Читать книгу Бездна. Впервые после бога (сборник) - Юрий Корчевский - Страница 7

Рев дизелей с подлодки усилился, ветром донесло запах солярки. Звук понемногу стал отдаляться.

Владимир поднял голову. Подлодка на малом ходу уходила в открытое море. В сумерках она быстро исчезла из вида, и только какое-то время доносился звук дизелей, но потом и его не стало слышно. Наступила тишина. Полная тишина до звона в ушах.

Володя почувствовал, что замерз. Окоченели руки, ноги, голова. Только телу, укрытому от ветра, мороза и воды гидрокомбинезоном, было еще тепло.

Володя выбрался из расщелины и, оскальзываясь на снегу, стал подниматься по склону. Раз немцы вели бой, значит, здесь должны быть их враги. А враги немцев – его друзья. Узнать бы еще, где он находится и чья это земля?

Он взобрался на невысокий берег, повернул голову. Везде снег, поверхность немного холмистая. А слева – только вода плещется чугунными волнами.

Метрах в трехстах на берегу виднелись какие-то постройки. Володя направился к ним. Он ощущал пьянящее чувство свободы, радость от избавления пусть краткосрочного, но плена, и одновременно – тревогу. Кто и что ждет его на этой земле? Ведь лодка, на которой он был, не раз меняла курс, и пробыл он на ней около недели. За это время она могла уйти на большое расстояние, он мог оказаться в Гренландии, на Шпицбергене, на Медвежьем, на полярных землях своей страны, да на том же Кольском полуострове. У него не было карты и навигационных приборов, и определиться по месту нахождения он не мог.

Володя дошагал до построек. Они были частично разрушены и еще кое-где дымились. Поодаль в разных позах лежали тела убитых полярников.

– Эй, есть кто живой?

Но только гнетущая тишина была ему ответом.

Один из убитых сжимал в руках ручной пулемет Дегтярева – «ДП». Рядом с другими убитыми, коих Володя насчитал шесть человек, лежали карабины Мосина. Похоже, что разгромленная станция – советская. Это ее обстреляла подлодка, и эти люди вели ответный огонь из стрелкового оружия. Только вот слабоваты винтовки и пулемет против подлодки.

Володя перевернул убитого. Пуля попала ему в голову – ведь, кроме пушки, немцы вели огонь из пулемета.

Он обыскал одежду убитого. Документов в карманах не оказалось, только расческу нашел. Такая же картина была и с другими. Они что, сдали свои документы начальству? Но и на флоте и в армии каждый военнослужащий имел при себе личные документы.

Володя стал замерзать, гидрокомбинезон – плохая защита от мороза.

Он подошел к постройке. Полуразрушенное здание когда-то было наполовину сложено из камня, другая его половина была бревенчатой. Каменная ее часть, что выходила к заливу, была разрушена. Судя по найденным остаткам, там была радиостанция – вон и антенна валяется в стороне. Ага, получается, немцы целенаправленно разрушили метеопост и радиостанцию, чтобы лишить военно-морской штаб или Главсевморпуть информации о погоде.

Погонов или военной формы на погибших не было, но это еще не говорило о том, что они гражданские. Здесь холодно, и на убитых ватные штаны и меховые куртки – шинель и сапоги от морозов в этих широтах не защитят.

Володя прошел в бревенчатую часть здания, которая почти не пострадала. Здесь явно был жилой отсек. Койки в два яруса на восьмерых, длинный стол из дерева, шкаф, сундук. На столе портрет Сталина – куда же без него?

Он открыл шкаф. На крючке висел тулуп, внизу стояли валенки. Ему бы еще ватные штаны… Он забрался в сундук. Какие-то личные вещи, но теплой одежды не было. Придется раздевать убитых, пока не наступило трупное окоченение, а потом определить их всех в одно место. Он поймал себя на мысли, что подсознательно готовится к длительному пребыванию на станции. Чтобы отсюда уйти, надо знать, где находится он сам и еще другие станции или воинские части. Иначе в этой тундре заблудиться – пара пустяков. А сейчас его задача, дело первостепенной важности – не замерзнуть, не окоченеть. Ветер умеренный, метров пятнадцать, и мороз градусов двадцать – двадцать пять, по местным меркам, вполне терпимо, но без теплой одежды и укрытия он не протянет и суток.

Володя вышел на берег, снял с убитых меховые куртки, свитера, валенки. С одного, подходящего по комплекции, стянул ватные стеганые штаны. Чувствовал при этом он себя мерзко – едва ли не мародером, но другого выхода не было. Им теперь теплые вещи не нужны, а его они спасут.

Он снес вещи убитых в жилое помещение и свалил в кучу. Потом разделся сам. Ноги в ботиночках уже закоченели так, что он не чувствовал пальцев. Он растер их руками. Потом достал из сундука чистые портянки, натянул на голое тело штаны, перепеленал ноги портянками и сунул их в валенки. Удобная все-таки в мороз и снег валяная обувь! И тепло, и не жмет.

На чистую исподнюю рубаху, найденную в сундуке, он натянул свитер. Поколебавшись, выбрал меховую куртку. Теперь надо бы чего-то на голову. В шкафу он увидел шлем на меху, похожий на летный, – достав, он натянул его на голову. Вот теперь в самый раз. Да, еще перчатки нужны. Были такие в сундуке: добротные, кожаные, подбитые мехом – явно чьи-то личные. Достав, Володя со вздохом их надел. Мародер и есть!

Он вышел на берег и начал волоком стаскивать убитых за избу, но после трех ходок понял, что так дело не пойдет. А если здесь водятся белые медведи или песцы? Обглодают мертвецов, нехорошо. И он придумал.

Притащив все-таки убитых в одно место, он стал носить плоские камни от разрушенной снарядами метеостанции и обкладывать ими тела. Устал. Отдыхая и разглядывая пирамиду, подумал о том, что от песцов камни спасут, ну а если медведь пожалует, так его выстрелом отпугнуть можно или даже застрелить – мясо будет.

Он собрал оружие убитых и занес его в избу. Потом без сил уселся на койку. Слишком много испытаний для него сегодня выпало, устал. Но все-таки он осмотрел оружие. Магазины всех карабинов и винтовок были пусты, только в круглом диске пулемета оставалось три патрона. Он их выщелкнул, зарядил карабин.

Владимир почувствовал себя увереннее. Завтра он разберется, где на станции хранили боеприпасы. А еще еду. Есть хотелось очень, но еще больше хотелось спать. Не раздеваясь, он повалился на кровать и мгновенно уснул.

Проснулся с ощущением, что выспался. Посмотрел на часы и расстроился: они стояли. Видимо, внутрь корпуса попала вода.

В избе было холодно. Печь-то в избе была, только чем топить?

Володя надел валенки и начал бродить вокруг дома. Конечно, полярники знали, где хранится топливо.

Между домом и берегом обнаружилась куча угля, присыпанная снегом, – сначала он принял ее за снежный занос.

Ведром Владимир натаскал угля. Средненький был уголь, прозываемый в народе «семечкой». В разрушенном здании от доски ножом настрогал лучин, сложил их в печи и поджег. Потом совком сыпанул в топку угля.

Через какое-то время от печки потянуло теплом, по крайней мере, пар изо рта уже не шел. Володя подбросил еще уголька. Теперь надо искать провиант.

В деревянной части постройки он его не видел и потому стал осматривать полуразрушенную каменную половину строения. Несколько раздавленных блоков радиостанции, непонятные метеоприборы, листки бумаги в папках с тесемками. Он сначала отбросил их в сторону, но потом поднял и раскрыл. На листке был машинописный текст: «Приказ по метеостанции острова Вайгач». И дальше – суховатый текст.

Похоже, он попал на остров. Вот блин! А как же отсюда выбраться? В душе он надеялся подхарчиться, перерыть все личные вещи или найденные документы и, определив, где находится, отправиться к своим. А остров? Куда ни пойди, кругом вода.

Он попытался вспомнить, где расположен этот остров – вроде бы южнее Новой Земли. Да, точно, с юга – Югорский полуостров, который отделяет от острова Югорский Шар. К востоку – Карское море, к западу – Баренцево, с севера – пролив Карские Ворота. А самое главное! Володя едва не подпрыгнул, вспомнив, что зимой узкий пролив Югорский Шар замерзает и становится несудоходным. Там и можно будет попробовать перебраться на Большую землю, на материк. Но в первую очередь – найти провизию. Для выживания в мороз необходима теплая одежда и еда. Если человек голоден, он все равно замерзнет.

Памятуя свою промашку с кучей угля под снегом, Володя стал описывать круги вокруг постройки, осматривая каждый бугорок и пиная ногой снежные заносы.

Через полчаса поисков он нашел землянку. Вход был немного занесен снегом и ничем не выделялся, как будто специально был замаскирован. Деревянная дверь закрыта на щеколду, чтобы не проникли звери.

Володя зашел и сразу понял – он нашел продовольственный склад. На полках лежали консервы в картонных ящиках, пачки кускового сахара и соли, мешки с крупами и мукой, несколько бочонков с растительным маслом, картонные упаковки со спичками. Здесь было все, что необходимо для жизни нескольких человек длительное время. Его озадачило только одно: в круглых фанерных барабанах находились белые плоские цилиндры, напоминающие огромные таблетки. Что бы это могло быть? Сухой спирт для растопки? Что ему делать на продовольственном складе?

Он отколол ножом кусочек, понюхал. Запаха нет, но отбитый кусочек, который он держал в руке, от тепла пальцев начал подтаивать. Была не была, надо попробовать.

Володя лизнул палец с белой жидкостью. Ба! Да это же молоко! Обычное молоко, только замороженное. Он сунул кусочек в рот. Вполне прилично, как холодного молока выпил. Никогда раньше он не слышал о таком способе хранения такого скоропортящегося продукта.

Он набрал несколько банок из разных ящиков, вернулся в жилой отсек и поставил банки на печь. Когда они забулькали, схватил тряпку, чтобы не обжечь руки, и переставил банки на стол. Скинул куртку и ножом вскрыл банки. Потянуло аппетитным запахом съестного. Эх, хлебушка бы!

Не торопясь, он опустошил три банки. Одна была с тушенкой, другая оказалась с бычками в томате, а в третьей – рис с овощами, причем на последней все надписи были иероглифами – то ли японскими, то ли корейскими. В иероглифах он не разбирался совсем.

Немного полежав в тепле – ведь даже в армии после приема пищи солдат полчаса не трогают, – Володя решил тщательно осмотреть полуразрушенное каменное строение. Ведь найденные там бумаги помогли ему понять, где он находится.

Володя оделся и вышел во двор. Бросил взгляд на море и выматерился. Далеко, милях в трех, проходил по проливу то ли сейнер, то ли траулер – судно явно гражданское. Это же шанс на спасение!

Володя метнулся в избу, схватил карабин и, выбежав, выстрелил в воздух раз, другой. Судно как шло, так и продолжало идти, не изменив курса. За шумом работы двигателей никто из команды не услышал далекого выстрела.

Стало быть, суда здесь проходят. И пусть ему сейчас не повезло – но он сам виноват. Не приготовился, жрать уселся, а судно мимо прошло, корил себя Володя.

А как готовиться? Надо подавать световые и шумовые сигналы. Для световых сгодится костер, для шумовых – выстрелы. Правда, с шумовыми сигналами может возникнуть проблема – у него в карабине остался единственный патрон, который он достал из диска пулемета. А для световых надо собрать доски и щепки из разрушенного здания, выложить костерок, а сверху уголька немного подсыпать. И еще: спички надо класть у самого входа, у дверей – чтобы были под руками.

Прошедшее судно вдохнуло в него надежду, и Владимир принялся рыться в каменных завалах. Подходящие камни сносил на берег.

Метров через тридцать от здания высокий – метров на двадцать – двадцать пять – берег круто обрывался вниз, к воде. А от кручи к воде шла плоская полоса метров десяти.

Отступя метра два от обрыва, Володя начал готовить костер. Он выложил камни, сделав площадку около метра в диаметре. Другие камни поставил на ребро для защиты от снега. В центр уложил сначала щепочки, а на них – мелко наколотые полешки. Вплотную к доскам с трех сторон насыпал угля. Уголь должен заняться от щепок и досок, спичками его не зажжешь. Под щепочки сунул несколько листков бумаги.

Под конец кусками трех досок он накрыл свой будущий костер. Отряхнув руки, довольно оглядел результаты своего труда. Если он углядит в море корабль, костер можно запалить довольно быстро.

Володя рылся в полуразрушенном каменном здании довольно долго. Под грудой камней он обнаружил небольшой, в метр высотой, железный ящик, смахивающий на сейф. Ящик был помят сбоку, но заперт, а ключей, похожих на сейфовые, Володя на развалинах не находил. К своей радости, он нашел три обоймы винтовочных патронов.

Вести длительный бой с подводной лодкой полярники не могли – пушка субмарины быстро подавила сопротивление и разрушила каменное строение. Тогда почему он не находит запасов патронов? Продуктов на складе с лихвой хватало на зимовку, тогда и патроны должны были быть. Или их дали полярникам впритык, чтобы они только отпугивали белых медведей и не рассчитывали на боевые действия с немцами?

До начала войны, в сороковом году, а с 1941 года регулярно в наши северные моря выходили немецкие метеорологические суда «Заксен», «Мюнхен», «Лауенберг», «Фризе», «Гессен», «Вупперталь». Руководитель метеослужбы контр-адмирал Конрад решил, что эпизодическое получение информации с судов делает прогнозы недостоверными, и развернул целую сеть тайных метеостанций. Были немногочисленные автоматические метеостанции, не требовавшие по нескольку месяцев присутствия персонала. Но большинство станций были обитаемыми. Немцы делали в грунте полузаглубленные дома-землянки, не выделяющиеся на фоне тундры. Окна делали из плексигласа, крыши для маскировки окрашивали в белый цвет. С воздуха обнаружить такие станции было невозможно. Снабжение продуктами и топливом производилось с подводных лодок или судов.

Была такая тайная метеостанция и на Вайгаче, в тринадцати километрах от мыса Болванский Нос и всего в десятке километров от разрушенной теперь советской метеостанции. И судно, которое видел Владимир, шло именно к немецкой станции.

Немцы были большими мастаками по части маскировки, они ставили на боевые суда фанерные надстройки, красили суда под гражданские и даже флаги на корме вешали не свои, а чаще всего нейтральных стран.

Таким способом маскировки постоянно пользовался крейсер «Комет». Во время своих походов он постоянно менял названия: то «Семен Дежнев», то «Дунай», то «Токио Мару». При собственном водоизмещении 7,5 тысячи тонн крейсер имел запас хода по топливу в 50 тысяч миль. Он имел шесть 150-миллиметровых орудий, одну 60-миллиметровую зенитную пушку, шесть зенитных 20-миллиметровых автоматов и два подводных торпедных аппарата. На его борту находился быстроходный катер «Метеорит», приспособленный для установки мин типа «ЕМС», а также в ангаре – гидросамолет «Арадо-196». Имел запас продуктов на год, позволявший длительное время не бункероваться. На радиостанции постоянно дежурили радисты, свободно владеющие кроме родного немецкого еще русским и английским. Они прослушивали эфир, выуживая крупицы ценной информации, которую немедленно отправляли телеграммами в военно-морской штаб, ставивший задачи уже для кораблей и субмарин. Ничего похожего на «Комет» на нашем флоте в то время не было.

Видя активность немецких кораблей, подводных лодок и авиации в наших северных акваториях, 22 августа 1942 года приказом командования Северного флота создавалась Новоземельская военно-морская база, заключавшая в себе, кроме гарнизона на Новой Земле, одиннадцать полярных станций, в том числе и на острове Вайгач, и посты СНИС (служба наблюдения и связи). Кроме того, на некоторых островах ставились морские батареи. Так, на острове Колгуев установили батарею № 645 из двух 102-миллиметровых орудий. А на Новой Земле был сооружен аэродром Рогачево в две взлетно-посадочные полосы, и в 1943 году сюда морем было доставлено несколько истребителей И-15бис.

Возился Владимир в разрушенном здании, пока не устал. Дело, похоже, шло к вечеру в привычном понимании, хотя какой вечер может быть при полярной ночи? И по времени невозможно сориентироваться – ведь его часы стоят.

И тут он вспомнил про убитых полярников – ведь у кого-то из них вполне могли оказаться наручные часы. Вот только разбирать камни и снова заниматься мародерством душе претило. Сразу не хватило ума забрать часы – так чего уж теперь? Ведь торопиться ему некуда. Вокруг тундра, снег, море и безмолвие.

Он вернулся в жилую комнату, подбросил угля в почти уже погасшую печь, разогрел консервы и поел. Ему здорово повезло, что есть теплое жилье и продукты. Тут можно просидеть долго, едва ли не до конца войны, хотя его деятельной натуре такая отстраненность претила. Хотелось на подлодку, воевать, топить транспорты и боевые коробки с ненавистной свастикой. И уже засыпая, он подумал о том, что рация с метеостанции который день не выходит в эфир. Должен же кто-то из начальства обеспокоиться – почему молчит рация, не случилось ли чего худого – и прислать хоть какое-нибудь суденышко на помощь.

Но начальству было не до него. День шел за днем, он видел проходящие вдали суда, но ни одно из них не свернуло в его сторону, не приблизилось к берегу.

Володя же каждый день после обязательного ритуала растопки печи и завтрака выходил на берег и, стоя у разрушенной каменной стены для защиты от ветра, наблюдал за морем. Он ждал, когда один из транспортов подойдет поближе и он сможет подать сигнал. Ему просто необходимо было вырваться из этого снежного заключения, из одиночества, из вынужденного безделья. Считая дни, он делал ножом зарубки на бревне притолоки. Как-то поймал себя на мысли – сравнивает себя с Робинзоном Крузо. В чем-то литературному герою, имевшему реальный прототип, было проще. По крайней мере, на его острове было теплее.

Устав от безделья и бесплодного ожидания, в один из безветренных дней Володя решил пройтись вдоль берега. Он захватил с собой коробку спичек, забросил за спину карабин. Решив не удаляться от берега, шел так, чтобы был виден береговой урез. В любую минуту можно было повернуть назад и не заблудиться.

Он шагал, поглядывая то на море, то налево, в глубь острова. В полукилометре от берега заметил три странных каменных столба, нелепо торчащих среди снега. Потоптавшись, он направился к ним.

Вблизи оказалось, что это – три грубо высеченных из камня истукана. А рядом с ними – просто залежи оленьих костей, их не мог скрыть даже снег. Это было старинное капище ненцев, устраивавших здесь жертвоприношения своим языческим богам.

Володя поспешил побыстрее оттуда убраться – стоять среди груды костей, рогов и копыт было не очень приятно. В темные силы Володя не верил, как и в злых духов, но аура у этого места была тяжелой, неприятной.

Едва он успел вернуться назад, в свое жилье, растопить печь и поужинать, как поднялся ветер. Он свистел и гудел в выступах бревенчатой стены, в трубе. Временами он напоминал Володе звучание флейты в любимой им мелодии «Эль кондор паса» в исполнении Саймона и Гарфункеля. Он даже напел немного. Эх, послушать бы радио, узнать новости…

Ветер принес снег. Колючими крупинками он с шорохом бил по маленькому оконцу. Под этот шорох Володя и уснул.

Когда он проснулся, снег продолжал идти и шел сутки или двое. Как угадаешь, когда нет часов, нет восхода и заката солнца?

В непогоду Владимир сидел в жилой комнате, выходя разве что по нужде. Темно, снегопад, не видно ни зги; отойдешь от избы на десять метров – и можно заблудиться, не найти обратную дорогу.

После снегопада, когда стих ветер, Володя решил заняться железным ящиком, который он нашел пару недель назад в каменном здании. Весь бок у ящика был помят и дверца заперта. Володе было интересно – какие тайны мог хранить этот ящик? В разрушенном каменном здании инструменты были – он сам видел гвоздодер, лом, кувалду и молоток, а также гаечные ключи. На станции без инструментов – как без рук.