакам,

А память —

Родник:

Припали —

Встаем

На песню и драку.

Трудности взвесит

Стратег,

Сроки скроит

Райком,

Мы допоем за тех,

Курганы молчат по ком.

К цели.

К цели!

Вперед!

Рессоры от боли

Просели.

Время не ждет!

А времени все трудней

У стен непокойных

Святынь

Зорями

Новых дней

Наши

Смывать следы.

Время играет

В знаменах.

Время у радуг в седле

Шествует

В шефских колоннах

По нашей тревожной

Земле.

А небо опять,

Как колокол,

Но солнце ему язык.

Едет

В деревню из города

Времени

Призывник.

1970 г.