Читать книгу Затмение. До и после. Тетрадь 21 - Юрий Киреев - Страница 4

Зачем же в панику по‐детски?

Пожарам тысяча причин.

Так под накалом львицы светской

Сгорает золото седин.

Но в диве ль диво? Лучшей точкой

В цепочке огненной беды

Уже назначена замочка

Окурка в бочке без воды.

Как не поджечь сухую кочку.

Даже единственную?

Но беда не бродит в одиночку,

А погорельцам всё равно.

Что смог, как «бич», что дымовая,

Как мозговая пелена.

В огне завалинка родная.

И хорошо, что не война!

И хорошо, что без кресала,

Махорку можно ублажить.

Согласье полное настало:

«Коза» дымит и дом горит,

И не пугает постоянство:

Село с утра – уже костёр.

На обезбоженном пространстве

Мест не хватает для крестов.

Без веры – в сердце только клапан.

В сосудах – жидкость, а не кровь.

И мозг забит каким‐то кляпом.

И пьяный мат – сплошной покров.

Дымят державные мангалы.

И смрад до неба достаёт.

А шурудят не либералы ль

От всех свободных несвобод?

Тесно ль от правды на планете?

Той тесноте на перекос —

Не теснота – пустое лето.

Всё лето без весенних гроз.

С посадки самой – ни дождинки.

И небо, словно свод печей.

Металл расплавился б, как льдинка.

Людей испытывать зачем?

Зачем лимит в житейской нише

Открыт не только для клопов?

Зачем же только не для нищих

И в недороды стол готов?

Взамен крестов на горизонте

Маячит только Русский крест.

Зачем? Зачем страшнее зомби

Вопрос «зачем?» опять воскрес?

И лес, и степь, и сад, и грядки —

Всё превращается в ничто.

И полыхают разнарядки

На жизнь под пляску красных шпор.

Не всё, что красное опасно.

Не всё опасное красно.

Перо жар птицыно прекрасно.

Но петушиное ль оно?

Не потушимые пожоги,

Натужась, можно опахать.

Но вот растут откуда ноги

У разгуляя – петуха?

У террориста свой экзамен.

Своя дымится головня.

От ку ка ре ку кто б не замер,

Словно от свиста соловья?

И полыхает красный гребень

Ни в честь, ни в славу никому.

И Бог далёк. Но там, на небе

Загадка в тяжесть и ему.

Как не мудри, десерт в мундире

Уже дырявит пояса.

И не мудрей, чем дуть на чирей,

По четвергам ждать чудеса.

От веры в чудо только убыль.

Опять не сходится прогноз.

Погода в климаксном отрубе.

А климат впал в туберкулёз.

И расползается кругами

Лишай озоновой дыры,

И низвергаются цунами

Испепеляющей жары.

И не от чувства катастрофы,

Черно до слёз. Но сводит дых,

От побрякушек приза Тэффи

За пляску на углях людских.

Земля сухими ртами трещин

Всё лето бредила дождём.

И только дачник веру тешит

И поит потом чернозём.

Солёным словом и лопатой

Спасая местный витамин,

Он смутно чувствует расплату

За зелень с западных витрин.

Пожухлым листьям помидора

И жёлтым плетям огурца

Примочка потом станет скоро

Девизом старта и конца.

Переусердствуешь не в меру—

Приватизируешь урок:

Свинцовый выговор – химера,

Свинцовей импортный крючок.

Ещё свинцовей вроде воблы

Висеть у пьяных на виду.

Когда разводят в пене сопли,

А чувство смеха не в ходу.

Иглою держится элита.

Ноздрёю шмыгает народ.

Но чуть чего и перекрыта

Труба, а с ней и кислород.

Язык чужого дефицита

И по Макдональдсам лизнёт,

Но самобранку общепита

Уже никто не развернёт.

Надежды станут пепелищем

Мечты иссушит суховей.

Но гордый собственник не прыщик

На сотках дачных площадей.

Его не балуют порядки.

Его корчуют и бомжи.

Но он с утра опять на грядке,

Поскольку надо как‐то жить.

От метео исходят сводки,

Как с безымянной высоты.

На небе сушь. И сухо в глотке.

А без воды ведь «никуды».

Но, а «куды»? – не жди ответа.

На удивительный вопрос.

Ведь каждый сам себе при этом

И суд без прав, и водовоз.

У обмелевшего колодца,

У пересохшего ручья

Бедняге дачнику неймётся.

Беда не может быть ничья!

Не МЧС, но ополченье,

Как и бывало на Руси,

Лоб морщит общим напряженьем:

Как уберечь? Как оросить?

Как остудить язык пожарам

Одним на всех пустым ведром?

Сам президент сказал недаром

Про всенародный водоём.

Был сельский пруд – уже засыпан.

В земельной ренте погребён.

Пожарный пост – он просто липа.

Случись беда – так он не в счёт.

Не в счёт и льющийся на площадь

Речей елейных дистиллят.

Не напоить «хромую лошадь».

Не приласкать уздою зад.

Засечным поясом от боли

Не застрахована страна.

Да и кому на Русском поле

Нужна китайская стена?

От либерального напалма

Рязанский корчится Вьетнам.

А где Москва? Она пропала.

В дыму с Мещеры не видна.

Как приговором урожаю,

Дымятся степи и леса.

Пожары страх опережают.

Но кто разверзнет небеса?

Да, в прошлый быт (рабам спасибо)

Водоканалы ЖКХ

Вошли надёжно и красиво.

Как строчки звонкого стиха.

Ещё спасибо старой власти.

Что расслабляет до сих пор

Нас гарантированным счастьем

С набором кранов «хол» и «гор».

Но вот улыбка стала шире

Не за какой‐то там ушат —

За душ у каждого в сортире,

Где червоточится душа.

Но есть признательность безмерней.

Есть трудовой дуумвират

И полотенце от модерна.

И не последнее. Виват!

Порочен звон парадных строчек.

Порочна спящая страна.

Не приведи ещё разочек

Кому проснуться с бодуна.

Ведь не заломят сладко зубы.

Лишь виновато пшикнет кран.

Не позовут на площадь трубы.

Лишь из‐под ног забьёт фонтан.

У безымянного дизайна

Бутылки, вёдра и бачки

Спокойно презентует крайний.

Вперёд ломиться не с руки.

Скрипят тележки по дороге.

(Спасибо лопнувшей трубе).

Гудят, но рады руки ноги,

Возить Байкалы на себе.

Не Ангара, но всё же, всё же

Водой гружёную арбу

Себе, понятно, не дороже

Возить на собственном горбу.

Вода кругом, но слышно, дважды

Коварен двойственный химизм.

Как тяжело снимает жажду,

И как легко снимает жизнь.

Не одному киндер сюрпризу

Не в бровь тяжёлая вода.

Есть и вселенские капризы.

Есть и бумажная беда.

И где та Золушка, что может

От мух котлеты отличить?

Как ни крути – ещё дороже

Напасти матом не мочить?

Не брит – не значит, что Басаев.

Того оправдывает цель,

Кто корень жизненный спасает,

Спасти поклявшись, как Фидель.

Спина давно гудит и стонет

И руки сводятся не зря.

Будь счастлив тот, из чьих ладоней

Глоточек сделает земля.

А жажду удесятерили,

Те, кто нанявшись в земляки,

Всё по большому осушили.