Читать книгу Затмение. До и после. Тетрадь 24 - Юрий Киреев - Страница 4

На каждый спас земля – щедрей не надо.

И грядки дружно в пиршеский порыв

Включаясь, открывают свои клады

За соль в суставах сладкие дары.

Осенний арсенал крахмальных ядер

Зафрахтовал на зиму погреба.

И редьке, что не слаще с хреном рядом

Злодейкою не кажется судьба.

Стреляют сольным залпом поясницы,

Но стреляным нет смысла угрожать.

И красную девицу из темницы

Удочеряет рыжий урожай.

С достоинством пригубят бабы в праздник

Меды за ренты божеский распил.

А к Покрову багрянцевый бумажник

Поэтов первыми до святости растлит.

«Осенний день – очей очарованье!»

Пьянящий шорох листьев под ногой…

Но лёгкий ветерок «поры прощальной»

Уже «грозит» улыбкой ледяной.

И ёжится земля, как горожане,

По прихоти чужих календарей,

Но верится ещё, что «ЖКХаны»

В грядущих буднях будут поскромней.

Пройдут дожди, метели отбуранят

И солнце снова свой займёт зенит.

И как всегда, чарующий багрянец

Бессмертной грустью строчки осенит.

Но на паях Взаимного упрёка

Ждать потепленья как‐то не с руки.

Само собой, прощённые до срока

Душевные не тают ледники.

Само собой, лишь праздники приходят:

За Спасом Спас, за Сретеньем Покров.

Для консервации гражданской непогоды

В Минздраве консервируется кровь.

Само собой, от щедрых бабьих грядок

До сахарно болотных площадей

Приводится в рождественский порядок

Пасхальное сознание вождей.

И не от этих ли душевных инвестиций

Всеобщий обесценивая страх

Для преступивших всякие границы

Глобальный зафрахтован саркофаг?

Само собой не от сибирской язвы

Могилу роет уличный трибун.

Он рвёт того, кто низостью повязан

И ложью сыт, и смотрится в гробу.

Нет, не само собою время учредило

Поэзию хранилищем добра.

Спас поэтический не даром дарит силы

В ночь мракобесья выжить до утра.

Нет, не само собой слепые имут зренье

И источается смирения запас,

И праздники восторженные зреют,

И не к добру запаздывает Спас.

Нет, не само собой всю жизнь в движенье

По грядкам жизни правды лемеха.

Нужна субстанция большого обновленья,

Где не последний гвоздь прозрение стиха.

Медленно меркнет таинственный свет.

Непостижимо тяжёлое веко

Луну закрывает и сходит на нет

Уверенность в лёгкую смерть человека.

Всплывают из мрака пугалки вранья.

Стал плинтус не шуткой, а мерой паденья.

Что? На плетень пала тень воронья?

Или на землю нашло помутненье?

Что ни вопрос, то учёным на праздник.

Есть повод проверить на вшивость закон:

Не он ли сподобил слепых угораздить

Прозренья искать у безбожных икон?

У конституции крыша – народ.

Закон‐то что свыше, но крыша повыше.

Если случается наоборот —

Крышкой становится крыша.

С озоновой выси всей веси земной

Льдом непогоды грозится Аляска:

И роскоши, что прирастает маржой,

И бедности, ждущей, что будет, с опаской.

Но послан намёк инквизиторски честно

С надёжностью наукоёмких усердий:

Всем, всем поимённо указано место

И время, и близкая очередь смерти.

И память убить чтоб, на скорый костёр

Выписана квитанция,

На гарях стучит либеральный топор.

Внедряются галлюцинации.

Когда‐то могучим шарагам науки

Был СССР петь осанну готов.

А на прогресс распустил свои руки —

И увеличился выпуск гробов.

Шараги ли? «Нэп» ли? Нет смысла в полемике.

Кругом мозги от оккультных наук.

Но зреет ответ в головах академиков,

Словно к добыче крадётся паук.

Земле не призреть всю людскую ораву.

И быстро прозрели в глобальном обкоме.

По англосаксонскому тайному праву

Не каждый Адольф задыхается в коме.

Не каждый имущий жрёт ржёт без зазренья.

Но пахнут Потсдамом мангалы жрецов.

Так пахнут парады вселенских затмений.

Так гадко смердит от живых мертвецов.

Так ложь изливают вожди водолеи.

Так опускают на дно Атлантиды.

Бермудские хляби не все одолеют.

Но чистыми всё‐таки многие выйдут.

Успеют отмыться при чёрной луне!

И сразу решится вопрос заскорузлый.

То бизнес от смерти шарами планет

Ищет безвременья чёрную лузу.

Какой человек и какой академик,

Как Тесла, не хочет заставить сиять

Над полночью мира свои диадемы

С посланием солнца от всех россиян?

Какой гражданин не отверг в 90 х

Соблазн оказаться гражданским бомжом?

Не стал в своём доме прикормленным гостем?

Но русским остался у горла с ножом?

В каландере правды имперские гены

Из звёздных орбит навивают спирали.

И выйдет луна, как на праздник, из тени

И осияет спокойные дали.

И высветит своды, где в общем не слишком

Жить удаётся в душе без царя,

А хочется жить по апостольским книжкам

И укоренять огонёк Октября.

Игра в хоронички —

Бальзам для души.

Но без привычки

Легко насмешить.

Детям раздолье,

Но взрослым не часто:

В какое подполье

Укрыться от власти?

Можно по квоте

Весёлой игры

Свалиться во что то

Чернее дыры.

Конечно, надежда

На скорый подъём

Реальна, но прежде

Всё встанет вверх дном.

Кульбиты не сложно

Представить на веру,

Но эта возможность

Большая химера.

Кульбиты судьбы

Пусть химера, однако

Все судьбы – рабы

Переменного знака.

Бывает падением

Бывший подъём.

Бывает движение

Задним умом.

А если не к хрени с утра,

А путём —

Накрылась дыра

Перевёрнутым дном!

Кончаются квоты

На кислород,

Начнётся работа

Наоборот.

Уходит в набор

Высоты безопасной

Не метеор,

А помазанник маслом.

Не просто печалясь,

А в моду войдёт

Оплакивать чаем

Пустой бутерброд.

Не все с приземленьем

Оценят подъём,

Но озаренье

Приходит потом.

Пока же покажет

Любой кувырок

Емелям со стажем

Наглядный урок.

И в этом числе

Там, где сплошь чудеса,

Придётся земле

Поменять полюса.

И приневолить

На полный пароль

Магнитное поле

Шагнуть через ноль.

И с гимном, в котором

Бессмертие страсти,

Войти в крематорий,

Как в зарево счастья.

И выйти с расчётом

На новый круиз.

Но где эта квота

На звёздную жизнь?

Да, в хоронички

Страна заигралась.

Открыть бы странички,

Где света немало.

Раскроются ставни.

И новый игрок

Все точки расставит

Луне поперёк.