Читать книгу Затмение. До и после. Тетрадь 37 - Юрий Киреев - Страница 4

Слякоть. Скучно. И недуг

Присоседился не вдруг.

В утомительном строю

В поликлинику стою.

В общем дело праздное.

Лезут мысли разные.

Пусть себе, как могут, лезут,

Отпираться бесполезно.

И в ухоженной квартире

По утрам на три‐четыре

Как мечта о тренажёре

Начеку мужское горе.

Сор под веником – лишь мусор.

Сор из дома – вод где ужас.

С виду дружная семья,

А на деле семь не я.

Где жена в разладе с мужем —

Непременно веник нужен.

Если оба – не до гроба,

Се ля ви – поможет обух.

Пересечь он плеть не может,

Пресечёт размолвку всё же.

Это шик, хотя не всё —

Он все дрязги утрясёт.

Он корявых приголубит,

Он метлу поставит в угол.

И на вид поставив тоже,

Он упавшим встать поможет.

В общем, как спецназ особый,

Он и веник, он и обух,

А по крою униформы

Он не Шойгу, Он лишь дворник.

Но рисуя на асфальте

Ноты утреннего вальса,

Он в лицо и за глаза

Может точно указать

Государственной метлой

Где ура, а где долой.

Для здоровых – стульев нет.

А больным – физкульт привет!

У матриархата

Белые халаты.

Каждый пузырится,

Угрожая шприцем.

Глупо уклонятся

Это вакцинация!

Это либо‐либо.

За укол спасибо.

Жизнь с краями, как в стакане:

Все здоровы, всё в сметане.

В теле все, но извините!

Для чего тогда целитель?

А целитель для того,

Делать цирк из ничего.

Ведь по силам лишь ему

Недоступное уму.

Он одним движеньем пальца

Заставляет подниматься,

Из магического морга

Под реальный визг восторгов.

Не с того ли в выходной

У иконы голубой

«дорогие» прихожане.

Чают чуда на экране?

Там в согласии с молвой

Заряжают аш два о.

И уставшие от страха

Контролируют свой сахар:

В кружки, банки, что покруче,

На сейчас, да и на случай,

Словно делая погоду,

Льют целительную воду.

И сдувают с раны соль,

И с души снимают боль

И далёкие по срокам

Лечат тонкие пороки.

Утончённость в корне – это…

Это – тонкая примета.

Тонкость в том, что весь экран —

Чудодейственный туман.

Но туман туману рознь —

Есть целительный гипноз!

Есть действительное чудо,

Но бывает – от верблюда.

На приём стою не первым

И пошаливают нервы.

Жмёт ботинок. Хорошо бы

Оказался б он двугорбым.

Что за чушь. Ни дать, ни взять.

Хорошо бы оседлать.

В чёрной маске, я грабитель.

В белой… в общем проходите!

Отрекаюсь с лёгким сердцем

От накопленного перца.

Шприц – не гвоздь. А вакцинация —

Гвоздодёр здоровой нации!

Вразумительно! Но где там?

По душе ли всем диета?

День прошёл. Не стало страха.

День другой – зашкалил сахар.

А на третий – лишь осталось

Отмывать синюшный палец.

А потом в реанимации

Ждать исхода операции.

Потерявший ноги в коме,

Не проспавшись в коме, помер.

И страна с такого ступора

Замирает у компьютера?!

Да, от комы лом не кован —

Нет волшебного такого.

Остаётся с чувством долга

До восхода спорить с моргом.

Но, не в этом корень зла:

Не совсем бы померла!

Не сдала бы, на корню

Репутацию свою.

И не сдаст. Метла порукой.

И метёт. Всё круг за кругом.

Всё кружится на асфальте

До получки. В белом вальсе.

Чтоб целебная вакцина —

Навсегда и не для цирка.

Чтоб метла, в любой квартире —

Как единственная в мире.

Чтоб кругом на раз и два

Не кружилась голова,

Чтоб не пыль, а смех в глаза.

А без этого нельзя.

Всем потерям есть граница.

Если что – испей водицы.

Не поможет – смажься кремом.

Крем не тот? – другая тема.

Для целебного рожна

Биоаура важна,

Чтоб скорее выросла

Власть людей над вирусом.

Но по‐своему решила

Будь не ладная бацилла:

Всем, кто встал не с той ноги,

Стала впаривать в мозги.

Вот и верят простофили

Шаромыжникам в эфире.

И спешат едрёну мать

Довести до без ума,

И забыть, что от тусовки

Пахнет сыром в мышеловке?

Так причудами сильна

Согласилась лечь страна

Под подушку с головой,

А сама к себе спиной.

И спиной к станку и к полю,

Чтоб насытившейся вволю,

Обнищать по‐настоящему

Возле мусорного ящика.

А набравшись там ума,

Так чтоб треснула сума,

В ворохах остатков братства

До абсурда докопаться.

Мышка с кошкой не друзья.

Даже сравнивать нельзя.

Ведь согласен не любой

На неравную любовь.

Хорошо ещё что мышка

Не страдает от одышки.

Но у жирного кота

В моде танец живота.

И не за морем звезда.

«Бистро!» – местная еда.

Да и стол— не грядка с репой.

И заходится от рэпа

Скороспелая элита,

Как ударенная битой.

А в плену чужих фокстротов

Шустро прыгают по нотам

Барабанной музыки

Западные узники.

Эй, кто скачет до без чувства,

Хоть оденьтесь – заплачу вам!

Но всю сдачу съели пени.

А в углу пылится веник.

А рекламы – что сметаны.

Но рекламу есть не станут.

Есть рецепт у государства:

Будь, здоров! но без лекарства.

А кому с утра ложиться,

Будь подальше от больницы.

Только так летальный криз

Конвертируется в приз.

Только там даются визы

Для бесплатного круиза

На поездку вокруг света

Вдоль высоких минаретов.

На ответственном дежурстве

На чеку простое чувство,

Чтобы жареный петух

Загоревшись, не потух,

Кто, клюя, и клёв любя,

Ищет дело под себя

И находит лучший шанс —

Контрамарку на сеанс.

На сеансе юркий маг,

Как ловушку для ума

Сотворяя между делом,

От физического тела

Отделяет словно грушу,

Человеческую душу.

Он магической энергией

Дарит бизнесу Стратегию.

Он хороший экстрасенс

И тяжёлое на вес

По значенью своему

Он разводит, что к чему:

Чтобы представитей

От притихших зрителей

Рассуждения лишить

И на сцене уложить.

А восторг нано момента

Оценить в аплодисментах.

И в итоге, ненароком

Находясь к проблеме боком,

Разным удалёнкам

Дать по установке:

Как, зачем и почему.

И кому не по уму,

Есть премудрости на сцене.

Но не это в цирке ценят.

Слёг без чувств – и дела нет.

Был бы цел иммунитет.

Очень непатриотично

Клюнуть носом не от вича,

Где наследственность в ходу

Не имеется в виду.

Ведь клюющий патриот,

Не петух. Наоборот:

Молоток, что вкривь и вкось

Гнобит пальцы, а не гвоздь.

Он глядит на светлый день,

Как на чёрную мишень,

И наёмным выстрелом

Восхищает Гитлера:

На уме петля и порох,

На груди отличий ворох.

В молоко – смертельный грех,

А в десятку – самый Греф!

Грефы первенству верны,

Не с того ль и без войны

В слёзном море чёрных брызг

Вечным стал «Новороссийск»?

Не на айсберг боком лёг —

Разглядеть плавцов не смог.

Сам генсек, бомжом на круг

Потерял глаза и слух.

Тут как тут с улыбкой брата

Распустила руки НАТО.

И змеёю налицо

Обозначило кольцо.

Обострились перегибы

Перестроились в погибель.

А законы – в не закон,

Но понятнее, зато.

Всем известно наперёд

Жизнь без радости – банкрот.

Но бывает, что тусовка

Даже и не мышеловка.

Смех без местожительства

Не к лицу правительству,

И оно борьбу со злом

За экран перенесло,

Был ЦК, крышуя СМИ,

И всё ясно было с ним:

Потерять имущество —

Потерять могущество,

Наживёшь дыру в кармане —

Сразу мир ущербным станет.

Станет хилым, словно небыль

Местным магам на потребу.

Станут жертвы катаклизмов

(Да и кто, с плохой харизмой)

Повторять уроки мора

По шелчку гипнотизёра.

С удалённым скальпелем —

Бюллетени – скатертью.

Жест руками – пас не очень,

Но зато снимает порчу?

Хочешь знать – подумай трижды

Каковы причуды жизни:

Были маги вне закона —

Стали шулеры в законе.

Обнулили под гипнозом

Не потребные прогнозы

И высокие светила

Свет учёный пригасили.

Знало мудрое ЦК

У кого в руках чека.

И командовать кольцом

Стало первое лицо.

Успокаивая всех,

Генеральный экстрасенс

Ржавый гвоздь посредством Раев

Забивать стал, закругляясь

Много времени прошло.

Устарело это зло

И под чипами чекистов

Каждый дворник стал плечистым.

И теперь с цветами жизни

По ступенькам к коммунизму

На паях с коронавирусом

Можно смело мусор вымести.

Дальше нечего гадать.

Хорошо бы только знать,

Так ли все последствия

Округляет следствие

И такую ль длинную

Продлевает линию?

Эксрасенсы с магами —

Под зонтом с бумагами:

Блаж из медицины —

Провожанья в спину.

Как юриспруденцию

Обвинять в потенции,

Если общество само

С треском тронулось умом?

Если нет? Судите сами.

Экстрасенсы ведь с усами,

Но и мы с температурой.

И стоим в регистратуру.

13.01.2021 г.

Ночь на посту, а на веках

Мысль о делах человека.

О ЖЭКе. Потом о судьбе.

И, наконец, о себе.

А смена по жизни не лёгкая.

А утро такое далёкое.

Там что ни дежурство – эпоха.

Поладить бы, просто не плохо.

Каждый, хотел бы без меры

Тоже служить пионером,

И даже – наследником моды

По оздоровленью природы.

Хорошие были врачи.

Классно любили лечить.

Но к недосыпу сестёр,

Стала с невиданных пор

Каждая из операций

Теперь удалёнкою зваться.

На слух удалять не пристало

И конституцией стала

Охранникам на восхищение

Поветрие на удаление.

Радуется удалёнка.

С энтузиазмом ребёнка.

Мол, до какой же поры

Футболу сидеть вне игры?

И не понятны услуги:

Местом девятки стал угол.

И тайна —за что же сыр‐бор,

И кто же кого за забор?

Как цирк: в удалённой Уганде

На слух трепанирют гланды

Без скальпеля силой ума.

Примеров приличная тьма.

А удалёнке – «Ура!» у телевизора.

Так будет возможно и завтра

Но где же сегодняшний автор,

Украсивший апофеоз

Этюдом уложенных поз?

Напрасно от местного мага

Ждать закопёрного блага,

Меняя больную реальность

На санаторную дальность.

Не будет старательный доктор

Намыливать руки по локти.

И мужественно приниматься

За целостную операцию.

Не будет. Но где же та очередь,

Где величают по отчеству?

Где ясное стало затмением.

А общество – лишь населением.

Ум схоронился за разум,

Понятное стало маразмом.

В гипноз удалилась страна.

Очнётся – а где белена?

Достаточно слово сказать.

Чтоб зачарованный зал,

Осваивая удалёнку.

Смог оценить обстановку,

И через дорогу от логики

Опомнившиеся не многие,

В надежде на покаяние

Приносят свои подаяния.

Упавшие встанут не скоро,

Очнутся – найдут прокурора.

Но лавры сорвёт Кушперовский.

Тронет шляпу и будет таковский.

23.12.2020 г.

Для одних вокруг кино.

Для других работа. Но да,

Бывают при часах

Вместо горя чудеса.

Чуть слезами дом залит

На другом конце земли —

Для целительного ветра

Не преграда километры.

Нет погоды и от скальпеля

Для уснувшего на скатерти

Знать бы как одним лишь словом

Вызвать солнце для больного.

Как увязла в капле крема

Обнаглевшая экзема.

Как рассеялись угрозы

Больно вспыльчивых артрозов,

Знать бы всё, вернее ведать,

Что и каждый день – победа

И бывает, трудно жить,

Но труднее не тужить.

Так бывает не до слёз.

Чтобы правдой вещих слов

Кривду вымысла осилив,

Приосанилась Россия.

Для экранных бизнесменов

Лобным местом станет сцена.

Где с улыбкой сам Христос

Свяжет венички из роз!

Возвышать за службу любят

Не одни лишь небо‐люди.

Как всегда, один из них

Бьёт традицию под дых:

Боль‐любовь – на постаменты!

На руках – аплодисменты,

Так поклон стране отвесив,

Поднимает слабых Месинг.

Знамёна не вешают, а водружают.

Под эхо небес на пари.

Кому же привычки мешают —

Один трибунал не дури!

Котёл, что был под Сталинградом,

Стал колоколом над страной.

И над бессмертным парадом,

И над солнцевидной звездой.

Но насмотревшийся в СМИ

На Запад зовущие слайды,

Не солнечный символ за мир —

Свастику принял за правду.

Где память, как чёрная урна.

Там свастика тоже звезда.

Бестиям оберфонштурма

Власов и Родину сдал.

Не хило в четыре руки

Хворост таскать в Бухенвальдах.

Не хило подставить виски

В подвале цианистой свадьбы.

Не хило и спрятаться за

Украденной сутью за печкой.

За газовой, от партизан,

Где не бывает осечки.

Липли к ладоням кальсоны.

А губы к гармошке. На редкость

Смешно – Из‐под русских девчонок

Под шнапс выбивать табуретки.

Нацисты в упречь Барбаросам

Людей обложили тайком —

На смерть – чистокровным барбосом,

На рукаве – пауком.

С барбосо‐паучьей отвагой,

Надёжнее в тёмном углу,

Под тряпкой торгового флага

Переметнуться к врагу:

Нет ничего в чёрном хитрого.

Но чертит круги голова.

Чёрный – любимый цвет Гитлера.

Предатель стал Гитлером – 2

Что было – то было, а Волга,

От святогоровых гор

Как трупа, сплавляла Адольфа,

Завёрнутого в триколор.

И зарекались нацисты,

А, впрочем, не только эрбины,

Воздух считая за чистый,

Очищенный от славянина.

Стал печи проветривать всуе,

Где всё и надолго, и для

Власов. А кто обессудит —

Снова расстрел и петля.

Но что‐то случилось не так.

По азимуту от НАХ ОСТЕН

На штоке советского ГОСТа

Взвился заутренний стяг.

Всё сталось! Но выскользнул из

Петли мировых протоколов.

Меченый бонапартист.

Выпрыгнул. Но ненадолго.

И Нюрнберг прыгучих фашистов

Вздёрнул с любовью и выше.

За сериалы убийства

Сверх человеческой крыши.

Разбуженный лающим гимном

Гестаповских истопников

Стал героический символ

Иконой на веки веков.

Невиданное святотатство!

Но с беспардонностью в сумме

Не грех до конца докопаться,

А, докопавшись, подумать.

Паук змеевидный на свастике

Не различимый в упор

Достаточен, чтоб обозначился,

Власовский чёрный «колор».

Вор к стенке приставлен, как вор.

И нет представленья полезнее.

Но кто‐то ещё до сих пор,

Ходит по острому лезвию.

Чтобы в чесотку не впасть

Клонам змеиной колонны,

Как неусыпная власть,

Над Родиной рдеют знамёна.

А над звездой – письма‐пламя.

А под звездой тлеют угли.

А «синий платочек» – и знамя,

И ветра весеннего флюгер.

14.12.2020 г.