Читать книгу Затмение. До и после. Тетрадь 19 - Юрий Киреев - Страница 4

Вале

Жизнь непонятнее, чем космос.

И я смотрю на космос косо.

Горит в полнеба хвост кометы —

Считай беда по всем приметам.

Но никогда всерьёз не ранит

Прищур ресниц на расстоянье.

А вот когда глаза в глаза,

Считай, дороги нет назад.

Когда в зрачках чернее ночи,

Опережая звёздный росчерк,

Как спички вспыхнут угольки,

Одно спасенье – васильки.

Вале

Прибавило солнце вследу.

Лазурь носоглотку щекочет.

Февраль салютует в снегу

Мерцаньем тире и точек.

Синие – тени берёз.

Лесоповал – по сугробам.

Покрякивает мороз.

А с солнца и спрос особый.

По‐праздничному весело

От кряканья, как от морзянки.

А главное – время пришло

Всё начинать с изнанки.

Забудется лёгкий озноб

От холодка отношений.

И скоро растает сугроб

По‐взрослому глупых сомнений.

Вале

Дыханье затая, над биллиардом,

Ты метилась вложить в одну из луз,

Не две луны, а костяные ядра.

Был не удар. И вовсе не конфуз.

Шары стоят. И как‐то вдруг иначе

Кий длинной дулей по сукну скользнул.

Был не удар, а сдача неудачам.

И был прогноз на долгую весну.

И неудача наша научилась

Удачей быть и вот без дураков

Живём мы следствием счастливейшей причины

В сетях согласия, как в сетке для шаров.

Вале

У страха есть глаза. Они

Вдруг округляются широко,

Как только я в былые дни

Вдруг погружаюсь ненароком.

Издержками прошедших лет

Из наслоенья бытовщины

Вздымает мордусивый бред

Совсем, как будто без причины.

Что это бред – нельзя сказать.

Причина – тоже не банальность.

Но округляются глаза

На нереальную реальность.

В чём не реальность бытия?

А в том – могла быть трезвой сваха.

Реально то, что мы два я,

Давно лишившиеся страха.

И всё же. Всё же… Но прости

За мой чудовищный анализ.

Как может в голову прийти,

Чтоб мы, не встретившись, расстались?

Боюсь – напрасно мылю стих:

Он не надёжнее, чем галстук.

Прости. прости. прости. прости,

Что я так поздно испугался.

Вале

Всё – зиме! Контрольный выстрел.

Солнце слепо бьёт в глаза.

То ли слёзы. То ли искры.

То ли белая гроза.

То ли смеха звонкий бисер.

То ли песня прозапас.

То ли я на площадь вышел

После смерти в первый раз.

Здравствуй, новая свобода.

Грусть тревога? – Трын‐трава!

На крутом пороге года

Здравствуй, кругом голова!

Вале

Я не кувшин необожжённый.

Я наизнанку – материк.

И океан во мне возник,

Как не разгаданный тайник

В пластах немыслимых законов.

А на поверку всё так просто.

Пусть не смущает глубина.

Процентов я на девяносто

Одна вода. Почти одна.

Я капля. Я росы предтеча.

В стакане я – девятый вал.

Я море всех противоречий,

Которых я и не скрывал.

Вале

Пятилитровые бутыли

(Про кувшины давно забыли)

Целебной рентою заполнит

Не иссекаемый родник.

Он всех сто раз перезнакомит

И тыщу раз переродит.

И нет вопросов – он источник

Первоприродного добра.

Заломят зубы – знаю точно:

Я стану чище, чем вчера.

Ручей гремучего колодца

Звенит о чём‐то день деньской.

И в каждом сердце отдаётся

Неистребимою весной.

Вале

Я не бастую.

Пусть частник меня

И одевает,

И кормит.

Я выступаю

Против менял,

Я не согласен

В корне.

Что?

Пайка по‐новому?

Вот тебе на!

Нет!

Это не Юрьевы

Новости.

На страже улыбок

Стоит трибунал

Суровой

Гражданской

Совести.

Я поклоняться

Не стану мешку.

И душу не сдам

В аренду.

Я правду,

Как пулю,

Приставлю к виску.

Я объявлю

Референдум.

На грязных

Процентах,

Ну, кто же видал,

Чтоб чистая

Делалась

Прибыль?

А мой капитал —

От

Улыбок.

Душевными

Друзьями

Не богат я.

Не в счёт и пёс,

Что укусил меня.

Ему я предлагал

Рукопожатье.

Он чувствам

Человеческим

Не внял.

Не враг он мне!

Он просто не умеет

Улыбку от оскала

Отличить.

Не он один

Без повода

Звереет.

Не он один

На поводке молчит.

Не враг он,

Как и многие

Из граждан,

Из самых тех,

Которых нет мудрей.

В час выборов тайком

Колдует каждый

И метит пастой

Лучших из друзей.

Мне не враги,

Которые и всуе

Решают

Государственный

Вопрос,

И даже только сердцем

Голосуя,

Подходят к урне —

Только бы не пёс!

Когда б зарвавшаяся власть

Себе сказала: хватить красть!

Я уподобился б горнисту

И сам подался б в экстремисты.

И стал попавшейся ворюге

Я сам выкручивать бы руки.

Я надавил бы на кадык.

Я б развязал ему язык

И выдавил бы из гортани:

Мол, осознал, мол, круглым станет.

А чтоб сдружился с властью смерд,

Готов, мол, сам пойти на смерть.

Я в эту смерть готов поверить.

Но лишь при том, по крайней мере,

Когда пойму: что он отвык

Искать у встречного кадык.

Когда в себя

Поверит власть

И скажет твёрдо:

«Хватить красть!» —

Я первым прибегу

На сборы.

Чтоб власть

Не крышевали воры.

А крыша

Всё‐таки нужна.

А служит крышею

Весна.

А там

От солнечного барства

Цветёт и крепнет

Государство.

Промчался мимо Мерседес —

Позор советским соткам.

А я за правдою полез

В карманы старой шмотки.

Тот правый что – дыра дырой,

А в левом – скромной прозой

О пролетарской мировой

Помалкивает лозунг.

О мировой, хотя не той

Совсем, не на которой

Над всей надеждою земной

Дымился крематорий.

О мировой совсем другой:

О пролетарской дружбе.

О безупречно мировой

Товарищеской службе.

И горе там, и радость там —

Всё по закону братства:

Горбушка – ясно, пополам,

Горб – общее богатство.

Об этой службе – ни «гу гу»

Все телекомерсанты.

Всё служат нашему

Врагу за вражеские гранты.

Из конуры телепрограмм

Прокисшие льют бренди

С душевным ядом пополам,

Креплёным лживым бредом.

От брендимагии такой

Пророс преступный рейтинг.

Под ним народ полуживой

И с ценниками дети.

Бомжи махнули на собес

И сколотили прайды.

А не отсюда ль Мерседес?

Не в этом ли вся правда?

Страдает жалобный мамон

От вида телепиццы.

Голодным спазмам верит он:

Пришла пора делиться.

Да, разделить пришёл час «Ч».

Но не железку в лаке.

А тяжесть неба на плече

Под краснозвёздным знаком.

Жизнь прожигая наобум,

Я пиво пью с зарплаты.

Само собой пришло на ум

Во власти полапатить.

Я докажу, что чёрный бык

Черней пустого дела

Ведь пустота не может быть

По всем законам белой.

Горбатить против естества

Лишь горбунам по горбу.

А тут стране качать права

Стал депутатский корпус.

Я сердцем точно не горбун

И мне горбун не пара.

Видал бы я его в гробу.

Живой не нужен даром.

Всё это так. Но дело в том,

Что при горбатой власти

Я сам стал тоже горбуном

И сыт горбатым счастьем.

Горбатый мыслит и живёт,

И старится горбато.

Его ни гроб не разогнёт,

Ни червь приватизатор.

Бежать во власть? – я не Жюль Верн

И не Сенека завтра.

Мне в политической журбе

Ни холодно, ни жарко.

Мне в Думе нечего ловить

И незачем, и поздно.

Горб лишь мешает пиво пить

И кайф ловить по звёздам.

Вот так с червями пополам

Живёт былая слава.

Иуды выполнили план.

Страна горбатой стала.

Философы

Бывают

Всякие.

И нас

(Такая участь)

Хорошие и бякие

Всё учат,

Учат,

Учат.

Один учил консенсусу

И воздух округлял

Он.

Я поздно понял

Эту суть —

Там суть

Не ночевала.

Но был зачёт.

Как правило,

Все с Марксом

Стали квиты.

И вся страна

Отправилась

Зубрить Адама

Смита.

Но тот Адам —

Не тот Адам,

Кто с первородною

Мадам

Плоды грыз

В райемизме.

Но вот экзамен

Пересдан

И общим яблоком

Нам стал

Банан

Для полной жизни.

Заморская наживка —

Наперсница апломба.

Пригнула – жив.

Но жить как

Всю жизнь

С грудною

Пломбой?

С осадою Фороса

Жизнь мудрецов

Не кончена.

Опять

Любой – философ

До самых,

Самых кончиков.

И не таясь на кухнях,

Как будто жизни для

В державный лозунг

Бухнут,

А выберут – петля.

Петля удавка ценится.

Да есть ли ей цена?

В петлю бесплатно

Целится

Великая страна.

И выбор есть:

На каждого

Ассортимента – горы.

То с полом

Смёрзлись

Граждане.

То вдруг взорвался

Город.

То вдруг, то вдруг,

Когда черёд

И до философов

Дойдёт,

Начнут ловить

Губами воздух…

Боюсь,

Боюсь,

Что будет поздно.

На поляне ль, на веранде ль,

На краю ль густых лесов

По наследственной команде

Вырастаю из трусов.

Залезаю в шаровары

Из атласных облаков.

Семицветною гитарой

Ублажаю казаков.

Ублажаю, но не песней:

Крепок памятью казак.

Было скудно. Было пресно.

Но и красный был гопак.

Громы молнии подковы

Высекают на ветру.

Впереди – по чернобровой

С медовухой по ведру.

Впереди – не жизнь, а пряник.

Только плётка незадач

Сладкий пряник всё упрямей

Рвётся гнать в обратный скач.

Вскачь – назад! Валун горбатый

Чтоб разбиться – но найти,

Где с удачею чубатой

Стало нам не по пути.

Где? Когда? Да только память

Ковылями поросла.

Где же он, вороний камень?

Камень есть! Не стало зла.

Шутка

1.

Каюсь я.

Во время отпуска

Наследил

Повыше допуска.

Пусть моя

Вторая родина

Не желтее будет

Болдино,

Скоро,

Скоро мир узнает:

Есть

На карте Узловая.

Есть музей.

Там к общей славе

Я следы свои

Приставил.

Стал солидным.

Стать то стал.

Только стенд —

Не пьедестал.

Запылится —

Унесут,

И дорожку подметут.

Стану мусором

Под веником,

А не будущего

Пленником.

Стану,

Стану.

Есть не просит

Моя серенькая осень.